Совсем другая история

POV Китнисс       Поезд приближает меня к заветной мечте. Ещё немного и я вдохну до боли знакомый воздух родного дома. Вместе с Хеймитчем мы выходим из поезда последними, чтобы избежать встречи с репортёрами, которые скопились запечатлеть завершение Тура. В Двенадцатом поздняя осень, поэтому ступив на промёрзлую землю, сильнее кутаюсь в тёплое пальто.       Тут совсем ничего не изменилось, те же люди, то же общее угнетённое настроение. Молча идём до деревни Победителей, только Хеймитч иногда чертыхается, запинаясь о мой чемодан. С местом моего проживания определились сразу. Мадж живёт одна в большом доме, ведь её отец — мэр и не может покинуть свой особняк. Я располагаюсь в соседней от хозяйки спальне и открываю настежь окна, впуская вихрь морозного воздуха в комнату.       Гейл приходит в гости и помогает разжечь камин и растопить печь. У них запланирован банкет в доме мэра, завершая праздник шикарным ужином. Я отказываюсь от приглашения, стараясь избегать камер и внимания, но посетить дом Хоторнов просто обязана. Хейзел обняла меня как родную, со слезами на глазах вспоминая те времена, когда мы с Гейлом были детьми. Вскоре они уходят на торжество, а я бреду в дом Мадж, заварив себе чай, подхожу к телефону и набираю номер. — Да? — Ответил сонный голос на том конце провода. — Привет, мам. — О своём скором отъезде я никому не сказала, этим занимался Пит, поэтому не удивлюсь, если родители будут на меня злиться. — Китнисс? Ты добралась? Всё в порядке? — Заверещала мама. Вкратце рассказываю о благополучном прибытии, радушном приёме и о погоде. В Капитолии не бывает морозов или снега, поэтому я даже забыла что это такое. — Как у тебя дела? Всё в порядке? Как себя чувствует мой братик? — Шёл седьмой месяц её беременности, и она всё время сидела дома. Отец на этом настоял, и как мне кажется, дело не только в здоровье. Однажды, войдя в кабинет Пита, обнаружила короткую запись, написанную на клочке бумаги «Восьмой дистрикт — уровень тревоги 3». Значит, все те слова, которые были сказаны мне в брачную ночь, нашли своё подтверждение. И папа, оставляя её в четырёх стенах, таким образом, оберегает семью. — Всё хорошо, милая. — Голос матери успокаивается. — Пожалуйста, предупреждай нас в следующий раз, когда соберёшься уехать. Немного поболтав, кладу трубку телефона и обхватываю холодными ладонями кружку ароматного чая. В окнах напротив загорелся свет. На улице разыгралась метель, поэтому накидываю меховой капюшон и быстро пересекаю расстояние между домами. Стучусь в дверь и через мгновение слышу приближающиеся шаги. — А, это ты, солнышко. — Мужчина встречает меня с бутылкой спиртного в руках. — Проходи, чувствуй себя, как дома. Это будет сложно. Горы бутылок и мусора, слои пыли и паутины: и это всё только в прихожей. Он ведёт меня в гостиную, где разгрёб какую-то гору тряпок, освобождая кресло, куда приглашает меня сесть. — И как же муж тебя отправил сюда? — Откидывает пустую бутылку к другим, скопившихся в углу комнаты. — Устроил мне каникулы. — Брезгливо смахиваю крошки с подлокотника. — Как ты можешь жить здесь? — Задаю вопрос, интересующий меня с момента моего пребывания здесь. — Не вижу ничего плохого. — Кашляет мужчина и обводит рукой своим апартаменты. — Может, стоит немного прибрать… — Ловлю на себе недовольный взгляд ментора. — Нет, если тебя всё устраивает, то ничего менять не нужно. — На эту реплику Эбернети лишь пожимает плечами. — Солнышко, давай договоримся сразу. Ты не лезешь в передряги, а я не буду следить за тобой. — Что? — От удивления у меня округляются глаза. — Твой муженёк, настоятельно попросил, хотя нет, он приказал следить за тобой. — Так вот о чём Пит разговаривал с мужчиной на перроне. — Ты девочка взрослая, сама знаешь что хорошо, а что плохо. Мне понадобится ещё одна пара глаз, чтобы уследить за всеми подопечными, а нянька из меня никакая, спроси у своих друзей. — Гейл говорил, что ты неплохо справляешься со своей ролью. — Хеймитч что-то бурчит в ответ. — За нами он тоже следит. — Одного моего потухшего взгляда, было достаточно, чтобы понять о ком идёт речь.       В поезде мы много разговаривали с Хоторном. Он рассказал о последствиях своей победы, о визите президента в Двенадцатый, перед самым началом Тура. Сноу управляет ими, словно куклами, поставив на кон жизни их семей. Что было самым страшным в его рассказе — Президент не поверил в их «любовь», а значит, Дистрикты не успокоились. Гейл считает, что грядёт нечто страшное, и я полностью его поддерживаю. — Конечно следит, отчего тогда Пит отправил тебя сюда. — Открывает новую бутылку. — Ты знаешь… — Понижаю голос до шёпота. — Что люди бунтуют с каждым днём всё сильнее? Теперь и в Четвёртом восстание. — Я поняла это из нашего разговора с мамой. Она жаловалась на отсутствие свежих морепродуктов, которые так полюбила за время беременности. — У Сноу остался последний козырь. — Философски рассуждает ментор. — Завтра мои «несчастные влюблённые» объявят на всю страну новость, о своей помолвке. — Эту информацию Гейл тоже поведал. — Берёт пример. — Улыбаюсь Хеймитчу. — У нас же получилось отвлечь внимание свадьбой на себя, может и у них получится. — Не думаю. Механизм уже запущен, и если всё провалится, Он примет другие меры. — Вновь отбрасывает бутылку в общую кучу. Раздаётся звон стекла, и вместе с ним приходит твёрдое желание навести здесь порядок.       Прихожу домой и понимаю, что Мадж ещё не вернулась. Подкидываю дров в камин и устраиваюсь с книгой на диване. Так и засыпаю, не дождавшись прихода хозяйки.

