Все, что необходимо, это любовь

Pov Эрик.       Мы вернулись домой. Я постарался окружить Кристин всей возможной заботой, стараясь оградить от всего зла внешнего мира. Я был бы счастлив запереть ее в доме, но поступить так не мог — Кристин нужен был свежий ветер, гуляющий по улицам, обволакивающий, клубящийся туман, сияние полуденного солнца…. Я сопровождал ее везде, куда бы она ни пошла. Один раз уже оставил ее одну — и тут же явился виконт (Кристин рассказала мне о той встрече и очередной его попытке убедить девушку в неправильности ее выбора.)       Меня очень беспокоил виконт, живущий с нами в одном городе. Тогда, у оперы, я увидел в его глазах жажду мести, мести мне, а не любви Кристин. Он не отступит и еще не раз попытается нас разлучить, разрушить нашу жизнь. Мы не сможем жить спокойно, пока он рядом. Нам нужно уехать, но куда? Мы часто обсуждали этот вопрос перед сном, когда Кристин удобно устраивалась в моих руках, когда я медленно поглаживал ее живот, в котором росла и крепла новая жизнь, пока такая маленькая и неощутимая, но уже вызывающая любовь; но мы так и не могли прийти к согласию в этом вопросе.       Прошла неделя, горло Кристин уже не болело, и она стала часто напевать, занимаясь каким-нибудь делом. Я часто подпевал ей, садясь рядом, или подыгрывал на рояле. Виконт никак не проявлял себя, я не видел его, следящего за нами. И от этой тишины становилось жутко — словно затишье перед бурей, вот-вот готовой разразиться и поглотить все, до чего сможет достать.       Каждое утро Кристин покупала газету у мальчишки-газетчика, проходящего мимо нашего дома, и с удовольствием говорила с ним, порой угощая чаем и печеньем. Мальчишке очень нравилась «красивая девушка из угрюмого дома», так что он с удовольствием начинал свой рабочий день с нашего дома.       В один из деньков, ничем не отличающемся от других, спустя почти месяц после пожара, Кристин вернулась в гостиную в крайнем волнении, руки, держащие газету, дрожали. Я не мог понять, что могло произойти — всего минуту назад она весело щебетала с мальчиком, я хорошо слышал их смех, особенно ее, такой родной, такой звонкий, что хотелось самому улыбнуться, рассмеяться в унисон, а теперь Кристин на грани истерики, в глазах — весь ужас мира, губы побелели… -Кристин? Что с тобой? — я подбежал к ней и помог ей добраться до кресла. Она подняла на меня глаза, наполненные слезами. Боже, что могло так напугать ее, принести такие страдания? И самое ужасное — я не знал, как успокоить ее, — Родная, успокойся. Тебе нельзя переживать. Что произошло?       Кристин глубоко вздохнула, возвращая слезы к их истокам, поднесла газету к глазам и прочла: -«Призрак Оперы вернулся! Поймают ли его на этот раз?»       Нет, не может быть. Я ведь ничего не делал, все время был с Кристин! Но я почему-то уже догадывался, кто подставил меня. А Кристин продолжала читать: -«После повторного пожара в здании парижской оперы на улице Скриба, весь Париж снова заговорил о Призраке Оперы. Позволю себе напомнить, что эта тайна так и не была раскрыта.       Но, если пожар можно списать на несчастный случай, то происшествие этой ночи все безоговорочно приписывают Призраку. Между тремя и четырьмя часами утра жандарм, патрулировавший район, наткнулся на двух выпивших горожан, расположившихся на главной лестнице оперы. Но они не спали — они были мертвы, а к жилетке одного из них была приколота записка:       „Всех праздно шатающихся у моего оперного театра и мешающих своими пьяными криками постигнет та же участь. П.О.“       Жандармы намерены на этот раз найти сумасшедшего, зовущего себя Призраком Оперы. Посмотрим, удастся ли им поймать призрака….»       Отвратительная, подлая, наглая ложь. Почему? Почему они не оставят меня… нас в покое? Неужели вся моя жизнь будет бесконечной схваткой за свое счастье с краткими мгновениями покоя?       Это переходило все границы. Я никогда не нападал на прохожих у театра, даже если они до утра вопили свои песни, терзая мой слух. Они были за пределами моих владений. Сколько еще раз я буду расплачиваться за то, чего не совершал? -Ты ведь знаешь, что это ложь, Кристин? — главное, чтобы она верила мне, остальное не важно, остальное я переживу, как переживал до этого. -Конечно, знаю. Но теперь они станут искать. Сначала тебя, а потом, после своевременной подсказки, нас обоих. Даже если мы будем затворниками в этом доме, рано или поздно нас найдут. Я даже представить не могу, что может произойти тогда. -Ты должна уезжать, пока не поздно, Кристин. Ты сможешь сбежать, — первым делом надо спасти ее, а потом разобраться со своими проблемами, если с ними еще возможно разобраться. -Я без тебя не уеду! — тут же нахмурилась Кристин. -Нет, уедешь! — зарычал я, но это ничуть ее не тронуло. -Я не оставлю тебя, — она сжала мое лицо, пристально смотря в глаза, — Мы уже и так достаточно долго были в разлуке. Позволь напомнить — я твоя жена, — возмущение Кристин было таки милым, что я не удержался от улыбки: -Никогда не смогу этого забыть, — я хотел поцеловать ее, но она остановила меня: -Теперь всегда буду рядом, никогда больше не оставлю тебя одного. И никто не сможет нас разлучить, — сказав это, она сама меня поцеловала, ставя точку в этом споре. -И что же нам делать? — спросил я шутливо. Даже в такой ситуации моя душа пела — она любит меня, любит настолько, что готова разделить все проблемы… -У меня есть идея, — глаза ее загорелись, губы тронула лукавая усмешка. Какие мысли посетили эту прекрасную головку? — Но для этого нам потребуется гроб…