Mission failed

- Научил бить врага его же оружием, - подтвердила мои мысли Клэр. Выслушав измученного соратника, Дьяк долго и неприлично громко хохотал, вытирая слезы, а когда успокоился, сказал, что всему отделу пора словить дзэн и перестать заморачиваться. - Ну, вы прям котята новорожденные, - закончив ржать, сказал Дьяк. – Она вас правилами задолбала, и вы её ими же трахать начните, кто вам мешает? - Не понял… - перед глазами Влада слабо та забрезжил свет в конце длинного темного тоннеля. Чего уж тут неясного, хлопнул себя по лбу соратник. Она вам полощет мозги насчёт посиделок в кухне? И вы ей по тому же поводу капайте на репу! - Кстати, Клэр… - встрепенулась я. – Ты сказала, что у Анжелы перенесла трудную беременность! Где сейчас ребенок? Сын, Кевин, живёт в семье бывшего мужа. Анжеле, после истории, получившей название «Дети подземелья», запрещено с ним видеться. Даже в присутствии отца и службы опеки. Бедная женщина. Я всё меньше и меньше злилась на неё. - Что там с советами Дьяка? – вернулась я к основной теме. Не Дьяк этот рыжий, а порожденье самого Диавола с такой – то хитростью. Он долго, почти три часа учил Влада пользоваться правилами с выгодой для себя и уставших от ежедневных баталий коллег. Попутно наставляя планктон и агентов. Первый ответный удар Империя Зла в лице Цепеша нанесла бедной Анжеле в начале учебного года. В боксе такой удар зовется нокдауном. Влад запретил любую преподавательскую деятельность, кроме той, что связана непосредственно с ФБР, в рабочее время. По окончании смены – пожалуйста, но не раньше. Запрет распространялся на всех. Или переносите занятия на вечер или берите неделю – две без содержания. - Что?! – узнав о новшествах, взлетела до потолка Анжела. – Да как вы смеете? - Есть определенные правила, мэм, - ухмыльнулся Цепеш, - и вам надлежит их соблюдать. Мне тоже неудобно, но я ведь выход нашел. Лишили «научников» и всех аудиторий. Если до начала полномасштабной офисной войны Центру Лингвистики уступали, то после федералы стали действовать по принципу «себя надо любить». Теперь агенты Бюро занимали лекционные залы, не оглядываясь на нужды лингвистов, оставляя науке самое неудобное для работы время – вечерние часы и выходные дни. Визг поднялся,… Наука так орала, требуя себе привычные льготные условия, что вроде бы терпеливый директор ФБР однажды сорвался, и на повышенных тонах приказал не забывать, кто в Штаб Квартире хозяин, а кого после пожара приютили. Не нравится – отстраивайте своё офисное здание, и уходите туда. Месяц после перебранки прошёл тихо, затем «научники» по новому кругу принялись качать права. Действовали, правда, хитрее, на открытую конфронтацию шли реже, предпочитая вызывать жалость и культивировать чувство вины. Федералы, мол, суточные смены берут, и могут взять своих студентов вечером. На территории Штаб Квартиры есть пансионат для иногородних агентов, им же и ехать – то после лекций не надо, достаточно перейти из одного здания в другое! Давайте меняться? Сделаем, как раньше было, хорошо? Обломались. Мало того, что федералы не вернули науке утро, так ещё и из того самого пансионата выперли. Лингвисты кричали, что не надо делать слона из мухи, рабочая ситуация, но комендант гостиницы был непреклонен: всю науку – вон. Час на сбор вещей, и время пошло. Где ваши слушатели будут жить – не мои проблемы. Ведёте себя хуже свиней – извольте освободить номера. - Что случилось – то? – я знала, что из любого отеля выселить можно только на довольно серьезных основаниях. Один военный переводчик в ответ на вежливую просьбу подождать загрузки системы высокомерно бросил девушке за стойкой: - Стану я тут перед каждой проституткой стоять. Соси живее, шлюха, у меня много дел. И дай мне самый лучший номер в вашей конуре. Инцидент произошел на глазах десятка свидетелей, в числе которых был и комендант. Решение он принял мгновенно и бесповоротно: хама – под замок, за публичные оскорбления и клевету на сотрудницу, всех остальных членов группы – вон. Где ночевать будут, и потом жить в период учёбы – никому не интересно. Слушатели те, кстати, приехали как раз к Анжеле, и она коршуном кинулась на их защиту. В пансионате устроила скандал, заявив, что девушка на ресепшн сама виновата, нечего было заставлять гостя ждать. После той стычки Центр Лингвистики от пансионата отлучили, приказав искать жильё в других местах. Снимайте отели, бронируйте хостелы, и думайте, дорогие, думайте, прежде чем открыть рот. Тут, в пансионате, созданном для БФР, ваше бескультурье никто терпеть не будет. Орала наука долго и громко, добиваясь отмены запрета. Комендант пансионата послал и главу Центра, и Анжелу, оставив своё распоряжение в силе. Несчастным лингвистам предложили резервировать себе как временное жильё, так и учебные аудитории вне стен Штаб Квартиры. Или занимайтесь по вечерам. Анжела с принятыми решениями мириться не собиралась, жалуясь подчас на самый верх. «Телега» на имя директора Бюро не помогла, шеф первым мечтал избавиться от доставших до печенок профессоров с их капризами. Тогда агент Миллер наябедничала министру юстиции, который заявил, что обращаться надо в Министерство обороны. Военные присланную челобитную обещали рассмотреть, поставив запрос в очередь на конец года. Будут кабинеты и отель – дадим. Нет – налаживайте отношения с ФБР и ждите, когда вам отремонтируют здание. Пока мы договоримся с другими учреждениями, чтобы давали вам хотя бы кабинеты для учебы. Разрешили Анжеле проводить лекции и учебы в здании дневного стационара, принадлежавшего Центру Геронтологии с часу дня до трёх. Миллер возмущенно забухтела, что ей нужно больше времени. Выделите сотрудницу, пускай сидит до десяти вечера, караулит. Ей отказали, сославшись на штатное расписание. Анжела внешне смирилась с такой аудиторией и необходимостью уважать чужой график, но через несколько дней нагло проигнорировала правила стационара, задержав одну из медсестер до позднего вечера. Заведующая отделением хотела выдворить науку вон, но директор ФБР уговорил потерпеть, дав слово никогда больше никого не принуждать сидеть сверхурочно. Слово это было нарушено уже на следующей неделе. Анжеле показалось мало заставить сотрудницу, отвечавшую за кабинет, торчать на работе допоздна, она девушку публично отчитала за беспорядок в аудитории и отсутствие угощения для слушателей своего курса. Наутро медсестра, просидевшая на службе битых четырнадцать часов, написала заявление на увольнение. Ей недостаточно было уйти с громкой склокой, она внесла дневной стационар в черный список работодателей, не уважающих закон, и сообщила двум потенциальным работницам, какая «шоколадная» жизнь ждёт их на новом месте. Работодателю навредила капитально. Анжелу с её группой незамедлительно выдворили, и больше не пускали. Ни её, ни других преподавателей Центра. Миллер в кабинете директора кричала, заставляя оказать давление на медиков. Всё равно сидят полдня, ни черта не делая, чаи гоняют, высиживая время. Пусть хоть так пользу приносят, обслуживая профессоров и их слушателей. Главная медсестра на пару с врачом, услышав это пассаж, послали и Анжелу, и Центр Лингвистики, пригрозив