Вверенный

      - Джонин-а.       - Нет!       - Ну любимый.       - Нет, я не позволю тебе спать до обеда. – Хозяин хмыкает, отпихивает свой край одеяла ногой и ставит на свободной части кровати поднос. – Вылезай, иначе кофе остынет.       - Кофе? – Джунмён выбирается из одеяла, успешно в нём не запутавшись, и усаживается на кровати, с улыбкой глядя на принесённый Хозяином завтрак на большом подносе. – Поверить не могу. – хмыкает с улыбкой, спихивая одеяло в ноги, вниз кровати. Вверенный двигается поближе, но вместо того, чтобы приниматься за завтрак, подаётся к своему Хозяину и целует в губы. – Доброе утро. – улыбается в поцелуи.       - Доброе, - отвечает улыбкой Джонин, обхватывая за талию, притягивая к себе, усаживая к себе на колени. – Как спалось?       - Лучше всех. – Джунмён улыбается ещё шире. – Джонин-а, - словно вспоминая о чём-то. – Кстати, – толкает в плечо, заставляя Хозяина лечь и спускает с его правого бедра домашние меланжевые штаны, единственные которые надеты на Джонине. – Откуда этот шрам? – обводит кончикам пальцев, следом наклоняется, поцеловав, и снова садится ровно у Хозяина на бёдрах, упираясь ладонями в его живот.       - Шрам давнишний, с детства, во время тренировок получил. – следует ответ на его вопрос. – И вообще, Вверенный, - Джонин улыбчиво фыркает следом. – Ты осторожней, а то я всё ещё чувствую на себе твой запах.       - Не угрожай. – хмыкает Джунмён, складывая руки на груди. – Ты меня теперь не запугиваешь, а дразнишь.       - А ты осмелел. – Джонин смеётся, опуская руки на его колени в ответ.       - Не-а, - Джунмён отрицательно качает головой. – Просто я тебя люблю. – опускается на локтях, подаваясь к лицу напротив, заглядывая в глаза. – И перестал бояться своих желаний.       - Такого тебя я люблю гораздо больше. – Хозяин довольно кивает и получает лёгкую затрещину, сжимая два тонких запястья в одной своей руке.       - Это сейчас обидно прозвучало. – оправдывается Вверенный и вскрикивает от неожиданности, когда Джонин подминает его под себя, перекатываясь со спины на живот. Оба замирают буквально в паре сантиметров от подноса.       - Просто будь, пожалуйста. – выдыхает Джонин и Джунмён чувствует, как пропускает удары его сердце от этих простых, но настолько важных слов, что хочется запечатать их на подкорке мозга навечно, чтобы всегда носить с собой. – Будь рядом, будь со мной, будь моим. – Хозяин глядит в глаза и Вверенный накрывает его щёки своими ладонями, поглаживая большими пальцами.       - Обещаю, буду. – уверено кивает он, прижимаясь ко лбу Джонина своим, всё ещё глядя в глаза совсем близко. – Слышишь, я буду. До последнего, столько, сколько смогу.       Джонин ласково целует в губы, едва прижимаясь, и садится, поднимая его за руки в сидячее положение следом. Одеяло греет босые стопы, за спиной мостятся подушки, поднос двигается ближе и телевизор на стене напротив показывает мультики по каналу «Disney».       Джунмён опирается о сильное плечо, обнимаемый одной рукой Хозяина за шею, пока завтракает и пырит в телевизор. Сидеть с ним вот так просто: дома, в их кровати и спальне, утром, после, как полночи занимались любовью, смотреть любимые мультики, завтракать, ощущая его руки, тепло, запах – счастье в чистом виде. Ради таких мгновений всё, что было вытерплено ранее, кажется ничем, теряет значения, смысл, оттенок опыта, оставляя только понимание – всё это было пройдено, чтобы в итоге прийти к этому мгновенью, к этому счастью.       К нему.       - Что? – улыбается, глядя в глаза, без слов понимает, читает настолько чётко и верно, словно сам Джунмён озвучивает вслух каждую свою мысль. – Мён-а, - достаточно ещё нескольких мгновений взгляда в глаза, чтобы Хозяин всё понял, от чего берётся хохотать. – Прекращай так смотреть. – просит, гладя щёку.       - Почему? – интересуется в ответ Вверенный. – Ты – мой, как хочу, так и смотрю.       - Боже, что ж с тобой секс-то делает! – подкалывает Хозяин вслух и тут же смеётся, когда Вверенный краснеет щеками, вскакивает и лупит по плечу, причём довольно-таки ощутимо, ибо знает куда и как бить. Джонин заваливается на бок, продолжая хохотать, и сгребает в охапку, прижимая к себе, обнимая и руками, и ногами, придавливая собой к кровати.       Джунмён хочет отвесить ещё подзатыльник и попросить больше его так не подкалывать, но не успевает – Хозяин с головой забирается под надетую на него широкую футболку, и вдруг целует живот. Джунмён физически чувствует сбегающие по спине мурашки, даже дёргаясь, чтобы стряхнуть их.       - Ты что делаешь? – интересуется интуитивно, напрягая мышцы, когда чувствует поцелуи на коже. – Джонин. – зовёт снова, хлопая по спине, куда дотягивается. – Это так нечестно. А как же…       Хозяин выбирается из-под футболки, мостится на нём и упирается теперь уже подбородком в его живот, гладя кончиками пальцев по бокам под футболкой.       - Что? – вскидывает бровь.       - Что ты делаешь? – искренне удивляется Джунмён, зарываясь пальцами в его волосы.       - Ищу эрогенные зоны.       - Серьёзно? – Джунмён хмыкает. – Да с тобой рядом, я – одна сплошная эрогенная зона.       Вверенный давит смешок и укладывается на бок на подушку, когда Хозяин замирает напротив в такой же позе.       Просто смотреть на него так близко – уже значит ощущать стаи мурашек по спине. Джунмён двигается ближе, когда его тянут за руку, и как это было вчера, сегодня ночью, берётся изучать и позволяет изучать в ответ подушечками пальцев. Родинки на лице и шее, шероховатости, мягкость и нежность губ, о которых и так уж знает не понаслышке, длинные ресницы, осколки млечного пути в тёмных глазах, лёгкую едва ощутимую щетину на щеках, запах его кожи.       Джонин терпеливо ждёт, не шевелится, только в глаза смотрит, так глубоко, в самую душу заглядывает, видя всего его наголо во всех смыслах, незащищённого раскрытого перед ним, со всеми пороками и достоинствами, с трещинами, со впадинами, с наспех зашитыми шрамами на сердце от старых обид, с отпечатками своих пальцев на коже, отпечатками своих поцелуев, прикосновений, которые ещё не сошли и теперь уж не сойдут никогда, запечатанные в памяти как наивысшее удовольствие. Чувство того, как Хозяин полностью обладает тем, кто законно принадлежит ему. Как он держит крепко, сильно, давая понять, что он и палач, и источник вечной жизни одновременно, давая почувствовать себя принадлежащим ему полностью, от пяток и до макушки, каждым миллиметром кожи и даже наизнанку, каждым кровяным сосудом, капилляром, клеткой, молекулой и атомом. Словно он – то, чего всегда тебе не хватало, и ты понять не мог – чего, а искал глупо, слепо тыкаясь не в те руки, доверяя не тем словам, и заглядывая с надеждой не в те глаза. И тут он – полностью твой, и ты – полностью ему принадлежащий, просто – его.       Джунмён чувствует, нет, он знает точно – его поиски увенчались успехом! Джонин ничего не говорит. Джонин просто целует. Так по-разному, но от этого не менее восхитительно, так, словно Джунмён всю жизнь ждал только его поцелуев, знал только его поцелуи, что правдой и есть. Джонин целует, прикасаясь губами в коротких поцелуях едва-едва, только дразня. Джонин целует короткими чувственными поцелуями, отстраняясь после каждого, чтобы заглянуть в глаза. Джонин целует лениво, словно это утро, когда они проснулись вместе – сонные и счастливые, без нужды вылезать из кровати да из объятий друг друга. Джонин целует яростно, сминая и кусая его губы, и сила, что исходит от него в этот момент, порождает желание подчиняться, лёгкая боль кружит голову и приносит удовольствие. Джонин целует глубоко, долго, сплетая их языки, так, что это возбуждает лучше любых ласк или прикосновений. Джонин целует ласково, нежно: щёки, за ушком, совсем мягко – в губы.       Джонин целует и Джунмён понимает: он попал настолько, утонул с такой головой, что быть отдельно от него – равносильно смерти, что она не так страшна, если его нет рядом, что все эти банальные глупости точно не про них, но задыхаться от одного его присутствие так близко – становится нормой.       - Чего хочешь? – Хозяин мягко перебирает его волосы, пока Джунмён лежит на его груди, глядя в глаза, слегка улыбаясь.       - Огромную чашку ароматного чая, - начинает перечислять Вверенный, улыбаясь шире, видя, как Хозяин берёт на карандаш все его желания. – Твой фирменный итальянский омлет, - Джонин хмыкает с улыбкой, но кивает, слушая так внимательно, словно Джунмён открывает ему тайну великого Грааля. – Поцелуй и…       - Может, покатаемся? – вдруг предлагает Джонин, вскидывая бровь, и накрывает его щёку ладонью, чтобы тотчас притянуть к себе и исполнить последнее озвученное желание, целуя любимую улыбку.       - Ты поучишь меня? – интересуется Джунмён, без стеснения облизываясь после поцелуя и получая кивок, как ответ на свой вопрос. – Тогда, хорошо. – кивает в ответ.       Нехотя вылезая из кровати, Джонин забирает поднос, пока Джунмён складывает по местам подушки и заправляет постель.       - Доброе… - Бонмин даже на мгновенье теряется в том, что пытался сказать. Хозяин и Вверенный в кухне действительно выглядят оба так, словно только проснулись, но на часах перевалило за пять часов вечера, и это уж точно не утро по времени.       - И тебе привет. – добродушно отзывается Джонин, похлопав того по плечу, когда обходит, направляясь к холодильнику.       - Всё хорошо? – обходя так же, интересуется и Джунмён, но вместо того, чтобы усесться за стол, обнимает Хозяина за талию со спины, смыкая руки на его обнажённом животе, чувствуя тепло кожи. Прижимаясь всего на пару мгновений, Джунмён целует между лопаток, куда дотянется, и всё-таки плюхается в своё любимое большое кухонное кресло у небольшого кофейного столика, выглядывая через окно-панораму во внешний двор.       - Хорошо, Вверенный. – Бонмин кивает. – А у вас?       - И у нас. – широко ему улыбаясь, легко убеждает Джунмён. – Погоди-ка, не уходи. – зовёт в спину начальника охраны, когда тот порывается покинуть кухню, которой в присутствии Хозяина и Вверенного старается не пользоваться. Приседая возле холодильника, Джунмён нагребает в подол своей футболки яблоки, персики, несколько крупных гроздей винограда, груши и берётся мыть. Джонин, занимающийся омлетом, краем глаза с интересом наблюдает. Вымыв, Вверенный складывает всё это в большую прозрачную пиалу для фруктов и протягивает на вытянутой руке Бонмину. Тот молча принимает, улыбаясь, благодарно кланяется и ретируется. Джунмён возвращается в своё кресло, утянув со стола газету, Джонин прячет улыбку в уголках губ.       За поздним обедом, принятием душа и сборами теряется ещё два часа времени. На момент, когда Хозяин торжественно возвращает Вверенному ключи, после, как машина уже стоит во дворе, время – восьмой час.       - Джонин-а, - тянет Джунмён неуверенно, когда пристёгивается и кладёт руки на руль. – Нас, конечно, в Доме смирения водить учили, но явно не до автоматизма, и явно не на таких машинах.       - Я выбрал именно эту для тебя неспроста, - объясняет в ответ Хозяин, глядя на него. – Она лёгкая в управлении, в меру по высоте, и очень послушная. Двигатель мощный, но тут надёжная коробка передач, рычаг плавный и хороший газ, так что насколько бы не было всё плохо – уверен, ты справишься достойно. Машина поможет.       Вверенный в очередной раз вздыхает, решительно кивает сам себе и заводит мотор. Проходит несколько мгновений, пока выставляется нужная передача, вдавливается в пол педаль газа и машина плавно, осторожно двигается с места. Умудряясь даже посигналить охране на воротах, Джунмён успешно выезжает со двора и сворачивает вниз по улице, чтобы выехать на автостраду. Вот тут-то волнения и страха уже не избежать.       - Не спеши, - подсказывает Джонин. – Никто за тобой не гонится. Я рядом и в любой момент исправлю ситуацию, если вдруг что. Ты у себя дома, твои номера дают каждому водителю понять, кто ты, просто будь уверенным в себе и в том, что делаешь.       - Легко сказать. – Джунмён дёргает плечом и переставляет передачу, вливаясь в общий поток машин.       На деле всё, как и говорил Хозяин, оказывается не так страшно, как казалось, и уже после часа езды по Каннамгу, Джунмён начинает чувствовать себя уверенней и слушается всех советов, что ему дают. За мостом Бомпо Джонин просит свернуть влево и Джунмён выезжает на длинную аллею речного парка, останавливаясь возле укромного места у реки.       - А боялся! – по-доброму смеётся Джонин, обнимая за плечи, когда оба выбираются из машины.       - Надо так почаще. – кивает Джунмён, и удивлённо наблюдает, как Хозяин открывает багажник и вынимает оттуда корзину. – Пикник? – вскидывая бровь, интересуется Вверенный. Он забирает следом из багажника плед и стелет на траве под деревом недалеко от воды. Хозяин мостится там и хлопает приглашающе по своим коленям, на которые Джунмён поспешно складывает голову, растягиваясь на пледе.       - Весь день валяться – это, конечно, высшая степень лени. – потягивается он довольно, глядя на Джонина снизу-вверх и тянется ладонью к его лицу, накрывая щёку. - Но…       - Но – что? – пытается уточнить Хозяин.       - Джонин, давай на чистоту, - просит Вверенный, глядя серьёзно. – Все выходные ты со мной, завтра тоже, а что потом?       - Потом? – Хозяин удивляется действительно искренне. – Ты имеешь в виду, не пропаду ли я на работе после этих выходных? – Джунмён кивает.       - Пропаду. – кивает в ответ, отвечая максимально честно, как от него и просил Вверенный. – Поэтому, видишь, как я цепляюсь за тебя в эти дни.       - Джонин-а, - Джунмён вздыхает, слегка нахмурившись. – Ты серьёзно? Правда, канешь в работу с головой? И заранее знаешь?       - Знаю, - отвечает Хозяин. – Дела мафии – это первое, что должно волновать и волнует мафию, ничего не поделаешь. Совсем скоро начнутся командировки…       - Ну нет, - тянет Вверенный, перебивая, и садится, замирая напротив Джонина. – Нет. – повторяет вновь, подаваясь ближе и обнимая Хозяина за плечи, прижимаясь к его груди. – Тогда ты не должен был мне показывать, насколько близко можешь быть, не должен был показывать мне этого счастья в чистом виде. – в голосе Вверенного не сожаление, а печаль.       - Ну как же, Джунмён-а? – Джонин негромко смеётся, обхватывая за талию, прижимая к себе, путаясь пальцами одной из рук в каштановой лохматой макушке. – Это мой долг, с того мгновенья, как ты принял мою руку в Доме смирения – защищать и делать тебя счастливым.       - Чтобы потом награждать одиночеством. – недовольно отзывается Вверенный.       - Зато представляешь, - Джонин отстранятся, только чтобы заглянуть любимому в глаза, но обнимать не прекращает. – Насколько долгожданными будут встречи после разлуки. – кивает с улыбкой. – Насколько слаще – поцелуи, теплее – прикосновения и объятия, да значимее – слова.       Вверенный не отвечает ничего, просто разворачивается к Хозяину спиной, опираясь о его грудь и обнимая себя его руками, складывая их переплетённые пальцы у себя на животе.       В одной ладони Джонина помещаются обе его, он негромко смеётся от щекотных прикосновений кончиками пальцев к ладоням, любит зарываться носом в его волосы, вздыхая запах, и сжимать в своих объятиях не крепко, но ощутимо приятно. В такие моменты Джунмён чувствует себя защищённым от всего мира, что может встать против, но не сможет навредить, пока Джонин вот так держит его: Джунмён чувствует себя спокойно и уверенно, чувствует себя счастливым. Просто есть счастливым.       - Дай-ка мне… - всё ещё обнимая одной рукой за талию, Хозяин тянется второй к корзине и мгновенье спустя вынимает оттуда картонный пак – Джунмён охает.       - Ты где его взял? – удивлённо глядит на Джонина, улыбаясь. Знакомая этикетка пестрит знакомым вином, лёгким, словно сок, с живописным названием «Sangria». Джунмён хорошо помнит – они с Бэкхёном оба любят его. – Откуда узнал, что мы именно такое всегда брали?       - Тайные информаторы. – заговорчески шепчет Хозяин, подмигивая.       - Воспитатель Ли – твои тайные информаторы? – Джунмён смеётся в его плечо, поворачиваясь полубоком. – Господин глава мафии Каннамгу, да вы – отчаянный романтик. – Вверенный шлёпает по плечу, подтрунивая.       - Договоришься мне сейчас! – Джонин выхватывает вино из его рук, отправляя назад в корзину и мгновенья спустя Джунмён находит себя лежащим на пледе на спине. Джонин нависает на руках сверху.       - Хорошо, что в вине мало градусов. – шепотом выдыхает Джунмён, улыбаясь уголочком губ, когда Джонин подаётся к его лицу, потеревшись о его нос своим.       - Хорошо. – соглашается так же шепотом, прекрасно понимая, о чём говорит младший, и затягивает в поцелуй, позволяя Вверенному обнять себя за шею.       - После вчерашней ночи мне постоянно кажется, словно ты мне что-то не додаёшь. – отстраняясь, выдыхает Джунмён, заглядывая в тёмные глаза напротив.       - Тебе кажется. – Джонин прижимается губами к его щеке. – Расскажи, чему вас учили в Доме смирения. – просит и садится, помогая и Джунмёну сесть. Наконец, вино разливается по взятым с собой бокалам.       - Ничему конкретному, - Вверенный отрицательно качает головой. – Послушанию, смирению и уважению. – кивает. – Даже в интимных вещах.       - Печально. – Джонин вздыхает. – Мне всегда было интересно, - хмыкает, вызывая улыбку своего Вверенного. – Каким образом и что именно можно рассказать группе мальчишек-одногодок о том, какие отношения их могут связывать, а могут и не связывать с Хозяином, и как в этих отношениях себя вести. – Джонин пожимает плечами. – Это всегда поражало меня – как можно так широко и абстрактно вообще говорить о вещах настолько индивидуальных. – Джунмён смотрит в ответ с интересом. – И что, действительно ничего?       - Ничего, и даже сами не обсуждали, а знаешь – почему? – интересуется Вверенный, и Хозяин отрицательно качает головой. – Никто из нас не думал, что можно влюбиться в человека, вне зависимости от его пола, возраста, статуса и прочего, только за то, что этот человек станет для тебя всем, чего у тебя до этого никогда не было. Мы не испытывали этого на себе – вот и не знали. Бэкхён ещё каким скептиком был и, хотя сейчас немного смягчился в одном, на другом наоборот стоять будет до конца. Сложно говорить о том, чего не знаешь наверняка.       - Разумно, - соглашается Хозяин. – Всё-таки насколько по-разному нас готовили. – замечает коротко.       - Ты обещал рассказать про спину. – вспоминается вдруг Вверенному, когда Хозяин упоминает тренировку.       - Любопытный какой. – Джонин с наигранным удивлением и возмущением фыркает, чем вызывает улыбку. – Мы с Бонмином вместе учились и тренировались. – начинает. Джунмён мостится поближе, складывая голову на его плечо, когда Хозяин ложится, и поднимает взгляд, чтобы видеть его лицо. – Когда мне было четыре, отец привёл смешного курносого темноволосого мальчишку моего возраста и сказал, что с этого дня я буду светом, а он – моей тенью. Так началась моя, наша подготовка. Меня гоняли, причём прилично, Бонмину доставалось ещё больше. Моей миссией всегда было – беречь Вверенного, его миссией всегда ставили – беречь нас обоих. Меня растили совершенным оружием, его растили сверхоружием. Вот однажды, во время перерыва, нам было по девять, мы дурачились в саду на заднем дворе дома. Отец повесил две лианы на самой толстой ветке яблони, и мы забирались по ним вверх на перегонки. Ветка была достаточно высоко, где-то между вторым и третьим этажами. В этот раз всё было так же – мы залезли, в принципе одновременно и уселись на ветке, болтая ногами в воздухе. Разговаривали, жевали яблоки до того момента, пока отец не позвал назад, обед заканчивался и нужно было возвращаться к тренировкам. Я спускался следом за Бонмином, нога соскользнула с ветки, и я полетел вниз. Не помню, что было дальше – вспышка боли в спине, а очнулся я уже в своей комнате и отец надо мной, Бонмин рядом на кровати сидит. – Джунмён вздрагивает и Джонин опускает на него взгляд, целуя его лоб.       - Очень испугался? – интересуется Вверенный. Почему-то о своём детстве Хозяин рассказывает только страшные истории, так, что Джунмён неизменно представляет своего маленького мальчишку напуганным или несчастным, непроизвольно.       - Не успел, - Хозяин улыбается, отвечая на его вопрос. – Не успел испугаться, только охнуть. Слишком быстро земное притяжение на мне сработало.       - Как смешно. – видя, что Хозяин улыбается, Джунмён стукает кулаком куда-то в бок, вызывая очередной приступ смеха после, как на мгновенье от неожиданности сбивается дыхание.       - Папа чувствовал себя жутко виноватым, ставил меня на ноги и почти заново учил ходить. Всё сетовал, что мама бы просто убила бы его за это одним взглядом. – Хозяин негромко, искренне смеётся и Джунмён вдруг понимает одну вещь, вдруг садясь.       - Джонин-а, - тянет негромко, гладя по груди. – Ты сейчас впервые про маму заговорил.       Хозяин садится следом, кивает, встречаясь с ним взглядом. Джунмён не роняет больше и слова – не спрашивает и не выпрашивает. Джонин расскажет, сам, когда-нибудь, когда будет готов, сейчас, через месяц или через десять лет.       - После синодического месяца вместе маму официально вверили отцу, как Хозяину Каннамгу. – говорит Джонин и Джунмён удивлённо охает, прикрывая тут же губы ладонями. Сползая пальцами с губ, он оставляет руки у лица.       - Вверили? – переспрашивает. Джонин кивает. – Но как?       - Хороший вопрос. – Джонин улыбается. – Только национальный и столичный главы имеют право обретать во Вверенные женщину, ибо это слишком рискованно в первую очередь для самих Вверенных. Каннамгу – самый большой район Сеула, следующий по значению после самой столицы, поэтому тогдашний национальный глава сделал ради отца исключение, одно единственное. О котором сам отец в последствии полжизни жалел.       - Почему? – Джунмён, кажется, понимает, но всё равно осторожно интересуется.       - Мён-а, почему девчонок не берут во Вверенные? – в ответ спрашивает Хозяин.       - Слишком рискованно. – его словами отвечает Джунмён. – Не женская работа и должность, к тому же – беременность.       - Беременность. – Джонин кивает. – Она. – вздыхает следом.       - Ты. – уточняет Джунмён, улыбаясь, и тянется ладонью навстречу, накрывая щёку Хозяина.       - Я. – соглашается Хозяин. – Из-за этого исключения в пользу отца всё пошло вверх дном. Мама, конечно, забеременела, родители долгое время хранили это в тайне ото всех. До того момента, когда скрываться стало уже невозможно. А потом случилось то, из-за чего женщин во Вверенные не брали ещё со времён Чосона. Джунмён затаивает дыхание, но руки не отнимает. Джонин рассказывает спокойно, ведь он не был непосредственным участником тех событий и наверняка знает обо всём от отца, но в его словах слышен оттенок горечи. - И отцу пришлось выбирать. – договаривает Джонин. – Точнее, выбрала за него мама, и врачам сообщила, поэтому, когда начались роды, выбора у него уже не было.       Джунмён теряется и не знает, что сказать. Что ему жаль? Да, жаль, но одно тянет за собой другое, и случись всё тогда иначе, Джунмён не разговаривал бы с ним сейчас, и неизвестно где и с кем бы был вообще. Ведь, если бы Джонина не было, если бы он тогда так и не родился, или чего хуже, тогда, возможно, и он, Джунмён, не попал бы в Дом смирения, потому что человека, ради которого он должен был бы вытерпеть всё это – не существовало на свете.       - Ну, зато у него есть сын. – Джонин улыбается уголочком губ, вырывая из раздумий, и Джунмён улыбается в ответ, накрывая и вторую его щёку ладонью, подаваясь поближе.       - Сын. – соглашается довольно и следом привычно обнимает за шею, прижимаясь.       - Ты дрожишь. – замечает Джонин, обнимая крепче. – Всё хорошо. – целует где-то в шею, под ухом.       - Я люблю тебя. – шепчет Джунмён. – Извини, - выдыхает следом. – Мои слова могут прозвучать жестоко, глупо и, конечно, эгоистично, но твоя мама сделала правильный выбор. Она с самого начала знала, на что идёт, знала, как устроена жизнь мафии здесь, в Корее, как и знала, что отцу нужен наследник. – Джунмён кивает, всё ещё обнимая, не позволяя себе взглянуть Джонину в глаза. – В любом случае, даже не воспитывая, она всё равно вложила в тебя всё самое лучшее.       Хозяин отстраняет его от своего плеча почти силой, поймав за подбородок и заглядывая в глаза совсем пристально, и следом тут же улыбается, обезоруживая. Так, как Джунмён любит это в нём больше всего – счастливо, совершенно искренне и широко.       - Люблю, когда ты так улыбаешься. – признаётся, подаваясь ближе, и Хозяин позволяет распробовать на вкус настолько любимую им улыбку.       - Вверенный, - мягко зовёт он, укладываясь на спину и складывая одну руку под голову, чтобы было удобней лежать, а в другой своей заключая ладонь Джунмёна, который ложится рядом в такую же позу. – А ты помнишь родителей?       - Бэкхёна, - отвечает Джунмён. – Я помню Бэкхёна в то время и ситуациях, где должны были фигурировать родители. – Джонин поворачивает голову вправо, чтобы взглянуть на него. Джунмён задумчиво глядит куда-то в небо. – Помню. – всё-таки отвечает на вопрос. - Своих и Бэкки. Помню, как они орали на нас, помню, как били, помню, как выгоняли среди ночи на улицу.       - Не понимаю, как вы пробыли с ними так долго, почему никто из соседей не сообщил в социальную службу? – удивляется Хозяин.       - И хорошо, что не сообщили, иначе воспитатель Ан не нашёл бы нас. – Вверенный дёргает плечом, но всё ещё глядит в небо.       - Нашёл бы, - убеждает Джонин. – Воспитатели Домов смирения отбирают мальчиков и в детских домах тоже. Полиция нашла вас, крох, в канаве, в дождь, замёрзших, голодных и едва живых, и сообщила мафии, не просто так ведь. Или ты думаешь, мало детей находят неизвестно где на улице? – Джонин слегка хмыкает. – Много, Мён-а, много, но не всех их забирают в Дома смирения.       - А почему, ты думаешь, они забрали нас? – Джунмён, наконец, поворачивается к нему, встречаясь взглядом.       - Воспитатель Ан и старший воспитатель рассказывали мне о той ночи, в вечер, когда я выбрал для тебя ханбок. Мы сидели у последнего в кабинете, пили чай, и старший воспитатель, как это положено, поведал мне, Хозяину, о том, как мой Вверенный попал в Дом смирения. – Джунмён вскидывает бровь – он не знал. – Воспитатель Ан говорит, что, когда увидел, понял, что не уйдёт без вас. Вы вымокли до нитки, дрожали и были жутко напуганы, и не смотря на всё отчаянье, он сказал, что увидел такую жажду к жизни в ваших глазах. Вы держались друг за друга из последних сил, а ты ещё и за медведя, - Джонин улыбается, коротко, совсем нежно целуя в губы и продолжая рассказывать. – Он забрал вас потому, что, не смотря на все те испытания, что вы прошли, а судя по тому, где вас нашли, прошли вы их не мало, вы выжили. Он забрал вас потому, что вы оказались сильнее обстоятельств. Уже в таком возрасте, и преданно верно держались друг за друга. Поэтому даже попади вы в детский дом, вас бы всё равно забрали в итоге в Дом смирения, просто до этого момента вы бы пожили нормально, хоть немного.       - Мальчишки, с которыми мы гуляли в детстве, во дворе, рассказывали, что в детском доме ужасно: что детей там морят голодом и бьют. – вспоминает Джунмён. – И мы с Бэкхёном жутко испугались, когда нас привезли в Дом смирения. Но воспитатель Ли сразу объяснил – мы попали не в то место, которого боялись. Контраст между жизнью фактически на улице, и следом в Доме смирения многому научил нас, поэтому я ни о чём не жалею.       - Поэтому ты такой. – Джонин кивает, соглашаясь. – Ценишь то, что имеешь. Цепляешься за это руками и ногами, ни с кем не делишь, холишь, лелеешь и не смеешь отпускать.       - Тебя, например, - подтверждает Джунмён.       - Меня, например. – соглашаясь, Хозяин вновь коротко целует в губы. – Ты не видел после этого их, родителей?       - Где бы я мог? – Вверенный пожимает плечами. – Мы с Бэкки и близко не ходили в том районе, где раньше жили. Держались подальше, гуляли в центре, когда по выходным нас отпускали. Да и встретив бы, сомневаюсь, что меня узнали бы. Я бы даже не подал виду, наверное.       - Никогда не думал о том, как поведёшь себя, если встретишь и тебя узнают? Не хотел, чтобы они увидели, каким ты стал, каким вырос?       - Нет, - Джунмён отрицательно качает головой. – Мои родители они только потому, что участвовали в моём зачатии, и воспроизвели на свет. Всё. Меня ничему не учили, не лечили, бывало, что и не кормили. Я ничего хорошего не почерпнул от них, зато увидел много плохого. Мы с Бэкхёном читать научились в садике, куда проходили всего около года. Родителями я скорее могу назвать воспитателя Ан и старшего воспитателя. Вот кто меня учил, лечил, воспитывал, наставлял, поддерживал. Теперь, моя семья – это ты.       - Семья. – Джонин уголочком губ улыбается и снова садится, потягивая Джунмёну руку, и следом целует внешнюю сторону ладони. – Поедем домой, семья?       - Поедем. – Джунмён довольно кивает, вставая на ноги, и хватается за плечо Джонина, когда тот встаёт следом. - Только ты за рулём.       - Естественно.       Машина мягко трогается с места и вскоре выезжает на автостраду.       - Джонин-а, а помнишь, ты говорил что-то о Макдональдсе и мороженном? – полулёжа в соседнем кресле, Джунмён гладит правое предплечье, ладонь которого лежит на руле.       - Помню, - Хозяин улыбается, но от дороги не отвлекается. – За мороженным?       - А можно? – Джунмён довольно, словно кот, прищуривается, хитро улыбаясь.       - Тебе всё можно.       Машина сворачивает налево на одной из центральных улиц и немного петляет, чтобы вернуться на территорию Каннамгу другим путём. Уже узнавая знакомые улицы и магазины, Джунмён довольно улыбается – здесь он чувствует себя дома. Сворачивая возле Макдональдса, Джонин притормаживает у окошка Макдрайва.       - Добрый вечер, что будете заказывать? – интересуется дежурная официантка в окошке. Хозяин устремляет взгляд на Вверенного.       - Мороженку. – отзывается громко Джунмён. – С карамелью и…       - Кетчупом. – договаривает за него Джонин, глядя на девчушку в окошке. Ей, кажется, ещё нет и двадцати. – Для любителей необычных сочетаний. – поворачивается с улыбкой к Вверенному. Джунмён лупит по плечу, улыбаясь в ответ.       - С вишнёвым джемом. – исправляет. Официантка называет сумму заказа и получает из рук Джонина карточку. Внутри ресторана фастфуда начинается бурная оживлённая деятельность. «Мафия здесь!» - доносится до слуха, и Хозяин с Вверенным прыскают.       - Видал, какое обслуживание? – хмыкает с широкой улыбкой Джонин, когда мгновенье спустя ему вручают стаканчик МакФлури в специальной подставке с ложкой, который он передаёт Джунмёну.       - Спасибо. – благодарит тот, и машина трогается. – А ты говорил, что так дают, бесплатно.       - Ну, мафия бесплатно пользуется всеми благами города только в кино. – замечает Хозяин. – А у нас, мафия и город – не отделимы друг от друга.       Дорога до дома длится в смехе и подтруниваниях.       - Уже приехали? – выдыхает с лёгкой долей разочарования в голосе Вверенный, когда впереди виднеется знакомый забор. Джонин не отвечает ничего, едет вперёд, только, чтобы свернуть направо, машина вдруг остаётся ехать прямо. Джунмён удивлённо вскидывает брови, когда та останавливается в конце улицы на небольшой аллее. Джонин глушит мотор и поворачивается к нему, протягивая руку. Не задумываясь ни на секунду, Джунмён поспешно принимает и на мгновенье охает, когда Джонин тянет за руку к себе и усаживает на свои колени, позволяя ему расположить бёдра по обе стороны от себя.       