Fireflies

Карин еле слышно открывает входную дверь, аккуратно заходя внутрь дома, и устало скидывает на кофейный столик в гостиной бумаги. Ее светло-серые глаза изнеможенно смотрят на небольшую стопку документов, которую она решила взять с собой, и синигами поднимает взгляд, видя, как в окне розовеет небо из-за лучей восходящего солнца. Глубокий вдох наполняет ее легкие, заставляя еще сильнее ощутить безумную усталость; было слишком много пострадавших синигами из Пятого отряда, которые подставились, чтобы дать необходимое время простым душам. Ее мысли мгновенно возвращаются к Тоширо, и Карин поднимает глаза наверх. Ей нужно убедиться, что с ним все в порядке. Ноги на удивление быстро несут ее с их с Тоширо спальню, а в следующую секунду ладонь осторожно касается дверной ручки, поворачивая ее в сторону и позволяя женщине зайти внутрь. Темно-синие плотные шторы плотно закрывают окно, не давая утреннему рассвету освещать комнату, и темноволосая девушка осторожно заходит внутрь, слыша мерное дыхание спящего мужчины. Хьеринмару немного небрежно находился на своей подставке; Карин подошла к мечу, аккуратно поправив его положение и положив свой собственный клинок на привычное место, и мягко улыбнулась, когда увидела, как Хитсугая перевернулся на спину. Светло-серые глаза с беспокойством смотрят на его левое плечо и кисть, что плотно перебинтованы больничными бинтами. Женщина подходит к светлому шкафу и достает оттуда чистое белье и одежду; она тихо доходит до ванной комнаты и включает в ней свет, который от неожиданности режет ей глаза. Белый халат и черная униформа небрежно падают на кафельный пол, и теплая вода сильным напором касается женской кожи, смывая с нее усталость и расслабляя после трудовой ночи. Она быстро промывает волосы и выключает воду, заворачиваясь в махровое полотенце. Убедившись, что черные волосы достаточно чистые, а кожа — сухая, Карин надевает на себя чистую одежду и убирает в корзину грязную. Сонливость окончательно наваливается на нее, и единственное, что желает синигами, — это дойти до своей кровати. Руки откидывают тяжелое темно-синие одеяло в сторону, и Хитсугая устало ложится на кровать, чувствуя, как закрываются ее глаза. — Все в порядке? — она еле открывает свои глаза, несфокусированным и размытым взглядом смотря на мужчину, лежащего рядом с ней. Его бирюзовые глаза были также блеклыми, но они выглядели более здоровыми и полными энергии; в конце концов, он все это время спал. — Что случилось с синигами из Пятого отряда? — прямо спрашивает он, и Карин недовольно нахмуривает брови, впиваясь в него негодующим взглядом. — Тоширо, вся работа вне нашего дома, — жестко отрезает черноволосая синигами, раздраженно приподнимаясь на локтях. — Особенно в такое время. — Я понимаю, что ты устала, — мирно произносит Хитсугая, и женщина саркастично хмыкает на это замечание. Ее усталый взгляд ожидает продолжение, — но мне действительно нужно знать, что случилось с Пятым отрядом, — договаривает мужчина. — Я несу за него ответственность. С коралловых губ срывается тяжелый вдох, когда синигами видит во взгляде Тоширо искреннюю просьбу, и Карин открывает рот, начиная говорить: — Обстоятельства сложились так, что, пока вы с Бьякуей разбирались со своим заданием, произошло нападение Пустых на восемьдесят пятый район восточного Руконгая, — беловолосый мужчина задумчиво сдвинул брови к переносице и позже кивнул. — Было ранено большинство рядовых и пара офицеров, но жертв нет, — закончила она и посмотрела озадаченным взглядом в лицо мужа. — Тоширо, у Пятого отряда должен быть капитан. Ты не можешь разрываться на несколько сторон. — Если бы все было так просто, — тяжело прошептал Хитсугая, подняв на нее яркие глаза. — Третий и Девятый отряды вполне справляются со своими задачами благодаря квалифицированным лейтенантам, но предыдущий лейтенант Пятого отряда был понижен до должности третьего офицера, а новый — слишком молод и неопытен. — А что… — Карин неловко запинается, напряженно смотря в ожидающие глаза мужчины. — Ничего важного, — она отрицательно качает головой, словно пытаясь поверить в собственные слова. Тоширо делает глубокий вздох, когда он откидывает голову на