Самая нежная любовь состоит в том, чтобы прощать друг друга. Джон Шеффилд
Утром снова проявилась моя странная привычка: я протянул руку и наткнулся на горячее, мирно дышащее мускулистое тело. Я мигом вышел из полудрёмы, взбодрившись от испуга. Причём меня больше напугало не то, что рядом лежал Изахар – не впервой. А то, что моя необъяснимая привычка казалась теперь очень логичной. Будто бы раньше моя рука искала именно Изахара. Что бы это могло означать? Он заворочался и открыл глаза: моё прикосновение разбудило его. - Привет. Как ты? – парень вцепился взглядом в мои глаза. Я вспомнил его признание, посланное, как он думал, в никуда. Надеюсь, внезапный румянец не выдал меня. И надо бы ответить на вопрос… - Всё хорошо. А ты? Как нога? - Уже забыл, - Изахар улыбнулся и невесомо поцеловал меня. – Иди пока в душ, а я сварю кофе, - раскомандовался он. Я послушно поплёлся, куда сказано. Почистил зубы, смыл с себя вчерашнюю ссору, стремление к одиночеству и прочую негативную чепуху. Браслет приятно холодил лодыжку. Изахар меня любит. И, похоже, безумно, поскольку со мной ему напрочь сносит крышу. Эта мысль приятно согревала душу, и хотелось признаться ему в ответ. Мои чувства к этому необычному ангелу давно перестали быть просто симпатией и привычкой к его присутствию. Да кому я вру – почти сразу перестали. То, что он озвучил – взаимно, без сомнений. Я натянул мягкие штаны на голое тело и решительно направился на кухню. Изахар, успевший влезть в джинсы, как раз наполнил дымящимся запашистым напитком вторую кружку и сел за стол. - Горячий, - сделал он вывод, глотнув, - осторожнее. - Угу, - кивнул я. Как бы начать… Так и не подобрав слов, я молча выдул свой кофе. - Ну ладно, я пойду, - сказал Изахар и ушёл в комнату, как я понял, одеваться. Ох, должно быть, он подумал, что я всё ещё дуюсь на него из-за вчерашней потасовки. Обида теряет всякий смысл, когда тот, на кого ты обижен, спасает тебе жизнь. Я думал, это понятно. - Изахар! – я побежал догонять его. Он обернулся, вопросительно приподняв одну бровь. - Я тоже! – выпалил первое, что в голову пришло. - Не понял… - Изахар смотрел на меня недоумённо. Эх, ну, что я за балда. Он ведь не телепат. Кто ж так в любви признаётся? - Я тоже… люблю тебя. Уголки его губ неуверенно дрогнули и растянулись в стороны счастливой улыбкой. Изахар прямо-таки расцвёл. Он сделал широкий шаг по направлению ко мне, а я рванул к нему. И ни один из нас не ожидал, что в этот миг рядом мелькнёт столп света, и материализуется Эммануэль. Архангел совершенно точно знал, куда именно нужно приземлиться. Его светящиеся ладони безошибочно легли на наши затылки. Это произошло так молниеносно, что я даже не успел испугаться. Голову пронзила вспышка режущей боли, заставив зажмуриться и осесть на пол, сжимая виски и крича. Перед глазами всё ещё искрило сияние. Но не губительное, а, как оказалось, целительное. Я вспомнил всё: как встретил Изахара, как полюбил этого демона, нашу разлуку, мои мучения в Аду, через что нам пришлось пройти, чтобы быть вместе, его жертву; я вспомнил, что мы – два нечистокровных ангела. В памяти всплыла та ночь, когда архангелы во главе с Эммануэлем подстерегли нас, и прежняя жизнь оказалась забыта. Воспоминания ворвались с болью, разрывая паутину забвения, которой был окутан мой разум. Нет ничего приятного в том, что кто-то вторгается тебе в голову. Когда все паззлы моей жизни сложились в цельную картинку, боль отступила, и я смог открыть глаза. Изахар сидел примерно в такой же скрюченной позе мученика, как и я. Его лоб блестел от пота, грудь часто вздымалась, руки дрожали, а во взгляде бушевал коктейль эмоций: ликование в честь того, что мы победили – прошли испытание, уложившись в срок, сумасшедшая радость от возвратившейся истории его жизни, нашей жизни. А ещё мне показалось, что он мысленно проматывал кадры того времени, когда мы были просто Роэлем и Ханнесом, не ведающими друг о друге, и что-то ему не давало покоя. Что-то, о чём я не знаю. - Я рад, что ваши сердца отозвались друг