Все, что необходимо, это любовь

Pov Мэг       Мы с мамой приехали на Кони-Айленд в поисках новой, лучшей жизни. Трудно, конечно, было оставлять Париж, Францию, но там нас почти ничего не ждало и ничто не держало. Почти сразу нам удалось снять небольшую квартирку, что уже было удачей, и довольно скоро найти объявление о приеме на работу в театр «Фантазмы».       Но я никак не ожидала увидеть Кристин. Да еще и в роли хозяйки «Фантазмы». Да еще и под руку с Призраком Оперы!       О, выглядела она подобно королеве, коей, судя по всему, и была в этом царстве музыки и фриков. На ней было длинное элегантное платье из серебристо-серого шелка, сшитое в лучшем ателье. Из украшений, кроме обручального колечка, была только маленькая подвеска в виде капельки из сапфира на тонкой серебряной цепочке, которая, хоть и выглядела скромно, но была, явно, не дешевой.       Я смотрела на Кристин, не в силах избавиться от вспыхнувшей зависти и злобы. Почему она? Почему Кристин, не делая ничего, получила заботливого, талантливого и богатого мужа, красивые наряды и украшения, театр и парк развлечений, приносящие постоянную большую прибыль. И просторный дом со слугами, как я узнала чуть позже. Почему она имеет все, на прилагая никаких усилий, в то время как я должна плясать практически сутки напролет, чтобы заработать хоть немного денег, чтобы снять небольшое жилье, где приходиться ютиться с мамой, которая уже достала своими нравоучениями?!       Кристин должна была быть с Раулем, ведь они так любили друг друга, вместе планировали, как поймать и убить Призрака Оперы! А теперь? Кристин в объятиях того, от кого хотела избавиться! Где это видано?       До нас с мамой доходили слухи, что Рауль проиграл очень крупную сумму денег. Когда его старший брат, граф де Шаньи, узнал точную сумму долга, его хватил удар, и теперь граф почти не встает с кровати. Все думали, что он скоро отдаст Богу душу, но он уже 4 года находится в подобном состоянии, однако, умирать не спешит. Граф отказался выплатить долг младшего брата, поэтому Раулю приходиться скрываться от кредиторов. Неужели Кристин предчувствовала такой финал и потому сбежала к более размеренной жизни с Призраком? Но ведь это нечестно! За что ей все это? Только за чудесный голос? Только за него ее полюбили и Рауль, и Призрак? Или есть что-то еще?       Я хотела заинтересовать Призрака, но он, казалось, не замечал никого, кроме Кристин и двоих сыновей. Как будто и не было других людей, лишь они в целом свете. Это ощущение усиливалось, когда Эрик и Кристин смотрели в глаза друг другу — они будто в мгновение переносились на другую планету, где никого больше не было. А когда Кристин не было рядом, Эрик становился далеким-далеким и холодным, как каменная глыба. Он был чужой и чуждый этому миру. И это внимание невозможно было привлечь.       Мама заметила мои потуги и была весьма обеспокоенна и недовольна: -Милая, прекрати это. -Но он нравится мне. Я люблю его! -Нет, не любишь. Это лишь иллюзия, возросшая на твоей зависти к Кристин, зависти к ее богатству и успеху. Но Эрик, Мэг, он ведь словно дикий зверь. Таким ласковым и почти домашним его может сделать только один дрессировщик, и это Кристин. -Она ничем не лучше меня! — она никогда ничем не выделялась, только голосом, быть может, но мужчины почему-то падают к ее ногам, а не к моим. -Мэг, забудь все это. Ты не сможешь отобрать его у Кристин, а если каким-то чудом сможешь привлечь его внимание, ты не выдержишь — Эрик просто уничтожит тебя, возможно, сам того не желая, ведь ты не Кристин. -Я что, хуже ее? -Не хуже и не лучше, просто другая. Не смотри на оболочку красивой и счастливой семьи. Это результат трудов Кристин, ее долгая борьба и победа.       Но я не хотела слушать. Да и что она могла знать? Чем больше я смотрела на Эрика, тем больше он завораживал меня. Он был таким нежным, заботливым и внимательным, но, увы, не со мной, а с моей подругой, ставшей теперь моей соперницей, и этими мелкими выродками… Эрик был таким таинственным, и эта тайна влекла, умоляла раскрыть ее — кто он — человек или миф или воображение артистов, суеверие директоров или нелепое создание возбужденного воображения девиц из кордебалета, их матушек, билетерш, гардеробщиц и консьержек, как считалось долгое время, которое таинственным образом обрело плоть? Иногда, видя его в полусне в темноте ночи, я неосознанно бормотала: -Ты моя тайна.       А он отвечал: -Да, твоя тайна. Так разгадай эту тайну, — и белая полумаска призрачно светилась в темноте.       Но это было лишь мое воображение, воплощенное в подобие реальности утомленным разумом. На самом же деле Эрик все так же восхищенно, словно на богиню, смотрел на Кристин, а ко мне был все так же отстраненно-холоден. Я совсем не интересовала его как женщина, и как актриса — тоже — он ни разу не смотрел на меня, даже когда я была на сцене. Конечно, Эрик был с Кристин в ее гримерной. Я пела им же сочиненные песни, но он не слушал, зато слушал Кристин, выступающую после меня. Разумеется, у нее были лучшие арии, иногда они пели дуэтом, песни для нее были полны глубокого смысла и прекрасных чувств. Сразу понятно, что Эрик сочинял их для своей единственной любви. А мне оставалось стоять за кулисами и с мрачной злобой желать, чтобы Кристин навсегда потеряла свой ангельский голосок.       И сегодня Эрик лишь посмеялся, когда узнал, что летучая мышь этого фрика запуталась в моих волосах. А потом побежал на выручку Кристин. Я стояла в толпе артистов и других работников «Фантазмы». Все были взволнованы и напуганы, все сочувствовали Кристин, которую загородил этот толстяк, хватая огромными ручищами псов, сумевших обойти Эрика, и бросая их на землю.       Опять Кристин. Всегда Кристин!       Они отправились домой только поздно вечером. А я отправилась в бар, чтобы хоть ненадолго забыть, как они шептались возле пруда: «Ты никогда больше не будешь одна» — расслышала я слова Эрика.       Я сидела за барной стойкой, выпивала рюмку за рюмкой, надеясь заглушить это отвратительное чувство жалости к себе. Осматривая помещение в очередной раз, я наткнулась на такой знакомый взгляд. Да, годы и выпивка его не пощадили, а когда-то он был мечтой многих девушек, героем их грез. В нем еще можно разглядеть ту осанку, ту решительность и упрямство. Прямо передо мной стоял виконт Рауль де Шаньи. Он был уже изрядно пьян, но еще крепко стоял на ногах. Несколько пуговиц рубашки были расстегнуты, жилетка вообще висела на спинке стула. Да, жалкое зрелище. -Мэг Жири, — проговорил он не без труда, — Сколько лет. Как приятно видеть старых друзей. Почему же Вы здесь совсем одна?       Что дернуло меня рассказать ему все? Может, уверенность в том, что уж он-то сможет меня понять. И он понял, выслушал меня не перебивая. И, только когда я замолчала, сказал: -Что ж, наши цели схожи. Тебе нужен Эрик, мне нужна Кристин. Не объединить ли нам усилия? В итоге каждый получит то, что ему причитается. Что скажете?       Только дураки отказываются от таких шансов: -По рукам. -Замечательно, — Рауль улыбался, а у меня от выпитого кружилась голова, в этот момент мужчина показался мне Мефистофелем, — У меня есть план, но он должен остаться между нами.