подушку и смотрит в выбеленный чистый потолок, понимая о чем хотела спросить его Карин. — Я плохо общаюсь с Хинамори, — честно выдыхает мужчина, и черноволосая женщина замирает. Ее сочувственный взгляд обсидиановых глаз заставляет Хитсугаю против воли сжать сильней челюсти, а боль в плече становится неожиданно резкой, и это выбивает из него дух. Терпимая боль в ладони лишь усугубляла ситуацию, заставляя мужчину сесть на кровать; его здоровая рука быстро нашла на прикроватной тумбочке почти полностью запечатанную упаковку с обезболивающим. — Не глотай ее, — резко произносит Карин, заставляя Тоширо сквозь усиливающуюся боль насмешливо посмотреть на нее. — Ты должен запить таблетку. — Она неожиданно встает с кровати и быстрым шагом выходит из комнаты, исчезая в темноте коридора, но вскоре быстро возвращается, и Хитсугая с интересом смотрит на белую жидкость в стакане, который принесла ему женщина. — Вот, — сев на постельное белье, отозвалась синигами и протянула беловолосому мужчине стакан. — Спасибо, — благодарно произнес Тоширо, положив в рот таблетку и беря в здоровую руку емкость. Быстрый глоток помогает ему не почувствовать вкуса молока, и он ставит стакан на прикроватную тумбочку. Через минуту боль немного стихает, давая сил мужчине ее терпеть: левое плечо перестало жечь, а кисть практически ничего не ощущала. — Все в порядке, — слабо приподнимает уголки губ мужчина, видя, как Карин беспокоящиеся сжала в руках край голубой футболки, в которой она обычно спала. — Днем я смогу залечить хотя бы твою ладонь, — уверенно решает черноволосая синигами, и Хитсугая мягко кивает на это, понимая, что не сможет отговорить ее. — Но… Ты можешь рассказать мне, что случилось с Хинамори? — Тоширо неловко взъерошивает волосы на затылке, подбирая слова, чтобы описать их отношения, и удовлетворенно кивает самому себе, начиная говорить: — Ее принудительно понизили по просьбе Совета 46, посчитав неспособной руководить отрядом, — тяжелый взгляд бирюзовых глаз, смотрящих сквозь нее, заставляет Карин ближе придвинуться к мужу, чтобы утешительно положить голову ему на широкое плечо. — И из-за этого Момо еще больше отстранилась от меня. — Она напала на капитана, — мягко напомнила ему синигами. — У них не было другого выхода, Тоширо, и это решение было самым милосердным. — Знаю, — коротко отозвался Хитсугая и замолк, позволяя тишине нависнуть над ними. — Кейтаро снова проснулся? — спустя пару минут спрашивает он, смотря на стакан с недопитой жидкостью. — Да, — сразу ответила Карин, стараясь не закрывать слипающиеся от усталости глаза, и мужчина удобнее поворачивает свое здоровое плечо, позволяя женщине удобнее положить на него голову. — Но я не понимаю Момо. Офицерское звание — это еще не все, что сближало вас, — продолжила она. — Айзен — это тот человек, которому она доверяла и… — он сглатывает ком в горле, пересиливая себя, — любила, — заканчивает Тоширо. — Пусть даже наивно и по-детски, но это все равно было сильное чувство. — Последние слова Хитсугаи схожи на гневный рык, а в его бирюзовые глаза потемнели от гнева и злости. Его челюсти сильно стиснулись, и черноволосая синигами обеспокоенно посмотрела на него, почувствовав, как напряглось тело мужчины. — Она решила, что должна оставить это в прошлом, — ярость в глазах сменяется печалью. — И меня тоже. — Но ты был ей братом, — резко произнесла женщина, неверующе подняв взгляд на болезненное лицо мужа. — Она не могла… — Сделала, — твердо заявил Тоширо. — Теперь я для нее лишь капитан Хитсугая. — Я… Мне жаль, — сочувственно прошептала Карин, рукой сжав здоровую ладонь. — Это в прошлом, — грустно приподнял уголки губ Хитсугая, положив свою голову на темные слегка влажные волосы. Приятный запах наполнил легкие мужчины, и он уткнулся носом в ее шею, ощущая горячее дыхание на своем виске. — Теперь у меня есть ты и Кейтаро. — И так будет всегда, — уверенно заявляет черноволосая синигами, и тон ее голоса поселяет в глубине мужчина надежду, что так и будет. — Мы должны лечь спать. — Да, — коротко отзывается мужчина и аккуратно ложится на кровать, крепче прижимая к себе Карин, которая мгновенно засыпает под мерный стук чужого сердца. — Спокойной ночи.