другу, - проговорил Эммануэль. – Это значит, что ваши чувства действительно посланы вам с небес. Как ни странно… Теперь, согласно нашему уговору, вы абсолютно свободны. Мы слушали его, не двигаясь с места, затаив дыхание. В данный момент происходило нечто невозможное. В мыслях пульсировало только одно: «Неужели всё закончилось?» Архангел также оповестил нас о том, что в Мидделбурге в нашей квартире всё осталось по-прежнему: наши фотографии, вещи, мой золотой блокнотик (который я с ног сбился искать) и прочие источники совместных воспоминаний. Эммануэль не удержался от отеческих наставлений и добавил напоследок, что если мы пожелаем вернуться в Рай, предварительно подвергнув себя стерилизации, нас всегда примут. Я проводил взглядом исчезающий силуэт нашего собрата, затем с улыбкой посмотрел на возлюбленного. И удивился извиняющемуся выражению, которое застыло в его глазах. Я стал пробираться к нему на коленях, не вставая, но он вдруг резко поднялся на ноги и отошёл на несколько шагов, пятясь от меня, как от гремучей змеи. Это обожгло. - Что такое? Изахар отвёл взгляд в сторону, его кадык дёрнулся, но он не выдал ни звука. Я перепугался всерьёз. - Изахар! Не молчи! Мы наконец-то свободны, мне кажется, это повод для радости. Что с тобой? - Мариэль… - с трудом выдавил из себя он. – Пока я жил в забвении… Я столько всего натворил! Ты меня не простишь. Его и без того бледное лицо было сейчас белее мела. В глазах – ужас и отвращение к себе. Что же он такого сделал? Но чем бы это ни было, я люблю его, и ничто не изменит эту константу. - Не говори за меня. Я прощу тебя, уже простил. Я тоже встал, намереваясь подойти к нему, но Изахар отступил ещё дальше, замотав головой из стороны в сторону: - Нет. Твоё «простил» пустое, ты не знаешь, что прощаешь мне, я не заслужил. Пустое? Мне неприятно было слышать это. Я сердито посмотрел на него, как учитель на нерадивого ученика. - Изахар, я люблю тебя, - сказал я таким тоном, будто втолковывал невежде, что земля круглая и вращается вокруг солнца. – По-моему, это достаточно веская причина, чтобы простить все твои грехи. И кстати, как ты помнишь, я полюбил тебя, демона, зная о том, что ты не гнушаешься убийств. Может, эту часть воспоминаний Эммануэль оставил припрятанной? Кроме того, тот, кто искренне раскаивается в содеянном, заслуживает прощения. Или все эти слова тоже пустые? - Мар, я... – он повернулся ко мне спиной – боялся заглянуть в глаза? – Ты не представляешь, сколько жизней я сломал. Я насиловал таких золотых мальчиков, как ты. И не уверен, что все они живы. Возможно, ты простишь меня, мой добрый ангел. Но я сам себя простить не смогу. Его голос был полон осколков тех разбитых жизней. Признание прорвалось из горла с кровью, впиваясь, царапая. Оно вышло из него, как гной из глубокой болезненной раны. Очищая, освобождая. Я же просто остолбенел. Моргнув, я забыл поднять веки и так и стоял, погружённый в темноту. - Ты постоянно снился мне, - продолжил возлюбленный, мои глаза снова открылись, - и я мучился оттого, что не знал, существуешь ты или нет. Я упорно пытался найти тебя в других, полагая, что это приближает меня к моей мечте – тому абстрактному, как я считал, образу, что сидел в голове и не давал покоя, - Изахар погрузил пальцы в свои распущенные волосы так резво, словно хотел их вырвать, а вместе с ними заодно и воспоминания, убивающие его сейчас. Меня почему-то тронула такая его сильная любовь ко мне, сводящая с ума настолько, что он потерял голову и искал меня в похожих парнях, будто одержим мной. Я владел его душой. А о том, скольких он поимел и каким образом, я старался не думать. Важна была лишь причина: он не мог без меня. Изахар повернулся ко мне так медленно, словно боялся увидеть приговор на моём лице. Я поразился тому, что его щёки были расчерчены мокрыми полосочками слёз. Вот он снова плачет в конце истории, чувствуя себя предателем. Его пожирает чувство вины, вечно голодное, если его подкармливать. Мне было больно видеть, как он мучается. Всё, что натворил мой темпераментный