Вверенный

      - Джунмён-а, - мягко зовёт знакомый голос, выводя из сна. Тонкие пальцы привычно путаются в волосах, ероша. – Воробушек мой, просыпайся.       - Бэкки, я так жутко хочу спать. – ноет Джунмён сквозь дрёму, зарываясь в одеяло с головой. Бэкхён улыбчиво хмыкает и отстраняется немного, точно зная все последующие действия своего мальчика. Джунмён спит ровно минуту, пока осознаёт своим сонным мозгом, что он больше не в Доме смирения, и что лучшего друга он видит совсем редко. Вверенный Каннамгу тайфуном выбирается из-под одеяла, откидывая то в сторону прочь с кровати и тут же сгребает Бэкхёна в охапку, обнимая руками и ногами.       - Бэкки! – поёт довольно, прижимаясь крепко-крепко. – Мой Бэкки! Ты откуда здесь? – интересуется мгновенье спустя, отстраняясь.       - Ты мне скажи. – Бэкхён хмыкает, полулёжа рядом и подпирая щёку ладонью. Джунмён садится, набирает в лёгкие побольше воздуха и:       - Джонин-а!       - Ау? – отзывается откуда-то издалека Хозяин.       - Я тебя люблю! – продолжает совсем громко Вверенный. – Спасибо!       - Всё для тебя, любимый! – так же громко отвечает Хозяин.       - Хорошо, что ты тут. – теперь снова даря всё внимание лучшему другу, Джунмён во все глаза глядит на него. – Ты похудел. – вздыхает следом, вешая нос.       - Тебе показалось. – Бэкхён отмахивается, улыбается искренне.       - Кто забрал тебя из Дома смирения? – веря ему на слово, снова сыплет вопросами Джунмён.       - Начальник вашей охраны. – Бэкхён улыбается уголочком губ. – Честно говоря, я слегка приошалел, когда воспитатель Ли сообщил, что за мной приехали, но не ты.       - Да уж, - Джунмён смеётся, заваливаясь назад, обратно на подушку. – Извини. Я не знал. – тянется ладонью навстречу, чтобы сплести пальцы.       - Джунмён-а, - слышится зов снизу и Джунмён поднимает голову с подушки, ожидая продолжения – Спускайтесь позавтракать.       Выбираясь из кровати, Вверенный Каннамгу утягивает лучшего друга следом за собой, за руку, попутно о чём-то рассказывая.       - О, - Джунмён, который входит в кухню первым, с порога улыбается. – Привет, Чанёль. – здоровается.       Бэкхён почти врезается в его спину и щипает за бок, появляясь в кухне следом.       - Привет. – здоровается с ними обоими Хозяин Тондэмуна, получая в ответ короткий кивок.       - Итак, - начинает Джонин, когда все присутствующие, наконец, усаживаются за стол, принимаясь за завтрак. – Есть какие-нибудь предложения, как провести день?       - Может быть – в кино? – оживляется Вверенный Каннамгу, подпрыгивая на своём стуле. – Сто лет уже не были в кино, правда, Бэкки?       - Правда. – Бэкхён согласно кивает, слегка нажимая на плечо лучшего друга и прося таким образом усесться обратно на место, дабы по неосторожности не перевернуть на себя чашку с горячим чаем, что стоит на самом краю. Убеждаясь, что Джунмён сел, Бэкхён отодвигает его чашку подальше от края, понимающе переглядываясь с Джонином.       - Чанёль, что скажешь?       - Когда я отказывался от кино? – Хозяин Тондэмуна добродушно хмыкает в ответ.       - Я – собираться. – едва справляясь с завтраком, Джунмён слезает со стула и возвращается наверх, в спальню, не забывая, конечно, забрать с собой и Бэкхёна. Джонин провожает обоих взглядом и с улыбкой вздыхает, тоже вставая.       - Когда планируешь процедуру? – интересуется Чанёль, убеждаясь, что они одни.       - У меня в запасе ещё много времени. – отзывается Джонин, загружая посуду в посудомоечную машинку.       - Джонин, я же тебя знаю. Ты – такой человек, который лучше отмучается сразу, чем будет оттягивать. – Хозяин Тондэмунгу сжимает крепко чужое плечо. Джонин вздыхает, включая машинку, и поворачивается к другу.       - Он ещё до конца не верит, что всё это происходит с ним. – выдыхает Хозяин Каннамгу. – Не хочу раньше времени бросать его в это пекло.       - Но придётся. – Чанёль кивает, понимающе глядя в глаза. – Ты же знаешь, что придётся, поэтому пока у тебя хватает сил и мужества – сделай это, не отступай от своего принципа. Знаешь же, что даётся год, но большинство Хозяев стараются осуществить процедуру поскорее, чтобы забыть о ней тоже как можно раньше.       - Знаю. – Джонин кивает. – Я повременю совсем немного и дам знать, когда запланирую дату начала.       - Хорошо. – Чанёль вновь кивает, плеча не отпуская. – Это всего лишь месяц, не накручивай себя раньше времени. Всё закончится так же быстро, как и началось.       - Пока этого не началось. – уточняет Джонин. – Не будем больше на эту тему пока, ладно?       - Договорились.       - Едем? – едва звучат последние пророненные слова, на пороге кухни вновь появляется Джунмён и оба Хозяина переглядываются.       Во дворе Бонмин вручает Хозяину ключи от Бентли и на прощание кланяется, провожая с улыбкой. Бэкхён видит, как Джонин обходит машину, устремляясь за руль, как двигает в сторону соседнего с водительским сидения Джунмён и ловит его за руку, останавливая у самой машины. Джунмён понимает верно, оборачивается через плечо, улыбается и забирается назад, ожидая, пока Бэкхён окажется рядом, а потом сложит голову на его плечо. Вместо Вверенного соседнее с водителем сидения занимает Хозяин Тондэмуна.       - Мён-а, командуй, в какой кинотеатр едем? – спрашивает его Хозяин, когда Джунмён ловит его взгляд в отражении зеркала.       - В любой. – довольно отвечает Вверенный. – Только бы там был мой любимый попкорн. – добавляет дальше со смешком, вызывая улыбку и у Бэкхёна.       - И обязательно вот это трескать что-то? – хмыкает он.       - Обязательно! – едва ли не торжественно отвечает Джунмён. – Вообще-то, во время работы челюсти мозг обогащается кислородом и лучше варит.       Машина наполняется смехом, Джонин крутит ключ в зажигании и выезжает прочь через открытые ворота.       - Как дела в Доме смирения? – интересуется негромко Джунмён. Хозяева разговаривают о чём-то своём, сидя рядом и Джунмён решает затянуть в разговор лучшего друга.       - Знаешь, - Бэкхён делает короткую паузу, прежде чем сказать. Словно решает, стоит ли. – Старший воспитатель очень постарел за последние несколько месяцев.       - В смысле? – Джунмён понимает, но решает уточнить.       - Как-то… потерял интерес ко многим вещам, которые раньше приносили ему радость. – Бэкхён дёргает плечом. – Он говорит, дети испортились. Наши воспитатели продолжают воспитывать их, прилагая все усилия, учить всему, что знают сами: наукам, манерам, правилам, но даже учитель Ким, который по сути привязанности ни к кому конкретному никогда не проявлял и, казалось, и вовсе был строг с нами, говорит об этом. Вечерами малышей укладывать отправляют нас с Минхо, а воспитатели собираются у старшего и что-то часами обсуждают. Бывает, когда мы встаём, они всё ещё сидят, с ночи, понимаешь? – Джунмён переглядывается с лучшим другом, вздыхая. – Старшую группу хвалят, старший воспитатель говорит, они – его новая надежда, но мы-то все понимаем, что через месяц после очередных Смотрин старшая группа станет выпускной и надежда старшего воспитателя рассыплется в пух и прах, ибо мальчиков, к которым после нас он вновь успел так привязаться, тоже начнут забирать Хозяева.       - Может, ему бросить всё это? – предполагает Джунмён. – Поговори с воспитателем Ан, узнай, может старшему воспитателю стоит уже сменить род деятельности? Он и так уже много лет варится во всём этом, не представляю, как смертельно он устал.       - Мы иногда с Мином приходим на "Историю и теорию", от скуки и просто потому, что никогда не против послушать снова, и старший воспитатель выглядит и рассказывает так, словно готов всё на свете отдать, чтобы его Хозяин оказался жив и он вновь стал Вверенным. Несмотря на все те испытания, которым подвергнуты Вверенные, он, будучи главой Дома смирения, воспитанники которого занимают наивысшие чины; он, живучи спокойно без перестрелок и волнения о Хозяине; он, занимающийся воспитанием детей – вновь хочет стать Вверенным. Воспитатель Ан говорит, он действительно устал, а ещё отчаялся. Я волнуюсь за него.       - Давай так, - между бровей пролегает складка, Джунмён смотрит строго, но на дне глаз волнение и тоска. – На следующей неделе ты выберешь подходящее время, позвонишь и я приеду. На весь день, и буду приезжать хоть всю неделю, с утра и до вечера. Сообщу Шину, мало ли, и у него получится. Снова соберёмся вместе, будем проводить время со старшим воспитателем, поставим его на ноги. Только не говори, пусть будет сюрприз.       - Можно попробовать. – Бэкхён довольно улыбается и кивает следом. – Думаю, это должно помочь.       - Тогда поговори ещё с воспитателем Ан, узнай, нет ли каких-то важных, серьёзных мероприятий или визитов на неделе. - вспоминает следом Джунмён.       - И перезвоню. – Бэкхён вновь кивает.       Несмотря на выходной день, дороги в городе достаточно свободные, и общий поток машин, спешащих вернуться к понедельнику домой – ещё не так велик. Солнечно, хотя и прохладно, Джунмён кутается в свой шарф, когда выбирается из машины и юркает Хозяину под руку, когда тот прячет ключи в карман своего пальто и манит к себе. Обнимаемый за плечи, Вверенный Каннамгу прижимается к своему Хозяину, пока тот ведёт его вверх по ступеньках в кинотеатр и периодически оборачивается к Бэкхёну, который несколько мгновений спустя уже нагоняет, поравнявшись с ним.       - Бэкки, мы выберем места, с вас попкорн. – глаза Джунмёна блестят азартно, заговорчески, Бэкхён знает его слишком хорошо, чтобы не заметить, и не понять этого. Получая из пальцев лучшего друга крупную купюру, Бэкхён вздыхает и плетётся выполнять просьбу.       - Большой попкорн с сыром, побольше приправы, если можно. И стакан цитрусовой содовой, без сахара, это обязательно! – просит он за стойкой у молодой девчушки, вручая купюру. Та, доброжелательно улыбнувшись, берётся собирать заказ.       - Бэкхён, вижу, ты очень хорошо знаешь Джунмёна. – стоя за соседней кассой в полуметре от него, Чанёль дожидается своего заказа.       - По правилам Дома смирения, я не могу разговаривать с Хозяином, у которого ещё нет Вверенного, дабы не нарушать возможной предвзятости выбора. – холодно отзывается Бэкхён, глядя на свои пальцы, которые сжимают сдачу. Чанёль хмыкает:       - Всё по протоколу.       - Кроме меня здесь есть с кем общаться, поэтому извольте, Тондэмунгу, обратить своё внимание на них. – так же холодно.       Чанёль не произносит больше и слова, только прячет улыбку в уголках губ. Бэкхён забирает принесённый заказ, благодарит и направляется к ожидающему Джунмёну, который забирает из его рук ведёрко с покорном, довольно улыбаясь. Зал почти пустой, кроме них четверых ещё, наверное, столько же на самых задних рядах, где диваны. Джунмён долго не может прекратить хохотать, когда на входе контролёр, что проверяет билеты, советует другим зрителям в шутку или нет, поменять билеты и насладиться киносеансом отдельно от мафии. Номера машины, едва та останавливается на стоянке кинотеатра, да ещё и в Каннамгу, сразу объясняли, что да почём.       Из четырёх мест Бэкхён с Джунмёном занимают центральные, оставляя обувь стоять на полу и кто, – складывая ноги под себя, а кто, – вытягивая в проход, да сплетая пальцы рук.       Джунмён разговаривает с Бэкхёном, когда чувствует прикосновения горячих пальцев к своей шее и поворачивает голову вправо, к Джонину, встречаясь с ним взглядом.       - Любимый, - шепчет Хозяин, пока на большом экране реклама. Шепчет и прикасается кончиками пальцев к его губам. – Отдай мне его, пожалуйста. – просит он. – На всякий случай. – кивает. Джунмён смотрит в ответ в глаза немного подозрительно, словно не доверяя, и прежде, чем потянуться к своей сумке, отнимает ладонь Хозяина от своего лица и прячет в ней свою.       - Ты говорил, что сегодня выходной. И что после канешь в работу с головой, а сейчас…       - Я знаю, любовь моя. – перебивает Джонин, сжимая тонкие пальцы и следом целуя каждый. – Я помню, что говорил и от своих слов не отказываюсь. Просто дай его мне, хорошо? По крайней мере так и ты и я будем уверены, что никто не покушался на наше время вместе.       - Ладно. – Джунмён сдаётся, согласно кивает и высвобождая руку, вручает Хозяину его телефон, который до этого покоился в его сумке. Едва они вышли из дому, Джунмён тут же забрал телефон себе после фразы Бонмину о том, что Хозяин на связи в любом случае и в любое время.       Свет в зале гаснет окончательно, а «Paramount Pictures» обещает захватывающие зрелище.

***

      - Бэкхён, как дела в Доме Смирения? – повторяя вопрос своего Вверенного, интересуется Джонин уже после кино, сидя в ресторане напротив Джунмёна, позволив ему сложить разутые стопы на свои скрещённые и поглядывая на своего мальчика, когда тот особенно сильно увлекается, забывая, что они не дома, и скользит ножкой вверх по чужой голени и следом по бедру.       Джунмёну кажется, они сидят слишком далеко, хотя выбираясь куда-то, в большинстве случаев они как раз-таки занимают места друг напротив друга и только на встречах мафии оказываются сидеть рядом. По левую руку сидит Бэкхён, с ним тоже хотелось быть поближе, а поэтому в итоге все сели именно так.       - Честно говоря – не очень. – отвечая, Бэкхён пожимает плечами и косится на Джунмёна. - Старший воспитатель очень скучает по Воробушку. Джунмён, услышав это, устремляет на него взгляд и вздыхает. Выглядит слегка виноватым.       - Вот не задача. – выдыхает Джонин в ответ. - Вернув его назад – скучать начну я. – замечает следом и давит улыбку, когда Джунмён переводит теперь уж на него ошалелый взгляд.       - Что это ещё за «вернув его назад»?! – хмыкает Вверенный тут же, чем вызывает смех остальных троих присутствующих и наигранно обижается, надув щёки, но слегка улыбаясь, поглядывая на окружающих его людей.       - Среди Хозяев ходят слухи, что с каждым годом в Дома смирения набирают всё меньше мальчиков. От этого скоро могут ограничить чины мафии, Хозяева которых могут выбирать себе Вверенного, и что последние будут на вес золота. – замечает Чанёль, привлекая к себе внимание. – Это так, Бэкхён? Пока ты в Доме смирения, тебе виднее всех.       Остальные два взгляда упираются в него, Бэкхён закипает, сжимая кулаки, но прячет руки под стол, делая короткий глубокий вздох.       - Не знаю, как на вес золота, - неохотно начинает он, стараясь не глядеть на Хозяина Тондэмунгу, который, словно, нарочно пытается заставить Бэкхёна разговаривать с ним. – Но количество потенциальных Вверенных действительно уменьшается с каждым годом. Старший воспитатель говорил – сейчас побеги куда более частые, чем раньше. Дети не хотят этой участи и едва начинают понимать, во что ввязались – бегут. – Бэкхён дёргает плечом. – За последние пару месяцев от нас сбежало четверо мальчишек – двое из средней группы, один из старшей и один из младшей.       - Как – из младшей? – Джунмён вслух охает, прикрывая губы ладонями. – Почему ты не говорил?       - Воспитатель Ан просил не распространяться об этом до решения проблемы.       - И проблему в итоге, я так понимаю, решили. – Джонин кивает, подпирая щёку кулаком, а затем отнимая ладони своего Вверенного от лица и заключая в свои. – Ничего не поделаешь – такие правила.       - Они же не животные. – Джунмён вздыхает, в отчаянии кусает губы. – Они – дети. Зачем посылать за ними свору собак, людей с оружием и фонариками? Конечно, когда их находит такая компания, они отказываются возвращаться. Я бы тоже отказывался на их месте, когда меня выслеживают словно животное во время сезона охоты.       - Ты не понимаешь, Мён, - Бэкхён отрицательно качает головой, глядя на него. – Кому-то удаётся избежать поисков и погони. Такие дети либо остаются на улице, либо попадают в детские дома и когда люди мафии приходят туда за мальчиками, они уже больше не берут беглецов, даже если узнают их, даже если те просятся, молят взять их назад. Конечно, жизнь в детском доме и в Доме смирения кардинально отличается, но эта разница, к сожалению, познаётся слишком поздно.       - И это ещё одна из причин, почему дом мафии теряет Вверенных. – Чанёль хмурится на мгновенье. – Правила.       - Правила. – подтверждает его слова Джонин. – Ничего не поделаешь. – повторяет, прижимаясь губами к тонким белоснежным запястьям и выпуская чужие ладони из плена своих. – Не мы их писали и не нам их менять.

***

      В ванной шумит вода. Джонин толкает незапертую дверь и входит, замечая тонкий силуэт в душевой кабине, да берётся умываться, поднимая рукава своего домашнего свитера к локтям.       - Джонин-а, подай, пожалуйста, полотенце. – слышится из-за стекла кабины, когда вода затихает. Мгновенье спустя оттуда появляется сжимающая и разжимающая кулачок ладонь. Хозяин снимает с крючка большое банное полотенце и вручает в ожидающую ладонь, наблюдая как отъезжает в стороны стекло и Джунмён берётся вытираться. Сначала плечи и руки, потом грудь и живот, следом, прижимая один край полотенца к бедру, другим – шею.       - Ты прямо как Афродита из пены морской. – хмыкает Джонин, возвращаясь к умыванию.       - Очень смешно. – Вверенный по-доброму фыркает. - Я не Бог и тем более не барышня. – Джунмён отмахивается, продолжая вытираться.       - Зато так же прекрасен. – Хозяин пожимает плечами, поймав его взгляд через отражение зеркала.       - А ты – льстец. – Вверенный улыбается, наклоняясь, чтобы пройтись махровой тканью по ногам, разгибается вновь.       - Я – Адонис, влюблённый в Афродиту. – Джонин выключает воду и замирает напротив, ожидая.       - Это Афродита любила Адониса. – Вверенный легко бьёт краем большого полотенца по плечу и обматывает полотенце вокруг бёдер.       - У меня своя Афродита, значит и Адонис будет таким, каким захочу его видеть я. – Хозяин подхватывает чуть ниже ягодиц и вынимает из душевой кабинки, поставив ногами на мягкий пушистый коврик возле бельевого комода. – Адонис, влюблённый в свою Афродиту. – краем глаза наблюдает, как Вверенный натягивает на уже сухую кожу пижаму.       - Иди сюда, мой Адонис. – Джунмён улыбается широко-широко, сдаваясь, и обнимает за плечи, едва Хозяин подходит. Джонин слегка наклоняется, подхватывая под бёдра, и позволяет обвить ногами свою талию, перехватывая поудобней и обнимая. Уже на выходе из ванной Джунмён обнаруживает себя затянутым в поцелуй, и довольно улыбается, когда Хозяин опускает его на кровать, откидывая край одеяла, и мостится рядом. Гореть остаётся только бра над кроватью.       - Завтра, когда я проснусь, тебя уже не будет? – интересуется Джунмён, складывая ладони под щекой, а голову на плечо Хозяина.       - В зависимости от того, во сколько ты проснёшься. – Джонин посильнее кутает его в одеяло, обхватывая за талию.       - А на сколько твой будильник? – чувствуя, как проваливается в сладкую дрёму, Вверенный улыбается и радуется теплу, что исходит от его Хозяина.       - На четыре. – бра над кроватью тушится, Джунмён не успевает охнуть «почему так рано?!», бурчит только что-то вроде «я тоже» на Хозяйское – «я люблю тебя» и засыпает, сморенный приятным временем тёплого воскресенья.

