Все, что необходимо, это любовь

Pov Эрик       Я проснулся, когда только начали тушить фонари. Туман опять затянул Париж своей густой паутиной, сделав дневной свет тусклым и холодно-белым. Я ненавидел такие дни — когда одиночество, казалось, усиливалось стократ, делая его еще более невыносимым. Особенно, когда рядом не было Кристин, то есть, почти всегда до вчерашнего дня.       Кристин спала крепко, доверчиво прижавшись ко мне. Ее лицо было спокойно, из чего я сделал заключение, что ночные кошмары не терзали ее. Как и меня, наконец. Лишившись ее, как я думал, навсегда, меня терзали не только сомнения в правильности выбранного пути, но и кошмары — будто я отправил ее к монстру, прятавшемуся за личиной виконта, что испортил ее жизнь, пытаясь искоренить весь свет и добро, составлявшие ее существо, ее суть.       Полежав немного, наслаждаясь теплом Кристин и ароматом лаванды, исходящим от ее волос, я решил, что сегодняшнее утро подойдет для важного разговора. Его не стоит откладывать. Я хотел приготовить завтрак, принести ей в постель, чтобы Кристин проснулась от аромата кофе. И в этой мирной обстановке обсудить важный вопрос. О том, что завтрак может не получиться, я даже не задумывался. Я — Призрак Оперы, державший в страхе сотни сотрудников театра, я, кто сочинял оперы для своего оперного театра, я, кто с легкостью играл любую мелодию на любом музыкальном инструменте… и я не смогу приготовить простой завтрак? Это казалось смешным.       Но так и вышло — я совсем не умел готовить, и это стало настоящим открытием, и довольно неприятным. Никогда раньше не прикасавшийся ни к какой посуде, кроме тарелок, чашек, бокалов и столовых приборов, я испытывал почти ужас, столкнувшись со сковородой. И я чуть не выронил ее, когда нежные руки моей Кристин обняли меня, а теплые губы коснулись шеи.       У Кристин все получалось, как по нотам. И хоть выглядела немного встревоженной, она нежно улыбалась каждый раз, смотря на меня. Ее руки ловко справлялись с тем, что не могли сделать мои. -О чем ты так задумался? — спросила Кристин, когда мы сидели за столом, коснувшись моей руки. Видимо, она что-то спросила, но не дождалась моей реакции. -Я просто… не так представлял себе это утро, — пожаловался я небрежно, будто меня это совсем не трогало. -Нельзя быть гениальным во всем, Эрик, — подбодрила Кристин, — И сейчас у тебя есть я, я помогу, чем смогу. -Ты ведь останешься со мной, Кристин? — я, вероятно, буду постоянно желать подтверждения. Никогда не смогу избавиться от неуверенности и страхов, связанных с ней. Возможно, когда-нибудь, я стану достаточно уверен в себе, чтобы принять ее возвращение как нечто само собой разумеющееся, но наступит ли такой день? Смогу ли я перестать относиться к ней, как к дару Бога, как к ангелу, явившемуся вывести меня из ада? Смогу ли я не опасаться, что однажды она рассеется в утренней дымке рассвета, словно ее никогда не было? -Конечно, Эрик, — кивнула она, явно не понимая, к чему я веду. -Кристин, я… я говорю о… — в горле пересохло, но я продолжил, — о браке, — глаза Кристин расширились. Знать бы заранее ее реакцию — если ей не приятна эта мысль, не стал бы продолжать и портить отношения меж нами, — Ты будешь моей женой, Кристин?       Она молчала. О, как мучительно молчание. И по ее лицу ничего, кроме удивления нельзя было прочесть. Какие умозаключения происходят в ее голове? О чем думает? Почему медлит? Конечно, каждое следующее мое предположение было хуже, ужаснее предыдущего.       Потом Кристин встала из-за стола. Сейчас что-то будет. Что она сделает? Уйдет, других вариантов быть не может. Почему я не подождал? Надо иметь терпение. Конечно, ей нужно больше времени, ведь она только вчера рассталась с Раулем.       Но она опять удивила меня. Кристин пересекла расстояние, разделявшее нас и села ко мне на колени, обнимая: -А ты будешь моим мужем, Эрик? — прошептала она.       Мне потребовалась минута, чтобы осознать — она согласна! Бог, прости, что не верил в тебя! Сейчас я первый поцеловал ее, а нежные губы ответили на поцелуй. Pov Кристин       Я сама пугалась своей смелости и своих поступков рядом с ним. Своей свободы от общественной морали и предрассудков. Я бы никогда не подумала вести себя так с Раулем, и не только потому, что старалась соответствовать его положению, его ожиданиям. Меня сковывала цепь общества, общественного мнения. А с Эриком меня не связывали веревки приличий, придуманных обществом. Мы были сами по себе, жили сами для себя. Мы были лишь вдвоем в нашем мире музыки и свободы.