В поисках Ируки

Пока Какаши был на миссии, Ирука гонялся за Наруто по Конохе, грыз себя за те слова, брошенные Копирующему о пустышке, и думал, что что-то в их отношениях изначально было не так: и с Наруто, и с Какаши. И исправить не получится. А уже сидя на монументе Каге и наблюдая, как Узумаки без особого энтузиазма оттирает плоды своего творчества, Ируке стало как-то совсем не по себе. Как он мог зациклиться на своих личных проблемах, если рядом находится ребенок, которому жить-то намного сложнее? Какие-то глупые личные любовные проблемы не стоят и выеденного яйца по сравнению с одиночеством, непониманием окружающими юного джинчурики. И так стыдно стало и за себя, и за всех жителей Конохи. Никто не смог увидеть безмерную доброту в этом ребенке, стремление, желания, в конце концов. Окружающие воспринимали его только как Девятихвостого демона, а не маленького потерянного человечка, да и сам Ирука тоже, ведь тоже так думал. Хокаге же пришлось открытым текстом напоминать сенсею о том, что не зверь, а ребенок у него учится. А потом вдруг, одномоментно, пришло осознание: да неужели нельзя хотя бы постараться исправить? Может, стоит хотя бы попробовать, а только потом расписываться в поражении? - Наруто, когда отмоешь это художество, хочешь, я угощу тебя раменом? – и безумно счастливая детская мордашка как награда. А в душе все равно остался стыд. Словно парой порций лапши можно откупиться за все годы невнимания. Это и было началом странной дружбы ученика и учителя, ведь лучше поздно, чем никогда. После экзамена, ночью, в своей постели сенсей размышлял о том, что в следующем году он обязательно будет заниматься с Узумаки больше, он точно поможет осуществить его мечту. Ведь если кто-то в состоянии что-то сделать, то надо уж постараться. Главное, чтобы Наруто в себя поверил, а уж Ирука постарается, выложится на все сто. Только вот домечтать сенсей не успел. Мизуки бросил новость о том, что Наруто украл запретный свиток, и сам быстро исчез, а Ирука бегал по Конохе, искал, звал, но все без толку. Панический страх, что ученика найдет кто-то раньше него и убьет, мешал, сбивал, путал. Ирука сконцентрировался, провертел мысленно все места, где мог бы спрятаться Наруто, но которые чунин еще не проверил. Оставалось только одно… И он там действительно был, и он всего лишь… тренировался? А потом все было как в старом, совсем неинтересном фильме. И когда в голове пронеслось: «Ну, вот и все», - Наруто, как главный герой, вступил в борьбу со злом. Глупо быть спасенным собственным учеником, что даже технику Превращения толком не осилил, но все же в финале было счастливое детское лицо и до боли смешное обещание о том, что теперь он будет защищать Ируку-сенсея от всех врагов. Умино понял, что с Узумаки ему таки удалось исправить допущенные ошибки и все будет теперь отлично. А с Хатаке? Как быть с ним? Какаши на миссии, и возвращаться, судя по всему, будет он отнюдь не к Ируке. От мысли, что это конец отношений, начинало мутить. Может, он дурак какой-то, но вот сейчас, когда Копирующего нет в деревне, чунину казалось, что он способен простить, способен взять всю вину за ссору на себя, способен унизится до того, чтобы плюнуть на Генму. Ведь не в Генме же причина – не он, так другой бы был. А Хатаке вернулся. И вернулся он как ни в чем не бывало. Пришел, плюхнулся на диван и протянул: - Устал как собака. Есть что-то перекусить? И это все? Все, что смог он сказать? Просто сделать вид, что все в порядке? Ирука тупо поморгал и пошел на кухню. Вот что творится в башке у любовника? Ни одного слова о ссоре, ни даже намека на какую-то эмоцию, связанную с тем, что чунин был на волосок от смерти. Странно. Странно и непонятно. Растерянность сменилась злостью, на себя. Ведь пришел? Вернулся? Ведь этого же хотел, чего теперь воздух сотрясать? Ирука подогрел рис с овощами и, сославшись на работу, ушел из дома бродить по Конохе. И уже на тренировочной площадке он лупил со всей дури в деревянную макивару, выпуская всю свою ярость, все, что в очередной раз вспыхнуло, зацарапало, а потом просто смирился. Пусть так. Пусть всего лишь секс и ничего больше. Его любви хватит на двоих, если эта любовь, конечно же, есть. Он просто попытается не замечать. Хочешь жить спокойно, так не делай сюрпризов своей второй половине. Никогда не приходи домой раньше, чем обещал, никогда не меняй маршрут, по которому возвращаешься