Становится действительно тесно, но так даже лучше. Крепкие руки прижимают к себе и за неимением свободного пространства Джунмён прижимается ближе, сталкиваясь с Хозяином носами. Он не успевает выдохнуть или что-то сказать прежде, чем оказывается затянутым в поцелуй. В машине тесно, но Вверенному кажется, что он падает куда-то далеко вниз. Голова берётся кругом, ладони Джонина ощутимо сжимаются на бёдрах, его запах впитывается в кожу, Джунмён шумно выдыхает в его губы и прячет смешок в его плечо, когда Хозяин сдаёт назад, кое-как выглядывая следом из-за его плеча и сворачивая во двор в нужном месте.       Машина замирает посреди двора, Джунмёна снова целуют в губы.       - Боюсь, охрана нас не так поймёт. – выдыхает Вверенный спустя несколько минут, прикасаясь кончиками пальцев к губам Хозяина.       - Да что тут ещё понимать? – Джонин негромко смеётся, гладя по щеке. – Устал?       Вверенный кивает, при этом подаваясь навстречу и прижимаясь коротким поцелуем к любимым губам.       Джонин кивает в ответ, тянется куда-то назад за корзиной и с горем пополам выбирается из машины, Джунмёна из рук при этом не выпуская, поддерживая под бёдра. Корзина оказывается висеть у Вверенного на ноге, от чего он хохочет вслух, ибо та прилично тянет вниз, пока Джонин несёт его домой.       - Мы в душ и спать. – информирует он Бонмина, встречающего на пороге, и когда проходит мимо, начальник охраны успевает забрать корзину.       - Спасибо. – благодарно машет рукой Джунмён.       - Доброй ночи. – улыбается Бонмин, провожая обоих взглядом.

***

      Солнце пробивается сквозь тонкий тюль, застилая мягким светом и теплом белоснежные простыни большой кровати. Джунмён лениво переворачивается на другой бок и укладывается на соседнюю подушку, понимая, что та пуста. Пряча нос в ткани, наполняя лёгкие любимым запахом, Вверенный приподнимает голову с подушки и оглядывается – наступила ли жестокая реальность раньше того дня, что пообещал Хозяин?       Телефона ни на столе, ни на тумбочке нет, ханбок на месте, на вешалке напротив кровати, а значит Джонин не доставал галстук из комода, который прикрыт слоями шёлка. Дверь в гардеробную закрыта, тапочек у кровати тоже нет. Довольно выбираясь из постели, Джунмён прямо в пижаме отправляется на поиски Хозяина, так, словно дом – огромный как город. Уже проходя мимо балкона в коридоре, Джунмён вдруг понимает, что слышит сквозь открытые окна знакомые голоса, и выходит туда, переваливаясь через поручни, чтобы взглянуть вниз. Джонин, Бонмин и водитель Юн во дворе, занимаются не чем иным, как мытьём машин, две из которых стоят во дворе под прямым доступом солнечных лучей.       - Как успехи? – зовёт Вверенный.       - А, лежебока? – Хозяин оборачивается, услышав его голос, и улыбается. – Хорошо успехи. Спустишься?       Джунмён кивает да идёт вниз, по пути здороваясь с охранниками и другими водителями.       - Доброе утро. – желает Бонмину и Юну, которые улыбчиво кланяются в ответ. – Привет, пропажа. – зовёт следом и Хозяина.       - Чего это я пропажа? – Джонин улыбчиво хмыкает в ответ и следом направляет струю поливного шланга в своих руках в Джунмёна. Тот взвизгивает, и тут же прячется за Бонмином, который оказывается рядом.       Начальник охраны вручает Вверенному шланг, который до этого сам держал в руках, и уходит к водителю посидеть в тени на качелях с другой стороны дома, чтобы не мешать. Надурачатся – и Хозяин позовёт.       Джунмён прячется за машинами, но в итоге всё равно оказывается вымокшим до нитки, и когда Джонин ловит в свои руки, прижимая к груди, уставший смеяться Вверенный поддаётся, обнимая за шею и в следующее мгновенье вскрикивает – Джонин направляет воду из шланга точно ему за пазуху, всё так же крепко прижимая к себе и не давая отстраниться, от чего вода льётся по спине вниз, делая футболку, а следом и пижамные штаны мокрыми окончательно.       - О, - выдыхает Джунмён, прижимаясь лбом к чужому плечу. – Какой же ты подлый, Хозяин.       - Разве что немножко, Вверенный. – так же с улыбкой отзывается Джонин подхватывая на руки так, как вчера нёс с машины домой, и Джунмён оборачивается через плечо, чувствуя на плечах тёплую сухую ткань большого махрового полотенца, что накидывает на его плечи Бонмин и в которое умудряется завернуться и Джонин тоже, учитывая размеры. – Спасибо. – благодарит он начальника охраны и Джунмёна снова несут в дом, так же, как и вчера, словно самую приятную ношу на свете, затягивая при этом в поцелуй где-то на середине пути.