***

      На улице ещё темно, когда под подушкой вибрирует установленный в телефоне будильник. Джонин выключает его и осторожно переворачивается на другой бок, чтобы не потревожить рядом спящего Джунмёна, а затем бесшумно выскальзывает из кровати. Вверенный ворочается во сне, но не просыпается, зарываясь в одеяло, и Хозяин может спокойно начать сборы.       Оставлять его сейчас, когда помешанность им достигла своего апогея, не хочется особенно сильно, но желание Вверенного видеть его дома, при себе – ничто по сравнению с выполнением своих прямых обязанностей.       Утренний прохладный душ бодрит, из ванной Джонин возвращается в серую спальню, где значительно светлее, уже в костюмных брюках и рубашке, пуговицы на которой он поспешно застёгивает. Запястье утяжеляет браслет часов, дышать спокойно мешает галстук, Джонин надевает на плечи пиджак, но застёгивать не спешит – присаживается на край кровати.       Лохматый, розовощёкий, в широкой белой толстовке в роли пижамы, по-детски сложив одну из ладоней под щёку, вздёрнув слегка курносый нос, спит Вверенный. Хозяин наблюдает за ним пару мгновений, не дыша и не шевелясь, а потом накрывает тёплую щёку ладонью, кончиками пальцев нежно поглаживая.       - Проведи хорошо день. – на грани со слышимостью выдыхает Джонин, подаваясь к спящему сокровищу, ласково, едва ощутимо прижимаясь к его губам своими, забирая себе частичку его, чтобы выстоять сегодня.       Будильник настойчивой вибрацией сообщает, что пора вставать. Джунмён быстро просыпается, распахивая глаза, замечая, что в комнате полумрак, и тут же садится на кровати. Оглядывается по сторонам и тут же спешит вылезти из кровати и прочь из комнаты.       - Джонин-а! – зовёт вслух ещё на лестнице вполне громко. – Бонмин!       - Вверенный? – отзывается на его зов не Хозяин и не начальник охраны, а Юн.       - А где все? – Джунмён замирает на последней ступеньке. – Хозяин уже уехал?       - Пару минут назад, только ворота за ними закрыли. – кивает водитель. Джунмён тут же вешает нос – Джонин же сказал, что в четыре только просыпается.       - Ладно. – выдыхает без былого энтузиазма и плетётся обратно наверх, в спальню. Это только первый полноценный день вечного и мучительного ожидания Хозяина домой, а ему уже не нравится. На часах половина пятого утра, сна больше ни в одном глазу и Вверенный плетётся набрать себе большую ванну горячей воды, в которой, разнежившись, вновь засыпает, приходя в себя только, когда начинает мёрзнуть.       Дом слишком большой для него одного, охраны не видно и босоногие шаги отдаются эхом в пустых комнатах. К десяти утра, когда кроме него уже просыпается и весь другой мир, Джунмён, наконец, находит себе занятие.       Юн ещё раз повторяет для него некоторые базовые вещи, которые он знает, но не против услышать ещё раз, и просит звонить, если вдруг что-то пойдёт не так. Просит быть внимательным и осторожным, когда вручает ключи от машины. Джунмён, пока не слишком уверенный в себе, вспоминает обо всём, что говорил ему всего лишь позавчера Джонин, когда они катались вместе, и не успевает заметить, как останавливается у ворот своего Дома смирения. Джунмён видит во дворе на лавке Бэкхёна, сигналит ему, когда ворота открывают, чтобы он мог въехать во двор. Удивлённый Бэкхён, не зная машины, хлопает ресницами, замечая Джунмёна, когда тот закрывает машину и направляется к нему.       - Мён-а, - тянет неуверенно, получая свои объятия и над плечом лучшего друга поглядывая на машину. – А это что?       - Подарок Джонина. – снисходительно машет рукой Вверенный Каннамгу, даже не поворачиваясь в сторону вышеназванного подарка.       - Подарок? – Бэкхён почти задыхается от удивления. – Почему ты раньше не сказал?       - Она всего четвёртый день моя. – Джунмён пожимает плечами, наконец, улыбаясь.       - Хозяин подарил тебе машину? Aston Martin? Ты серьёзно? – брови Бэкхёна ползут далеко вверх на лоб.       - А что такого? – Джунмён по-настоящему теряется, пытаясь разобраться в реакции друга.       - Да ничего. – Бэкхён хмыкает, но цепляется под руку. – Пошли. – и тянет за собой внутрь.       Джунмён прекрасно узнаёт маршрут, которым его ведут, он знает здесь каждый угол, коридор и комнату и совсем не удивляется, когда Бэкхён без стука толкает двери кабинета старшего воспитателя.       - Воспитатель Ли, никогда не поверите, кого я вам… - Бэкхён не договаривает, глотая слово. Как по команде, оба с порога рвутся навстречу старшему воспитателю, что без чувств на полу.       - Иди за воспитателем Ан. – просит Джунмён, подкладывая под чужую голову подушку с соседней тахты. Бэкхён молча кивает и спешит наружу, Джунмён встаёт на ноги и оглядывается – нашатырь. Мальчишек всегда сажают на эту тахту, как только они попадают сюда. Все новости сообщают тут, а старший воспитатель в это время сидит за столом, значит нашатырь либо возле стола, либо у тахты. У последней ни тумбочки, ни шкафа, только чайный столик, а вот нашатырь находится в первом ящике стола. Джунмён вынимает из нагрудного кармана воспитателя платок, который, он знает, всегда там на случай, когда кому-то понадобится, и мочит край в небольшом пузырьке. Несколько простых манипуляций и карие тёплые глаза напротив распахиваются, ещё один вдох неприятного нашатыря – и взгляд фокусируется.       - Джунмён-а, - отеческая добродушная улыбка.       - Вот это напугали. – с облегчением выдыхает Джунмён, сжимая чужую ладонь. – Вам лучше?       - Старший воспитатель. – дверь хлопает о стену, открываясь, на пороге воспитатель Ан и Бэкхён. – Ну как вы так? – воспитателю Ли помогают подняться, усаживают на тахту и вручают стакан воды. Бэкхён закрывает за ними дверь и усаживается с другой стороны от Джунмёна на тахту рядом, воспитатель Ан в кресле напротив. – Что случилось? Я же просил вас не загонять себя.       - На столе в столичном конверте, Джихёк-а, - отзывается старший воспитатель. Бэкхён и Джунмён перепугано переглядываются. Воспитатель Ан встаёт, двигая к чужому рабочему столу и находя необходимую бумагу - несколько мгновений уходит на то, чтобы прочесть.       - Этого не избежать. – вздыхает, пожимая плечами, но на дне глаз тревога. Джунмён замечает взгляд в свою сторону. – Все через это проходят, волноваться не стоит. Я понимаю, что вам это говорить бессмысленно, но всё будет хорошо, – воспитатель Ан возвращается в кресло. Бэкхён с Джунмёном снова переглядываются, теперь непонимающе, но вопросов не задают – если бы это касалось их – им бы сообщили.       - Хорошо, что ты приехал, Джунмён-а, - старший воспитатель меняется в лице, улыбается совсем широко. – Останешься на чай?       - Останусь до вечера. – Джунмён довольно кивает.