~~***~~

Яркий солнечный свет резко бьет в плотно закрытые глаза, заставляя Кейтаро ворочаться в постели, и он утыкается лицом в подушку, желая уйти от настойчивого источника света и вновь погрузиться в сон. Бирюзовые глаза слабо приоткрываются, размыто смотря на предметы перед собой, когда мальчик все-таки решает проснуться и встать. Он садится на кровать, отодвинув одеяло в сторону, и смотрит на прикроватную тумбочку, чтобы узнать сколько сейчас времени. Его глаза широко распахиваются от шока, когда Хитсугая видит время на электронных часах, и Кейтаро непонимающе наклоняет голову, вставая с кровати. Его ноги касаются теплого пола, который нагрелся под лучами летнего солнца. Мальчик быстро заправил кровать и подошел к двери, повернув в ручку; привычный коридор был также наполнен ярким светом, и Кейтаро решил пойти вниз, аккуратно спускаясь вниз по ступенькам. Хитсугая отмахнул от себя мысль, что его могли оставить дома одного; об этом было даже глупо думать. Даже если его отец давал ему достаточно свободы в своих решениях, то они бы никогда не решились оставить ребенка одного, не предупредив и не дав каких-либо наставлений. Кейтаро заглянул в большую гостиную: солнечный свет лился на светлый деревянный пол, на котором лежал белый пушистый ковер, доходящие до самого низа окна были занавешены песчано-коричневыми длинными шторами, лакированный деревянный кофейный столик располагался перед компактным белоснежным диваном, напротив стояли кресла в тон рядом со столиком. Хитсугая прошел в комнату, замечая ранее небрежно оставленные им вечером книги, которые теперь аккуратно лежали на столике рядом с небольшой стопкой документов, и не нашел в ней ничего, что могли бы оставить его родители. Быстро заглянув на кухню и ванную комнату, он пошел в коридор и нашел в нем убранную обувь, а в шкафу — осторожно сложенное белоснежное капитанское хаори. Улыбка мгновенно нашла свое место на лице ребенка, когда он быстро закрыл створку шкафа и побежал вверх по лестнице, находя глазами дверь, ведущую в комнату родителей. — Папа! — громко кричит мальчик, вбегая в спальню, которая полностью скрыта от света солнца. Кейтаро слышит протяжный стон, когда он резко открывает шторы, давая наполнить помещение солнечными лучами. Хитсугая недовольно хмурится, видя, как одеяло накрывает головы его родителей, и подходит к кровати, забираясь на нее. — Папа! — возмущенно зовет Кейтаро, сдвигая край одеяла на себя. — Еще рано, — сонно хрипит Тоширо, слабо приоткрывая глаза, чтобы увидеть недовольное лицо своего ребенка. — Спи, Кейтаро, — он переводит несфокусированный взгляд на спящую рядом с ним Карин, которая продолжает мирно дышать в его здоровое плечо. Ребенок поджимает губы и смотрит в спокойное лицо своей матери, глазами цепляясь за ее рассыпанные по постели длинные черные пряди; Тоширо отодвигается немного в сторону, стараясь не тревожить раненое плечо, и отодвигает одеяло в сторону. — Ложись. — Но уже одиннадцать часов, — непонимающе говорит беловолосый мальчик, заставляя Хитсугая широко распахнуть глаза и удивленно посмотреть в лицо своего ребенка. — И я не хочу спать, — довольно добавляет он, видя, что его родитель все-таки решает проснуться. Мужчина аккуратно убирает одеяло в сторону, и Кейтаро может ясно увидеть плотно перебинтованное левое плечо мужчины; его бирюзовые глаза пораженно и неверующе смотрят в спокойное отцовское лицо, когда мальчик пытает понять причину наличия бинтов. То, что Тоширо Хитсугая мог получить их на задании было практически невозможно, но наличие того факта, что из-под белых бинтов виднелась засохшая кровь, было неоспоримо. Тоширо встречается взглядом с сыном, находя в его глазах непонимание, и делает глубокий вдох, начиная говорить: — Что-то не так? — Кейтаро неуверенно мотает головой в стороны, вставая с кровати, но все-таки спустя мгновение решительно кивает, пронзительным взглядом смотря на левую руку мужчины. — Ты не мог пораниться, — без тени сомнений заявляет он. — Но почему у тебя перебинтовано плечо? — Ты про это, — немного небрежно отзывается Тоширо, чувствуя, что его плечо уже не пронзает нервы болью. Определенно, обезболивающее еще действовало. — Мне пришлось подставить под удар свое тело, — осторожно поясняет