***
— Располагайся, детка. Фрэнк открывает дверь ключом, и колокольчик сразу же проскакивает внутрь квартиры, поджимая уши и осматриваясь по сторонам с некой осторожностью. Он на какое-то время застывает в коридоре; непонимающий взгляд скользит по множеству странных и новых предметов, а позже котёнок оборачивается к избраннику и так испуганно смотрит ему в глаза, выдавив из себя высоковатое «ммм». Юноша смеётся, подходит к гибриду и обнимает его, прижимая ближе к себе, от чего тот озадаченно сопит, хмурит брови и смотрит в пол, но не вырывается. Айеро целует мальчика в лоб, когда тот приподнимает голову, и треплет эти мягонькие волосы, даря малышу дольку спокойствия. Студент не может не наблюдать за ним: пампасс будто крадётся по гостиной, а через миг начинает неумело лишать себя одежды, этой большой джинсовой куртки, футболки и штанов, в которых запутывается, и сваливается на пол, не прекращая возиться с надоедливыми тряпками. И через миг он остаётся совершенно нагим, более-менее довольным и таким, черт возьми, красивым. Мягкий дневной свет скользит по фигурке котика, пока он стоит к истинному спиной и принюхивается к вещам, делает робкие шаги по холодному паркету. Фрэнк еле отрывает взгляд от этих идеальных округлых ягодиц, от стройных ножек с натянутыми носочками при шажках, и кожа такая гладкая, без единого волоска, ведь колокольчик в своей культуре считался… Самкой? По крайней мере, мальчиком, который нуждался в опоре и поддержке от сильных представителей породы, а в деталях по поводу ориентации или чего-то ещё Айеро не разбирался. И гибрид чувствовал себя вполне обычно, а вот сам парень задавался этим вопросом. Самки пампасских гибридов более аккуратны и грациозны, нежели самцы. Так их распределяет природа: сильнейшие и слабые представители породы могут быть разных полов, но факт остаётся фактом. Самки пампассов чистоплотны, единственный волосяной покров на их теле — пушистые ушки и хвост, жаркий климат Раротонги позволяет это. И только в редкие случаи во время ветра или дождя гибриды проводят этот период со своими сильными парами, которые греют их своими объятиями. Так истинные защищают друг друга, согревают, но чаще всего объятия значат интимную, персональную духовную связь. Что ж, Фрэнк просто был доволен тем, что это счастье досталось ему: такой робкий котёнок, который завораживает своими плавными движениями, своей невинной наготой и молчаливостью, но взгляд этих прекрасных глаз… Он говорил больше, намного больше, чем парень смог бы выразить речью. И сейчас колокольчик был встревожен. Юноша заметил это, пытался его успокоить, но пампасс мягко дал понять, что пока истинный может оставить его в покое. Мальчик же в это время будет осматривать квартиру, обживаться, «обнюхиваться», запоминать, трогать, пробовать некоторые предметы на вкус, чтобы в дальнейшем знать, с чем имеет дело. Вот и сейчас так: избавившись от одежды, он, не стесняясь, берет в руки абсолютно всё, что сможет, и молчит. Конечно, молчит, этот маленький глупый котёнок, он ведь не знает языка, но понимает так много. Археолог мимолётно целует его, предварительно бросив сумки на диван и скинув мокрую футболку — единственной курткой он укутал гибрида, чтобы тот не продрог. — Я скоро вернусь, сладкий. Надеюсь, все будет хорошо, — тихо шепчет Фрэнк, обнимая пампасса со спины и целуя его еще раз в шею, а потом, когда тот так рвано выдыхает, прикрывает глаза, парень касается горячей кожи губами ещё и ещё, не удерживая коротких смешков. Как же они оба устали. Поэтому Айеро первый следует в душ, желая смыть с себя весь этот день и немного расслабиться. Позже ему придётся помочь принять ванну колокольчику, чтобы научить его пользоваться всеми этими неудобными и новыми штуками, а пока что гибрид растерянно смотрит в огромное панорамное окно и аккуратно дотрагивается ладонью стекла, будто прикасается ко всей этой суете большого города и проливному