***

      День клонит к уверенному вечеру, когда Джунмён останавливается во дворе, вернувшись домой и, затаив дыхание, смотрит из машины на горящий в окнах свет. В спальне светло, а это может значить только одно!       - Хозяин. – оставляя ключи в зажигании, Вверенный спешит прочь из машины и скорее в дом, через две ступеньки, спотыкаясь, чтобы толкнуть дверь спальни и влететь внутрь. Удивлённый Джонин поднимает взгляд, отрываясь от своих дел, и тут же улыбается.       - Здравствуй, маленький Шумахер. – улыбается шире, протягивая руку и позвав к себе таким образом. – Как прошло вождение без помехи справа? – Хозяин добродушно хмыкает, разворачиваясь на стуле в его сторону и позволяя Вверенному опуститься на свои колени. Джунмён не отвечает – тут же обнимает за шею, прижимаясь, и тянется навстречу, чтобы поцеловать в губы.       - Я соскучился. – шепчет, прижимаясь своим носом к чужому, глядя из-под ресниц.       - Мой хороший. – Джонин гладит по щеке и теперь сам целует– совсем тягуче и нежно. Джунмён чувствует, как неожиданно щекотно становится в животе, и улыбается в горячие губы. – Голодный?       - Не-а, из Дома смирения голодным ещё никто не уходил. – Джунмён улыбается совсем широко, искренне, глаза искрятся счастьем – Джонин несколько мгновений вглядывается в его глаза, продолжая наглаживать щёку. Наконец-то, сжимая драгоценное создание в руках, он может дышать, впервые за день вдохнуть полной грудью. Вдохнуть его, задохнуться им, наполнить себя до краёв его ароматом, его теплом. Облегчённо выдыхая, Хозяин обнимает худощавую фигурку, скрывая в своих руках и прижимая к своей груди.       - Значит, в душ и спать? – интересуется какое-то время спустя, вдоволь надышавшись на ближайшие десять минут. Джунмён отстраняется от его плеча, кивает, звонко чмокает в губы и сползает с его колен, подхватывая пижаму и направляясь в ванную.       Уже позже, нежась в тепле и уюте большой кровати, пуховых одеял и сильных любимых рук, Джунмён вспоминает, о чём хотел рассказать.       - Знаешь, сегодня старший воспитатель сознание потерял. – выдыхает, поглядывая на Джонина снизу-вверх.       - Как? – Хозяин удивляется совсем искренне, встречаясь с ним взглядом. - Не знаю. Мы зашли к нему с Бэкки, а он на полу. Получил какой-то документ от Столичного, разволновался и слёг. Мы жутко испугались. – Джунмён дёргает плечом – мол, всё нормально, но по глазам видно – он всё ещё взволнован на этот счёт и жутко переживает.       - Ну, малыш, это работа, это со всеми бывает. – Джонин вздыхает, ободрительно сжимая в своих руках. - Он отдохнёт, придёт в себя и восстановится. В конце концов, ты же пообещал ему приезжать почаще – подлечишь его своим присутствием. – крошечный поцелуй в кончик носа.       - А кто своим присутствием подлечит меня? – словно маленький, Вверенный надувает губы, чем вызывает приступ умиления у Хозяина.       - Мой любимый хитрый мальчишка. – сгребая в охапку, Джонин берётся щекотать худые бока и целовать выпирающие косточки бёдер.       Вверенный засыпает на его плече, улыбаясь во сне, а Хозяин прижимается к его лбу губами и зажмуривается – конечно! Конечно, единственное, о чём Столичный мог сообщить главе Дома смирения его Вверенного – было сообщено Столичному им несколькими часами ранее, и это в любом случае не порадовало бы никого, кто искренне привязан к Джунмёну и понимает, в чём суть.       - Будь сильным, любовь моя, - Джонин вздыхает, целуя тёплый лоб. – Будь сильным.