ангел, будет на совести Эммануэля. Я же говорил, что нас нельзя разлучать. - Взгляни на это под другим углом: именно благодаря твоим метаниям мы встретились вновь, - заговорил я, медленно подходя к Изахару. - Если бы ты не искал меня, не колесил по миру, мы бы уже никогда… страшно подумать. Ведь я бы так и сидел в Гронингене, не двигаясь к тебе навстречу. Я осторожно взял его лицо в свои ладони, вытерев большими пальцами влагу. Изахар сморгнул со дна глаз последние скопившиеся капельки и вздохнул: - Родной мой, не нужно. Я просто чудовище. Я недостоин даже прикасаться к тебе, - его руки были вытянуты по швам. – Наверное, мне лучше уйти. Он двинулся было в сторону, но я вцепился в него изо всех сил. Не пущу! Хватит с нас испытаний и разлук. - Ты поклялся, что не причинишь мне боли. Но делаешь это сейчас! – я выложил свой последний аргумент. – Пожалуйста, Изахар! Я без тебя не смогу. А ты? Так легко откажешься от меня? - Нет, - выдохнул он, наконец, мне в волосы и обнял. – Никогда. Я люблю тебя. Он будто опомнился, как если бы до этого находился в состоянии аффекта. Я потянулся к его губам и встретил натиск нетерпеливого страстного поцелуя. Нам даже не нужно было особо раздеваться: на нас были только штаны, под моими и вовсе ничего не имелось. Так что в следующий миг меня повалили на ковёр. У нас с Изахаром не было близости почти год, и я отвык от тех ощущений. Я терпел, пока он проталкивался в меня, конечно же, заранее разработав проход. Войдя полностью, чёрный ангел наклонился и пожевал мой сосок, давая привыкнуть к забытому растяжению, наполненности. Он гладил мои плечи, бёдра, живот, потеребив золотушку. А потом сорвался. Мрак схлынул из моей души. Изахар вычистил его, изгнал своими рваными вторжениями, руками, не пропускающими ни сантиметра моей горящей, покрытой испариной кожи. Телом, прижимающимся плотно – грудь к груди, сбивчивым шёпотом, из которого можно было разобрать только «люблю тебя», и поцелуями, от которых немели губы и уставал язык. Перед финишным рывком он вдруг остановился и вышел из меня, тяжело дыша. Я непонимающе захлопал глазами. - Не так быстро, - пояснил урождённый демон. Он сел на колени, упираясь ягодицами в пятки, и потянул меня за руку: - Давай теперь по-другому, малыш. Я послушно опустился на его торчащую скользкую плоть, будто высеченную из красноватого камня, и тут же приподнялся. - Не спеши, - осадил меня Изахар, ухватив за талию. – Дай прочувствовать… Он прав. Нужно растянуть это мгновение, отбросив желание закончить прямо сейчас, насладиться каждой невыносимо мучительной минутой, секундой, каждой клеточкой друг друга. И я наладил неторопливый ритм. Вверх, вниз. Медленно. Нежно. Под правильным углом пропуская через себя приятные щекочущие волны. Я чувствовал, как при каждом моём движении Изахар пронизывал меня – не в физическом плане, а всего меня. Он заполнял моё Я и переливался внутри сладким сиропом, растекаясь по венам и накачивая сердце любовным зельем. Я запутывал пальцами его волосы, длинные и жестковатые. Из-за тумана в голове рисунок татуировки казался нечётким, когда я приоткрывал глаза. Его рука ублажала мою возбуждённую плоть, а я оставлял на его шее отметины от зубов, хотя из нас двоих кусался обычно Изахар. Он подтолкнул меня, чтобы немного ускориться. Мои приседания стали активнее. В груди свернулось комком предчувствие финала. Ещё чуть-чуть… В экстазе я не удержался и распахнул крылья по максимуму. Мой возлюбленный тоже расправил свои. Теперь мы могли высвобождать нашу силу, не боясь быть пойманными. Чёрные и белые перья трепетали, иногда соприкасаясь. Контраст. Гармония. Инь и Ян – две неотделимые сущности, удерживающие друг друга. Две капельки, идеально примыкающие одна к другой, составляющие вместе единое целое, замкнутый круг, в который ничего уже не добавишь, потому что всё превосходно. Вязкая тёплая жидкость наполнила моё нутро. Я представил её солоноватый привкус и рефлекторно сглотнул. Затем пришёл мой черёд взрываться, и я с диким стоном забрызгал ладонь и живот