дождю. Прохожие не видят голого паренька, который мог бы показаться странным. Но впредь студент обязан будет научить его немного сдерживать себя или одеваться. Котёнок слышит журчание воды и вздрагивает, непонимающе смотря на закрытую дверь ванной комнаты. В квартире было достаточно тепло, чтобы он чувствовал себя уютно без одежды, но что-то не позволяло быть таким спокойным, расслабленным и свободным. Может, так эти каменные стены и паркет подавляли его, но колокольчик не ощущал дом здесь. Пампасс подходит к шкафу, открывает дверцу, и его глаза прикрываются сами по себе, хвост виляет из стороны в сторону, а сам юноша вдыхает приятный воздух, чуть ли не мурлыча при выдохе. На полочках было много разной одежды, и вся она так вкусно пахла истинным, что удержаться было невозможно. Парнишка берет некоторое содержимое гардероба, сложенное в стопку, и тянет на себя, не обращая внимания на то, что кое-что сваливается на пол с глухим стуком. Он прижимает несколько футболок к своему лицу и вдыхает сладкий запах вновь. Щёчки гибрида медленно алеют, взгляд наполняется влюблённостью и преданностью, и он уже хочет, чтобы его возлюбленный поскорее явился к нему. Но Фрэнк всё ещё был в душе, поэтому следующее, к чему подобрался котик, — его большой рюкзак, лежащий на диване с остальными сумками. Ловкие пальчики сразу же дёргают застёжку, и кармашек послушно раскрывается под давлением разных вещей, тетрадок и папок с документами. Колокольчик вновь что-то вынюхивает и, когда цепляет знакомый запах, сразу же выбрасывает всё лишнее из рюкзака, не заботясь о том, куда попадут важные бумаги, чтобы найти кое-что. Глазки изумлённо блестят, когда в руках оказывается кое-что духмяное, мягкое, с твёрдым стеблем и мелкими сочными листочками. Трава парангвей. Пампасс удивлённо приподнимает брови, но уже позже маленькая часть стебелька оказывается у него во рту — гибрид просто не мог удержаться от этого. Прикрывая глазки, он разжёвывал растение, чуть слышно постанывая и явно получая удовольствие от вкуса. Студент даже не подозревает, что сейчас происходит в его гостиной и как именно парангвей попала к нему в сумку, серьёзно. Может быть, это чистая случайность, а может, мистер Бернс постарался над этим. Ведь первый интимный опыт между двумя истинными по законам природы не может пройти без этой травы. Фрэнк выходит из душа с обёрнутым полотенцем вокруг бёдер. Вторым же он вытирал влажные волосы и, казалось, был полностью расслаблен и удовлетворён. Парень садится на диван возле пампасса, не успевая сказать и слова по поводу беспорядка, как его милый друг садится к нему на руки, крепко обнимая возлюбленного и с возбуждённым мурлыканьем выдыхая ему на ухо. Далее колокольчик проводит языком влажную дорожку по шее истинного, целует — не кусает — влажную кожу, ёрзает на бёдрах юноши так вызывающе, раскрепощенно, что у Айеро не остаётся другого выбора, кроме как поддаться этому и позволить себе что-то большее, нежели поцелуи сегодня. — Ты, я смотрю, совершенно не устал, — археолог еле успевает сказать что-то между ласками гибрида, но это не значит, что такое положение ему не нравилось. Студент лениво встаёт с дивана и тянет котика к себе за руку, а далее его, томного, возбуждённого и такого желающего, ведёт в ванную комнату. Пока в ванне набирается вода, они вдвоём продолжают целоваться и трогать друг друга, но позже приходиться со всем этим подождать, когда Фрэнк помогает котёнку аккуратно сесть в воду. Перед интимной близостью чистоплотные самки всегда хорошенько моются в тёплых и чистых реках Раротонги. Без этого они не пойдут на что-то большее обычных касаний и соблазнительных покусываний (поцелуев). — Ты же знаешь, что делать, детка? — Айеро гладит колокольчика по волосам, мягко почесав за ушком; он некоторое время наблюдал, как шерсть хвостика у основания погрузилась в воду и казалась еще более пушистой, но сам хвост был высоко поднят, что позволяло намокнуть не полностью. Пампасс не реагирует на эту реплику, но, оказавшись в ванне, он водит руками по своему телу, и парень, раскрасневшись до невозможности, спешит покинуть комнату. Мальчик подготовит себя сам, он знает, как делать это. Он думает о том, что Фрэнк сможет сделать его своим.***
