Все, что необходимо, это любовь

Pov мадам Жири       Кристин смогла невозможное — она сделала Эрика почти нормальным. А он исполнил обещание — создал свой мир, мир только для них двоих (Эрик никогда не задумывался о детях, ему всегда казалось, что у такого «монстра», как он сам себя называл, не может быть потомков, что природа не допустит распространения своей «ошибки»). Но сейчас можно было бесконечно любоваться этой семьей и завидовать. Правда, некоторых зависть превращает в чудовищ, жестоких и безжалостных. А эти двое, особенно Эрик, и так перенесли слишком много.       Сейчас, смотря на них, с трудом получается вспомнить их прежних. Разве Кристин когда-то могла бояться Эрика, могла быть застенчивой, стесняющейся своего голоса, разве эта молодая леди когда-то была оперной хористкой? А Эрик, разве можно поверить, что это он — тот молодой человек, запертый в клетке, забитый и с ненавистью загнанного зверя смотрящий на окружающих, разве он — тот неуловимый Призрак, который мог убить, не моргнув глазом? Он был моим другом, надеюсь, им остался до сих пор, но я никогда подумать не могла, что для него возможны такие метаморфозы… Счастье делает чудеса с любым человеком, обладающим сердцем, а у Эрика оно было, хоть и спрятанное за стеной жестокости.       Я пришла в «Фантазму» ни на что не рассчитывая. Мне нравилось работать балетмейстером, я не представляла свою жизнь без танцев, особенно теперь, когда сама танцевать уже не могла, постановка танцев — единственное, что осталось, но с закрытия оперного театра нигде не могла найти себе эту работу. И ни опыт, ни положительные отзывы не могли изменить положение. Мы покинули Париж, город соблазнов и пороков, решив искать свою судьбу в другом месте. Я могла бы остаться, смирив свою любовь к танцам, но была еще Мэг. Мы выбрали Кони-Айленд случайно, а «Фантазма» по странному совпадению оказалась первой в нашем списке, но счастливому ли совпадению?       Я не сразу узнала Кристин в уверенной хозяйке «Фантазмы». А когда поняла, что передо мной та самая девочка, что так невинно, так ангельски пела самые страстные арии, обрадовалась. С того самого дня, когда я видела ее в последний раз, когда Эрик забрал ее со сцены, меня терзала неуверенность и совесть из-за того, что я привела к ним Рауля. Я желала ей только добра, но не знала, с кем ей будет лучше. Несомненно, любовь Эрика совмещала в себе нежность и пылкость, он боготворил Кристин, жил ради нее одной, но тогда, в попытке завоевать ее, стал слишком жесток; возможно, если бы у нее не было выбора, если бы она потерпела немного, пригляделась, то поняла бы, что Эрик — действительно родственная ей душа, что она… любит его. А в Рауле было что-то, что тревожило меня с самого начала. Да, красивый, богатый, знатный… Но вся эта красота скрывала то, что полюбить невозможно. Кристин увлеклась им, и я думала, что ошиблась, что предубеждение сыграло со мной шутку — давно я узнала, что Эрику нравится эта девочка, узнала, как только она вступила в благословенную пору юности, и я, действительно видя в ней дочь, желала видеть ее с ним рядом. Красивая пара — композитор и его муза, его певица, его Ангел музыки, подходящие друг другу половинки, уравновешивающие друг друга. Я запуталась в этом, поэтому и привела Рауля в дом у озера, оставив решение на Бога (если бы Рауль попал в одну из хитроумных ловушек обитателя подземелья и не смог из нее выбраться — значит, такова судьба) и на них самих. Я хотела лишь одного — чтобы Кристин была счастлива.       Впоследствии я узнала, что Кристин выбрала Рауля, а Эрик скрылся в своем доме в городе. Я приходила туда несколько раз — на правах друга мне было известно это место. Боже, как он выглядел! Если раньше его еще можно было назвать человеком, то теперь, иначе, чем живым трупом, язык не поворачивался. Он то и дело уходил в себя, бредил наяву, еще больше играл, что-то изобретал, рисовал ее портреты, которые потом уничтожал, недовольный результатом. Потом приходил в бешенство, сбрасывал все со столов, разбивал и разрывал все, что попадалось ему на пути, а после сжимался в комок и плакал, становясь будто маленьким ребенком. Это было поистине ужасно!       Спустя какое-то время он, казалось, пришел в себя и попросил меня больше не тратить на него столько времени и сил, сказал, что он всегда был один, одиноким и умрет, и тут ничего не изменишь. Но я помогала ему, не решаясь сказать о слухах, доходящих до меня, связанных с Кристин. А слухи доходили разные, но все, как один, не приятные. Говорили, что свадьбу, раз за разом, отодвигают, что Рауль игрок и имеет пристрастие к вину. Я не знала, где Кристин, и не могла ей рассказать, поговорить с ней, может, вразумить ее.       А потом мне пришлось покинуть Париж, кое-какие дела требовали моего непосредственного участия. Ну, а вернувшись, узнала, что Эрик покинул город из-за обвинения в убийствах. Как бы мне ни хотелось не верить в это, я понимала, что он мог так поступить — отчаяние могло довести и до большей жестокости. Но что-то в этих убийствах — я читала о них в газетах — было не в стиле Эрика, слишком театрально, слишком на показ, Эрик никогда не сделал бы так. Но больше я ничего о нем не слышала.       Дом был закрыт, подвалы Оперы пустовали… Тогда я подумала, что не увижу его больше никогда, как и Кристин. Именно поэтому встреча на Кони-Айленд была такой неожиданной.       Сейчас я смотрела через окно своего небольшого кабинета, который отвел мне Эрик. Около часа назад я видела Мэг, еле сдерживающуюся, чтобы не побежать, за ней на приличном расстоянии следовали Мишель и мистер Гангл. Хорошо, что они все знают. А если знает Мишель, знают Эрик и Кристин, что убережет их от иллюзии, которую попытается создать Мэг. Глупая девчонка! Не такой я пыталась ее воспитать. -Мадам Жири, — в дверь постучала одна из танцовщиц, моих новых подопечных, и, не дожидаясь ответа, заглянула внутрь. -Что случилось, Анабель? Репетиция только через три четверти часа… -Вы не слышали, мадам Жири? Мастера ранили позавчера, а вчера у него началась лихорадка. Недавно приходил их кучер, рассказал нам. -Он отменил представление? — я старалась не показать, как обеспокоило меня это известие, поэтому, вероятно, показалась жесткой. -Нет. -Тогда начинайте репетицию без меня. Я вернусь и проверю ваши успехи. Девушка вышла, скромно кивнув, а я, посидев еще минуту, поднялась. Мэг к этому причастно, вне сомнений. Возможно одна, возможно с помощью Рауля. Я покинула «Фантазму», решив проведать Кристин и Эрика.