Вверенный

      - Вверенный, - Бонмин зовёт с порога кухни, и Джунмён оборачивается через плечо, глядя на него. – Вам чем-то помочь? – интересуется начальник охраны. Джунмён ничего не отвечает, только отрицательно качает головой.       - Бонмин, - зовёт сам несколько минут спустя, вновь оборачиваясь через плечо. – Как продвигается расследование?       - Какое? – начальник охраны добродушно хмыкает. – Все мы и так знаем, кем было организовано нападение на Оперу.       - И что, из-за этого знания не будут предприняты никакие меры? – Джунмён полноценно поворачивается к Бонмину. – Кто-то ведь слил нас, кто-то пустил Бейджин в Оперу.       - А, вы об этом, - Бонмин понимающе кивает. – Этим занимаются. Хозяева проверяют мелких подчинённых, бреши в системе, в отчётах, утечку информации или денежных средств. Каждый – свой округ.       - Ясно. – Джунмён кивает, вновь возвращаясь к своему делу.       Бонмин ещё некоторые время наблюдает за Вверенным и только вопросительно вскидывает бровь, когда тот ставит на стол поднос и берётся собирать на нём тарелки.       - Меня он не слушает, поэтому, пожалуйста, заставь его поесть.       Он со вчерашнего обеда голодает. – просит Джунмён, когда заканчивает. Бонмин без слов кивает, мягко улыбаясь, и подхватывает поднос, спеша прочь из кухни. Джунмён вздыхает, глядя ему вслед.       Из-за недавних происшествий в Опере Хозяин снова закрывается в кабинете, занятый только работой. Он сообщает о возобновлённом домашнем аресте, несколько раз на неделе желает Вверенному доброй ночи, ласково целуя в кончик носа, как маленького. Джунмён продолжает посылать начальника охраны с подносами в кабинет, зная, что если пойдёт сам, уйти так просто уже не сможет. Он только иногда заглядывает в кабинет с порога на несколько минут, оценивая внимательный взглядом состояние Хозяина: залегшие под карими глазами тёмные тени, вымученный вид и щетину. В такие моменты Джонин поднимает взгляд на мгновенье, чтобы улыбнуться ему, и снова погружается в работу. Весь стол завален бумагами, Бонмин меняет стаканы кофе или виски, приходит помочь, отчитаться, или принести поесть.       Джунмён чувствует себя почти счастливым, когда спустя пару-тройку недель заточения в кабинете под вечер Хозяин входит в спальню, на ходу выбираясь из домашней одежды, и просит Вверенного приготовить бритву. Сидя на бельевом комоде в ванной, Вверенный, разведя колени, обнимает Хозяина ногами, бережно орудуя бритвой и целуя чужие щеки, подбородок и губы. Джонин, умостив ладони на его талии, поглаживает вдоль спины, чувствуя любимое тепло через ткань одежды.       После Джунмён ждёт с полотенцем, когда Джонин поспешно купается, и вяжет его на чужих бёдрах, вытирая другим плечи. Хозяин переодевается в чистое, коротко целует в губы, едва себя сдерживая, и возвращается в кабинет. Джунмён знает – ему нужно быть собранным и сосредоточенным.       Апогей засиженности Хозяина за работой наступает тогда, когда Джунмён понимает, что Джонин не покидает кабинета уже дня два – как минимум.       Дверь открывается совершенно бесшумно, присутствие кого-то ещё в комнате следом выдаёт только тихое шуршание нижних слоёв шёлкового ханбока. Хозяин понимает, что в этот раз его любимый мальчишка не ограничится короткими наблюдениями от двери, а потому решает опередить.       - Любимый, я очень занят. У меня много работы. – не поворачивая головы к двери, отзывается Джонин, быстро пробегаясь глазами по напечатанным строкам. Весь стол завален финансовыми отчётами и чеками, здесь же калькулятор, телефон, очередной стакан виски – уже пустой. Цифры на экране совершенно не совпадают с теми, что в документах, и от этого приходится пересчитывать снова и снова. Все звуки стихают и Джонин, всё так же не отвлекаясь, делает вывод, что Вверенный решил не мешать, и ушёл, но не тут-то было. Мгновенье спустя, как Джонин успевает об этом подумать и снова кануть в подсчёты, тонкие белоснежные пальцы ложатся на его плечи, расслабляюще поглаживая. Джунмён приваливается к его спине грудью и обнимает за шею, прижимаясь щекой к его щеке.       - Ты работаешь без передышки уже двое суток, – замечает Вверенный негромко. – Не загоняй себя. – просит следом.       - Если ты не будешь меня отвлекать, я закончу раньше и всё остальное время посвящу тебе. – не отрываясь от экрана, заверяет Хозяин.       - Джонин. – настаивает Вверенный, отстраняясь от его щеки и ожидая, пока на него взглянут, но этого как раз не происходит. – Отвлекись хотя бы на мгновенье. – Джунмён сжимает крепкие плечи сильнее и хватает за подбородок, пытаясь насильно повернуть лицо своего Хозяина к себе, но тот не даёт, поймав обе его ладони в свою одну и поспешно роняя Вверенного себе на колени. Хозяин перехватывает его так, чтобы он не смог мешать и не создавал преград в работе, и Джунмён повисает над полом на его коленях в почти обездвиженном состоянии.       - Эгоист. – ноет он. – Я не мешок картошки и не свёрнутый ковёр, чтобы ты мог так бесцеремонно от меня избавиться. – ругается он. – Я, между прочем, твой Вверенный, и…       - Мён, ещё одно слово, и я закрою тебя в гараже, обещаю. – голос Джонина приобретает угрожающие ноты и Джунмён замолкает, обречённо выдыхая. Хозяин звучит строго, несмотря на то, что и устало тоже.       - Любимый. – зовёт он спустя несколько мгновений тишины шепотом и Джонин отодвигается от стола, упираясь в него руками, подхватывает Вверенного под живот, поставив на пол и слегка подталкивая в сторону двери хлопком по ягодицам, не отрываясь от экрана ни на мгновенье.       Джунмён замирает напротив его стола, недовольно сверля Хозяина взглядом, и собирается уйти, хлопнув дверью, когда поправляет на себе пышный ханбок. Он разглаживает внутренние юбки платья и вдруг понимает, что есть всё-таки ещё один, последний способ отвлечь его.       Шёлковые ленты на талии поддаются лёгкому прикосновению и Джунмён глубоко вздыхает. Злить своего Хозяина – не лучшая перспектива, даже таким способом, но он скоро просто ослепнет возле экрана компьютера, поэтому Вверенный не придумывает ничего лучшего, чем отвлечь своего Хозяина, собственно, на себя.       - Ким Джонин. – зовёт он совсем уверенно, оглядываясь через плечо, и ждёт. И Джонин поддаётся, потому что пообещал закрыть в гараже. Он вскидывает возмущённый взгляд, набирая в лёгкие воздуха, чтобы высказать этому несносному созданию всё, что он думает о том, что Вверенный не даёт ему работать. В тот самый момент, едва Джонин поднимает взгляд, Джунмён отпускает ленты, что держат ханбок на плечах, и тот шёлковыми волнами снега и мяты соскальзывает сначала с плеч, а затем и с бёдер, оставаясь лежать на полу. Джунмён всё ещё стоит к Хозяину спиной, только оборачиваясь через плечо и не смея сделать шагу, чтобы не запутаться в слоях шёлка, что блестящей рекой ложатся у его щиколоток.       Джонин, откровенно говоря, замирает, так и не раскрыв губ, чтобы высказать то, что собирался. Воздушный индийский шёлк белыми водопадами струится по такой же белоснежной коже именно в тот момент, когда он готов взорваться яростью, и вся его ярость куда-то вдруг испаряется. Белые и мятные волны, словно в замедленной съемке, соскальзывают с округлых плеч по ровной спине и вниз по идеальным бёдрам, разливаясь океанами у ног. А Джунмён, такой соблазнительный, глядит через плечо, ожидая его реакции, держа руки у живота, словно ленты пояса всё ещё в его пальцах, такой же, каким Джонин увидел и полюбил его однажды в Доме смирения – лохматый воробушек, с карими невероятно ясными глазами. Тонкий, хрупкий, угловатый. Невероятный.       - Что ты делаешь? – выдыхает Хозяин бессильно и обречённо. Джунмён встречается с ним взглядом, а потом вдруг пропадает из поля зрения, скрываясь за столом. Он приседает за ханбоком и тянет его следом за собой, вставая и порываясь вновь надеть.       - Не надевай. – подаёт вновь голос Джонин, всё так же неотрывно глядя на своё строптивое великолепие. – Иди ко мне. – зовёт он, протягивая руку навстречу.       