Все, что необходимо, это любовь

Pov Кристин       Эрик быстро шел на поправку. Уже на второй день после нападения, вечером, я помогала ему выйти в сад. Я была рада, видя, что здоровье возвращается к нему. Однако, скоро выяснилось, что это не единственная причина для радости. Жаннетт, навещающая нас с Россом и Еленой, сразу заметила мое положение и, когда мы остались вдвоем, спросила с восторженной улыбкой: -Ну, можно вас с Эриком поздравить, не так ли? -О чем ты? — не сразу сообразила я. -Ну, скоро ваша семья пополнится новым малышом. Кого бы ты хотела? Дочку или еще одного сынишку? — восторг Жаннетт передавался мне. -Хотелось бы девочку, но не нам решать. -Надо очень захотеть, и все сбудется. А Эрик знает? -Нет, я сама только недавно узнала, — пожала я плечами, — Да и сейчас не до этого. -Как бы не так! — с горячностью возразила Жаннетт, — Ему сейчас особенно нужны хорошие вести.       В этот момент вернулись Эрик и Росс, и нам пришлось прекратить разговор — я не хотела рассказывать сейчас и при всех, эту новость нужно сообщать с глазу на глаз. Однако, в этой новости были и свои сложности — беспрестанное волнение, связанное с Раулем, а теперь и с Мэг, не скажутся положительно на ребенке.       В один из вечеров, через пару дней после того разговора с Жаннетт, я сидела в гостиной с книгой в руках, однако не прочитала ни строчки, смотря на Эрика, играющего на рояле, следя за его руками, изящно пробегающими по клавишам. Мне нравилось наблюдать за тем, как движутся его пальцы, извлекая восхитительные мелодии. Я запоминала, как он играет, запоминала положение рук, ноты, движения до такой степени, что могла бы сыграть его музыку сама. Я думала, как рассказать ему. И как жить дальше… Что он скажет? Момент для очередной беременности крайне неудачный. Хотя, прошлый раз был таким же — начало всей этой истории с Раулем, Париж, переезды, строительство….       Я отложила книгу, подошла к роялю и села рядом с Эриком. Он завершил мелодию и с интересом посмотрел на меня, а я, заученным движением коснулась клавиш, прислушиваясь к тягучим нежным звукам, и проиграла часть моей любимой мелодии, сочиненной им. -Я не знал, что ты умеешь играть, — тихо заметил Эрик, когда я закончила. -Ты вообще не внимателен, когда играешь. В такие моменты у тебя можно научиться музыке, — я помолчала, опустив голову, собираясь с мыслями. Эрик заметил изменение моего лица до того, как я успела его спрятать, поэтому вынудил меня поднять на него взгляд, приподняв мое лицо за подбородок, внимательно смотря в мои глаза: -Кристин, что случилось? Ты сама не своя, последние два дня чрезмерно задумчива, эмоции на твоем лице сменяют друг друга с удивительной скоростью. Что с тобой? -Я просто думаю, готов ли ты к такой новости, — я изобразила задумчивость. -Кристин, — укоризненно, но ласково проговорил Эрик. -Я бы хотела, чтобы у нас была дочка, потому что ты и Мишель держите столько секретов от меня.       В глазах Эрика было непонимание и безмолвный вопрос. Медленно шли какие-то расчеты. Он не понимал — то ли это укор, то ли предложение, то ли новость. Я сжалилась над ним, смеясь, объявив: -Ты скоро еще раз станешь папой.       Первые мгновения лицо оставалось таким же задумчивым, но постепенно, когда сообщение, наконец, начало достигать разума, лицо его светлело. В прошлый раз Эрику сообщил об этом врач, я была лишена такой удивительной возможности, теперь же не отрывала от него глаз, запоминая изменения его лица. -Это правда? -Разве я врала тебе? -Боже, Кристин, — прошептал он, сжимая меня в объятиях. Я обняла его в ответ, и стало так тепло и спокойно в этом взаимном объятии. -Я люблю тебя, — шепнула я, пряча лицо на его плече. -И я люблю тебя, Кристин.       Мне нравилось, когда его лицо так светлело от счастья, это заставляло меня забыть, как он смотрел мне вслед годы назад, смогу ли я когда-нибудь забыть о том, смирить муки совести и отвращение к самой себе за те ошибки и все поступки, совершенные мной тогда. Я приносила ему столько боли, столько несчастья, а теперь старалась дарить только радость и счастье. Pov Мишель.       