опозорить «научников» в глазах всей медицинской общественности. Не надейтесь теперь, что вам разрешат занимать аудитории в зданиях, принадлежащих университету и колледжам, отовсюду погонят. - Наука им мстить принялась, - Клэр покрутила пальцем у виска. Разъярённая Анжела натравила на клинику журналистку, известную своими скандальными проверками ресторанов, кафе и закусочных. Эта мадам находила в самых пафосных заведениях и крыс, и мышей, и тараканов, и грязь, и кучу нарушений санитарно – противоэпидемического режима. Проинспектированное дамочкой заведение хорошо, если просто закрывалось, потеряв лицензию. Некоторых рестораторов приговаривали к крупным штрафам и короткому, но реальному тюремному сроку. Анжела рассчитывала, что и больницу удастся поставить на место, обнаружив пыль, бардак, и использованные шприцы там, где их быть не должно. - Эта журнашлюшка задумала отличную провокацию, которая сорвалась из-за бдительности медиков, - злорадно поведал мне мой рыжий ангел – хранитель. Наглую писаку санитарки поймали с поличным, когда репортерша выпускала на пол десяток крупных тараканов, а её напарник вываливал в мусорное ведро запачканные кровью марлевые салфетки и бинты. Замяли бурю чудом. И это чудо стоило журналистке работы, а телеканалу – существования, ибо владельцу пришлось продать бизнес, чтобы оплатить все расходы. И то он должен остался. Следующие шесть лет ему предстояло жить в кредит, две трети своих доходов отдавая тем, кого чуть не подставила его сотрудница. Анжела поняла, и более людей со стороны не привлекала, решив справляться собственными силами. В плане дисциплины она буквально озверела, сверяя время прибытия на работу по секундной стрелке. Писала докладные, если кто – то пил чай больше раза в смену, и кричала на людей, посмевших прийти обедать минутой раньше положенного. «Научников», ясен пень, такие ограничения не касались. Преподаватели, ученые мужи и дамы, а также их слушатели – вся эта публика имела право сидеть за чашечкой кофе столько, сколько считала нужным. Дьяк помог Владу разрулить и эту проблему, создав вторую кухоньку уже в кабинете Цепеша (благо размеры позволяли). Но пользоваться ею стали не сразу, а после десятка мелких умышленных заподлянок, призванных осложнить жизнь лингвистам. Первой бякой стал, как ни странно, уход Карины. Жена Рэкера нашла более спокойную работу и уволилась из Центра Лингвистики, а её место заняла немолодая мусульманка Сорейя, принятая на работу в рамках помощи беженцам. Ой, что тут понеслось… Анжела, наивная душа, подумала, что уроженка Пакистана, имевшая на иждивении четверых детей, станет безропотно выполнять все указания, но просчиталась: Сорейя вовсе не собиралась прогибаться под науку и терпеть издевательства. Например, она категорически отказалась прибирать кухню после ученых трапез, ссылаясь на должность, прописанную в её контракте. Она, Сорейя, не горничная, а младшая лаборантка, и срач подтирать не будет. Жрали – уберите за собой сами. С подносом бегать тоже не буду, на официантку не подписывалась. - Слышала бы ты, как они визжали друг на друга каждый день… - Клэр чуть не плакала от смеха. Анжела Сорейе слово, Сорейя в ответ – сотню, и половину из них на каком – то трескучем диалекте. И мусульманка, в отличие от тихой забитой Карины, не только умела, она любила ругаться, ловя от скандала с начальством неприкрытый кайф. Как – то раз, на волне особо бурной «дискуссии», абсолютно серьезно предложила Анжеле выйти замуж, чтобы перестать сходить с ума и страдать оттого, для чего в западных странах придумали умные люди термин «недотрах». - Попроси родителей найти тебе мужа, пока ты окончательно не свихнулась! – орала Сорейя в просторном фойе. Узнав, что у Анжелы все-таки есть муж, беженка искренне удивилась: - А почему он уделяет время только своей второй жене, пренебрегая тобой? Мой Карим, например, делит свое внимание поровну между нами обеими. … Хотя… - прищурилась мусульманка, - его можно понять. С такой сварливой женой вообще надо развестись, чтобы она не портила жизнь всей семье. - И Анжела её не прибила? – захихикала я. Нет. Анжела, еле сдерживая слезы, убежала, и потом весь день никого не трогала. Потому, что Сорейя, сама того не зная, попала в очень больное место бывшей напарницы Леона. - Только не говори мне, что муж Анжелы изменял ей, - я теперь уже не злилась на эту дурочку. Изменял? Да он внаглую привёл беременную любовницу домой, поставив Анжелу перед фактом: мы живём одной семьёй. Что – то не нравится – пошла вон. Сына мне оставь, а сама катись, куда хочешь. Почему она терпела и не разводилась? Родители запрещали, угрожая разорвать с ней отношения, если дочь посмеет опозорить их, уйдя от мужа. Кому, мол, она нужна, ни один уважающий себя мужчина её, курицу, в жены не возьмет. Супруг также не забывал бить по самооценке Анжелы, унижая её в присутствии других женщин. Издевался тонко, на его оскорбительные намеки достойно ответить Миллер не могла. - Тот ещё козёл, - ёмко охарактеризовала его Клэр. Самодостаточных женщин, умеющих дать агрессору отпор, он избегал, выбирая в качестве партнерш девушек, воспитанных в полной покорности. Искал тех, над кем можно было издеваться, не опасаясь получить отпор. Анжелу «раскусил» в первые же недели после знакомства. Брак с ней заключил быстро, в течение полугода старательно усыплял бдительность жены, а потом... То, о чём говорила сейчас Клэр, было классическими «токсичными» отношениями. Тиран — жертва, агрессор — жертва, хозяин — раб. Последняя пара, кстати, больше всего подходит, чтобы описать, в каких условиях жила давняя знакомая Леона. Он и бойкоты ей устраивал, и демонстративно съезжал из супружеской квартиры в холостяцкую, если считал, что Анжела недостаточно мила с ним и почтительна, и грубо хамил ей, когда они оставались вдвоем. В обществе же было намного хуже: Дориан, так звали мужа, бросал её одну в зале, полном незнакомых женщине людей, сам спокойно веселился. Иногда он уезжал домой один, предоставив «половинке» без сопровождения добираться до семейного коттеджа. Встретив на пороге, обвинял в глупости и полном отсутствии мозгов. Что, так трудно было поймать момент, когда пора собираться назад? Куда более отвратительно он давал понять жене, что она полная идиотка в плане научной работы. Сам Дориан занимал важную, по его мнению, должность главного технолога в Институте металлургии, и считал себя непризнанным гением. В юности он мечтал стать агентом ФБР, но причастность кого — то из его близких родственников к взрыву в Оклахома — Сити поставили на карьере федерала огромный жирный крест. Взяв Анжелу в жёны, Дориан убедительно доказал, что его супруга — случайный человек в Бюро. У неё нет и намека на профессионализм, своё она берёт тупой зубрежкой. Что она — дура непроходимая. А вот он, тот, кому сломал жизнь кузен — идиот — вот он единственный в их паре, кто достоин носить звание агента ФБР. Дориан безжалостно критиковал все работы Анжелы, занимаясь их правкой, он же диктовал ей, какую ещё специализацию надлежит получить, чтобы не позорить мужа. - То есть она так упорно училась только для того, чтобы супругу угодить? - И хоть