Все, что необходимо, это любовь

Pov Кристин (4 года спустя)       Обычный вечер в «Фантазме», полный забот. Рабочие сцены заняты подготовкой, актеры — репетицией, музыканты — настройкой инструментов. Со всех сторон доносились обрывки разговоров, смех, музыка. Сезон только начался, все были полны сил, готовы к великим свершениям, в нетерпении ожидая каждое выступление. Эрик минуту назад провел Мишеля к роялю, на котором мальчику предстояло сегодня играть перед публикой. В первый раз Мишель вышел на сцену три года назад. Он жутко волновался и не хотел разочаровать Эрика. Мы ждали за кулисами, волнуясь за него не меньше его самого. Но Мишель был очень старательным и прилежным учеником непревзойденного учителя. За мелодией последовали оглушительные аплодисменты. Мишель поклонился и на нетвердых ногах дошел до нас и почти упал на руки Эрика.       Первый успех придал ему уверенности в своих силах, с каждым новым выступлением волнения было все меньше. Сейчас Мишель выходил на сцену под аплодисменты, и под аплодисменты покидал ее. Он играл длинные сложные сонаты, поражая соединением мастерства, юности и миловидности. Сейчас, как и всегда, у них с Эриком была последняя репетиция перед выступлением.       А я осталась с Густавом, который никак не мог взять в толк, почему старшему брату можно играть на сцене, а ему — нельзя: -Ну почему, мама? — требовательно спрашивал сын, повиснув у меня на руке и тяня вниз, — Я тоже умею играть. -Мы же договорились — в 10 лет, — в который уже раз повторяла я. Это было наше совместное с Эриком решение. Конечно, Густав был талантлив, прямо как отец, но это не значит, что его стоит выпускать на сцену в неполные 5 лет. Это лишит его части детства, беззаботной и беспечной части. Густав почти с первых дней видел, как его родные выходят на сцену — и я, и Эрик (правда очень редко), и Мишель и подсознательно привыкал к этому, к мысли, что ему тоже предстоит это. Между выступлениями он не покидал сцены, лишь во время представления сидел за кулисами или в самом первом ряду, наслаждаясь зрелищем, которое ему никогда не надоедало. -Ну ма-а-а-ма, — протянул он упрямо и капризно. Густав не был избалован, но в этом вопросе проявлял чудеса настойчивости и требовательности. -Густав, ты опять не даешь покоя тете Кристин? — послышался звонкий голосок. Это была Елена. За эти четыре года она начала превращаться из милого ребенка в очаровательную девушку. Помимо красоты, у нее был ангельский характер, который навсегда привязал к ней Мишеля. Нежная детская дружба уже неуклонно перерастала в любовь. -Елена, — Густаву она нравилась, а Елене доставляло удовольствие заботиться о мальчике, который стал ей почти как брат. Она так же любила представления в «Фантазме», ни одного не пропускала. И частично тому причиной был Мишель. -Спасибо, что пришла, — я улыбнулась Елене, передавая ей заботу о сыне на время выступления. Вдвоем они побежали к Мишелю и Эрику, которые как раз закончили последнюю репетицию. Мишель с нескрываемой радостью обнял свою подругу и ласково произнес ее имя. Видя перед собой пример — Эрика — наш приемный сын учился любить так же. Эрик растрепал волосы Густава и подхватил его на руки, на его губах заиграла моя самая любимая улыбка, улыбка, в которой читалась отцовская гордость и безграничная любовь к своей семье, семье, ради счастья которой он готов на все. Я не могла оторвать глаз от этой картины.       Заметив мой взгляд, Эрик поставил Густава и подошел ко мне. -Ты готова? — он нежно коснулся моей щеки. Эрик писал песни и музыку для всех номеров в «Фантазме». И для меня — тоже. И всегда, всегда репетировал со мной, продолжая быть моим маэстро и учителем. -Разумеется, ведь у меня прекрасный учитель, — я сжала его руки в своих, смотря ему в глаза. Эрик повел меня в мою гримерную.       Ярко-синее платье было готово и висело на манекене. Сапфировое ожерелье и серьги лежали в специальных коробочках на мягком бархате. Эрик помог мне надеть платье. Смотря на нас в зеркале, когда он сосредоточенно застегивал ряд пуговиц у меня на спине, я удивлялась, сколько всего мы уже пережили, и гадала, сколько еще трудностей ждет нас. И самой большой сложностью всегда была и, наверняка, останется, его ревность. И сложнее всего было во время первого сезона «Фантазмы».       