***

      Неделя пролетела незаметно. Гейл и Мадж каждый день давали интервью по поводу своего будущего брака. Капитолий эта новость взорвала. Начались открытые голосования на выбор платья невесты, что Порция и Цинна поселились в Двенадцатом, для многочисленных примерок и фотосессий. Стилисты жили теперь у Хеймитча. Дом ментора преобразился на следующий день после моего приезда. Гейл повёл меня в Котёл на встречу к Сей. Старушка радовалась моему визиту, мы разговорились, и я упомянула Хеймитча. Женщина, попричитав немного, рассказала тайну ментора. Сноу убил его семью после победы на 50 Голодных Играх, и с тех пор от веселого парнишки не осталось и следа. После этого, я в полной решимости стучала в дверь Эбернети, собрав внушительную команду из семейства Хоторнов и Мадж. К концу дня нельзя было узнать место, в котором жил мужчина. Всё зияло чистотой, а кухню наполняли приятные ароматы. Я уговорила его взять к себе на работу Сей, чтобы поддерживать порядок и готовить ему еду, тот с радостью согласился.       Больше своего времени я проводила с Гейлом в лесу. Парню больше не нужно было работать в шахтах, поэтому не знал чем занять себя в свободное время.       Сейчас мы сидим на Луговине, наслаждаясь горячим чаем и приличной добычей. Семья парня больше не голодала, они могли позволить покупать себе еду в городе, но мы охотились ради других людей, кто ещё нуждался в помощи. Всю дичь мы отдавали внуку Сальной Сей, который поджидал нас у границы со Шлаком. — Я так скучала. — Произношу тихо, обращаясь не к сидящему рядом парню, а к свежему, холодному воздуху; снегу, приятно хрустящему под ногами. Это всё, такое родное, такое…моё. — Ты не заметила, как сегодня тихо? — Гейл допил чай и надевает тёплые перчатки. — Разве? — Прислушиваюсь. Где-то вдали щебечут птицы, оставшиеся зимовать на родине. — Тебя совсем Капитолий испортил. — Парень улыбается. — Если тебя тренировали стрельбе из лука, это ещё не значит, что ты вернёшь навыки охотника. — Толкаю напарника в бок, от чего тот падает с пня, на котором мы сидели. — Ладно, понял. — Мы смеёмся, так по-детски, будто снова вернулись в прошлое. — Какие навыки охотника я потеряла? — Наконец возмущаюсь я и показываю сумку, полную подстреленной живности. — Ты перестала обращать внимание на природу. — Гейл стряхивает со своих волос снежинки. — Такая погода бывает только перед метелью. Вокруг тишина, прислушайся. — Он замирает, и я вместе с ним. — Даже ветра нет.       Решив не испытывать судьбу, играя с погодой, а она действительно начала стремительно портиться, мы выходим из леса и идём в сторону города. Мальчишка уже ждал нас в условном месте. Забрав сумки, он быстро побежал к рынку, где его встретит бабушка. В городе мы заходим в пекарню и покупаем пару буханок горячего хлеба, жаль стилисты сегодня уехали, они так полюбили сырные булочки, которые пекарь любезно предлагал нам, когда только доставал их из печи. Медленно брели в сторону дома, как Гейл, взглянув на особняк мэра тяжело вздохнул. — Кискисс, я запутался. — Мы свернули за угол аптеки и остановились. — Это всё из-за меня. Если бы я не заметил эти чёртовы ягоды на Арене, ничего бы не было. — Ты сейчас о восстаниях? — Робко произношу я. — И о них тоже, но я говорю о Мадж. — Бьёт кулаком об кирпичную стену здания. — Она меня любит, а вот я…запутался. — Мне это знакомо. — Грустно приподнимаю уголки губ, решаю открыть свой секрет. — Мой брак — фальшивка. — Гейл удивлённо косится в мою сторону. — Да, это так. Защищая свою семью, мне пришлось выйти замуж за Мелларка. — Ты меня понимаешь. — Парень запрокинул голову к небу. — А кто из вас, ну… — Я. — Понимаю, о чём он спрашивает. — Я его люблю. — Кискисс. — Гейл раскрывает объятия, и я прижимаюсь к своему другу. — Она такая хорошая. — Шепчет мне в макушку. — Зачем ей такой, как я? Умереть бы на Арене, и пусть бы она нашла себе достойного мужчину, а не шахтёра из Шлака. Таких союзов не бывает! — Ты сейчас говоришь с дочерью шахтёра и городской девушки. — Говорю, ослабляя объятия и заглядывая прямо в глаза. — Любовь зла, сама знаю. Просто попробуй, принять её любовь. — Кискисс. — Гейл смахивает с моей щеки нежданную слезу. — Обещаю, как только Пит приедет сюда, дам ему такой же совет.       