ненадолго вырваться из дома, где её за человека не держали, - Клэр сочувственно вздохнула. Дориан влезал без мыла и в процесс преподавания, указывая Анжеле, кого и как учить. Проверял после жены рефераты и курсовые её слушателей, каждый раз находя массу ошибок, пропущенных спутницей жизни. Тыкал её в них носом, словно описавшуюся кошку, говорил, что ему стыдно за ту, кому он разрешил пойти с ним к алтарю. - Ты не умничай, мозги у тебя априори отсутствуют, - любил повторять мистер Главный Технолог. - Лучше мне спасибо скажи за то, что благодаря моему великодушию у тебя дома есть МУЖЧИНА. Именно так. МУЖЧИНА. Огромными прописными буквами. Дориан не уставал говорить, как он облагодетельствовал дуру, вселившись в её квартиру. Помню, как бой - фрэнд одной моей хорошей знакомой вякнул то же самое, будучи в легком подпитии. Прибить его она не прибила, всего — то спустила с лестницы пинком под задницу. Одежду, обувь и остальные мелочи без колебаний выкинула с восьмого этажа. Пощадила ноутбук, спокойно забрав технику себе в качестве моральной компенсации. Анжела была совсем другой. Она безропотно терпела все унижения, искренне полагая, что её, уродину и дуру, заметили, пожалели, и взяли в жены из христианского милосердия. - Самозабвенный мазохизм, - у Клэр злости не хватало. Помноженный на синдром отличницы и феерическую глупость с кромешной безответственностью. Стараясь угодить и мужу, и родителям, и профессорам, Анжела буквально разрывалась, выполняя десяток дел одновременно. На работе, когда наступил новый учебный год, от неё никому житья не было. И до того чрезмерно требовательная в плане трудовой дисциплины, она, как и говорила Клэр, упустила последние тормоза, карауля людей у двери офиса с секундомером. За своих «научников» стояла крепостью, со скандалами отбивая для них право торчать на кухне целый день. В отношении работы она уже съехала с катушек, доставая весь коллектив. Названивала и по выходным, пытаясь выдернуть коллегу в отдел, писала электронные письма, сообщая, что ей через два часа нужен такой — то материал, по вечерам не стыдилась приходить в «гости». Люди уже на стенку от неё лезли. - Йоптваю... - стонал Дьяк на эти жалобы. Крутя пальцем у виска, спрашивал, какая религия запрещает спровадить дамочку в игнор, а номер телефона занести в черные списки. И зачем вам домофон, для красоты? Кто мешает просто не пускать эту курицу к себе домой? - Ну, неприлично как — то... - бубнили федералы на пару с «хомячками». - А она вам вечно мозг имеет во всех позах — оно прилично? - ржал рыжий вояка. В отсутствии Анжелы боевой друг Влада провёл в отделе учёбу под названием «Как научиться посылать на хер, и жить потом спокойно». На первом занятии прочитал лекцию об итальянской забастовке, приказав всем распечатать свои должностные инструкции и держать их при себе. Чуть что — мадам эту в бумажку и ткнуть. Не буду делать, ибо не моё! Идите... Нет, вы не о том подумали. Идите к Тони, его работа. Никаких сверхурочных! Рабочий день кончился — всё. Собрались — и по домам, забив жирный болт на планы Зануды. Муженька её вместе с предками (теми и другими) можно и вовсе слать на три буквы. Они в Бюро никто и звать их никак. Далее Дьяк настоятельно рекомендовал неукоснительно следовать правилам, регулирующих отпуска. Никакой больше писанины от балды! Указано в графике, что у вас июль — значит, в июле и уходите. - Этой вашей мадам и научке, кстати, говорить не стоит, - ухмылялся на собрании рыжий дьявол. Пусть следующий календарный год станет для честной компании «сюрпризом». Особым образом Дьяк проинструктировал Джулию. Он давно заметил, что топ — модель любит делать назло. Ей нравится мелочно пакостить своим обидчикам. Но это качество должно было теперь работать на благо ФБР. «Научникам» Джулия должна была создать такие условия, чтобы ученые мужи и достойные дамы сами покинули офис Бюро. Топ — модель и без Дьяка знала, что делать, если нужно довести Анжелу и тех, перед кем та преклонялась (включая муженька коллеги), до небезызвестной ручки. Еще в тот день, когда она впервые увидела Криса Рэдфилда и Джилл Валентайн, поняла, что агент Миллер терпеть не может присутствия военных на уютной кухне. Провожая гостей, она прозрачно намекнула любимой женщине капитана, что и ей, и всем бойцам БСАА будут рады. И Крис может рассчитывать на помощь. Понятно, что тут только полный дурак откажется. Джулия, со своей стороны, условия «сделки» соблюдала честно, всегда любезно принимая как Рэдфилда, так и остальных силовиков. Причём время для чаепитий «вешалка» специально подгадала так, чтобы в кухоньке сидели и коллеги из науки, которых военные бесили одним своим видом. Естественно, что хамить военным ученые боялись, но вот на федералах и хомячках срывались постоянно. - Ну и зачем было столь откровенно провоцировать? - не поняла я тактику модели. - К чему лишние стрессы? Никаких больше стрессов от скандалов. Дьяк провел просветительную работу и в этой сфере. На кой чёрт орать и ругаться, когда в ответ на все вопли можно с улыбочкой чморить и троллить, мило предлагая профессорам, если им что — то не по вкусу, ехать на историческую родину. В своё здание. Отремонтировать и работать уже там. Без «приятного» общества в лице сотрудников Бюро. Ясное дело, что подобные намеки федералов бесили науку. Академики и профессора вопили о своих заслугах, попутно объясняя сотрудникам ФБР, какие они дебилы на фоне умных людей. Ор порой не смолкал в течение всего рабочего дня. Дьяк, слушая эти крики, довольно скалился, и учил дальше. Никакой, дети мои, ответной агрессии. Носим в кармане диктофон, все господские оскорбления тщательно пишем, после чего включаем обиженку, и с ней идем в суд. Реально состоявшихся процессов было всего три (по остальным состоялось досудебное примирение сторон), но и их оказалось достаточно, чтобы боссы Центра лингвистики вспомнили о плачевном состоянии собственного офисного здания и обещания городских властей. - Сейчас ты мне скажешь, будто в мэрии кто — то помчался решать проблемы лингвистов? - меня тянуло в слезы от смеха. - Три школы уже признаны непригодными из-за грибка в стенах и полах, я уже молчу о результатах проверки детских садиков. Мэр и присные сутками с работы не уходят, ища выходы. Ну, согласования пошли. Подняли документы, пригнали специалиста делать смету ремонта, даже подрядчика умудрились найти... Увы, пожарная инспекция посетила детские дома в пределах столицы, и деньги, которые должны были достаться науке, срочно отдали на благо сирот. «Научники» заверещали уже по телевидению, с пеной у рта доказывая мэру, какая он мразь, козел и сука продажная (ездит, гад, на курорты, а бедные лингвисты ремонт не могут сделать), Дьяк же, попивая кофеек, ржал, как конь, прикидывая, долго ли «отцы» города будут терпеть помои, льющиеся им на головы. Выдержки мэра хватило на пару недель, по окончании которых он, почти не владея собой от бешенства, заявил на пресс - конференции, что Центр Военной Лингвистики, по большому счёту, стране вовсе не нужен, ибо можно посылать на учёбу за рубеж. В ту же Россию, где есть прекрасный Институт Военных переводчиков. Учебное заведение