Джунмён всё-таки надевает ханбок на плечи и завязывает пояс, разворачиваясь к нему полноценно и неспешно, мягко и грациозно двигая в его сторону. Широкий ворот демонстрирует белоснежную шею и грудь.       Хозяин вновь отталкивается руками от своего стола и немного отъезжает на своём огромном офисном кресле от стола. Вверенный обходит стол, вкладывая ладонь в протянутую Хозяином, и поддаётся, когда Джонин тянет на себя и через мгновенье уже усаживает на свои колени, располагая колени Джунмёна по обе стороны от своих бёдер на стуле. Кресло действительно огромное и удобное, что вполне это позволяет.       Джунмён опускает ладони на его плечи, глядя в глаза, и Джонин осторожно тянет за край пояса, который тут же поддаётся и ханбок, оставаясь надетым на плечи сквозь рукава, вновь раскрывается. Джонин мягко выдыхает, кладя горячие ладони на колени любимого и скользя ими вверх, по бёдрам, получая истинное фетишистское наслаждение, прикасаясь к нежной коже белоснежных бёдер, очерчивая совершенные формы, поднимаясь с бёдер на поясницу, а оттуда на талию. Держа Вверенного в своих руках уверенно, крепко, чувствуя, что весь он – его, от пяток и до макушки, давая Вверенному почувствовать это, когда всё ещё держа за талию, тянет ближе, заставляя прижаться к себе.       Джунмён глядит точно ему в глаза расширенными зрачками и кусает губы, млеет, покрываясь мурашками, хотя он принадлежит этому человеку – его рукам, губам, глазам не первый день, месяц и даже не год. Но эти ощущения, когда он берёт законно своё, показывая каждым своим прикосновением, что кем бы и где бы он, Джунмён, ни был, он остаётся его – эти ощущения непередаваемы. И словно в первый раз, они будят внутри целый ураган уже давно изученных, но от этого не менее восхитительных эмоций. Трепет, сладостное возбуждение, предвкушение, слабость, так, что голова берётся кругом, и приходится сильнее сжать пальцы на его плечах. Джонин тянется к его лицу совсем близко и позволяет их носам соприкоснуться, дразня любимые губы горячим дыханием, а потом заманивает в поцелуй – тягучий и неспешный, и Джунмён теряется в том, кто и кого здесь соблазняет. Кто и кого топит, позволяя тонуть в другом.       С первого момента, как Хозяин прикоснулся к нему, Джунмён знал, он больше не устоит – ни на секунду или мгновенье, ринется в пучину с головой, навечно, навсегда. Вот как сейчас, когда горячие руки снова перебираются на бёдра, крепко и ощутимо, но не больно сжимая. Хозяин целует глубоко, влажно, несдержанно, но при этом так тягуче неспешно, что Вверенный чувствует, словно теряет рассудок, он задыхается от ощущений – от накатывающего удовольствия, от чувства горячих рук на своей коже, от силы, что исходит от Хозяина, пока он держит в своих руках – уверенно и так по-собственически.       - Не хочу брать тебя на столе. – выдыхает в его губы Хозяин совсем негромко и следом отстраняется, снова глядя в глаза.       - Как тебе угодно. – выдыхает в его губы Джунмён и у него сбивает дыхание, когда Джонин хватает под коленки и тянет к себе, прижимая так близко, насколько это реально к своему телу, располагая ладони на его ягодицах, впиваясь в белоснежную шею поцелуем.       - Тону. – роняет Джунмён, откидывая голову назад, подставляя шею под поцелуи, когда чувствует, как кончики горячих пальцев скользят с ягодиц вверх по спине, едва касаясь между его кожей, покрывшейся мурашками, и шелком ханбока, что волнами снега и мяты скрывает и Вверенного, и Хозяина полностью вместе с креслом. Джонин довольно-таки возбуждён, этого не нужно видеть, достаточно просто чувствовать, и от этого крышу сносит вдвойне – его тело всегда так чётко реагирует, когда Джунмён в его руках, принадлежащий ему весь и без остатка, душой и телом, каждой своей мыслью, стоном, взглядом.       - Не уходи слишком далеко под воду без меня. – роняет Хозяин и Вверенный слегка приподнимается на коленях только потому, что ему помогает приподняться. Он держится за крепкие плечи, изминая в пальцах хлопок белой рубашки, и прячет лицо у Джонина на шее, когда хлопает ящик его рабочего стола за спиной, а потом влажные прохладные пальцы оказываются между ягодицами, неспешно, с наслаждением растягивая. В следующий раз в удобное положение Вверенный опускается уже на твёрдый член, сжимая его внутри себя и чувствуя крепкие руки на бёдрах, что поглаживают нежную кожу. Хозяин приподнимает и снова опускает его на себя, исследую молочные бёдра и поясницу кончиками пальцев, губами сцеловывая с белой кожи шеи всё чужие взгляды, брошенные на то, что им, чужим, никогда не принадлежало, и тем более принадлежать не будет. Джунмёну думается, что со стороны кажется, словно они танцуют. Он чувствует, как покалывает на кончиках пальцев, внутри живота становится щекотно и воздух из лёгких одним махом выбивает. Вверенный задыхается вздохом и стоном, прижимаясь губами к губам Хозяина, и Джонин сцеловывает с них своё имя, слегка улыбаясь. Оргазм разбирает на молекулы и собирает обратно в единое целое, в единое целое теперь уже с Джонином, никак по отдельности. Оба тяжело дышат.       - Ты - бестия. – замечает Хозяин негромко, кутая в ханбок и гладя по спине, укачивая. Разморенный, разнеженный Вверенный складывает голову у него на плече, обнимая в ответ и, закрыв глаза, улыбается.       Хорошо.       Джунмёна подхватывают на руки, легко вставая с кресла, и несут в спальню, наверх, прочь из рабочего кабинета, предварительно прихватив телефон с компьютером и бумаги. Ощущая, как по телу разливается приятная нега, Джунмён обнимает любимого за плечи, когда его опускают на подушку поверх одеяла, и не отпускает ещё несколько мгновений от себя, пока Джонин не садится на кровать рядом.       - Ну что, маленький вымогатель? – Джонин улыбается, ласково гладя его по щеке кончиками пальцев. – Дашь мне, наконец, доделать мою работу?       - Не-а. – Джунмён улыбается в ответ, отрицательно качая головой, и ластится о ласкающую руку.       - Знаешь, - Джонин поддаётся на небольшую провокацию любимого и ложится рядом, прижимая его к своей груди, обнимая, продолжая гладить теперь уже по волосам. – Я иногда смотрю на тебя и думаю о том, что есть Вверенные, приспособленные для жизни, которую предполагает и, в принципе, даёт и обеспечивает им корейская мафия и, по сути, Хозяин. А некоторые, наоборот, нет. Они служат моральной, духовной отдушиной своим Хозяевам, эскапизмом от жестокой реальности, в которой они добровольно заперты в силу своего рода деятельности.       - А к каким принадлежу я? – негромко спрашивает Джунмён и Джонин понимает, что, наконец, начал добиваться необходимого эффекта - любимый медленно, но уверенно погружается в сон.       - А я тебя люблю. – выдыхает Джонин ему в щёку, целуя, и замечает улыбку на любимых губах.       Несколько мгновений спустя его дыхание выравнивается и Вверенный засыпает, а Хозяин, как бы ему не хотелось остаться лежать с тёплым грузом на своей груди, вынужден возвращаться за рабочий стол теперь уже спальни, чтобы работая, бросать короткие взгляды и наблюдать, как весь смысл его жизни, заключённый в одного человека, сладко спит.

***

      - Правда, Джонин-а, можно? – Вверенный смотрит глазами, полными нескрываемой надежды и восторга. – Уже можно?       - Всё спокойно, зачистка прошла успешно. Уже можно. – Джонин кивает, пряча на дне глаз улыбку и ожидая реакции, которой дожидается, когда Джунмён, довольный и улыбчивый, прижимается к нему, обнимая за шею.       - Ты больше не будешь ночевать в кабинете? Будешь спать со мной? – интересуется Вверенный следом.       - С тобой. – Хозяин кивает. – Но «Рыцарь» всё равно должен быть всегда с тобой, договорились?       - Договорились. – кивок.- Я – звонить Бэкки и собираться. – Джунмён чмокает в губы и спешит в спальню со всех ног, почти пританцовывая. Хозяин провожает его взглядом и вынимает из кармана телефон.       - Чанёль? – зовёт в трубку. – Есть идея.