мужчина. — Мое раненое плечо было лучшим выходом из сложившейся ситуации. — Какой ситуации? — хмуро спрашивает мальчик, когда беловолосый синигами встает с кровати. Он бережно накрывает одеялом спящую жену и кивает в сторону двери, жестом говоря, чтобы они вышли из спальни. Кейтаро нехотя выходит за дверь, наблюдая, как Тоширо вновь закрывает плотные шторы, погружая комнату в темноту, и выходит из нее вслед за сыном. — Отец, — резко окликает его Хитсугая. — Тише, — мирно говорит синигами. — Твоя мать слишком устала. Дай ей поспать. — Но… — Кейтаро недовольно замолкает, видя стальной блеск в бирюзовых глазах, и идет вслед за родителем, который заходит в светлую ванную комнату. Мальчик привычно подходит к раковине, вставая на подставку, и смотрит, как беловолосый мужчина привычно достает из белого шкафчика гребень. Горячая вода нарушает утреннюю тишину, когда Кейтаро начинает старательно чистить зубы, стараясь игнорировать ожидающий взгляд Тоширо; прополоскав рот, ребенок умыл лицо теплой водой, а после вытер его сухим полотенцем. — Замри, — раздался хриплый голос мужчины, и мальчик послушно застыл на месте. Деревянный гребень прошелся по немного спутавшимся белоснежным прядям, заставив Кейтаро недовольно нахмурится. — Я мог сам это сделать, — немного обиженно отозвался он. Хитсугая тихо хмыкнул, продолжив расчесывать белые волосы; через пару мгновений они преобразились в привычную прическу ребенка, и Тоширо положил гребень на край раковины, заканчивая умываться. Кейтаро подавил желание закатить глаза и вышел из ванной, быстро спустившись по лестнице вниз. Он заходит в кухню, подходя к шкафчикам, и достает оттуда открытый пакет риса; тихие шаги мужчины становятся все ближе, и Хитсугая заходит внутрь помещения. Теперь он выглядит окончательно проснувшимся, а на его теле появляется синяя футболка, что скрывает под собой бинты. Белоснежная бровь озадаченно приподнимается, когда Тоширо видит, как Кейтаро кладет на стол пакет риса. — Что ты хочешь на завтрак? — спокойно спрашивает его Хитсугая, подходя к чайнику. Он наливает в него достаточное количество воды и ставит обратно, щелкнув переключателем. — Омлет с рисом, — просто отвечает мальчик, и беловолосый мужчина кивает. Он вполне способен приготовить такую еду. — Папа, — спустя мгновение окликает его Кейтаро, — ты можешь рассказать, как ты получил ранение? — Тоширо бросает на сына вопросительный взгляд, ожидая продолжения. — Просто… — мальчик замолкает на несколько секунд, — ты не мог пораниться. Ты же капитан. — Я получил ранение, потому что я — капитан, — с улыбкой произносит мужчина, и беловолосый ребенок непонимающе смотрит на него. — Задача каждого капитана — защита и сохранение своего отряда и подчиненных, — Кейтаро понимающе кивает на слова отца. — И я готов был пожертвовать своей рукой, если бы это сохранило жизнь моего подчиненного. — Ты поранился, защищая своего подчиненного, — неуверенно повторил мальчик, и Тоширо утвердительно кивнул. Он наполнил небольшую кастрюлю водой и достал из холодильника куриные яйца, которые, быстро разбив, смешал с соевым соусом, сахаром и рисовым уксусом. — Капитаны всегда должны жертвовать собой ради других? — Отчасти, — мутно отозвался Тоширо и, увидев, что вода уже кипит, высыпал в нее рис. — Хороший капитан должен знать, когда он должен вмешаться. — Кейтаро пристально смотрит в лицо отца, видя в его глазах блеск ностальгии. — Но все мы делаем ошибки на первых порах, это неизбежно. — Лицо мальчика резко покрылось краской, когда его живот заурчал, говоря о том, что он голоден. Хитсугая насмешливо приподнял уголки губ, вскинув белоснежную бровь, и добродушно добавил: — Лучше съешь что-нибудь. Кейтаро согласно кивнул и подошел к кухонной столешнице, беря с нее тонкий хлебный тост, который был в плотно запечатанной упаковке; Тоширо скосил глаза на сына, когда он достал из холодильника банку с медом и потянулся к ножам. Мальчик быстро нанес золотистую вязкую еду на хрустящий хлеб и жадно надкусил его, стараясь все тщательно прожевать. Его глаза приоткрылись от удовольствия, когда он решил сделать еще один укус, и Кейтаро почувствовал вкусный запах еды, которую готовил его родитель. Он положил на стол недоеденный тост, чтобы достать