Дорогая Китнисс!
К моему большому сожалению, ты сейчас читаешь это письмо, а значит, меня уже нет в живых. Прости меня, за мои решения, за то, что впутал тебя в одни игры, спасая от других. Мне столько всего нужно было тебе рассказать, но смотря на тебя, я видел только маленькую сероглазую девочку с косичками. Мне тяжело писать эти строки, потому что осознаю, что ты можешь возненавидеть меня. Я не оправдываю свои поступки, просто хочу, чтобы ты узнала всю правду от меня, а не исковерканный пересказ третьих лиц. С той самой минуты, как я забрал вас из Двенадцатого, ваша жизнь была подвержена опасности. В руках Сноу появились новые игрушки, которыми он мог поиграть в любую минуту, поэтому я сидел у него на поводке, как верный пёс. Но я всегда знал, что сделаю всё возможное, чтобы защитить вас. Когда ты впервые назвала меня «папа», именно тогда я начал бороться за свою семью, чтобы не подвести твое доверие, быть достойным твоей любви, но я не справился, прости… Согласие на брак — самое меньшее зло, которое я совершил по отношению к тебе. Я не доверял Питу настолько, чтобы поручить ему заботу о тебе. Я знал его только с деловой стороны, и никогда уже не узнаю его настоящего, может тогда стоило дать ему шанс, но уже поздно рассуждать об этом, ничего уже не вернуть. Прости, что ты не была счастлива в этом браке, что я своим решение отнял у тебя возможность впервые влюбиться по-настоящему и самой выбрать себе жениха. Знаю, ты сейчас думаешь, что благодаря той бумажке с договором обрела человека, которого полюбила, но я бы хотел, чтобы это все случилось по-другому… Я отобрал у тебя возможность быть счастливой с Питом, потому что боялся, что он разобьет твое сердце, как делал это с другими девушками. Сейчас я понимаю, как это было глупо, но тогда считал, что все было правильно, как и решение выдать план бегства Пита из Четвертого, взамен на жизнь твоей матери и новорожденного брата. Да, я поставил в приоритет свою семью, а не жизнь Пита Мелларка, но разве я мог поступить иначе? Информация, порой, стоит больше бриллиантов, и я пошел ва-банк. Нет, это не значит, что я выдал все тайны Мелларка или других приближенных лиц. Условие было только жизнь за жизнь, и я его выполнил. Единственное, о чем я жалею, что тебе пришлось пройти через всю скорбь и страдания. Невыносимо было видеть твои слезы, слышать твои крики от ночных кошмаров и понимать, что это моя вина, и если ты всё ещё читаешь это письмо, тогда сама сможешь ответить на вопрос, почему я отдал все компрометирующие документы Сноу. Опекая тебя, я совсем упустил момент твоего взросления. Даже когда ты танцевала в свадебном платье, я думал лишь о том, как рано легла на тебя эта ответственность, это и была моя фатальная ошибка. Нужно было больше доверять тебе, советоваться, готовить к тому, что грядет, и что уже не остановить, но я так боялся за тебя, чем сделал только хуже… Дать больше информации в этом письме я не могу, всегда есть вероятность, что оно попадёт не в те руки. Просто надеюсь, что сейчас ты в безопасности и скоро воссоединишься со своей семьей. Позаботься о них, ты храбрее, чем я мог себе представить. Последнее о чем прошу, не разбивай сердце своей матери, не иди за теми, кто был давно готов к битве, и поцелуй за меня твою сестрёнку и брата…Бесконечно люблю, папа.