***

      - Привет, - довольно здоровается Джунмён, подходя к друзьям в раздевалке.       - Свобода. – довольно тянет Минхо, встречая его. – Отличное чувство, правда?       - Я предложил начальнику охраны забаррикадировать дверь в кабинет, - соглашается Шин, выбираясь из своей куртки.       - И как? – интересуется Бэкхён, поднимая голову и отвлекаясь от шнурков на своих кроссовках.       - Меня поддержали, только Хозяин сказал, что домашний арест закончен, а с ним и пропажи в кабинете. Мы с начальником печально переглянулись. – Шин смеётся.       - Да уж, видно, он тоже оценил идею. – соглашается с улыбкой Джунмён. – Я возьму на карандаш.       - Мальчики, долго болтать будете? Все уже в зале. – заглядывает в раздевалку тренер, шутливо пригрозив кулаком.       Зал йоги встречает комфортным теплом, негромкой, едва слышной спокойной музыкой и знакомыми цветными ковриками, разложенными по полу. Занимая свои места, Вверенные понимающе переглядываются, здороваются друг с другом и сосредотачивают всё своё внимание на голосе и указаниях тренера.       Интересно и весело, со смехом, пререканиями и редкими охами проходит тренировка. Мальчики подшучивают друг над другом, некоторые, ставшие Вверенными совсем недавно, даже смущаются от этого, тренер заканчивает, как обычно, самыми тяжёлыми упражнения. Скрученный почти в бараний рог, Бэкхён недовольно сопит.       - Что такое, Бэкки? – Минхо поднимает голову, чтобы взглянуть на друга, и Джунмён вострит уши, готовясь взорваться очередным приступом смеха. – Хозяин совсем тобой не занимается?       - Причём тут Хозяин? – Бэкхён фыркает, а Шин и Джунмён прыскают. – Я просто ноги за плечи… - Бэкхён не договаривает, вдруг понимая, следом прыскает и Минхо. – Ненавижу вас. – бурчит Бэкхён, улыбаясь. – Только и знаете, что подколоть. Друзья, называется.       - Кто, если не мы? – Шин подмигивает. – Радуйся, что мы не на весь зал это декламируем. – его голос звучит негромко в силу того, что они четверо довольно близко друг от друга.       - Бэкхён-а, - продолжает Минхо тем временем. – Ты поговори с Хозяином, он тебя научит ноги за плечи забрасывать. – Минхо многозначительно кивает, заиграв бровями.       - Или на плечи. – добавляет Джунмён негромко и Минхо с Шином снова хохочут.       - И ты, Брут? – Бэкхён показывает лучшему другу язык. – Я думал, ты на моей стороне.       - Конечно, на твоей. – Джунмён улыбчиво кивает, и мальчишки снова смеются.       Тренировка подходит к концу, и тренер кого-то отпускает, других же просит задержаться. Джунмён, ожидая своей очереди после такой просьбы, посматривает на друзей, что разлеглись на мягких ковриках, улыбаясь. Наконец-то проблемы немного решились, и жизнь снова потекла привычным руслом.       - Джунмён-а, - зовёт по имени вновь, подзывая к себе. – Что с бедром?       Джунмён опускает взгляд, вздыхая и понимая, что скрыть не удалось, и пожимает плечами.       - Болит. – признаётся честно. – Поэтому некоторые упражнения делать не смог.       - Ложись-ка! – тренер указывает рукою на свой коврик, и Джунмён послушно опускается на спину. Бывший Вверенный осторожно сжимает чужую лодыжку и поднимает чужую ногу сначала в перпендикулярное положение, а потом и дальше до груди. Джунмён ойкает. – Хозяин? – уточняет тренер, получая кивок, и подаёт руку, помогая встать. - Ты не должен себя заставлять, ломать своё тело, если больно. Одно дело - не получается, ибо не готов, другое – больно. – тренер кивает. – А на счёт бедра – контролируй. Не позволяй Хозяину так ложиться на тебя, он же сильнее, больше и тяжелее. Пока бедро не перестанет болеть – так точно. А чтобы не болело – упражнения и обезболивающая мазь.       - Понял. – Джунмён кивает. – Спасибо.       