посуду, которая через пару минут оказалась на лакированной деревянной поверхности. Мужчина усмехнулся, выключая плиту, и промыл сварившийся рис в холодной воде; омлет был аккуратно выложен в большую тарелку, и, спустя пару мгновений, Хитсугая мелко нарезал его на маленькие части. — Не ешь в сухомятку, — напомнил сыну Тоширо, видя, как он вновь вцепился зубами в тост. Кейтаро недовольно посмотрел на него, но беловолосый мужчина проигнорировал его взгляд, доставая три чашки, в которые привычно положил свежую травяную заварку и залил ее кипятком. Пары секунд достаточно, чтобы чуть остывшая, но еще горячая вода приобрела приятный зеленый цвет; мальчик сел за стол и придвинул одну из чашек к себе, делая небольшой глоток. — Мне кажется, или этот запах еды, которую готовила не я? — немного насмешливый голос раздается из дверного проема, и Хитсугая поворачивает голову в его сторону, видя перед собой уже проснувшуюся Карин. Ее длинные чистые волосы были распущены, но густая челка была привычно собрана небольшой заколкой; простая домашняя одежда немного мешковато смотрится на стройном женском теле. — Как видишь, — с улыбкой отвечает ей Тоширо, наблюдая за тем, как она подходит к их сыну, что уже доел тост, и мягко целует его в висок. Кейтаро почти полностью игнорирует этот привычный ему жест; беловолосый мужчина осторожно переложил в небольшие миски рис, ставя их на стол рядом с нарезанным омлетом. — Ты же не против такого жеста с моей стороны? — усмехается он. — Определенно нет, — сразу отзывается Карин, подходя к нему и мягко касаясь губами его щеки, — но ты же не забыл про свою руку? — серьезно добавляет она. — Я не инвалид, Карин, — немного резко напоминает ей Хитсугая. — Мое плечо заживает в пять раз быстрее, благодаря лечению, так что через несколько дней я смогу уже снять бинты. — А твоя ладонь? — она берет мужскую кисть и начинает аккуратно разматывать бинт, позволяя тому упасть на пол. Перед светло-серыми глазами открываются относительно неглубокие, но частые порезы, и Карин поднимает взгляд на мужчину, что непоколебимо стоит рядом с ней. Синигами накрывает его ладонь своею; зеленоватое свечение охватывает руку Тоширо, и он чувствует, как на его кисти появляется новый слой кожи. — Я понимаю, что у тебя высокая переносимость боли, но даже ты не железный, Тоширо, — беспокойно произносит черноволосая женщина. — Как ты это сделаешь? — удивленно спрашивает Кейтаро, обращая на себя внимание своих родителей. Он с интересом наблюдает, как зеленый свет исчезает, растворяясь в пространстве, и поднимает глаза на Карин. — Я уже не раз говорила тебе, Кейтаро, — мальчик подавил желание закатить глаза и скрестил руки на груди, недовольно смотря на женщину, что делает тяжелый вздох. — Когда синигами передает свою реацу другому человеку, он концентрирует ее на определенной задаче. В моем случае это ускорение регенерации поврежденных участков ткани. — Тогда почему я все сжигаю? — немного обиженно спросил он, опустив яркие глаза на свои натертые ладони. — Я пробовал, но моя реацу просто вспыхивала. — Реацу каждого синигами уникальна, — мягко начала Карин. — И стихийные реацу иногда бывают полностью неподвластны синигами из-за своей разрушающей натуры. — Она ободряюще смотрит в лицо своего ребенка, чувствуя на своем плече легкую тяжесть мужской руки, и замолкает. Черноволосая синигами понимает, что дальше будет говорить Тоширо. — Стихийные реацу хуже всего подходят для лечения, — спокойно продолжает Хитсугая, и Кейтаро поднимает взгляд на своих родителей. — Природная суть может еще сильнее повредить организм, если человек плохо контролирует свою духовную силу, и поэтому очень малому количеству синигами с таким видом реацу удается использовать ее для лечения. — Но не значит, что не можешь пытаться, — с улыбкой произнесла женщина. — Твой отец также имеет стихийную реацу, но он в силах исцелять несерьезные раны. — Мальчик слабо приподнимает уголки губ, отвечая Карин, которая с искренним блеском в глазах переводит взгляд на мужчину. Его лицо полностью расслабленно и спокойно; похоже, ранение уже не тревожило его. — Думаю, что мы должны поесть, пока еда не остыла, — ее улыбка становиться теплее. — В конце концов, я хочу запомнить этот редкий момент.

