Присмотр - дело тонкое

      Вокруг пустота. Темно. Или возможно у меня просто закрыты глаза, но проморгаться, не получается. Что-то мешает. Пытаюсь вспомнить, что произошло, голову обжигает болью. Концентрируюсь на ощущениях. По лицу течет что-то липкое. Это липкое затекает в нос и в рот. На языке солено. Кровь. Меня начинает мутить. - Очнись! - голос кажется смутно знакомым, меня кажется, трясут за плечо. В нос ударяет запах нашатыря, чужие ногти больно врезаются в руку, пытаюсь вырваться из хватки. - Я в порядке, - не знаю, сказано ли было это вслух, но руку отпускают. Я провожу по лицу рукой, пытаясь стереть то, что мешает открыть глаза. На руках сразу же становится влажно и липко. Провожу рукой по голове пытаясь отыскать причину кровоизлияния. Возле виска снова обжигает болью, да так сильно, что меня невольно перетряхивает. Судорожно выдыхаю и открываю глаза. На меня встревожено глядит стюардесса. Перед глазами все плывет, но она в очертаниях угадывается довольно легко. Опираясь на руки, пытаюсь встать. Но из-за сильного головокружения падаю. Меня поднимают и усаживают, перед лицом маячит расплывающееся лицо стюардессы. Остро пахнуло спиртом и к ране на голове прижали ватный диск. Я не выдержав, шикнула. Спокойно терплю перевязку, несмотря на подкатывающую к горлу тошноту. - Что произошло? - Самолет тряхнуло, вы упали с кресла… - Ясно, - обрываю ее. – Очки. На мне были очки. Где они? – меня проигнорировали, продолжая говорить. - Самолет совершает аварийную посадку из-за непогоды, и пожалуйста, в этот раз, - произнесла она с нажимом, - пристегните ремни,- громкий голос резанул по ушам. Я поморщилась и, пожав плечами, пристегнула ремни. Меня до сих пор немного подташнивало. Откинувшись на кресло, попыталась абстрагироваться от боли. Прикрываю глаза, сразу же проваливаясь в темноту.       Меня будит встряска. В животе странно тянет. Как будто падаю. Я не сразу поняла что происходит, но когда до меня доходит, волосы на затылке встают дыбом. Я падаю. Даже не так. Самолет падает. По салону разноситься голос пилота. Он пытается успокоить пассажиров. Самолет пока еще не падает. Но в иллюминаторы отлично виден дым. И судя по всему не только мне. Совсем рядом беззвучно кричат люди, а у меня кажется, заложило уши. Из под наложенной повязки, на лицо стекает кровь, попадая в левый глаз.       Вроде полагается паниковать. Но в голове только ироничная мысль : «Говорила же, ну не может у меня нормально пройти отпуск!» и совершенно не уместное «Придется Алене самой с отчетами разбираться» Но страха нет. По крайней мере того что испытывают остальные находящиеся здесь. Они боятся перестать существовать. А я боюсь боли. Именно боли, не крови. До дрожи боюсь.       Рядом визжит какая-то женщина, и я поворачиваюсь на визг. По соседству с ней создавая совершенно сюрреалистичную картину, сидит с виду абсолютно спокойный мальчик, вот только руки трясутся. Нас разделяет проход, и он наклоняется спрашивая: - Мы падаем, да? Мы упадем?– он закусывает губу, всхлипывая. Я наклоняюсь, сжимая в руке его маленькую ручку. Он плачет. И я, кажется, плачу вместе с ним. Желудок совершает кульбит, уши закладывает. Самолет начинает падать. - Мирка, - представляюсь ему напоследок. В носу щиплет, а из-за слез и все-таки попавшей в глаз крови почти ничего не видно. - Тёма, - слышу в ответ. Детская ручка сжимает руку до боли. - Да. Самолет падает, Тёма. И мы падаем вместе с ним. Самолет продолжает падать. Со всех сторон слышен скрежет металла. Мальчонка сильней сжимает руку, в которой, кажется, что-то хрустнуло, но звук потонул в криках остальных пассажиров. Я кричу ребенку: « - Закрой глаза, слышишь?! Закрой!» Из-за заложенных ушей ничего наверняка не слышно. Но он слышит. - Спасибо! – он кричит, на секунду перекрывая гвалт. Самолет все еще падает. К горлу подкатывает тошнота и я, сжав ладошку пацана сильнее, закрываю глаза. Пустота. И это до невозможности отвратительное чувство падения. - Спасибо! – повторяются его слова эхом в голове. Его голос режет уши и, кажется, все пространство вокруг. Вот только вокруг чего? -спасибо-спасибо-спасибо – за что ты благодаришь мальчик? Где-то далеко, на периферии сознания кричат люди и мальчик, сжимающий мою ладонь. А мне страшно до дрожи. Сильный удар затылком, от которого темнеет перед глазами и пропадает даже пустота. Я падаю. А в голове до сих пор эхом повторяется : - Спасибо-спасибо-спасибо… Я честно пытаюсь кричать, но горло сдавливает спазмом и вырывается лишь хрип. Я задыхаюсь. Легкие жжет, из них будто выкачали весь воздух. Чувство падения - долгое, неприятное. Я падаю. И что самое противное – спиной вперед. Металлический обломок входит в плоть, с раздирающей болью. И звуком. С таким влажным, бьющим по ушам, противным чвакающим звуком. А я… - спасибо-спасибо-спасибо …все еще падаю.

***

По позвоночнику проходит дрожь, левую руку будто скручивает… я просыпаюсь. Вот только облегчения это не приносит никакого. На левой ладони медленно проступают синяки. Хватаю ртом воздух, в попытке отдышатся. Это сон. Это всего лишь сон. Черт, с самого своего попадания сюда я ни разу еще не вспоминал свою смерть. И искренне желал не вспоминать. Резкая боль в глазах. Зрение четкое до боли, а в сами глаза, будто песка насыпали. Кое-как добираюсь до зеркала. Три томое. Руки слабеют. Зеркало разбивается о пол разлетаясь на тысячи кусочков.