Два блондина в одной камере или «это слишком!»

В этот день я хорошо выспалась, как не бывало давным-давно. Проснувшись, я потянулась и почувствовала всеобъемлющую любовь ко всему в мире. Даже к Фобосу. А это дорогого стоит. Седрика в комнате не было. Его половина кровати была аккуратно застелена, и его вещи также отсутствовали. Ранняя птаха. Быстренько переодевшись и выйдя, я налетела на довольного князя – вот кому уж точно сладко спалось. - У меня в комнате есть небольшая ванна. Если хочешь – воспользуйся. Правда, подогревать воду можно только внизу и таскать сюда. Я с сомнением глянула на него. Не задумал ли чего? Вдруг добавил туда какой-нибудь свой порошечек, и я выйду вся зелёная? - Я не буду подглядывать, – замахал он руками и, усмехнувшись, поспешил вниз. Куда они все, а? Бросили меня, гады. Я набрала пять небольших тазиков тёплой воды, благо добрая кухарка разрешила мне нагреть воду, и умылась по-человечески. Такими темпами я опять буду умываться как раньше – утром и вечером. От этой мысли стало так легко на душе. Я умылась почти без помех. Дверь однажды скрипнула, но я, включив половину своих децибелов, «ласково попросила зайти попозже». Довольная и чистая, я выплыла в коридор, где застала Седрика, лениво привалившегося к стенке. - Фобос попросил спуститься вниз, – сообщил он мне и уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг что-то заметил. - Волосы заплети. У него самого уже был сделан небрежный хвост. Я фыркнула, пытаясь скрыть смущение. На самом деле я просто не умела самостоятельно делать причёски. Хвост – максимум. Я ощущала себя некоей Рапунцель и всегда просила кого-нибудь, кто был поблизости, заплести мои волосы. - Заплети, сказал, – чуть строже повторил оборотень. - Я… Я не умею… - тут не было нужных принадлежностей, таких, как расчёска, резинка, шпильки… Я не собиралась расхаживать с целыми произведениями искусства на голове, но и простой хвост меня не удовлетворит. Седрик закатил глаза. - Ладно, пойдём. Я тебя заплету. Лорд оказался сегодня щедр и добр. Я заранее поблагодарила и прошла за ним в нашу комнату. Я села на кровать, он взял откуда-то бежевую ленту и гребень. Как только он дотронулся до моих волос, мне вспомнилось, как осторожно он дотрагивался до них ночью. Это было неожиданной нежностью с его стороны. Мама всегда очень медленно расчёсывала мои волосы, чтобы не было больно. Но это же Седрик. Я непроизвольно ойкнула – ощущение было, будто целый пучок вырвали с корнем. - Прости, – он издевается? Но, кажется, он учёл ошибку и дальше действовал медленней. - Я сделаю косу, хорошо? – коса так коса. Седрик отдал мне гребень и ленту. Он начал аккуратно перебирать мои волосы, переплетая пряди. Иногда он случайно, наверное, касался шеи, и эти места горели потом, словно к ним приложили лёд. Я жмурилась и поджимала губы. Наконец, он попросил у меня ленту и завязал косу. Было не особо туго, но и разваливаться она не собиралась. Я ещё раз поблагодарила, хотя чувствовать такую собранность было не совсем уютно. Седрик довольно улыбнулся, опустил голову и вышел из комнаты, напомнив, что мне тоже стоит спуститься. Спустившись вниз, я обнаружила, что сегодня народу было больше, чем вчера. Выходной, скорее всего. Фобос любезно ворковал с уже несколькими служанками, все были как на подбор безмозглы. Заметив меня, князь извинился и заспешил ко мне. По-моему, он был даже рад. - Ты в курсе, сколько сейчас времени? – спросил он меня. Я глянула в окно. Солнце светило вовсю. Неужели уже часа три? Нехило так. - Нет, и знать не хочу, – покачала я головой. Мужчина глянул на мою косу, удовлетворённо кивнул и сказал, что мне нужно поесть. Желудок требовательно заурчал в ответ. Мне подали курицу с салатом. Было очень вкусно, но так как оба моих «друга» куда-то