По ту сторону книги

Первое, что я увидела, открыв глаза —внимательные карие глаза, светлые волосы — лицо Альберта, и мгновенно поднялась, отчего голова закружилась, и перед глазами побежали тёмные звёздочки, оставляя на фоне себя размытую зелень, и яркое солнце, и голубое небо. Заметив, что я спросонья потираю глаза, Альберт тут же проговорил: — Давай, давай, сегодня мы должны дойти до города! До какого города? Помнится, мы недавно из одного ушли. — Ну же, — торопил меня он. — Пока встанешь, уже новая заря настанет. — Спасибо, — пробормотала я под его весёлый смех и охотно поднялась с тёплой уже земли. Он взял мой ранец, но я тут же отобрала его. — Что в нём? — Полюбопытствовал Альберт. — Учебники, что же ещё. Заламов остался недоволен ответом, но это его уже не интересовало. Он лишь махнул мне рукой, наказывая идти за ним. Флинпеды за ночь то ли улетели, то ли ускакали, то ли (я склонялась к этому варианту) Альберт отпустил их. Однако, как ни странно, о оказался прав — до города мы правда добрались быстро. Нас там встретили с распростёртыми объятиями. Точнее, Альберта. На меня покосились, как на врага, и молча кивнули, потому что я всё-таки знакомая его. И на том спасибо. Компания парней и девушек, одетых, как в Средневековье, почти сразу увела Заламова куда-то, и до вечера я его не видела, потому что была занята делами, которые, кстати, он мне и поручил. Вместе с жителями, которые были на редкость добры, дружны и веселы, я бродила по лесу, собирая хворост, затем наблюдала, как разжигают костёр, как алые огненные лепестки съедают палку за палкой, образуя чёрные головёшки. Интересно было наблюдать, как люди в море ловили рыбу — кто с берега, кто сидя в лодке, как другие что-то готовили, потом жарили на костре. К стороне располагался средних размеров манеж, где творилось неведомо какие вещи. Вечером у костра Альберт рассказывал, что там тренируются маги. Уже алел закат, солнце потихоньку заходило за синеющие вдали холмы. Всё было готово — атмосфера была волнующей, даже немного тревожной. Костёр разожгли на огромной равнинной поляне. Пока я наблюдала за плясками, за весельем и кутерьмой, ко мне подсел Альберт. Он был одет по-новому, а в руках держал какую-то бардовую ткань. — Надень, — с улыбкой произнёс он, и только тогда я заметила, что в руках он держит сложенное платье. — Если объяснишь, что здесь происходит. — Объясню. Не беспокойся. Улыбка не сползала с его лица. Видно, хорошо провёл время, а те молодые люди были его друзья. Платье одевать мне не хотелось. Юбки и подобные наряды — это не моё. Вот штаны, джинсы и прочие удобные облегающие вещи — это да. Но, распрямив складки подола платья, я с изумлением поняла, что оно совсем не стягивает и сидит очень даже неплохо, хотя оно было совсем не по современной моде. У огня в это время продолжались пляски. Я не знала, в какую сторону смотреть — повсюду множество оттенков красного, жёлтого, малинового и других всевозможных ярких цветов смешивались воедино, образовывая нечто наподобие фейерверка, только на земле. Хотя я и не танцевала, меня то и дело обдавало необъяснимым жаром, однако от костра я держалась на приличном расстоянии. — Какие они все беззаботные… — Начала я и взглянула на Альберта. Он задумчиво кивнул, смотря в одну точку. — Как они здесь живут? Я про технику. — Я ведь уже говорил, — он положил руку на одну ногу. — Это другой мир… Я закатила глаза, ничего не отвечая, но от мыслей меня быстро отвлекли. Альберт поднялся и подал мне руку. Я вопросительно пожала плечами. — Пошли танцевать? Я положила в его руку свою и поднялась. Мы приблизились к кругу танцующих и тут же влились в пёстрый рой. Не помню, сколько мы танцевали — полчаса, час, два… — но в ту секунду, пожалуй, все былые тревоги и заботы, какие преследовали меня, испарились, отошли на дальний-дальний план. У меня кружилась голова от красочных смешений, не сбивалось дыхание от частых кружений, от чрезмерной подвижности. Я не видела толком ничего, что происходило вокруг, только смотрела в лучистые глаза Альберта.