Парень ждал достаточно долго, может, полтора часа или чуть больше, но, в конечном итоге, гибрид вышел к нему, находясь во всё ещё возбуждённом состоянии. Мальчик не медлил: он подошёл к истинному и сразу же оседлал его бедра, даря страстный, умелый поцелуй, что значило одно — готовность к этой ночи. Сердце Фрэнка трепетало; он аккуратно поместил ладони на ягодицы гибрида, когда тот надавил на его плечи, чем заставил лечь на кровать. Кончики пальцев покалывали, по коже гоняли мурашки, и юноша мог бы поклясться, что никогда не испытывал чего-то подобного ни перед своим же первым разом, ни когда-либо ещё. Просто его котик казался таким трепетным, робким, ласковым, и хотелось как можно меньше причинить боли, но… Сейчас же пампасс был кем-то другим, но не милым колокольчиком, не сладким мальчиком, который так любил лёгкие поглаживания и урчать даже после малейшего случайного прикосновения. Он казался таким уверенным, желающим и отдающим всего себя для истинного. Айеро же просто очаровывался этим и ни на секунду не прекращал целовать, гладить и шептать о том, какой его котик прекрасный. Парень влюбился окончательно и бесповоротно. Колокольчик цепляет полотенце студента и чуть отодвигается, чтобы убрать мешающий предмет и откинуть его, предоставить себе больше доступа к телу. Он низко склонен над избранником, его ладони сейчас нежно поглаживают скулы Фрэнка в то время, как губы юношей так сладко и интимно сливаются вновь и вновь. В комнате царит приятный полумрак, за окном хмуро, темнеет, и единственный источник света — прикроватная лампа, включённая на самый слабый режим. Но этого мягкого свечения было достаточно, чтобы разглядывать нетронутое тело мальчика, оставлять самые аккуратные укусы на шее, ключицах и плечах. Айеро впервые видел, чтобы зрачки котёнка были такими широкими. Чернота глаз захватывала, и парню даже казалось, что он выглядит так же диковато и нетерпеливо. Колокольчик был именно таким сейчас, ему всё хочется почувствовать превосходство истинного. Почувствовать самого истинного. — Стой, хороший мой, подожди, — практикант дышит тяжело, прерывисто, еле-еле отрывая возлюбленного и призывая его к секундному спокойствию. — Я не знаю, как вы это привыкли делать, но сначала тебя нужно растянуть. Фрэнк тянется к прикроватной тумбочке, отодвигая один из ящиков и доставая несколько пакетиков. Далее он разрывает один из них, делая это за спиной сидящего на нём гибрида, смазывает несколько пальцев правой руки, и, выбросив обёртку, свободной раздвигает ягодицы мальчика немного в стороны, проводя между ними ребром ладони, от чего колокольчик тихо стонет и роняет голову на плечо парня. С его губ снова слетает неопределённое мычание, а позже эти самые замечательные глазки смотрят на студента с таким странным непониманием, когда тот аккуратно вводит один палец в девственную дырочку, чувствуя, как стеночки идеально принимают его, оказывая давление. Котик явно не ожидал этого, не привык к таким действиям и не рассчитывал на них в сексе, ведь в совокуплении пампассов этого не было — был простой, немного грубоватый секс, да, для невинных самок это было больно, но таковы традиции. Гибрид крепче сжимает плечи партнёра, расслабляясь в его объятиях и полностью доверяя. Он принимает все, как должное, чувственно потираясь щекой о плечо избранника и проведя кончиком языка по его все ещё немеченой шее. И со временем бедра пампасса подпрыгивают в такт движениям кисти, и Фрэнк просто забывает, что делает, продолжая трахать мальчика рукой и с приоткрытым ртом наслаждаясь этим идеальным зрелищем. Они так этого ждали. Колокольчик