Складываю, уже влажное от моих слез, письмо. Боль давит так сильно, что парализует тело, я не могу пошевелиться, лишь смотрю на конверт, на котором размашистым почерком написано «Китнисс». Выходит, он знал, что так случится. В его сумке были документы, деньги, лекарства, маленькая бутылка воды и питательный батончик. Всё для одного человека, для меня. Отец не собирался бежать, его целью было посадить меня на этот поезд и вернуться назад, отвечать за свои действия перед президентом. Только благодаря ему, я сейчас здесь, а не в казематах Капитолия. Смахиваю с глаз слезы и невольно улыбаюсь, вспоминая тот день, когда впервые назвала доктора Аврелия своим папой… Мы тогда уже жили в Капитолии, но я не чувствовала себя рядом с ним в безопасности, всегда ждала какого-то подвоха с его стороны и не понимала маму, которая смотрела на него влюбленными глазами, мне тогда казалось, что она предаёт папу. Однажды, Прим подавилась конфетой, она задыхалась, а я стояла в оцепенении и не знала, что мне делать. Тогда, тот человек, которого я считала чужим, быстро подбежал к нам и спас мою сестру. Помню, что тогда расплакалась и обняла его, впервые за все время нашего знакомства и сказала: «Спасибо, папа». − Эй, плакса! Передо мной стоит машинист поезда, худощавый паренёк со спутанными волосами. Его руки грязные, как и вся одежда на нём. Проследив за моим взглядом, он неловко прячет руки в карманы, будто стесняясь этого. − Мы почти приехали в дистрикт 12. Тебе нужно выпрыгнуть до того, как поезд заедет в туннель. − Зачем? — безразлично спрашиваю я. − Ну, э-э… − он нервно чешет затылок. В глазах читается удивление. — У тебя, видимо, какие-то проблемы с законом, раз ты вообще из Капитолия едешь сюда. Мне дана инструкция, чтобы ты не попала в руки миротворцам, на вокзале полно камер, а этот поезд они обшарят вдоль и поперек, и что я им скажу, если они найдут тебя? Мне проблемы не нужны. − Понятно, − встаю и обтряхиваю себя от здешней пыли. — Когда мне прыгать? − Как только поезд замедлит ход, — машинист улыбается, но не получив ответного жеста, шумно вздыхает. — Можешь измазаться в саже, чтобы походить на местную, и вот — протягивает пыльный мешок, − для сумок. Знаешь, лучше поторопись, как будешь готова, подойди в конец вагона, у тебя минуты три на сборы, потом будет поздно, − он уходит, насвистывая какую-то мелодию. Где-то в глубине сознания меня пугает собственное спокойствие. Нет и малейшего волнения от предстоящего прыжка, разве может физическая боль переплюнуть ту, что рвёт мою душу на части? Словно осколками разбитого зеркала воспоминаний перед глазами вспыхивают образы немого прощания с Питом на вокзале Четвертого; последние слова отца и фантомное чувство сжатия ладони. Они ушли из моей жизни непростительно рано, оставив после себя пустоту. И кто, чёрт возьми, знает, сколько мне потребуется времени, чтобы оправиться от этих утрат, смогу ли я вообще это сделать… Совсем того не заметив, я оказалась в назначенном месте. Машинист поглядывал на часы, беззвучно шевеля губами. Увидев меня, он оживился и поманил к себе. − Ещё чуть-чуть, − парень ободряюще похлопал меня по плечу, — сейчас я дерну аварийный рычаг, вот эта часть кузова начнёт открываться, и, − он снова чешет затылок, − лучше прыгать спиной и по направлению к хвосту поезда, я видел, как солдаты приземляются на полусогнутых ногах и продолжают бежать, а ты можешь упасть и покатиться кубарем, но ведь это всё равно лучше, чем сломанные ноги? − Машинист нервно хихикает, но заметив отсутствие эмоций на моем лице, прокашливается и молча дергает рычаг. Вагон наполняется приятным светом уходящего солнца. Закат. Если что-то пойдёт не так, то увидеть это напоследок, уже награда. Сердце участило ритм, но страха нет, только холодная уверенность в своих действиях. Я обязана выжить. Прожить ту жизнь, которую Они отдали за меня, не смогу простить себя, если когда-нибудь Их подведу. И я совершаю прыжок.***