~~***~~

— Кейтаро… — Пожалуйста, — почти умоляюще просит ее мальчик, с молчаливым ожиданием смотря в светло-серые глаза, и Карин делает глубокий тихий вздох. — Я не хочу, чтобы это продолжалось. — В этом нет ничего постыдного, — мягко произнесла черноволосая синигами, заставив сына нахмурить белоснежные брови. Ожидание в бирюзовых глазах сменилось холодностью; он прекрасно знал, что женщина скажет дальше. Теплый ветер касается ее длинных прядей, когда она спускается вниз, и Карин чувствует мягкость земли под своими ногами. Кейтаро продолжает неотрывно смотреть ей в лицо, видя неуверенность в женском лице. — К тому же, сюмпо… — Я не хочу, чтобы отец каждый раз брал меня на руки! — недовольно вскрикивает Кейтаро, заставляя черноволосую синигами потерять уверенность в своих несказанных словах. Она прекрасно знает, что это не нравится ее сыну, но мысль о том, что она может обучить его сюмпо… Карин смотрит в обиженное и задетое лицо мальчика, который расстроенно опускает взгляд. — «Кейтаро не всегда будет ребенком», — напоминает хриплый мужской голос в ее подсознании, и она тяжело сглатывает вставший ком в горле. Осознание того, что это неизбежно, не покидает ее, но Карин честно пытается найти оправдание. И вновь, и вновь понимает, что она должна сделать это. Она и так слишком долго тянула с этим. — Хорошо, — тихо произносит Карин, но Кейтаро мгновенно поднимает голову, неверующе смотря в лицо своей матери, — я научу тебя сюмпо, — уверенней добавляет она и видит, как уголки губ мальчика радостно поднимаются вверх, когда до него доходит сказанные женщиной слова. Его яркая искренняя улыбка сияет счастьем, и он весело подбегает к женщине, ладонями хватаясь за простое бледно-сиреневое кимоно. — Прямо сейчас? — увидев, что Карин мягко кивнула, Кейтаро отступил назад и резво побежал в середину заднего двора. Светло-серые глаза все еще привычно пытаются найти прожженную дыру в каменном заборе, которая исчезла совсем недавно, и теперь невозможно было представить, что там было до этого. Она подходит к сыну, который обращается в слух, готовясь слушать каждое слово своей матери. — Слушай меня внимательно, Кейтаро, — строго начинает Хитсугая. — Сюмпо — это не место для вольностей или «я хотел попробовать». Одно неверное движение, и тебе определенно не понравятся последствия. — Беловолосый мальчик тут же кивает, и Карин насмешливо хмыкает, внутренне понимая, что это не остановит ее сына, а, наоборот, — подзадорит. — С чего нужно начать? — возбужденно спрашивает Кейтаро, наблюдая за своей матерью. — Основа всех основ — это контроль реацу, — наставнически произнесла Карин, и мальчик подавил желание фыркнуть. Конечно, он знал это. Зачем они должны были все время это повторять? — Будь внимательнее, — добавила она. — Техника мгновенной поступи отличает от использования реацу для создания кидо. Кейтаро быстро кивнул и внимательно смотрит, как черноволосая синигами расслабляет свои плечи, чуть наклоняясь вперед; она резко концентрирует реацу в своих ногах и исчезает, оставляя мальчика немного растерянно искать женщину взглядом. Его бирюзовые глаза находят ее рядом с домом, а после — прямо перед собой. Он пораженно смотрит в чуть насмешливое лицо матери, что мягко улыбается, подходя к нему. — «Мама очень быстрая», — раздается в голове Хитсугая. Обычно Карин спокойно обходилась без сюмпо, предпочитая обычный шаг, но мальчик не мог забыть сказанную незнакомцем фразу. Ученица Богини скорости. — Готов начать? — спрашивает женщина, возвращая сына из своих мыслей. Кейтаро живо кивнул, и Карин подошла к нему немного ближе, становясь за спиной. — Расставь ноги на ширине