высшего класса, и международного уровня. Уважающая право человека на образование держава не откажет в помощи. Там у мэра учился сын, и сын писал, что уровень преподавания у северных соседей на порядок выше. Ну, или создать в ФБР новый отдел. «Наука», получив такую мощную оплеуху, испуганно заткнулась. По крайней мере, с экранов телевизоров хамить перестала. Притихли и ранее издевавшиеся над мэрией интернет — тролли. Но не качать права в Штаб Квартире. Ближе к зиме обстановка на кухне раскалилась так, что и «хомячки», и агенты были вынуждены уступить комнату отдыха Анжеле. - То есть она полностью противопоставила себя коллективу Бюро? - я, похоже, слишком мягко выразилась, обозвав приятельницу Леона дурой. Совершенно верно. Ей мало было шпынять и подгонять, раздраженным шипением намекая, что агенту либо «хомяку» пора закругляться, она уже сюда секундомер носила, и зорко следила, укладывается ли коллега в тридцать минут. Если ловила на внеурочных перекусах, сразу писала докладную, в кабинете директора кричала, что надо сурово наказывать. Нельзя чаёвничать чаще одного раза за смену. Влад и тут нашёл выход. Он уже знал, в какое примерно время привыкли делать малый перерыв его подчиненные. Вот он и звал их к себе, чтобы обсудить «производственные моменты». В действительности же сотрудники спокойно, как было до появления Анжелы и лингвистов, пили чай. С ноября на кухне стала обедать исключительно наука. Анжела, одержав столь серьезную победу в войне за комфорт академиков, гордо дефилировала по отделу, изредка спрашивая, где же сейчас обедают её коллеги. Говорила, что наука не запрещает пользоваться комнатой, просто надо считаться с окружающими и уважать их право на уединение во время трапезы. Вам тоже можно кушать на кухне. Соблюдая правила, угодные профессорам. - Её там на три буквы с такими запросами не послали? - честно, я восхищалась мужеством федералов. Прямо — нет. Но язвили... От всей души. Мол, куда нам, немытым да лапотным, со своими свиными рылами к образованным — то людям. Увидят нас — инфаркт получат. Внешне всё безупречно корректно и вежливо. На деле же агенты ФБР и планктон хамили от души, мстя за старые и новые обиды. И поскольку офицеры с «хомячками» перебазировались в кабинет босса, Джулия туда же унесла огромный пузатый чайник, кофейник (некоторые сотрудники носили в офис обычный кофе) и все сладости. Вкусности из комнатки отдыха пропали, на смену им пришёл Его Величество Бардак. Вернее, не бардак, а натуральный срач, ибо никто из ученых не опускался до наведения порядка. До той «чёрной» пятницы Джулия, забегавшая раз в день на кухоньку, наводила порядок, хотя её уже тошнило от оберток, огрызков, остатков засохшей колбасы и толпы пустых бутылок на окнах. На других поверхностях бессистемно, подпирая одна другую, громоздились коробки конфет, какие — то подарочные сумки вперемешку с бумагами. Отдельная сага — посуда. В тех кучах, что сутками телепались по столам и подоконникам, невозможно было понять, где мытые тарелки, а где использованные. Во что наука превратила холодильник... Его потом пришлось выкинуть из-за плесени. - Она однажды побывала в казарме, где квартировали бойцы БСАА... - пустилась в воспоминания Клэр. Топ — модель была потрясена не столько чистотой, сколько уютом и умением военных организовать пространство. Никакого бардака, который создавали вокруг себя учёные. После того визита Джулия всегда одергивала профессоров, если кто — то обзывал бойцов Криса солдафонами. В конце года, ближе к середине декабря Влад созвал собрание, связанное с распределением отпусков. Дал людям трое суток на «подумать», особо подчеркнув, что в следующем календарном году никаких вольностей уже не будет. Отдыхаем строго по графику! Анжела, ясен пень, на эти слова забила жирный болт, и, как она всегда раньше делала, написала «от фонаря». Она не принимала участия в тех советах, на которых её коллеги, сидя с рабочими дневниками и учебными планами, искали взаимовыгодные варианты, способные устроить весь коллектив. Агент Миллер взяла себе март и умчалась по делам. Ну, и прилетела ей такая безалаберность уже в середине января, когда у её вагантов началась сессия, и нужно было уйти с основной работы. - У вас по графику март стоит, - отказался подписывать заявление Цепеш. - В марте и будете отдыхать. Анжела, ну просто ведьма — банши, заорала, что ей на этот график плевать, у неё свои, образовательные моменты. - Наши правила, мэм, обязательны для всех, - вкрадчиво возразил ей шеф. - Вы, как я уже понял, и за дисциплину радеете, и за неукоснительное соблюдение наших уставов, так? - Мне нужен отпуск в январе, и к чертовой матери ваши уставы! - взвилась напарница Леона. - Пойдете в марте, как и положено по графику, - отрезал Влад. - Сейчас, если коллеги дадут согласие, позволю взять без содержания. Сослуживцы, мечтавшие прожить хоть неделю спокойно, поломались пару дней, делая вид, что думают, и разрешили Анжеле «свалить в самый трудный» для офиса период. Особый агент Миллер, обиженно поджимая губы, спросила, чего же такого сложного возникло в жизни отдела, если люди возвели в ранг подвига свою естественную обязанность уступить соратнице, которая работает раз в десять усерднее, чем они. Да и не входит в её функционал то, из-за ей, ученому, пришлось ждать целых двое суток. Слушайте, она действительно дура. Причем дура непроходимая и набитая. - Кстати, Клэр, а что это были за трудности? Подлянка от пожарной инспекции. За три дня до новогодних праздников проверяющие признали абсолютно непригодным здание Пятого Архива. Все бумаги, технику и персонал было велено выдворить из офисного строения до тридцать первого числа, поскольку уже второго января компания — подрядчик приступит к ликвидации аварийного дома. В ситуацию Бюро попало серьёзную. Помещение им выделили, но временно, до лета. В июне все площади надлежало освободить. Но до того обеспечить штатный режим работы Пятого Архива, то есть сделать бумаги и файлы доступными для сотрудников Бюро и иных ведомств. С переездом «пятёрке» помогали все, кто был занят не на полную ставку, находился в отпуске или декрете. К Анжеле тоже обращались, прося её принять участие в сборе папок, но агент Миллер, ссылаясь на занятость, сухо отказала. Да ещё и больно пнула заведующего Архивом, напомнив о своем высоком статусе. Она, мол, не из тех, кто будет с вами бегать, перетаскивая бумажки. Короче, в январе на три недели ей уйти дали, мечтая о мирных рабочих буднях. Ха. Ха. Ха. Будучи официально в отпуске без содержания, агент Миллер с утра до ночи находилась в родном отделе, доводя народ до посинения. Той зимой Анжела свирепствовала куда сильнее, нежели в прошлом году оттого, что Джулия, подлая паршивая тихушница, тоже ушла отдыхать, хотя ей сто раз показывали рабочий график Центра Военной Лингвистики. - У меня контракт с Лореаль, - передернула плечами модель, когда ей освежили память. - И три дефиле. - А у меня экзамены! - кричала Анжела. - И ты мне там нужна! Приятельница Леона даже готова была пойти на компромисс, передвинув свое мероприятие на более позднее время. - Слушайте... - шла вразнос манекенщица. - Сколько