Все, что необходимо, это любовь

Pov Кристин       Уезжать из Парижа было страшно. За его пределами такой огромный мир, что ждет нас там? Но оставаться в городе тоже больше нельзя, слишком он становится жестоким и неприветливым с нами. Времени хандрить и прощаться не было — я уверена, Рауль считает дни до того, как даст жандармам зацепку, скажет им обо мне. Надо отправляться сейчас, пока еще есть возможность притвориться безутешной вдовой.       Это была не самая изящная идея, не самый эффектный побег. Да и о будущем мы не думали, все еще не знали, куда двинемся потом. Сейчас нашей единственной целью было незаметно покинуть пределы Парижа.       Я твердо верила, что мы справимся. Справимся, если будем вместе. Справимся, потому что уже достаточно пережили, и, перенеся столько трудностей, стали сильнее, намного сильнее тех, кто хочет помешать нам. Pov Эрик       План Кристин был достаточно прост — притвориться несчастной молодой вдовой, везущей тело мужа в его родной город. -А если жандарм решит заглянуть в гроб? -Женская истерика пугает мужчин куда больше, нежели возможное наказание командира, — улыбаясь, отвечала Кристин. И откуда в ней такое понимание мужской психологии?       Но во всем этом нам нужен был помощник. Я не мог выходить из дома и привлекать внимание, и не мог отпустить Кристин одну. Именно тогда на помощь явился мальчишка-газетчик Мишель.       Кристин поддерживала с ним прежние дружеские отношения и вполне могла надеяться на его помощь.       Я внимательно слушал их разговор через приоткрытую дверь гостиной. Интересно, кого Мишель видел в Кристин? Мать? Сестру? Или женский идеал, сформированный в детском воображении? -Мишель, ты можешь помочь мне в одном деле? — в голосе Кристин было нетерпение и волнение. -Конечно, мадам, с удовольствием, — заявил он с готовностью, точно это была самая большая его мечта. -Ты мог бы заказать гроб по этим меркам? — Кристин, видимо, протянула ему записку. Сложно представить себе лицо мальчишки в этот момент. Молчание продолжалось довольно долго. -Конечно, мадам, я сделаю. Но зачем Вам? -Я пока не могу сказать. И, пожалуйста, зови меня Кристин. -Хорошо, Кристин. -Попроси, чтобы гроб доставили сюда как можно скорее. Мы заплатим за срочность, — я еще раз задумался, какие чувства заставляют мальчишку выполнять ее просьбы, не задумываясь особо о причинах и не убегать, как от сумасшедшей. -Конечно, я сделаю, — повторил Мишель, — Мне сделать что-то еще? -Сможешь купить в бакалейной лавке провизии? -Вы уезжаете? Покидаете Париж? — догадался Мишель. Он был расстроен, опечален, угнетен. -Так нужно, Мишель, — у Кристин были те же чувства. Странно, что она так привязалась к этому ребенку, как к близкому другу, а, может, еще крепче, почти как к родному сыну. -Прошу, возьмите меня с собой! — взмолился Мишель, словно это была его последняя надежда на жизнь, — Я буду делать все, что прикажете, прошу Вас! — такое отчаяние… Я когда-то испытывал такое же. Странно, но во мне проснулась жалость к этому ребенку. Возможно, в нем было что-то такое знакомое. Знакомое по собственному опыту. -Но здесь твоя семья. Твои родители. Что они скажут? -Да нет у меня никого, — упавшим голосом произнес мальчик. Сирота. Теперь я знал ответы на свои вопросы. Мне было знакомо это одиночество с таких же ранних лет, и даже еще раньше. Мои родители были все равно, что мертвы. Они никогда не уделяли мне ни внимания, ни заботы, ни любви. Я был дл них, точно пустота, раздражающая, пугающая пустота. А в Кристин Мишель увидел мать, которой ему так не хватало. Кристин излучала доброту, излучала любовь, которая влекла к ней. Сначала меня, отверженного урода, теперь одинокого мальчишку с улиц.       Кристин молчала, не зная, что ему ответить. Я знал, что она хочет взять его с собой. Вообще, это можно устроить — ребенок еще больше смутит жандармов, даже если кое-кто скажет им, что у Призрака есть спутница… Это была неплохая идея. Ребенок, привыкший к лишениям, легче перенесет тяготы пути, так что с этим проблем не должно было возникнуть. А если он сирота, то искать его никто не станет. -Я поговорю со своим мужем, Мишель, — наконец произнесла Кристин дрожащим голосом. Она плакала, — Попробую уговорить его. Когда все сделаешь — приходи. -Хорошо, Кристин. Я скоро, — мальчик, слышал это, спрыгнул с крыльца и побежал по улице, громко стуча грубыми башмаками.       Кристин беззвучно вернулась в гостиную. Я не хотел видеть ее такой несчастной. Ее грусть всегда заставляла грустить меня. Поэтому я тогда, в детстве, явился к ней. Она плакала по отцу, была такой печальной, наверное, ангелы плакали, видя ее скорбь. Я уже тогда не мог спокойно смотреть на ее слезы. -Твой муж все слышал, — начал я тихо, но она вздрогнула, как от выстрела. -Подслушивать нехорошо, — она постаралась улыбнуться, но тщетно. Я привлек ее к своей груди, укачивая, словно дитя, — Мишель такой милый, приятный ребенок. Такой веселый. Я и не думала, что он — сирота, — всхлипывала Кристин у меня на плече, — Зачем? Зачем он так привязался ко мне? Зачем я привязалась к нему? -Ты хочешь, чтобы он поехал с нами? — Кристин взглянула на меня сквозь пелену слез и кивнула, — Тогда пусть собирает вещи. -Правда? — слезы еще стекали по щекам Кристин, но в глазах появилась робкая надежда. Я кивнул, стирая слезы с ее щек. Девушка радостно улыбнулась и повисла у меня на шее, целуя лицо, — Спасибо, Эрик! Спасибо!