плеч, — начала она, — и следи за циркуляцией своей реацу. — Но ты сказала, что это не будет похоже на кидо, — озадаченно произнес светловолосый мальчик, приподняв бровь. Он встал в привычную позицию, внимательно ощущая потоки своей реацу и вновь натыкаясь на барьеры, которые сдерживали поток духовной силы. Привычное теплое чувство внутри придало Кейтаро уверенности, и он поднял яркие глаза, говоря о том, что готов продолжать. — Главное отличие сюмпо от кидо — это то, как используется реацу, — продолжила говорить Карин. — При использовании заклинания она принимает определенную форму и материализуется в реальное пространство, — мальчик кивнул, соглашаясь с ней. — В сюмпо же духовная сила остается с синигами. — Как она может остаться, если нужно делать резкий рывок вперед? — озадаченно спросил ее Кейтаро, нахмурившись. — Сконцентрируй реацу в ногах, — инструктировала Хитсугая, и ребенок послушно сделал сказанное ею. — Теперь слушай внимательно. Используй духовные частицы в воздухе, чтобы уверенней управлять своим телом. — Кейтаро понимающе кивнул. — Оттолкнись ногами, но не выпускай реацу. Сделай маленький рывок, — чуть отступив назад, попросила его Карин. — Хорошо, — отозвался мальчик, чувствуя, как в его горле встал ком. Его реацу в ногах привычно нагревала кожу, и, сделав глубокий вдох, Кейтаро оттолкнулся ногами от земли. Он почувствовал, как тело болезненно ударилось об землю, заставив его вскрикнуть; челюсти сжались с безудержной силой, не давая звукам боли сорвать с детский губ. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила его Карин, подбегая к лежавшему сыну и помогая ему сесть. — Что болит? — она очистила его лицо от травы, но зеленые полосы все равно остались. Мальчик отрицательно покачал головой и открыл глаза, которые закрылись от резкого удара, видя тревогу в обсидиановых глазах. — Все в порядке, — слабо ответил Кейтаро, поднимаясь на ноги. — Мама, я просто упал, — напомнил он ей. — Тогда хорошо, — тяжело выдохнула черноволосая синигами. — Как ты думаешь, какие ошибки ты сделал? — решила продолжить женщина, все еще неуверенно смотря на своего ребенка. — Я использовал реацу, — немного пристыженно отозвал он. — «Это было ужасно», — мысленно добавил Хитсугая, стряхивая пыль с одежды. — В первый раз я также упала носом в землю, — весело улыбнулась Карин, и мальчик удивленно посмотрел на нее. — Не ты первый, не ты и последний, Кейтаро, — добродушно продолжила она. — Попробуй еще раз. Новая попытка — новое падение лицом в землю. Кейтаро быстро встает на ноги, несмотря на позеленевшие рукава его кимоно. Карин внимательно наблюдает за своим ребенком, прекрасно понимая, что он не будет просить у нее помощи: гордость и упрямство сдавили бы ему горло, не давая говорить. Светло-серые глаза смягчаются, когда на четвертой попытке беловолосому мальчику удается исчезнуть на короткое мгновение и появиться дальше на пару метров. Он неуверенно поворачивается, решает сделать еще одну — пятую по счету — попытку и снова исчезает. Черноволосая синигами может видеть, как мальчик делает резкие повороты, пробуя открывшиеся ему возможности. — Он быстро учится, — раздается хриплый голос за ее спиной, заставляя женщину резко повернуть голову в его сторону. Карин немного раздраженно смотрит на мужа и слегка пихает его рукой в здоровое плечо, прекрасно зная, что ее лицо слегка порозовело. — Не смей подкрадываться ко мне, — четко произнесла ему в самодовольное лицо синигами, но после мягко приподняла уголки коралловых губ, когда мужчина весело фыркнул на ее слова. — Была слишком хорошая возможность, — просто произносит Тоширо и ощущает несильный