можно говорить, что я не имею отношения к вашему Центру Лингвистики?! - Тебе что, трудно сделать лишнее усилие, задержавшись на пару часов? - орала на неё Анжела. - У тебя ни детей, ни плетей, ни коровы! Знай себе работай! Какая доплата?! Ни черта тебе не положено! - Не положено — до свидания, - отказала Джулия и удалилась, оставив далеко позади негодующие вопли коллеги. Весь март также прошел в атмосфере ругани, докладных и кухонных скандалов. - Федералы вроде отдали кухню науке, - я спустила ноги с кровати. Верно. Отдали. Унеся оттуда все вкусняшки, за которыми Анжела теперь бегала во вторую комнату отдыха. Требовала, чтобы Джулия делила лакомства пополам, и не забывала прибираться там, где кушают ученые, оперируя аргументами «тебе что, жалко?» и «это что, так сложно — порядок навести?». Иногда и вовсе съезжала с катушек, вопрошая, не жмет ли Джулии корона. - Пусть сами за собой срач подтирают, я им в обслуги не нанималась! - взорвалась однажды модель. - Ещё велите в жопы их целовать, совсем хорошо будет! Анжела полетела к директору, мечтая вкатить мерзавке выговор. Обломилась — шеф отказал. - Клэр, ему не надоело каждый день разнимать эти склоки? - я начинала думать, что директор ФБР страдает мазохизмом. Его так достали, что он уже только слушал гневные вопли, почти не воспринимая чужую речь. И однажды он позволил себе намекнуть, что науку в Штаб Квартиру пустили на время ремонта их офиса, у Центра есть своё здание. Дал вежливую рекомендацию вернуться к себе, раз уж общество федералов профессорам не по душе. Говорил глава Бюро и с Владом, ласково убеждая Цепеша смягчить меры воздействия на Анжелу. Просил прекратить столкновения. - И не подумаю, - с арктическим холодом в голосе отказал Влад. - Она хотела полноценной войны? Она получила её. И кончится эта война, когда уже я сочту нужным, причем на моих условиях. Ваша Анжела либо покинет наш офис, либо примет его порядки. Третьего тезка Дракулы не дал. В мае он разрешил приятельнице Леона взять три недели за свой счёт (сессия) только после того, как агент Миллер сдаст ему всю документацию, которая раньше висела на несчастной напарнице. Не дал он Анжеле и лекционный зал, приказав искать другое место. Шаткое перемирие наступило во время каникул, и кончилось в середине августа стычкой Баки со старым гестаповцем, наоравшим на Джулию. Та не захотела подать старичку чай, и уцелевший вояка Вермахта на повышенных тонах высказал ей своё «ФЭ». Мол, тебе, дуре, не права качать надо, ты вообще не женщина, ты организм, призванный обслуживать Избранных. И старость надо уважать. Просто потому, что это старость. Посему сей же момент подай мне торт, и кофе налей. Да, с этими маразматиками - недобитками Гитлера точно не умрешь от скуки. Полбеды, когда они в мемуарах ноют, жалуясь на противных американских и бессовестных русских солдат, щедро раздававших «бедненьким» нацикам пинки под зад, да звиздюли по шеям. Настоящий трэш, угар и содомия приходили к тем, от кого уцелевшие мудаки Вермахта требовали, как было сказано выше, уважения, почтения и прочих плюшек. - Что с этим полудурком сделал Зимний Солдат? - я вспомнила, как Баки пообещал выкинуть кое — кого из окна. Тут было намного веселее: Джулия, с утра (Анжела не по делу наехала, раскудахтавшись из-за каких — то материалов для студентов) пребывавшая в отвратительном расположении духа, схватила орущего на неё старичка за шею и впечатала пятаком в тот несчастный тортик со словами: - Приятного аппетита! Чуть позже прибежавший на истерические вопли гестаповца Баки вежливо спросил, что гитлеровскому пидарасу нравится больше: уйти на своих полутора (у солдата Вермахта вместо правой голени был протез) или огрести в табло, и после одного удара металлическим кулаком точно в бубен отъехать к дяде Шикльгруберу. Дедок, когда ему задали вопрос, почему его лицо и одежда испачканы сладостью, сквозь зубы просветил, что оступился. В силу, так сказать, старости и бестолковости. Мило улыбавшийся Барнс подтвердил, что «сам всё видел». - Тортик жалко... - печально изрёк Баки под злое хихиканье Джулии. Да, вот и говори потом, что работа в ФБР — скука смертная, да тоска зеленая. Жизнь у федералов бьёт ключом, да всё по голове. Анжела, конечно же, узнала правду, но наказания для служащей не добилась. Ей самой прилично так влетело от директора, которому уже не раз ставили на вид недопустимость появления в святая святых ФБР остатков Вермахта. - Меня не интересует, что сейчас эти солдаты уже состарились, - одернул Анжелу шеф Бюро. - Никогда больше, ни под каким предлогом не води в наш офис... этих. Ну, ты поняла, о ком я. Принимай в кафе. Или буфете. - Ты же говорила, что она перестала ходить в официальную комнату отдыха, специально не появлялась там, хотела избежать конфликтов, - меня немного удивило поведение жены Влада. Дедуля тот, выглянув в коридор, позвал, соврав, будто ему нужен кто — то из сотрудников ФБР. Больше, кстати, на такие разводки ни агенты, ни офисные работники не велись. Даже если их и звал кто — то, сидевший на кухне, его просьбы зайти оставляли висеть в воздухе. Вредный Дьяк к той осени уже уехал домой, но его дело жило и процветало. Влад с присными усвоил коварные уроки соратника, принявшись весело, методично и весьма жестоко реализовывать их на практике. Напомню, что агент Цепеш запретил принимать студентов (если они были не из Академии ФБР) на территории Штаб Квартиры, и в рабочее время. Есть у науки «своя» учебная аудитория — отлично, преподавайте. Нет — всего хорошего, нам самим нужно. Справедливости ради должна сказать, что эти правила теперь касались всех, кто подрабатывал в Центре Лингвистики. Влад сам брал отпуск за свой счёт, чтобы заниматься преподаванием. Анжеле же было сложнее из-за её конфликтов с коллегами. Однажды на еженедельной пятничной «летучке» напарница заявила, что больше она не будет отпахивать за двоих, пока Миллер там кого — то учит. Пусть или работает, как положено, или уходит в Центр Лингвистики, ибо уже достала. Словно нарочно сваливает отдыхать в те дни, когда дел выше головы, и отчёты надо сдавать. - Самую тяжелую работу она давно переложила на меня с этим своим Центром, - обвинила Анжелу в нечистоплотности сослуживица. - Или мы нагрузку делим пополам, или я не согласна так часто отпускать её. Хорошо устроилась, нечего сказать. Арньерд, так звали напарницу Анжелы, сказала, что агент Миллер поступает подло и бесчестно, сбегая из отдела в те дни, когда коллективу нужны все сотрудники. Миллер и отчёты больше не пишет, и в архивы не ходит, и на рассылку писем благополучно забила, и от командировок удачно косит, принося накануне поездок бумажку, дающую право не работать. - Ты — агент ФБР, и только во вторую очередь преподаватель в этом гадюшнике, - рявкнула на Анжелу норвежка. - Ты уже пару лет как забила болт на те обязанности, которые вроде бы должна выполнять. С меня хватит. Влад Арньерд поддержал. В самом деле, агент Миллер, мы не можем уже вспомнить, когда вы работали по основной специальности полноценно. Вы, как правило, заняты своими студентами и их делами. А те расследования, которые вы обязаны вести в качестве агента