Папе быстро становилось лучше. Скоро он совсем поправился, и тогда мама решила, что пришло время исполнить свое обещание, пригласив Елену. Она, казалось, полностью смирилась с моим решением, так что обед прошел в дружеской обстановке со спокойными аристократическими беседами. Мама и папа много рассказали Елене о своей жизни, отвечая на ее нескончаемые вопросы. Кое о чем умалчивали, но Елена не обращала внимания, прекрасно понимая, что кое-что она никогда не узнает… кое-что никто не узнает, кое-что, принадлежащее только им двоим. Елена просто задавала новый вопрос. -Какие новости о Рауле? — спросила тихо Елена, когда мы сидели в гостиной на диване. Папа, как обычно, наигрывал на рояле, мама сидела на полу вместе с Густавом около рояля, читая ему приключенческий роман, нас они не слышали. -Недавно вновь видел его с Мэг, — так же тихо ответил я. Сторонние наблюдатели не заметили бы в нашей тихой беседе никакого замысла, просто воркование влюбленных. Только мама, кинув на нас беглый взгляд, сжала губы и вернулась к чтению. Густав уж почти спал — мамин голос хорошо успокаивал его. Ну, а папа… он, как всегда, не обращал внимания ни на что, когда играл. Только изредка посматривал на маму и свернувшегося на ее коленях Густава — прекрасная картина счастливой женщины, коих никогда не было много. Такая любовь, даже спустя столько лет… Удивительно. Я бы хотел быть уверен, что способен на такое. — Они не довольны друг другом и сейчас намерены обратить свое внимание на Густава, — я решил не говорить Елене о том, что и про меня шел разговор. -Ты кому-нибудь рассказал? -Маме и папе лучше не знать — они могут наделать глупостей. Доктор Гангл знает, он поговорит с другими актерами. -Это так странно, — задумчиво отметила Елена. -О чем ты? -Ты доверяешь им больше, чем своим родителям? -Дело не в этом. Я, конечно, доверяю актерам «Фантазмы», и маме с папой доверяю, но актеры, хоть и уважают нас, способны здраво рассуждать, и способны защитить Густава. А мама и папа, особенно папа, — поправился я, — если узнают, что ему грозит опасность… я боюсь представить их реакцию и действия. Я, может, расскажу им, потом, когда пройдет опасность неправильных решений.       В целом, вечер прошел превосходно, и все остались довольны друг другом.       Еще через пару дней мы вернулись в «Фантазму», и наше появление было встречено аплодисментами и поздравлением папы с таким скорым выздоровлением. Праздничный стол, накрытый в большой столовой, редко используемой, но поддерживаемой в полном порядке, ждал только нас.       Я внимательно следил за Мэг. Она казалась спокойной, но меня это не могло успокоить, хотя я мысленно аплодировал ее выдержке — маму и папу посадили во главе стола, меня и Густава по бокам от них, вся наша семья была в центре внимания. Мама краше прежнего, если такое возможно, отец полон сил и внимателен к нам троим, Густав с удовольствием пытается разгадать новые фокусы мисс Флэг, сидящей рядом с ним, я, казалось бы, о пустяках болтаю с мистером Ганглом и мистером Скуэлчем. -Все обещали помочь, — заговорил доктор Гангл, глотнув вина, — но мне кажется, что Мэг может что-то подозревать. -Она же не видела нас? -Нет, но… она мне казалась глупой наивной танцовщицей, малышкой на миллион, — с усмешкой добавил он. Да, это было сценическое прозвище Мэг, и она, видит Бог, заслужила его — никогда не отказывала поклонникам уделить им «немного» времени, — но она, быть может, чувствует что-то. Кто знает, что она решит выкинуть.       Празднование прошло спокойно, с шутками и громкими тостами, пожеланиями спокойной и долгой жизни, заверениями в вечной преданности. А после все вернулись к прерванным занятиям. Я заметил, что рядом с Густавом почти постоянно, как бы случайно, оказывался кто-то из актеров. Чаще всего, конечно, доктор Гангл, мистер Скуэлч или мисс Флэг — у них сложились особо близко-доверительные отношения с нашей семьей, уж не знаю, в чем причина.       Это были сложные дни. Ожидание, чувство, что над нами висит лезвие гильотины… Мама и папа репетировали новую песню, Густав часто был с ними, но иногда и ему становилось скучно, ведь он еще ребенок. Родители разрешали ему погулять по территории «Фантазмы», не подозревая, на что готова Мэг, ради достижения своей цели. Но Густав не оставался без защиты, рядом постоянно кто-то был, помня об обещании.       Я ничего не ел и не пил в театре. Если меня мучили жажда или голод, я шел к ближайшей лавке, неподалеку от театра и покупал там то, что нужно. Мэг была спокойна, старалась больше не ввязываться в конфликты с актерами, вела себя образцово-показательно. И это нервировало — такое ее спокойствие, уверенность. Было бы куда лучше, если бы она оставалась прежней склочной и взбалмошной девицей.