решительно сжал член юноши влажной ладонью, принимаясь медленно стимулировать и ласкать; он так старался при этом, и Айеро охнул, ведь для его маленького любимца это все было так важно, а студент так боялся все испортить, навредить котику. Наверное, сейчас археолог лишний раз убедился в своей влюблённости. Да, он не привык до конца, ему было странно, необычно на душе, случалось так много вещей, которые смущали, да и сама ответственность. Но какой в этом толк, когда мальчик насаживается на фаланги, так развязано мурлыкая в изгиб шеи и при этом ловко возбуждая избранника рукой? Это просто невероятно. Невероятно. — Малыш, чёрт, — Фрэнк вынимает пальцы из колокольчика, накрывая ладонью его ладонь на своей эрекции, чем приостанавливает, так как всё уже было слишком, а им предстояло проделать многое. — Ты неимоверен, детка, никто не сравнится с тобой. Котёнок поджимает ушки; его глаза плотно прикрыты. Он запрокидывает голову, подставляя шею под поцелуи (?), прогибается в спине, такой чуткий, отзывчивый, невинный, но чертовски горячий. Маленький дьяволёнок. Парень жалел, что не мог сейчас посмотреть на сладкую задницу пампасса, мог только касаться ягодиц, но все равно не хотелось менять позу — гибрид так быстро хотел чувствовать себя чьим-то, чувствовать себя маленьким котёнком Фрэнка, сильного Фрэнка-человека, что сможет защитить его от любых проблем, он уверен. Мягкий свет скользит по идеальным проступающим ключицам, острых опущенных плечах, выгнутой спинке с виднеющимися позвонками, округлых бёдрах, словно играя с их белизной и девственностью. Такой красивый, такой невыносимо красивый, необычный, непривычный и желанный. Он садится ближе к избраннику, предоставляя ему инициативу, поэтому Айеро не может не стонать, направляя свой член, пока пампасс медленно садится на него, чуть виляя хвостом со стороны в сторону и отводя взгляд куда-то в потолок, пока юноша смотрит именно на него, ведь не мог оторваться от созерцания своего милого чуда. — Ну же, взгляни на меня, — тихо просит археолог, тяжело дыша и стараясь не делать лишних движений, ведь мальчик кинул на него взгляд, и глазки были на мокром месте, а парень так этого не хотел. — Тебе станет легче, мой хороший, расслабься. Честно признаться, Фрэнк не контролировал свой язык. Он был так поглощён этим, что говорил первое, пришедшее на ум, желая подбодрить возлюбленного. И в конце концов, когда он от сладкого нетерпения запрокидывает голову, колокольчик пользуется этим, сначала робко целуя губами участок на шее избранного, а потом вонзаясь в неё зубами так сильно, до выступившей крови, и Айеро кусает губы, чтобы не закричать, и хмурится. Метка. Его мальчик поставил ему метку, он знал об этом, был предупрежден и читал. И сначала, когда, расслабившись, пампасс начал двигаться, развратно постанывая и сжимаясь вокруг члена возлюбленного, не было ничего такого. Студент лишь изредка отвлекался на боль в месте укуса, ведь клыки котёнка были остренькие, но в основном сжимал в ладонях его мягонькие бедра, сначала не двигаясь и давая привыкнуть, а уже позже… Ох, ну как можно сдерживаться? Все происходило так гладко: сначала колокольчик вёл себя обычно, то есть немного скромничал, привыкал, избавлялся от боли, а потом это переросло в такое громкое высокое мычание, стоны, в беспорядочные сильные толчки, в царапанье спины (Фрэнку было достаточно одной метки, честно, но он был не в состоянии сказать, что это было лишним). Парень не знал, сказалось ли на нем долгое отсутствие секса, или же то, что вытворял его любимец, так выворачиваясь, прогибаясь и стараясь в постели, от чего у студента возникало чувство, будто имеет не он, а его, правда. В конечном итоге, он, тяжело дыша, крепко-крепко сжимает котика в объятиях и валит его на спину, не смягчив хватки и начиная вдалбливаться в податливое тело, которое так быстро начало принимать его, Боже. Айеро мог бы посмеяться, когда