с работы, никогда не спрашивай о ком-то. Простые правила, что стали для Ируки прописной истиной. Но вот на горизонте появился Хаяте. Слишком бурное обсуждение в штабе и в Академии, слишком много сплетен, слишком откровенное поведение Какаши. Ирука в очередной раз пытался понять то, что делает Копирующий и о чем думает. Неужели он считает чунина настолько безмозглым? Вот о чем думает? О чем? Ирука - шиноби, сосредотачиваться на мелочах - его непосредственная работа, и тихое перешептывание сослуживцев, смешки – все, все-все замечает, анализирует, ловит! Как вообще можно допускать, что Умино это прохлопает? Но дома… дома Хатаке был… Был как всегда - улыбки, поцелуи, ласки и беспокойство: «Ты дерганный какой-то. В Академии проблемы?». Да не было в Академии проблем! И в штабе не было! Ирука был готов убить обоих или просто бросить все и позорно сбежать с деревни – конечно же, в мыслях да и только - упорно продолжая молчать и делать вид, что все у них хо-ро-шо. Но Умино все-таки сорвался на Хатаке на совещании у Хокаге при выдвижении команды номер семь на чунинский экзамен. Не будь Ирука столь взбешенным, то смог бы удержаться, смог бы потом приватно переговорить с Хокаге, и результат бы был совсем другим. Тет-а-тет с Хокаге всегда приносил намного больше, чем открытое выступление. А так Какаши с ехидным прищуром поставил Ируку на место, а дома просто обнял чунина, чмокнул в макушку и лег спать. Те пару дней, что были отведены на проверку перед отборочным туром экзамена, Умино провел как в бреду, разрываясь между двумя важными для него людьми. Наруто, как он там? Что он решит? Неужели пойдет на этот чунинский экзамен? Да, конечно, пойдет – это же Наруто, отступать на полпути ему несвойственно. И Какаши. Каждый вечер Ирука открывал рот с решением выдавить из себя: «Мы должны расстаться», - но так и не смог ни разу это сказать. Малодушничал, тушевался, робко надеялся непонятно на что. Тогда впервые Ирука подумал, что превратился в тряпку, обычную тряпку, что даже толком сформулировать причину разрыва не может. Это бесило еще больше. Накрутив себя в очередной раз, Ирука снова был готов порвать отношения, но на фоне того, что завертелось в деревне, это было глупо. Сначала смерть Хаяте - как гром средь ясного неба. Чунин даже на секунду поверил, что сам стал тому виной. Неужели тупые фантазии об истерзанном врагом теле услышали какие-то злые боги? Ирука не ребенок и винить себя в смерти Хаяте из-за каких-то своих дурацких грез не стал, тем более что он прекрасно понимал: жажда смерти и так безличностная. Только вот поведение Какаши в очередной раз заставило задуматься. А что Какаши? По нему ничего нельзя было понять. Все ли ему равно или нет. Просто обычная дежурная улыбка, прищуренный глазик и все. Никаких эмоций, ни-че-го! Человек-гранит? Или он уже слишком долго джонин и перестал вообще что-либо чувствовать? Может, взаправду пустой внутри, а с Ирукой попросту удобно? Потом на деревню напали. Смерть Хокаге. Не до игры в любовь было. А после бледный, не реагирующий ни на что Хатаке опять выбил почву из под ног. Учиха постарался. Состояние Какаши не сулило ничего хорошего. Ирука просидел все свое свободное время у кровати Копирующего, молил богов не забирать у него смысл жизни. Как-то сами собой пропали все обиды, и злость потухла, любовники исчезли - осталось лишь чувство обреченного одиночества и потери самого близкого человека. Пусть он спит чуть ли не со всей Конохой, но живет-то он с Ирукой! Что-то же заставляет его приходить именно к нему, а не к кому-то другому домой, да пусть даже ради того, что удобно! Ирука для него особенный. И желание было всего лишь одно – только бы жил. Плевать на все остальное. Помогла Цунаде - легендарная саннин, лучший медик за всю историю Конохи. Она вылечила и Саске, и Какаши. Ирука криво улыбался, глядя на Наруто, который уже тащил новую Хокаге в палату сокомандника – кто-кто, а Узумаки свое слово держит. Ведь обещал защищать сенсея, вот даже от одиночества ухитрился избавить, даже сам того не понимая. Сенсей моментально отогнал назойливую мысль, что самому стоит поучиться у своего бывшего ученика упорству, умению держать слово – главное, что живой - и пробрался в палату к Какаши: прижать, поцеловать и не отпускать. Глупый-глупый Ирука: опять все простил, опять все забыл, опять готов терпеть и унижаться. Живой, а остальное - такие мелочи.