Бюро, из-за вашего поведения страдают. Плохо и вашим коллегам, они по вашей милости перегружены. - Думаю, вам пора решать, вы должны выбрать, где останетесь, - поставил её перед дилеммой шеф. Анжела, сквозь зубы принеся напарнице извинения, ответила, что бросать ФБР она не хочет. Уходить не намерена. - Тогда работайте наравне с коллегами, хватит уже бегать по экзаменам, - бросил ей упрёк Цепеш. - Почему у меня основная служба не страдает? Анжела сквозь гневные слезы ответила, что у её начальника всего пять групп, и шеф не принимает зачёты. У него больше свободного времени. Но перекладывать бумажную волокиту на Арньерд прекратила. Сидела за столом до глубокой ночи, чтобы сдать свою половину документов. Слушателей принимала только по окончании смены, всё чаще прося себе ночи, чтобы люди могли прийти к ней с утра. Приходила к шефу, рассчитывая, что Влад даст ей удобные для преподавателя дежурства. - Нет, - отказывал тезка Дракулы, - у вас были ночи два месяца назад. Ждите, дорогая, своей очереди. Другим людям ночные дежурства тоже нужны, и уступать вам никто не будет. Что значит, у Дженифер нет детей и мужа? Это что за дискриминация по признаку семейного положения? Женщина без супруга и отпрысков — такой же человек, как вы, со всеми правами и свободами. Субботы с воскресеньями вам также не дадут. Хотя можете перейти на стандартный пятидневный график, тут поблажку дам. Бедная «мечта клипмейкера» думала, что если у неё не будет ни ночных, ни суточных смен, преподавать станет легче. Ха — ха — ха. Не она одна такая умная, кто решил забронировать аудитории после пяти часов дня. Агенты, имевшие право приглашать в Штаб Квартиру студентов, быстро застолбили все помещения вплоть до летних каникул, оставив науке жалкие десять кабинетов. Не самых комфортных, кстати. Половина из них располагалась в подвале, где сидели баллистики, и находился морг вместе с лабораториями, которые до той осени редко когда попадали в поле зрения «гостей». Да — а — а, веселуха у них там, ничего не скажешь. Вынужденные мотаться с верхних этажей Штаб Квартиры в подвал и обратно, научники по привычке начали требовать помощи от сотрудников лабораторий. Не буду говорить, куда они посылали академиков, когда те просили сходить наверх и что — то принести. Лаборанты морга огрызались, что у них своей работы до хрена, а на прислугу никто не подписывался. - Насколько я знаю правила, в ФБР жестко лимитировано время пребывания на территории подвала, - в моей памяти всплыл один разговор с Леоном. - Там еще рентгенологическая служба сидит, а только из-за них рабочий день у всех, кто трудился в подземных помещениях, короткий. Пять с половиной часов. Смен, правда, сделали две, но науке они помогли мало. В отличие от офисных служащих обычных отделов, народ из морга отличался оч — чень злыми язычками, и манерой захлопывать тяжеленные двери аккурат перед носом «просителей». Господа и дамы «научники» злились, ругались, жаловались, получая в качестве ответов на свои выпады совет идти подальше. А под Новый Год произошло событие, давшее ФБР шанс не только избавиться от всех проблем с наукой, но и поставить Центр Военной Лингвистики в полную от себя зависимость. Тринадцатого декабря Джулия неожиданно попросила неделю за свой счёт. Из-за какого — то дела, связанного с получением наследства. На работу она вышла с квадратными от удивления глазами, плохо понимая, что её делать с полученной от внука своего клиента собственностью. - Ещё до выхода на подиум она изучала библиотечное дело и архивное, - пояснила мне Клэр. И между дефиле работала, как правило, у частников, приводя в порядок их коллекции. Среди её клиентов был человек, располагавший богатой, но страшно запущенной библиотекой. Джулии потребовалось пять лет, прежде чем она привела собрание в относительный порядок, то есть всё сосчитала, составила каталог и приступила к сортировке по жанрам и направлениям. У клиента был всего один кровный родственник — внук, сын умершей в родах племянницы. Наследник метил в жандармерию Ватикана, хотел охранять понтифика, но при жизни деда держал свои мечты при себе. Как только старик умер, хитрый парень уехал в Рим, а всю собственность переписал на... личного архивариуса покойного миллионера. Себе молодой человек оставил только деньги, создав из капитала счёт, трогать который можно было после того, как мужчине исполнится сорок пять лет. Наследство включало в себя весьма... занятную недвижимость. Помимо приносящих доходы строений типа торговых центров и жилых домов, старик имел в своем распоряжении шесть больших, безобразно запущенных островов, десятки гостиниц и отелей по всей стране, а также несколько комплексов офисных зданий, один из которых находился в пяти минутах ходьбы от Штаб Квартиры ФБР. - Та самая «восьмёрка», носившая в городе прозвище «Конюшня», - на губах Клэр появилась довольная улыбка. - Над человеком, проектировавшим эти здания, в свое время ржал весь Вашингтон. Ржали дебилы, чьё идиотское мнение архитектор почему — то счёл истиной в последней инстанции. Пары язвительных публикаций в прессе хватило, чтобы создатель «Конюшни» обиделся, озлобился и законсервировал своё творение, куда он вложил все имевшиеся у него деньги. Умер он при довольно мутных обстоятельствах, и меня не оставляют подозрения, что этот несчастный человек покончил с собой, устав от насмешек. Комплекс выкупил тот самый миллионер, и лет пять содержал из, как он выразился, «личных соображений». Тут я хочу сказать, что данный офисный комплекс представлял собой идеальное место для размещения как персонала, так и всей нужной техники. При возведении «Конюшни» были жестко соблюдены все правила, касавшиеся мер безопасности, а в последние годы систему модернизировали, установив новейшую пожарную сигнализацию. Восемь зданий, в каждом из которых насчитывалось тридцать пять этажей, располагали сотнями удобных помещений, где можно было разместить и офисы, и кухни к ним, и даже сделать пансионат для иногородних сотрудников. Единственная особенность — длина этих строений. Путь из одного конца дома в другой занимал целый час. Это если человеку идти пешком. Потому комплекс и получил чуть презрительное название «Конюшня». Джулия, став хозяйкой этой «Конюшни», первым делом подумала о благополучии мужа. О себе любимой тоже забывать не стоило. Когда модель получала в Бюро одну из «первичек», ей пришлось ежедневно мотаться с одного конца города в другой, поскольку учебные заведения, где читались лекции, находились далеко друг от друга. «Спасибо» приюту, сумевшему отсудить у Бюро все три здания колледжа для младшего и среднего персонала. Модель посоветовалась с мужем, а Влад вынес вопрос на голосование сначала в отделе, а потом и в целом по ФБР. Коллектив Штаб Квартиры собрали и спросили, нужен ли офисный комплекс под службы Бюро. - Первый раз, когда во всех бюллетенях дружно отметили «да», - вспоминала Клэр. Начальство учебной части, как и шефы всех лабораторий хором закричали, что не голосовать надо, а бегом заселяться, пока другие умные люди не проснулись. Директор в компании заместителя, всех помощников и руководителей среднего звена целую неделю носился