колокольчик с протяжным мурлыканьем мяукнул и закатил глаза от удовольствия, прижимаясь к истинному так близко, как только возможно, но он не смог, так как его рот в следующее мгновение оказался занят языком гибрида — такой неимоверно горячий и развязанный поцелуй. Они оба были такими потными, чувствительными. Даже скрип кровати действовал на них возбуждающе, они оба осознавали, насколько хорошим был их секс, по этим звукам, по ударам спинки кровати о стену, по стонам друг друга и тому самому тяжёлому дыханию, ведь надышаться было нереально: воздух мгновенно нагрелся, стал горячим и обжигающим. Мальчик удивлённо и с огромным наслаждением замер, и Фрэнк подумал, что сделал что-то не так, остановившись на моменте полного проникновения. Пампасс чувствовал себя так восхитительно в тот момент, когда избранник задел ту самую его точку, и его тело начало бить крупной дрожью, кидать в жар, а сам котик крепко сжал руками простыни, комкая нежные ткани. Студент понял это. Еще бы он не понял этого, когда пампасс так сильно царапнул его спину, сжимая кожу в ладони и вонзаясь в неё коготками. Он не смог бы сейчас среагировать по-другому, кроме как опять, как и минутами ранее, подставить шею и надавить на затылок возлюбленного так, чтобы он губами прижался к местечку под ушком. Пусть хвостик любимца и был у основания зажат между ним самим и мягкой поверхностью матраса, но кончик все ещё сильно и часто вилял, а потом все же колокольчик окутал им Фрэнка со спины, прикрывая его талию. — Меточку хочешь? — жарко шепчет юноша, пытаясь отдышаться, и гибрид вновь мычит в нетерпении, призывая. — Конечно, конечно, малыш. Мой маленький. Но на самом деле Айеро не хотел кусать мальчика. Не хотел портить его кожу, вонзаться так сильно, до крови, ведь он не привык к этому, жалел. Тем более он не мог допустить, чтобы любимцу было так же больно, как и ему сейчас (очевидно, слюна представителя колоколо содержит вещество, которое способствует пожизненному закреплению метки, но это будет намного больнее при самом укусе). Поэтому, используя маленькую хитрость, студент впивается губами в местечко за ушком, точнее, место, где у него должно было бы располагаться ухо, если бы он не был такими умилительным гибридом дикого котика, и поставил сильный алый засос, заставляя пампасса удивляться который раз за ночь. Но долго этому значения никто не придавал. Молодым парням не потребовалось много времени, чтобы кончить, ведь для нижнего это был первый опыт, который в корне отличался от остальных, а Фрэнк… Он просто не мог продержаться долго при виде возлюбленного, разгорячённого возлюбленного, с протяжным стоном-рыком изливающегося себе на живот и пачкающего спермой живот Фрэнка. Археолог чувствовал себя виноватым, потому что не смог вовремя выйти из колокольчика и кончил глубоко в него, делая еще несколько толчков. Но гибрид на это никак не отреагировал: он был нескончаемо счастлив, благодарен и, наконец, помечен человеком, которого любил. Он теперь прочувствовал истинного и был окончательно и бесповоротно уверен в своём выборе. Айеро был полностью выжат, ложась на спину рядом с любимцем и пытаясь привести себя в норму. Он испытал самый яркий оргазм в жизни и просто пребывал в ауте, пока его котёнок невинно прижался к нему и с такой наивностью взглянул ему в глаза, что стало невыносимо смешно. Вот же маленький «невинный» чертёнок. Но, так или иначе, студент приобнимает колокольчика, целуя его в макушку и поглаживая плечо, пока сам он начинает заливисто урчать и моститься, чтобы окончательно уснуть. Перед тем как провалиться в царство сна, гибрид ласково целует свою меточку на Фрэнке, когда тот сдавленно шипит, хмурясь, — больно. — Моя радость, — заботливо шепчет археолог, свободной от объятий рукой притягивая покрывало и укрывая их обоих, чем подталкивает ко сну. — Спокойной ночи. И эта ночь не могла быть неспокойной. Этот сон не мог быть некрепким.