любимого. Казалось, в лёгкие не поступал кислород, я задыхался. Это было так грандиозно, что меня неслабо потряхивало, как после электрошока. Глядя на слёзы Изахара, новой волной омывавшие его лицо, я тоже заплакал. В его слезинках поблёскивали вина и сожаление, в моих сверкало счастье. Я впитал его раскаяние языком, поднявшись от подбородка до тёмных ресниц. Всё ещё подрагивая и всхлипывая, я прислонился своим лбом к его, соединив кончики наших носов, и усмирял дыхание, вбирая воздух через приоткрытый рот. Я не хотел выпускать Изахара из себя и сидел, не меняя положения. Я чувствовал, что его возбуждение спало, но не исчезло окончательно, потому что мои мышцы продолжали сжимать орган любимого в плотных объятиях. Он поймал мои подсохшие губы и затянул в ленивый поцелуй. Мы сидели так довольно долго, целуясь и поглаживая мягкие крылья друг друга, нам было удобно и тепло. - Изахар? – я нарушил тишину первым. - Да? – отозвался он. - Спасибо за браслет, - я улыбнулся. – Он будто из сказки. - Про принцессу? – усмехнулся чернокрылый ангел, потрепав мои кудри. - Про принца. Про двух принцев, - поправился я. - А ещё там была фея, - Изахар провёл руками мне по бёдрам. – По просьбе Чёрного принца она изготовила этот волшебный браслет, который… эээ… который навсегда привяжет к принцу душу того, на кого он эту штуку оденет. И пока Белый принц спал, точнее, притворялся спящим, - он пощекотал мои бока, и я захихикал, поёрзав, чем, кажется, пробудил уже задремавшую во мне плоть, - Чёрный коварно пробрался к нему в покои и одел заколдованный браслет… - я поёрзал ещё раз, намеренно распаляя, и Изахар резко вздохнул, - потому что уже умирал от любви и совсем отчаялся. - Он просто не знал, что Белый принц полюбил его давным-давно, - зашептал я, покрывая лёгкими поцелуями его плечо, - и никакого волшебства уже не нужно… Изахар, я хочу ещё. - Ещё браслет? – ухмыльнулся он, на самом деле с трудом контролируя возбуждение, потому что его пальцы вцепились в меня до синяков, а зрачки увеличились в диаметре, перекрывая изумрудную радужку. - Тебя. Ещё раз хочу.***
Должен сказать, что в Мидделбург мы решили не возвращаться. Я имею в виду навсегда. Съездили за вещами и выставили квартиру на продажу, доверив финансовую карусель надёжному человеку – моей бывшей партнёрше по теннису. Хельга была высокой пепельной блондинкой с длинной толстой косой, развитой мускулатурой и нерушимыми принципами. Не девушка. Скала. Гронинген полюбился Изахару так же сильно, как и мне. Мы даже изредка под покровом ночи совершали вылазки в парк к тому самому дереву, у которого он подстерёг меня с ножом в руке, не подозревая о блоке на воспоминаниях, и после чего цепь событий привела нас к взаимным признаниям в любви и к свободе. Дерево негласно считалось священным, и всякий раз, когда мы оказывались возле него, непременно принимались целоваться и тискаться. Ещё одним «нашим местом» было, разумеется, Патерсволдсемер. Его тёмные воды, мерцающие в лунном свете, в летнюю пору частенько наблюдали за двумя обнажёнными телами на песке, слившимися воедино. Для нас с Иахаром начался новый медовый месяц, по факту длящийся гораздо дольше, и конца ему не видно... Также хочу поделиться новостью: мой ангел задумал облечь историю своей жизни в буквы и слова, то есть написать роман, где он, естественно, главный герой. Я как истинный стихоплёт предложил назвать эту эпопею «Мемуары Изахара». Любимый советом не воспользовался. Поэтому книга будет называться «Похождения демона». Я не стал огорчать своего парня тем, что оригинальностью тут и не пахнет. Сам поймёт со временем. Каждую завершённую часть мой литератор отдаёт мне на оценку и корректировку. История берёт начало незадолго до того момента, когда он встретил меня. Как я понял, Изахар стремился показать, каким он был и каким стал. Я не говорю ему, но мне безумно интересно знать, как же всё выглядело с его стороны. Он принял мудрое решение не торопиться: у него вся вечность впереди. И кто знает, какую ещё интересную главу напишет для него судьба…