Смеёмся, как вдруг наше внимание привлёк звук, а затем и вопль людей. Не обговариваясь, мы бросились к источнику шума. На бегу, улавливаю выражение лица Гейла, оно было каменным. Неужели в Дистрикте 12 вспыхнуло восстание?       Совсем рядом слышится взрыв и над городом появилось облако чёрного дыма, подпитываемое огнём горящего здания. Приближаясь всё ближе к эпицентру шума, помимо крика различаются свистящие удары и испуганный гул людей. На площади толпилась куча народа, одни молча наблюдали за происходящим в центре, другие закрывали лица руками. Ничего не было видно, пытаюсь прорваться сквозь толпу. Гейл же, забравшись на какую-то возвышенность, резко побледнел и пытался вытащить меня, но было поздно.       Моему взору открылась площадь перед Дворцом правосудия, только она изменилась, за последние сутки. В центре стояла простая деревянная конструкция, состоящая из высокого столба и цепей. Закрываю ладонью рот, сдерживая вопль отчаянья, ведь в кандалы был закован тот самый мальчик, который несколько минут назад радостно нёс добычу бабушке. Из общего шёпота узнаю, что Сей пыталась прорваться через оцепление, за что чуть не получила пулю в сердце. Мэр Андерси увёл старушку, чтобы она не видела казнь своего внука. Ещё один удар хлыстом по тощей спине ребёнка. Меня окутал страх, не от показательной порки, нет, от равнодушия людей, они просто стояли и смотрели, не решаясь промолвить и слова. Вот почему Двенадцатый не восстанет, у него нет рвения к свободе. Раньше, чем цепкая рука напарника успела бы поймать меня, пробираюсь через миротворцев и толкаю со всей силы палача.       Тут же слышны выстрелы. Нет, стреляют не в меня, а за моей спиной. Гейл кричит, но ему не дают пройти, оставляя меня в окружении миротворцев. Почему никто не целится в меня? Потому что Глава, если судить по его костюму, не позволил бы им. Он медленно поворачивается в мою сторону и его лицо расплывается в кровожадном оскале. — Я знал, что мы встретимся, потанцуем? — После этих слов, Ромулус Тред бьёт меня кнутом по лицу, от чего я падаю на землю. Жгучая боль растекалась по лицу, а ужас крался по моей спине ледяным потом, проступающим на кожу. — Ай, как некрасиво получилось. — Присев на корточки передо мной, издевается Тред. — Свадьба прошла, теперь можно испортить личико. — Ударяет меня кулаком, но на этот раз в живот. От боли трудно дышать. — От-отпусти его. — Собрав силы, произношу я. — Кого? Его? — Миротворец наматывает мои волосы в кулак и разворачивает лицом к мальчику. — Он нарушил закон и будет отвечать по всей строгости… — Я встану вместо него. — Перебиваю его, забыв о собственной безопасности, о том, что будет с родителями, когда они узнают, что случилось со мной, но я не могла по-другому. — А что, это идея. — Солдат даже воодушевился. — Снимайте парнишку. — Командует своим подчинённым. Я вижу, как мальчик падает окровавленной спиной на землю, как его тут же подхватывают миротворцы и выкидывают из образовавшегося круга. Мужчина поднимает меня, всё также держа за волосы, и подводит к столбу. Самовольно подношу руки к цепям, но он меня останавливает. — Нет, дорогуша. На тебе такое красивое пальтишко, неужели мы будем его пачкать? — Сглотнув накопившийся страх, сбрасываю верхнюю одежду. — Дальше, дорогая моя, дальше. Я хочу видеть твою красивую спину. — Трясущимися руками снимаю тёплый свитер, а за ним и майку, оставаясь в одном лифчике. Давясь слезами, превозмогая стыд, вновь подношу руки к столбу. На этот раз, запястья тут же сковывают железные оковы. — Хотелось бы наказать тебя по-другому. — Тред наклонился к моему уху. — Но, люди смотрят.       После этих слов, палач отошёл от меня. Последнее, что я слышала перед тем, как боль оглушила меня, был свист от замаха плетью. От второго удара у меня подкосились ноги, и я повисла на цепях, хватая ртом холодный воздух, пропитанный моей кровью. Эту пытку невозможно терпеть, я чувствую острую пульсацию в спине. Слёзы больше не текут, они застыли в мои глазах. После третьего удара слышу отдалённый крик, но похоже, это мой собственный. Теперь перед глазами только темнота, и я проваливаюсь в бездну.