Все, что необходимо, это любовь

Pov Кристин.       Я очнулась с трудом. Ощущение было, что спала месяц. В горле сухо, дышится с трудом, тело не двигалось, а любая попытка заставить его подчиняться отзывалась сотней маленьких иголочек.       Немного придя в себя и вспомнив, что произошло, я была напугана темнотой, царящей вокруг — на секунду мне показалось, что я похоронена заживо, однако страх рассеялся, стоило мне протянуть руку в сторону. Я, может и похоронена, но не в маленьком тесном гробу, а в подвале, из-за чего здесь так темно. Интересно, если долго жить в месте, куда не проникает свет, можно ли стать способной видеть в темноте?       Первый вопрос являлся еще и самым главным — что делать? Рауль принес меня сюда. Зачем — не понятно. Густав и экономка с дворецким знают, где я и, разумеется, рассказали Эрику, когда он вернулся домой. Ведь он уже вернулся домой? Сколько вообще времени? Эрик, я уверена, бросился искать меня, но что толку? Разве смогут меня разыскать в каком-то запертом, промокшем насквозь подвале? Только чудом. В волнении я по привычке потянулась к кольцу, маленькому колечку с сапфиром, одному из подарков Эрика, но на пальце его не оказалось. Оно могло соскочить, когда Рауль нес меня… тогда, возможно, Эрик поймет, где искать меня? Конечно, кольцо мог снять Рауль, но в это я верить не хотела, чтобы окончательно не пасть духом…       Вдруг дверь открылась и в подвал проник свет лампы, но даже такого слабого источника света было достаточно, чтобы вызвать боль в глазах, уже привыкших к темноте. В подвал медленно спускался Рауль, а на его лице играла глумливая усмешка. Теперь я увидела, что мой склеп не намного больше гроба, хотя, конечно, несомненно, более предпочтителен. Но здесь было сыро и холодно, чувствовалось, что сюда никогда не дотягивалось солнце. -Присмирела? — осведомился Рауль, повесив лампу на гвоздь, торчащий из стены. -Что тебе нужно от меня? Почему ты преследуешь нас? Тебе нужны деньги? -О, нет, Кристин, не будь такой глупой! — рассмеялся он, — я же виконт, моя семья, и, самое главное, мой брат, не дадут мне скатиться в полную нищету и все равно оплатят все долги. Мне нужно куда больше. -Что? -Месть. Месть тебе и твоему уроду! — воскликнул Рауль, и лицо его выражало удивление от того, что я не понимаю такой простой причины, — Ты опозорила меня, расторгнув помолвку ради того, что быть — с кем?! — с этим чертовым фриком! Пусть теперь и он купается в позоре, хотя, — Рауль опять мерзко ухмыльнулся, — какой же это позор?  Всего лишь ожидаемая всеми закономерность. -Жаль, он не убил тебя, когда была возможность, — прошипела я, желая вцепиться ему в лицо. -Возможно. Но это ты просила за меня, не так ли? — насмешка в его голосе была как яд. Да, это я просила Эрика не убивать его, о чем сожалела спустя столько лет. Смерть была бы для него более милосердной, чем такая жизнь. -Однако, его поцелуй был куда лучше твоих, — я не могла оставить последнее слово за ним, и получила искреннее удовольствие, видя, как меняется его лицо — оно все пошло красными пятнами, глаза сузились и метали в меня молнии, губы сжались, сдерживая проклятия и ругань. Хоть так отомстить ему за постоянные оскорбления, раз уж по-другому мне не дано.       Однако через пару мгновений мне пришлось пересмотреть свои взгляды — Рауль набросился на меня и, повалив обратно на матрас, на котором я лежала, придавил меня всем своим весом. Я закричала от удивления и страха. Он постарался грубо поцеловать меня, но я увернулась, больно вывернув шею. Боже, если ты есть на небесах и если тебе есть до меня дело, помоги мне! Да, он придумал идеальную месть, после которой я не смогу смотреть в глаза Эрику. Он не обвинит меня, я знаю, он скажет, что я ни в чем не виновата, но это лишь слова. Я виновата, от начала и до конца,  только я.       Рука Рауля судорожно начала поднимать подол моего платья, пока вторая держала мои руки. Я, пытаясь справиться с тошнотой, силясь скинуть его с себя. Когда он вновь приблизил ко мне лицо, я со всей силы укусила его за губу, мне на язык упало несколько капель крови. Рауль заорал, после чего со всей силы ударил меня по щеке тыльной стороной ладони, фамильный перстень оцарапал кожу, горящую от удара. -Вот тварь! — взревел он, утирая кровь, продолжая держать мои руки, — ну ничего, у тебя будет много времени подумать об этом. Путь до Парижа будет долгим, а потом сколько угодно можешь сидеть в подвале семейного особняка.       Он оттолкнул меня, а сам, забрав лампу, покинул подвал, громко хлопнув дверью.       Щеку жгло, царапина ныла. Но хоть так, это я стерплю. Этот монстр не увидит моих слез, не услышит мольб. Я сердито стерла слезы, стекающие по лицу — не хочу плакать. Я обняла колени, прижимая их к груди.       А потом нахлынула паника — ребенок Эрика, которого я ношу под сердцем! Что будет с ним? Что Рауль сделает с ним? Я давилась слезами, видя картины в темноте, картины того, что этот сумасшедший сможет придумать. И одна из самых страшных — попытается воспитать его как своего… Нельзя этого допустить.       Я собрала силы и устроилась наверху лестницы, с трудом вскарабкавшись по ней, словно это была не лестница, а самая высокая в мире гора, у самой двери. Осталось только дождаться его.