удар в ноги. Он опускает глаза вниз, находя там Кейтаро, который поднимает свои бирюзовые глаза наверх. — Смотрю, тебе удалось убедить свою упрямую мать. — Да! — весело вскрикивает ребенок, делая шаг назад. Его глаза возбужденно горят, а воздух отрывисто наполняет легкие, когда Кейтаро вновь начинает сбивчиво говорить: — Смотри! — Он вновь исчезает и появляется через пару метров. Тоширо горделиво приподнимает подбородок и находит на лице сына счастливую улыбку; теплый взгляд бирюзовых глаз дает время мальчику отдышаться, и он решает перевести взгляд на мягкое лицо своей матери. В ее светло-серой радужке видны искры радости, а на губах — веселая улыбка. Она хитро косится на мужчину и подмигивает сыну, который еле заметно кивает ей. — Надеюсь, твой отец не забыл то, что он тебе пообещал, когда уходил, — саркастично произнесла Карин, повернувшись к застывшему беловолосому мужчине, который делает тяжелый вздох при виде ожидающего взгляда Кейтаро. — Я помню, что обещал игнорировать свои недоделанные документы и провести время с сыном, — спокойно отозвался Хитсугая. — Тогда не теряйте времени, — чуть насмешливо сказала она. Тоширо мягко кивнул и последовал в дом, забирая с собой возбужденного ребенка, который охотно следует за ним. Карин немного озадаченно смотрит в спину мужчины, пытаясь понять причину его временного ухода. На нем было темно-синие кимоно, отличное от стандартной формы синигами; сделав глубокий вздох, черноволосая синигами просто прошла в дом вслед за ними. В конце концов, она еще сможет спросить у него об этом позже.

~~***~~

Маленькое украшение, лежащее в сильной мужской руке, все также отливает приятным цветом белого золота, но оно уже не сможет держать густые пряди девичьих волос. Крепкая клипса в виде нарцисса теперь будет держаться на тонкой цепочке, а старая звездообразная — лежать в глубине прикроватной тумбочки. Беловолосый мужчина смотрит на нее и видит, как она предательски блекнет, становясь с каждой секундой все тускнее. Она была давним подарком, сделанным, когда он уходил учиться в Академию синигами. Она — память о его прошлом: войне, предательстве, ежеминутных встречах с людьми, которые изменили его жизнь навсегда. Тоширо Хитсугая крепит новую клипсу, переделанную руконгайским мастером, и она ярко сияет под лучами заходящего солнца. Вечер окрашивается в теплые цвета, и оранжево-красные краски падают в окно спальни, касаясь белоснежных волос мужчины. Старая клипса продолжает лежать рядом с Хьеринмару; синигами берет ее в свою руку и подходит к их с Карин кровати, убирая в ящик светлой мебели. — Отец, ты идешь ужинать? — детский голос задает из дверного проема, и Тоширо поворачивает голову, находя в дверях своего сына. Теперь он стал выше, а частые царапины и порезы на детском лице были замазаны лечебной мазью, которую его заставляла наносить Карин. Красные руки крепко сжимали металлическую ручку, глаза все с такой же смелостью и вызовом иногда смотрели на него, но сейчас они отражали вопрос. — «Дети действительно быстро растут», — мысленно усмехнулся мужчина. — Я сейчас спущусь, — в слух произносит Хитсугая, и Кейтаро удовлетворенно кивает, уходя и закрывая за собой дверь. Мужчина продолжает стоять в тишине и бросает последний взгляд на скрытую в тумбочке клипсу, прекрасно зная, что она пробудет в ней недолго. Он знает, что с каждой минутой связь его сына с собственным занпакто растет. Дело осталось лишь за временем, которое все приближает долгожданный момент. Момент, когда Кейтаро Хитсугая возьмет в свои руки собственный меч. Момент, когда клипса обретет нового владельца и будет держаться на другом занпакто.