Все, что необходимо, это любовь

Pov Кристин       Раньше меня бы испугали его слова, его предупреждение, что я стану пленницей Призрака, но сейчас… Оставаться в пещере на всю жизнь никто не захочет — это понятно, но я хотела остаться с ним, и готова была мириться и с таким положением вещей. То было внезапное решение, но только сейчас я ощутила покой, которого была лишена весь год. Покой, который мне дарило его присутствие.       Я сняла с него маску, невзирая на его попытку меня остановить. Да, его правая часть лица обезображена, и в первый раз это выглядит особенно ужасно. Но сейчас… я смотрела на него, не замечая этого, в этот момент он был самым прекрасным во всем мире. Может, так действовал полумрак, скрадывая линии, пряча самое пугающее. А может, так действовала любовь.       Я положила руку на его правую щеку, ощущая теплоту его кожи, греющую мою замерзшую руку. Я поцеловала его, ощущая странное, разгорающееся чувство, поднимающееся откуда-то со дна моего естества. Желания, более сильные и глубокие, нежели стремления плоти, объяли нас. Мое тело начинало гореть, и я уже не ощущала холода, да и кожа Эрика стала такой горячей… Я знала, что хотела, знала, что нужно сделать… Я решилась. Pov Эрик       Да, она поцеловала меня по собственному желанию, без принуждения, без пенджабской петли на шее этого ряженого клоуна. Один поцелуй, сладость которого лишила меня власти над собой. Все во мне ликовало — она вернулась, она хочет быть со мной, с монстром, она больше не уйдет.       Поцелуй длился, пока хватало дыхания. Неожиданно возле подземного озера стало очень жарко. Сердце неистово билось, гоняя кровь по венам со сверхъестественной скоростью. Неужели можно в один момент вознестись в небеса с самого дна ада, как это только что произошло со мной? Кто услышал мои мольбы — Бог или Дьявол? Чем я поплачусь за этот рай? В любом случае, цена будет слишком мала.       Тонкие руки Кристин сильно стиснули ткань моей рубашки, а потом вдруг стали на ощупь расстегивать пуговицы. Нет, только не это. Я поймал ее руки за запястья, отстраняя их от своей одежды: -Нет, Кристин, не надо. -Тебе не кажется, что бояться уже слишком поздно? — Кристин тяжело дышала и явно не была рада такой остановке, — Я не боюсь тебя, Эрик, как бы ужасно ни было то, чего не видела. Я люблю тебя таким, какой ты есть, принимаю тебя всего, — она смотрела на меня умоляюще. Нет в этом мире того, в чем я мог ей отказать. Я бы без страха спрыгнул с крыши Нотр-Дама, если бы она попросила.       Я отпустил ее руки, вновь ощутив ее губы на своих. Она расстегнула рубашку и коснулась моей груди. Ее руки чуть дрогнули от неожиданности. Я знал, что она почувствовала — пересекающиеся шрамы от ударов палкой и плетью, точки от затушенных сигар и папирос. И, конечно, продолжение того же уродства, что и на лице, что-то похожее на большие ожоги, словно кожа плавилась, как воск. Я ждал, что она отдернет руку, закричит, убежит прочь, но она только провела рукой ниже и углубила поцелуй.       Ее рубашка слетела на пол, а она в поисках тепла прижалась ко мне всем телом. Какая у нее нежная кожа. Как? Как ей не отвратительно касаться такого чудовища, как я? Как она может без страха гладить мое тело, нежно, словно крыльями бабочки, касаться старых шрамов? Как может целовать это отвратительное лицо, которое даже мать закрывала маской? Я так боялся касаться ее своими холодными руками, которые многие называли прикосновениями смерти. Но как она могла подаваться ближе, чтобы сильнее ощущать эти прикосновения?       Не помню, как мы дошли до спальни и упали на кровать. Страсть охватила нас настолько, что ни я, ни она не задумывались о морали, о традициях. Это было правильно для нас, ведь нас соединяло нечто большее, нежели брак, скрепленный в церкви. Наши души были соединены еще на небесах.       Кристин без смущения и страха отдавала всю себя, выгибаясь навстречу моим прикосновениям. Боже, я даже не мог надеяться, что когда-нибудь любимая женщина (да, вообще, любая женщина) испытает желание в моем присутствии.       Как же я боялся. Боялся, что она пожалеет, боялся, что ей не понравится. Это был первый раз, а книги могут научить, увы, не всему.       Но все действия были подсказаны инстинктами… Я боялся причинить моему ангелу малейшую боль. Ей было больно, но она только сильнее обняла меня и зажмурилась. Я извинялся перед ней, шептал успокаивающие слова, но Кристин поцелуем заставила меня замолчать. И скоро она расслабилась, и совсем забыла о мимолетной боли, отдавшись новым, более приятным ощущениям.       Когда все закончилось, Кристин прижалась к моему боку и положила голову мне на грудь, выводя какие-то узоры на моей коже. Тонкое бордовое одеяло очерчивало мягкие изгибы ее тела. В голове было пусто и до приятного легко — такого ощущения я не испытывал никогда в своей сознательной жизни.       Скоро Кристин заснула, а я все еще не мог прийти в себя и поверить. Боялся уснуть и проснуться в одинокой холодной постели, обнимая лишь ночную дымку.       Стараясь сильно не двигаться, чтобы не разбудить девушку, я нашел на краю кровати кольцо, которое я хранил для одной Кристин. То, что она вернула мне год назад. Сейчас я надел его на ее безымянный палец и мягко поцеловал, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле — я люблю и любим, моя любимая рядом со мной, доверчиво прижимается ко мне. Что еще нужно для счастья? Лишь бы все это не было разрушено чьей-то неосторожной или жестокой рукой…