по «Конюшне», прикидывая, кого, и где можно разместить. Составили списки служб, подававших жалобы на условия работы, и поняли, что больше всего страдают архивы, хранилище улик и лаборатории. С архивами, кстати, ситуация обстояла катастрофическая: старые здания, теснота и, как следствие, грубейшие нарушения правил всех мыслимых техник безопасности. От пожарной до антитеррористической. После шести дней горячих дискуссий решили, что семь из восьми строений займёт ФБР, восьмое же позволят занять науке. Причём Джулия поступила очень умно и коварно, одолжив Центру Лингвистики одно из самых дальних зданий. И при подписании контракта согласилась всего на пять лет, тогда как с Бюро был заключен иной договор. Сразу до конца текущего века, причём потенциальных наследников модель обязала этот срок продлить. Разумеется, в обмен на очень вкусные «плюшки». Наука поначалу обрадовалась. Как же, отдельное помещение, без наглых федералов! Всё своё! Никакой тесноты и ругани, беготни и поисков аудитории для работы! Красота! - Джулии, если тебе интересно знать, ни одна жопа из научки «спасибо» не сказала, всё приняли, как должное, - нахмурилась Клэр. Только Анжела, и то с таким видом, словно делает большое и незаслуженное одолжение, одобрила поступок коллеги. Одобрила, не понимая, что её ждёт в новом учебном году... - Я тебе уже говорила, что жена Влада, хоть и добрая по натуре, но ей нравится поступать назло, - Клэр налила мне воды в высокий стакан. Модель не зря пустила науку в самое дальнее здание. Ей хотелось обеспечить Анжеле наиболее «комфортные» условия для научной работы. Если раньше агент Миллер, занимаясь преподаванием, носилась с одного этажа на другой, то теперь ей надо было бегать между Штаб Квартирой и Центром, расположенными весьма отдаленно друг от друга. Более того: этот восьмой корпус располагался рядом с крупным торгово — развлекательным комплексом и парой больших банков. - И в чём же тут подстава для ученых мужей и благородных дам? - не просекла я коварства топ — модели. Да в том, что обслуживать их стало некому. Некому. За прошедшие годы те, кто работал в Центре Военной Лингвистики, в большинстве своем разбежались, потому нагрузка и ложилась на офисных служащих ФБР. Переехав в отдельное здание, наука столкнулась с катастрофической нехваткой кадров и оборудования, поскольку до Великого переселения народов лингвисты пользовались техникой ФБР. Брать подержанные, но отлично работающие вещи ученые отказывались, скандально требуя себе что — то новое. - И вот тут им федералы показали фигурку из трёх пальцев, - Клэр довольно улыбнулась. В итоге страшная месть невинной с виду супермодели удалась по всем статьям: помещение у научников вроде и отдельное, но «попросить» их оттуда ФБР могло в любой момент (три лаборатории бомбардировали начальство рапортами), техники не хватало, персонала тоже. Центр Лингвистики, смирив гордыню, пошел к федералам на поклон: не откажите, мол, в содействии. Пользоваться своими агрегатами агенты и «хомячки» разрешили, установив для науки жесткий лимит. В самое, разумеется, «удобное» время: вечером, когда офисный народ уже разошелся по домам. - Дураков, готовых за полторы минималки работать с часу дня до девяти, нашлось мало, - Клэр глянула на циферблат. И они рабочими местами не особо — то и дорожили, сбегая через один — два месяца. Ученые, кстати, за пять лет жизни в офисе ФБР капитально разленились, привыкнув жить на всем готовом. Они даже не трудились включать по утрам чайники, рассчитывая, что эту работу выполнит за них кто — то из агентов. Не говоря уже о разных сладостях, которые раньше можно было спокойно одолжить у федералов и их «планктона». Теперь покупки легли на тех немногих, кто обслуживал профессоров. В общем, через три месяца эйфория прошла, и наука поняла, что поторопилась с переездом. Персонала не хватало, техники нужной — тоже, но хуже всего дела обстояли с младшим преподавательским составом, тащившим на себе всю нагрузку. Академики — то вели по две — три группы за весь семестр, спихивая остальных вагантов внутренним и внешним совместителям. - Внешними — то как раз и были федералы, - Клэр принялась разъяснять мне тонкости образовательного процесса. - Скандал тот нам и сейчас аукается, не хотят с нами работать. Да, в чёрный список только попасть легко, а покинуть бывает невозможно. Прославленное некогда учебное заведение так себя скомпрометировало, что и пять лет спустя проблематично было найти специалистов, согласных устроиться на работу в Центр Военной Лингвистики. Слишком уж хорошо в стране и мире знали, на осколках какого заведения этот Центр создан. - Смысл тогда был демонстрировать агентам ФБР свой гонор? - я искренне не понимала оставшихся на свободе профессоров. Уязвленное самолюбие, раненая гордость, и мстя. Великая и ужасная мстя. Во время следствия, как считали ученые, с ними обращались неподобающим образом. Оказавшись в одной лодке с агентами Бюро, «научники» хотели взять реванш. - И это люди с высшим образованием? - честно, я сейчас рыдать уже буду, оплакивая этот идиотизм. - Дебилы это с дипломами, Ада, дебилы, - закивала Клэр. - Даже те, кто не попал под пресс расследования. Оп — па... - она чуть побледнела, глянув на экран своего телефона. - Леон и Крис вернулись... Она ловко затолкала меня в кровать, укрыла, и погасила свет. Якобы я хорошая девочка, и всю ночь спала. Когда Леон с другом вошли, я тихо лежала, делая вид, будто отдыхаю, Клэр же расположилась в кресле, и тоже прикидывалась веником. - Только не притворяйтесь, что спи... Ада?! - в голосе Леона звучал такой ужас, что я с головой залезла под одеяло. - Я её убью... - свирепым шепотом пригрозил он. - Засадить её к хренам лет на пять, - выдвинул дельное предложение Крис. Пусть мне не хотелось показывать любимому мужчине то, что осталось от моей физиономии, но я села, и попросила не устраивать никаких репрессий. - Ада! - возмутился Леон. - Эта дрянь тебя чуть не убила! - Но ведь не убила же, верно? - я решила тут взять наглостью. - Позволь мне определить, как с ней поступить, хорошо? Кстати, я хочу домой. И мне интересно знать, что такого жуткого произошло в Аппалачах. Домой меня отпустят только утром, что же до Аппалачских гор, то тут лучше говорить Крису. - Это я возглавил тогда спасательную экспедицию, - переглянувшись с Леоном, скривился капитан. - Жаль, что мы опоздали. Воистину, если человек — дурак, то, как правило, надолго. В случае с Анжелой — навечно. Словом, после переселения в отдельное здание и ей, и «научникам» пришлось туго. Анжела уже не могла получить от Влада даже отпуск без содержания, поскольку сразу поднимала крик напарница. Хватит спихивать на меня самое трудное, нудное и сложное, каждый раз возмущалась Арньерд в кабинете Цепеша. Влад, конечно, не садист, заявление он подписывал, но после того, как агент Миллер выполняла свою часть бумажной работы. От командировок, положенных Анжеле как агенту ФБР, он ей тоже не давал теперь косить. Пришло время — извольте собираться. Некому передать группы? Уходите из ФБР или оставьте науку. - Заниматься чем — то одним эта клуша отказывалась, - Леон не сводил злых глаз с моих