Станиславы

— Мам, блин, сколько раз ты зарекалась не пить? — Яйца курицу не учат, — сказала та, пошатываясь. — Перестань! Это вредно! — Ой, отстань! Мне уже есть восемнадцать. Иди уроки делай. Я покорно отправилась в комнату. Швырнув сумку возле стола, плюхнулась на кровать и залезла в телефон. Кира написала мне про наш спор. На моем лице появилась хитрая улыбка, и я, как истинный подросток, подскочила с кровати, идя к шкафу. Из него на меня вывалился кардиган, похвалив его, отправила вещичку на стул. Типичная вешалка две тысячи двенадцатого года. Мама больше не пила, а просто курила прямо в гостиной. Я еще пару раз выглянула из комнаты, чтобы убедиться, что она не пьет. Холодный вечер нагонял сырую тьму на город. Я, задернув шторы, села на пол и открыла альбом с рисунками. Они такие серые, невзрачные. Господи, у меня депрессия что ли? Такие каракули я видела в статье про душевно больных, хотя я не особо отличалась от них — семья рушится. Через какое-то время позвонил папаня. Чего-чего, а его звонка я не ожидала. Сдерживая истерический смех, я приняла вызов. В трубке послышался пьяный голос отца, а на заднем плане визг девиц, которые были явно не трезвее. Мой родитель бухтел что-то об ответственности и своей, так называемой, работе. Я просто молчала, периодически вставляя своё «радостное» да. Отец, естественно, не обращал на это ни малейшего внимания, потому что мозг его был в стране радужных единорогов и блюющих бабочек. Отключила я телефон только через двадцать минут отцовского словесного поноса. Я устала от него, просто устала. — Мам, я в ванну, хорошо? — прокричала я. — Угу, — полноценный ответ матушки Ольги. Закрывшись в ванне, сползла по двери на пол и потерла лицо ладонями. Я вытянула ноги, остужая разгоряченную кожу о белый кафель. Как же это все достало! Стянула с себя майку, швырнула ее в сторону, за ней полетел белый бюстгальтер. Свобода! Я уперлась грудью в стену, соски затвердели, стало легче. Рука потянулась к крану и открыла его. Струя воды шумно ударилась об эмаль. Я избавилась от штанов в матросскую полосочку и легла в ванну. Вода стекает с согнутых в коленях ногах на мой живот. Чуть теплая жидкость успокаивает мое непослушное тело. В нем все должно быть идеально, чтобы Стасяну понравилось, а то я Кире проиграю. Такая перспектива совершенно не радовала меня. Вылив на себя пол бутылки шампуня с каким-то запахом, я начала надраивать каждую часть себя. Кожа уже болела, а я, как озабоченная девка, не сдавалась. Из нашей скромной купаленки вышла я чистая, душистая и в футболке с надписью «Лололошка — Богиня Красоты!» Мама, свернувшись калачиком, посапывала на диване. Глаза слипались, вот я и пошла почивать. *** — Твою ма-ать! — проорала я так, что мой крик, вероятно, отпугивал титанов от стены «Мария». Покидав первые попавшиеся учебники и тетради в рюкзак, я надела вчерашнюю одежду, заглотала псевдо-завтрак и мухой понеслась в школу. Выплевав все легкие, что были, я, всё же, добралась до храма знаний. Что у нас первым уроком-то? Надо было посмотреть, а то сейчас такой крюк делать. Опоздать, не опоздала, но понервничала сильно. — Эй, подруга, что это ты? Спор проиграть решила или думаешь, что он на тебя так легко клюнет? — толкнула меня Кира и рассмеялась. — А сама-то? — я завела глаза. Мы обнялись и обсудили условия спора. Вытерпев химию первым уроком, наш класс отправился на литературу. Гидра сообщила нам, что мы ответственные за театральное представление. Девятый «Б» застонал, как немецкая порно-актриса, но ничегошеньки поделать не мог. — Так, дети, все стандартно — Ромео и Джульетта! — А чего же еще можно ожидать от общеобразовательной школы? — спросил математик, материализовавшийся в дверном проеме. Ольга Николаевна удивленно разглядывала его, а потом не удержалась и задала вопрос: — А что Вы можете предложить, Станислав Владимирович? — Ну, если Вы позволите мне помочь Вам и классу, то, конечно, предложу! — Прошу! Математик продолжил. Идея была необычна, что явно понравилось всем. Кира весь урок хвалила его и глупо улыбалась. Это было мило, ведь я уже сдалась. Если он на меня два года не смотрел, то и дальше не будет. А Кирка, радость моя, — зачётная баба. Краситься умеет, носит юбки, платьица, женственная. Если этот «мудак» её проигнорирует, то сигаретки точно будут гейскими, а он, как выражалась моя мама, пидорюгой проклятой. — Бедрицкая, мы со Станиславом Владимировичем тебе не мешаем? — поинтересовалась руссичка, недовольно поджав старческие губы. — Простите, — единственное, что я могла из себя выдавить. Если в кратце, то будут наши Ромео и Джульетта современными подростками, а их родители бизнесменами, не поделившими какую-то корпорацию. На роль страстного Ромео взяли Леву, а на роль стеснительной Джульетты — Киру. Она радовалась, как ребенок конфете. Остальные роли разлетелись быстро. Меня поставили гримером и костюмером. Это была самая благодарная работенка, потому что музыка нафиг никому после спектакля не нужна будет, декорации сожгут на свалке, а вот свои незабываемые образы каждый выставит в «Instagram» с хештегом «великаяактрисатеатраикино». Скоро урок закончился и мы побежали на математику. Кира села на первую парту возле окна перед учительской столом и строила глаза Станиславу Владимировичу. Вот тут-то у меня бомбануло, и мне захотелось победы. Святая Пупырка, сколько раз мой настрой поменяется еще? Чтобы не отставать, я перебралась на первую, только вот у стены. Игра началась, господа!