ушли, было весьма одиноко. Моя трапеза тянулась, наверное, довольно долго. Народ всё подтягивался, в трактире становилось всё теснее. Я проворно вскочила, как только доела, и поднялась обратно. В комнате я застала Седрика с Фобосом. Они что-то оживлённо спорили, но как только заметили меня, замолкли. Я оскорбилась. Не доверяют. Я, в принципе, тоже. - Если хочешь увидеть вечером сюрприз – спустишься вниз, – посоветовал беловолосый, с вызовом глянув на недовольного Седрика, и вышел. Я проводила его удивлённым взглядом. - Седрик, о чём он? – оборотень махнул рукой и сел на кровать. - Ему дурь в голову ударила. Я не ослышалась? Он так нелестно отозвался о своём обожаемом господине? Три ха-ха. - И часто такое бывает? – оглянувшись на дверь, поинтересовалась я. Мужчина тоже глянул на дверь. - Раньше – часто, с тех пор, как взошёл на трон, – нет. Он обожает быть в центре внимания. - То есть то, что я постоянно наблюдаю его в окружении тех девиц – нормально? – я присела рядом с Седриком. - Да. Раньше он обожал кутить. Таким образом он шёл против воли родителей. А любое дело, которое может навредить или разозлить их, являлось для него обязательным к выполнению. Похоже, князь решил вспомнить тёмное прошлое. Час прошёл довольно быстро. Я ходила по всему трактиру, дошла снова до кухарки, поболтала с ней, послушала отзывы о своих спутниках, установила, что оба они пользуются бешеной популярностью, особенно Фобос. Те девицы просто таяли от его голоса и мечтали услышать, как он будет петь. Стоп. Шальная мысль случайно забрела в мою пустую головушку. Неужели? Повелитель Меридиана будет петь в каком-то кабаке? Будет, что рассказать девчонкам. Я вышла в главное помещение. Свободного места очень не хватало. Дышать становилось крайне трудно. Все окна были нараспашку, дул приятный ветер. Сгущались сумерки. Вдруг из соседней двери появился Фобос, с лютней и с обворожительной улыбкой на тонких губах. Когда он прошёл мимо меня, я уловила еле заметный запах алкоголя. Пьяный Фобос будет петь в окраинном трактире. Жалко, что у меня не было с собой видеокамеры. Народ приветствовал его очень бурно. Со всех сторон посыпались улюлюканья и прибаутки, "певца" хлопали по спине и просили спеть. Видимо, здесь это дело очень любили. Князя долго упрашивать не пришлось. Он, поклонившись несколько раз, забрался на стол в центре, с которого всё благоразумно убрали, и провёл тонкими пальцами по струнам. Та моментально отозвалась. Звук был очень чистый. - Что вам спеть? Весёлую песню или грустную? – оглядываясь на присутствующих, спросил он. Народ наперебой начал выкрикивать названия незнакомых песен, но все они несли весьма схожий смысл. Фобос покачал головой с видом настоящего знатока. Служанки уже устроились у того стола, одна, вчерашняя, даже пыталась взобраться к нему на стол. Меня передёрнуло от отвращения. Беловолосый опустил голову и сосредоточился только на музыкальном инструменте. Не раз и не два я слышала, будто певцы всегда воспринимают их как живых, одушевлённых. В комнате зазвучал приятый, с хрипотцой, голос. Никогда бы не подумала, что он принадлежит ему.

Застынет кровь, Нет сладостнее сна. Ни холода, ни тяжести, ни боли, Лишь только даль безжизненного поля Сплошной стеной, как скит, обнесена. Не ад, не рай, ни дьявола, ни бога, Восторга, крика, шелеста листа. Лишь только скрип подгнившего креста Напоминает, что конец дороги. Дороги муки, веры и страстей, Дороги сна, печали и отрады. Мне ничего теперь уже не надо, Лишь только надпись на моём кресте…

Фобос умело закончил песню, посылая над замершими слушателями последние чарующие звуки. Я не шевелилась на протяжении всего исполнения. Я внимательно посмотрела на Фобоса. Таких глаз у пьяных точно не бывает. Князь словил мой взгляд и улыбнулся от уха до уха.