синяков. - Не меняла и своего поведения. Другой человек, попав в такое тяжелое положение, помирился бы с коллективом, перестав цепляться к каждому лишнему чиху. Анжела, напротив, до предела завинтила гайки, без устали бегая к директору с жалобами на сослуживцев. Те в отместку натягивали вожжи уже ей, не уступая даже в мелочах. О том, как она крутилась тот учебный год, можно было смело саги слагать. Анжела и на свои выходные все занятия переносила, и ставила лекции с семинарами через день, и по вечерам со слушателями работала. Свирепствовала в плане дисциплины и качества сдаваемых рефератов куда сильнее, чем когда Центр Лингвистики сидел в Штаб Квартире ФБР. Когда Анжелу спрашивали, почему, она говорила, что раньше, пока не было личного угла, она могла дать поблажки, теперь же будет требовать по максимуму. Вам есть где заниматься, так что выкладывайтесь. Жалеть больше не буду никого. Те месяцы люди, учившиеся у Анжелы, вспоминали, ежась от ужаса. Агент Миллер, для начала, никому не засчитала ни практики, ни семинаров, ни финальной проверочной работы, всех (всю группу!!!) вынудив идти на пересдачу. Рефераты возвращала исчирканными красной ручкой вдоль и поперек, часто с гневной печатью «ПЛАГИАТ!» на титульном листе. Экзамены в зимнюю сессию? Тут был натуральный ад и Израиль, помноженный на трэш, угар и содомию. - В смысле, Леон? - я наслаждалась теплом его руки, лежащей поверх моей ладони. В смысле, что хиленькие «тройки» она поставила всего лишь двум отличникам, остальные огребли неуды, и совет найти себе другую профессию, поскольку на военных переводчиков они не тянут. Кошмар. Кого — то мне подружка Леона напоминает... - Помимо тех, кто получил «пары», было много студентов, не допущенных ею до экзаменов, - грустно усмехнулся Крис. И Анжела, в отличие от остальных учителей, не разрешала вместо полноценной отработки пропущенного занятия написать дополнительный реферат. Делать всё надо, как положено. - Народ в отделе также доставала? Не то слово, что доставала! Клэр уже говорила мне о «телегах», которые Анжела катала на имя главного. С сентября к этому сумасшедшему дому присоединились скандалы, связанные с отказом федералов оказывать помощь переехавшей науке. Техникой вам разрешили пользоваться, а вот сотрудников из-за вас никто задерживать допоздна не будет. Вы теперь отдельная организация, так что сами, всё сами. Всё делаем собственными ручками. Анжела пробовала тут хитрить, но её быстро раскусили, и весьма далеко послали. - Снять копии? И немедленно?! - выгибала тщательно прорисованные бровки Джулия. - Ой, так у вас бумаги из Центра?! - театрально округляла глаза. - Я же не у лингвистов работаю! Извините! Когда Миллер принималась кричать, модель язвительно говорила, что она сначала всю свою работу сделает, а потом, если время останется, Анжелой займется. Так же ей вредили и другие коллеги. Статистики вообще отказались работать с документацией Центра, сославшись на занятость, переводчики «забывали», у лабораторий своих забот хватало. - Тупик, короче, - Леон сел на кровать, чтобы бережно уложить меня к себе на грудь. - У лингвистов даже прибираться стало некому. Они как раз лаборантов хотели припахать, но те их послали. Дураков — то, готовых за треть минималки работать, мало. Руководитель Центра был человеком умным, он понимал, в отличие от многих профессоров, понимал, что без технической и преподавательской поддержки лингвистам не выжить. Промучившись до Нового года, пошел мириться. - В смысле хотел привычно сесть на шею? - я почему — не удивилась. Почему сразу сесть на шею? Вовсе нет, глава лингвистов спокойно и достойно сказал, что не в состоянии справиться со свалившимися на него проблемами. Людей и техники не хватает, текучесть кадров ужасающая, моральная обстановка невыносимая. А хуже всего то, что студенты — то начинают поглядывать на сторону! Одна уже не вернется с летних каникул, оформила перевод на учебу в Москву. Потому что тут, в Штатах, получить образование почти невозможно из-за совершенно дикого расписания и психопатов на учительских ставках. А за рубежом, как рассказывают те, кто там учились, намного спокойнее. - Вот когда у нас немного испугались, - Леон продолжал нежно растирать мои пальцы. - Мэр — то фразу про московский ВУЗ на эмоциях бросил, люди же восприняли как руководство к действию. И им было, у кого спросить, каково учиться за рубежом в сравнении с восстановленным Центром. - Разгромный счёт один — ноль в пользу северного соседа, - тихо засмеялся Крис. Он сам проучился там целый семестр, и остался доволен. Общежитие напротив учебного корпуса, развитая инфраструктура, в шаговой доступности три библиотеки и одно Интернет — кафе, не говоря уже о двух больших столовых и отличной пиццерии. Метро, и масса маршрутов обычного транспорта. А — а - а, вот оно! Возле последнего, восьмого здания, кафешка всего одна, и ту давно застолбили сотрудники банков. Владельцы же заведений, желая обезопасить себя, работников и ценности, добились переноса всех остановок на такое расстояние, чтобы между местом посадки в городской транспорт и банком надо было пройти не меньше десяти минут быстрым шагом. Вроде мелочь, а очень приятно. Умеет, однако, мстить супермодель! Глава Центра прямо попросил ФБР если не вернуть лингвистов в Штаб Квартиру, то хотя бы немного разгрузить. - Нельзя, вы сами знаете, как нас воспринимают некоторые ваши преподаватели, - отказал Влад. - Мы устали от оскорблений. Мне жаль, но сотрудничества больше не будет. И добавил, что ему ни склоки из-за кухни, ни хамство ученых не нужно. - Хорошо, а если я расторгну контракты с наиболее конфликтными людьми, вы передумаете? Цепеш, не давая прямого ответа, сказал, что ему пора на совещание. Но намёк Влада шеф лингвистов понял. В период летних каникул Анжела, точно проклятая, пахала, готовя материалы на новый учебный год. Писала и печатала сутками, в свободное от работы в Бюро время не вылезала из библиотек, доставая всех, кто попадал в поле её зрения. Она не знала, какой страшный удар готовила ей судьба... Когда пятнадцатого августа её не вызвали к директору Центра для возобновления контракта, Анжела сочла его автоматически продленным, и не беспокоилась до первого сентября. А первого... Накануне вечером она, не подозревая дурного, взяла расписание своих, как она считала, групп, и на следующий день явилась читать лекцию. Каково же было ей удивление, когда ей сказали, что слушатели — то, оказывается, пришли не к ней! - Как это не продлили со мной договор?! - кричала она часом позже в кабинете главного. - Так, - припечатал тот, - не продлили, агент Миллер. Вы уникальный специалист, надо вам отдать должное, но я не могу держать у себя преподавателя, систематически срывающего весь учебный процесс. И он высказал Анжеле все свои претензии: из-за десятков «неудов» и крайне придирчивого подхода к проверке рефератов люди не могут сдать экзамены, вследствие чего некоторые уже перевелись за границу или вообще отчислились по собственному желанию. И это те, кто до встречи с Анжелой учился весьма и весьма успешно! - Хватит, мэм, дальше так продолжаться не может, - простился с ней начальник.