POV Пит − Сколько уже Аврелий не выходит на связь? − Уже больше двенадцати часов. Кейси расхаживает вдоль длинного стола в комнате совещаний. Руки замкнуты за спиной. Она думает. Все, находящиеся в этом помещении думают, только в голове у каждого свои мысли. Койн не сводит глаз с монитора, потухшего пару секунд назад, и я даже боюсь вообразить, что там у нее в голове. Она кивает своим мыслям и выходит из комнаты. Тревога Кейси мне понятна, как и ее реакция на происходящее. Не смотря на то, что доктор Аврелий больше не принимал активного участия в организации государственного переворота, он всё же оставался в «семёрке» лидеров и обладал достаточным количеством информации, чтобы одним донесением стереть нас с лица земли. У девушки личные счеты с президентом, поэтому любое отклонение от плана она воспринимает болезненно. Что касается меня, мои мысли витают в студии Цезаря Фликермана. Где она? Что с ней? Я задушу Сноу своими руками, если он посмеет дотронуться до Китнисс. − Может, ответишь? — Кейси села на соседний стул и взглядом показывает на разрывающийся от звонка коммуникатор. − Слушаю, − нажимаю кнопку принятия вызова и включаю громкую связь. − Пит, дело такое, − ментор откашливает, − Аврелий мёртв. − Дерьмо! — подруга с силой бьёт кулаком по столу. — Как это, чёрт возьми, случилось? − Пойман при попытке бегства. Китнисс рассказала, что он хотел вывезти её из Капитолия, но их быстро разыскали. − Стоп, что? Китнисс? — хватаю коммуникатор в руки. — Где… она в безопасности? Как вообще ты обо всём узнал? − Пит, я сам на нервах, но попытайся успокоиться. Давай по порядку. Китнисс сейчас в Двенадцатом, жива и невредима. Я сказал ей прятаться в лесу и не приближаться к городу. Аврелий дал ей коммуникатор и сказал связаться со мной. Думаю, она не знает, что ты жив, иначе, стала бы звонить мне? − Может она случайно набрала именно тебя? — Кейси говорила взволнованно, представляя в голове предстоящий крах нашего плана. − Нет, доктор ясно дал понять, кому звонить. Что нам с ней делать, Пит? − Нужно срочно забрать её оттуда! — соскакиваю с места, но тут же оседаю обратно под силой хрупкой ладони Кейс. − Мы никуда не поедем, − её рука всё еще лежит на моем плече, − по крайней мере сейчас. За дистриктами постоянно следят, не стоит давать повода президенту обращать внимание на планолет, явившегося ниоткуда. Постарайтесь оба держать себя в руках, — она забирает из моих рук коммуникатор. − Спасибо за информацию, мистер Эбернети. Завершаю связь. Мы продолжаем сидеть, но уже в тишине. Кейси начинает поглаживать мою спину, успокаивая меня. Ей не нужны слова, чтобы понять весь ураган бушующих эмоций. Перехватываю её руку и крепко сжимаю. Мы команда, ничто не сможет разрушить эту незримую связь. Я знаю, о чём думает она. Действительно ли Аврелий мёртв, или это всего лишь предположение Китнисс? Если жив, способен ли он под пытками сохранить наши тайны. − Как думаешь, что он мог рассказать? − Не знаю. Снова беру в руки коммуникатор и провожу пальцем по одной из семи кнопок вызова. Стоит сейчас её нажать, и я услышу голос, ради которого буду возвращаться с «того» света снова и снова, пока последняя опасность не будет уничтожена, чтобы она жила спокойно. − Нужно сказать его семье, − девушка приподнимается, вырывая меня из пут раздумья, − кто им об этом скажет? − Мы не уверены, что он… − Не занимайся самообманом, Пит. Его убили, может не сразу, но убили. Спорить бессмысленно, да и не зачем, ведь она, как никогда права. Сноу не из тех, кто играет в «кошки-мышки», может в прошлом, он и допустил оплошность, отпустив меня или Китнисс. Сейчас он уничтожает всех и всё на своём пути. Поднимаюсь с места. Кейси молча кивнула мне, понимая, куда я сейчас направляюсь. Она не предложила составить мне кампанию, и я ценю это, сейчас есть вещи важнее сочувствия. Пока я иду по длинным коридорам бункера, прокручиваю сюжеты дальнейшего развития событий. Много ли информации было передано Сноу? Стоит ли нам в ближайшее время ждать армию Панема, или ещё остался шанс обойтись малой кровью? Слишком много вопросов, на которые в срочном порядке нужно получить ответы, без которых нельзя двигаться дальше. Цепочка коридоров привела меня к жилому сектору, осталось найти нужный блок. Поворот, и я стою у нужной двери. Я знаю, миссис Аврелий сейчас одна, её детей осматривают в медицинском блоке. Стучусь. Через пару мгновений дверь отъезжает в сторону, женщина с белым, как мел, лицом испуганно смотрит на меня. − Пит? − Миссис Аврелий, мне очень жаль…