Как и ожидалось, вокруг таинственного маэстро и оберегаемой им певицы начало ходить много слухов. И практически все они были нелицеприятны. Но я к ним привыкла еще в Париже, еще после первого своего дебюта, когда мне приписывали интриги со многими богачами не только Франции, но и ближайших соседних стран. Уже тогда я училась не обращать на них внимания. Но вот Эрик… Эрик не был готов к такому шквалу различных слухов, относительно моих тайных тет-а-тет встреч с различными восхищенными поклонниками, заполнявшими мою гримерную тоннами цветов после каждого выступления.       И сначала я не понимала этого. Только замечала, что Эрик с каждым днем становится все молчаливей, все задумчивее. Конечно, у него и раньше случались приступы меланхолии и апатии ко всему земному, но они никогда не были такими продолжительными.       Каждый вечер, приходя домой, Эрик садился рядом с Мишелем, садил Густава себе на колени, крепко обнимал его. Смотрел то на одного сына, то на другого, переводил взгляд на меня и отводил его в сторону. Так продолжалось до тех пор, пока я не решилась спросить его о причине подобного поведения: -Эрик, что происходит? — я сидела перед зеркалом, расчесывая перед сном волосы. Мишель и Густав крепко спали в своих комнатах. Эрик уже лежал в постели, но еще не успел притвориться, что спит, как делал каждую ночь в последнее время, — О чем ты все время думаешь? Почему так отстранен? Неужели я чем-то обидела тебя? -Нет, Кристин, — он тяжело вздохнул, садясь и подкладывая под спину подушку. Он уже снял маску, оставив ее на прикроватном столике, — Ты ничем не могла меня обидеть. Просто я оказался не готов, хотя должен был быть. -Не готов к чему? — переспросила я удивленно, замерев с расческой у виска. -К тому, что ты однажды уйдешь от меня, — тихо проговорил он, почти прошептал. Я повернулась к нему лицом, надеясь, что ослышалась или что он шутит всего лишь. Но — нет, его глаза не лгали. Он верил в то, что говорил…       В тот момент я была сбита с толку. Мы почти два года были вместе, были женаты, растили двоих сыновей, жизнь наладилась и текла размеренно… И мне казалось, что у нас все идеально. А теперь я вот так узнаю, что он все еще страшится моего ухода, думает, что это возможно.       Я подошла к кровати, села с ним рядом, поджав ноги, коснувшись его колена своими: -Неужели ты думаешь, что все, что было и есть между нами, не свято для меня? Неужели думаешь, что я о чем-то сожалею? Я была готова и готова сейчас идти куда угодно за тобой. И с тобой.       Эрик, у нас есть два сына. Два замечательных любимых сына. И один — наша плоть и кровь. Моя и твоя. Неужели ты никогда не будешь полностью доверять мне?       Я совершила ошибку, покинув тебя один раз, и очень об этом пожалела. И я не хочу еще раз испытать подобное.       Той ночью, ты помнишь, я пришла к тебе. Ты снился мне каждую ночь. И, едва увидев тебя перед собой, живого и реального, я почувствовала себя… дома. Впервые за весь тот год, что провела в дали от тебя. Я жила в той квартире, свободная лишь условно. И только с тобой рядом я смогла расправить крылья и взлететь, парить с тобой под облаками. Я снова стала собой, той Кристин, которую ты учил петь, которой пел колыбельные перед сном, которую утешал. Я вернулась к своему учителю, к своему маэстро, к своему Ангелу Музыки, от которого мне не следовало уходить, перестав быть невестой виконта, перестав играть роль, бывшую мне в тягость, — я говорила и говорила, пытаясь описать то, что чувствовала. Мне очень хотелось, чтобы он, наконец, понял меня, чтобы поверил, — Я люблю тебя, и любила. И всегда буду любить. Поверь мне, — я почувствовала горячие слезы, выступившие на глазах, — Прошу тебя, хватит прогонять меня. -Кристин, милая, — Эрик обнял меня, желая утешить, — Прости меня. Прости.       С тех пор он стал спокойнее относиться к слухам, признавая, что от них никуда не деться, но все равно очень не любил эти сплетни и остро на них реагировал. -Кристин, о чем задумалась? — Эрик ненавязчиво водил пальцами по моей шее, плечам и спине, вызывая приятное покалывание. За эти 4 года он хорошо научился управлять своими чувствами, научился мне верить и доверять, научился принимать любовь, а не только дарить ее. -О том, как сильно люблю тебя, мой Ангел.