Мальчишки одними из последних переодеваются в раздевалке, переговариваясь. День хотя и прохладный, но довольно солнечный, от этого домой после окончания домашнего ареста не хочется вдвойне. Бэкхён поправляет пушистый капюшон на его куртке, пока Джунмён завязывает шнурки на капюшоне меланжевой худи, украденной у Хозяина, Минхо и Шин идут чуть впереди. Открывая двери, все четверо дружным и шумным кагалом буквально вываливаются во двор, замирая.       - Вот те на! – хмыкает первым Бэкхён, придерживая дверь остальным троим.       - А вы зачем тут? – хмыкает Шин.       - Вот так Хозяев встречают! – хмыкает с улыбкой Хозяин Кандонгу.       - Да мы вас не ждали. – отзывается Минхо.       Джунмён с готовностью шагает в любимые руки, позволяя обнять себя за талию. Джонин теплый и Вверенный прячет холодный нос на его груди через расстегнутое пальто. Чанёль сообщает, что они приехали забрать своих горе-спортсменов, и обещает всем тёплый вкусный ужин в хорошей компании. Отказаться ни у кого из Вверенных просто не хватает сил.

***

      - Я промёрз до костей. – дрожа как осиновый листочек, Бэкхён опускается в горячую воду ванной, тут же занимая лежачую позу, чтобы оказаться в воде по самый подбородок. Чанёль проверяет рукой температуры воды, которая ему, незамёрзшему, кажется даже немного горячей.       - А не нужно было полчаса стоять во дворе. – замечает он следом, пропуская шоколадные прядки сквозь пальцы, гладя по волосам.       - Чанёль-а, - Бэкхён устремляет на него взгляд и нежится о ласкающую руку. – Залезай ко мне. – ещё дрожа и с трудом выговаривая, зовёт Бэкхён. Большая ванна позволяет.       - Сейчас приду. – Хозяин кивает и целует в лоб. Бэкхён прячется в пенной душистой воде по самый нос, прикрывая глаза, и открывает только тогда, когда Хозяин возвращается. Вверенный двигается вперёд, прижимая к груди колени, чтобы освободить место и с облегчением и блаженством выдыхает, когда Чанёль оказывается в ванной рядом, вытягивая длинные ноги вдоль его ног, и обхватывает за талию, притягивая к себе и прижимаясь грудью к его спине. Бэкхён, прикрывая глаза, мостит голову на его плече и только ойкает, когда Чанёль вдруг вручает ему чашку душистого горячего чаю.       В тишине и тепле проходит несколько мгновений. Бэкхён чувствует, что начал нагреваться, Хозяин ласково целует за ухом, следом в шею, и Вверенный поворачивает голову влево, чтобы подставить щёку.       - Зачистка окончательно закончилась? – интересуется, отпивая из своей чашки Чанёль съезжает спиной по дну ванны, чтобы слегка прилечь, и тянет Вверенного за собой, обнимая крепче.       - Зачистка закончилась, – Чанёль кивает. – Но ты же знаешь, это противостояние с Бейджином бесконечно. – Чанёль вздыхает. – Сколько существует корейское государство, постоянно приходилось от кого-то оборонять себя и своё, для того и создали мафию. Прошли сотни лет, а ничего не поменялось.       - Чего они постоянно от нас хотят? – Бэкхён поворачивается лицом к Чанёлю. – Чего они пытаются добиться такими постоянными набегами? Наша система – крепкая и организованная, почему просто прямо не сказать. Что им нужно? Не поставить условий? Не договориться?       - Бэкки, ну где ты видел, чтобы слабый, при этом не признающий своей слабости, приходил договариваться к сильному? – Чанёль снова вздыхает. – Они закипают от каждой нашей сделки, пытаются внедрить к нам своих, даже пару раз пытались обокрасть нас, - Хозяин прячет смешок в кулак. – Устраивают западню. Всё как обычно, уже много лет каждые несколько месяцев что-то случается по их вине. Потом затишье - мы расслабляемся, и снова.       - Но почему мы не даём отпор? Не нападаем первыми? Почему расслабляемся? –Бэкхён истинно не понимает.       - Потому, что у нас есть Вверенные, Бэкки. – Хозяин ласково гладит по щеке. – Помимо тренировок, работы по своему округу и ответственности за него, отчётности, заданий и прочего у нас есть Вы. – Бэкхён внимательно глядит в карие глаза напротив, жадно внимая каждому слову. – Вас нужно оберегать, баловать, выводить в люди, учить, контролировать, любить. Ибо вы – Вверенные, вне зависимости от того, какие отношения между вами и Хозяевами, то единственное человеческое, что держит нас в ясном уме, не давая озвереть, одичать окончательно.       Бэкхён выслушивает и подаётся поближе, нежно прикасаясь к чужим губам лёгким поцелуем, а затем вновь мостится на крепком плече.       - А как же те Хозяева, чьи отношения с Вверенными не такие тёплые и близкие, как наши? Что тогда? – задаёт Бэкхён интересующий его вопрос.       - К кому обычный человек идёт в случае, если ему тоскливо или тяжело? К кому-то, кому он доверяет, с кем ему комфортно, тепло, безопасно. К другу, брату, близкому человеку. Таким может быть Вверенный. – объясняет Хозяин.       - Вам не живётся спокойно, правда? – Бэкхён вздыхает, допивая свою чашку чая и нагревшись окончательно.       - Нам, - уточняет Чанёль, забирая чашку из его рук, чтобы поставить поодаль, и обхватывает за талию, разворачивая Бэкхёна к себе лицом и усаживая на свои бёдра. – Нам не живётся спокойно. – договаривает Хозяин, притягивая за подбородок к себе и целуя в губы.

***

      - Чанёль! – зовёт по имени Бэкхён, выпутавшись из пледа, под которым задремал, проснувшись совсем рано, чтобы провести Хозяина на работу, Бэкхён уже не застал его дома, а потому сейчас, слышал голоса внизу, спешит скорее туда, надеясь, наконец, застать. – Чанёль! – зовёт, видя с лестницы Хозяина на пороге, который на ходу сменяет пальто на кожаную кутку. Но Хозяин не дожидается его, просто забирает из рук начальника охраны свой кейс и спешит за дверь. Ускоряясь, Бэкхён оказывается внизу и следом выскакивает на улицу – босой в пышном угольно-чёрном ханбоке как был, и водитель за рулём резко тормозит, когда Бэкхён вырастает перед машиной, недовольно складывая руки на груди.       Мгновенье спустя Хозяин показывается из машины и по его виду Бэкхён без слов понимает – быть беде. Он тут же смягчается, порываясь шагнуть в его руки, но Чанёль совершенно бесцеремонно поднимает его на руки, грузит на плечо, перебрасывая через него, и несёт в дом. Начальник охраны открывает дверь, Чанёль опускает Вверенного на пол и возвращается в машину. От такой наглости Бэкхён попросту теряет дар речи, не роняя и слова.       Он звонит раз после обеда, поздним вечером и уже глубокой ночью, как собирается спать, но Чанёль сперва не берёт, потом сбрасывает и в итоге вообще выключает телефон. На следующее утро Бэкхён просыпается от звона телефона и тут же принимает вызов, не глядя на экран.       - Привет, соня. – слышится по ту сторону улыбчивый голос Джунмёна и Бэкхён выдыхает с нескрываем разочарованием. – Что стряслось? – тут же настораживается Джунмён.       - Хотел бы и я знать, - Бэкхён вздыхает. – Как ты?       - Я-то хорошо, но что с тобой, Бэкки? – лучший друг всё ещё звучит настороженно.       - Ничего, - Бэкхён фыркает. – Хозяин просто охренел, а так всё нормально. – улыбается следом. – Хочешь встретиться?       - Очень. – довольно отзывается Джунмён. – Давай навестим воспитателей?       - Давай, - соглашается Бэкхён. – Я собираюсь, ты за мной заедешь?       - Договорились.       Оставляя телефон на прикроватной тумбочке, Бэкхён берётся принимать душ да искать, во что себя одеть.       В Доме смирения как обычно некогда скучать – воспитателя встречают объятиями и отправляются на свои занятия, младшая группа прибегает в общую комнату отдыха, чтобы поздороваться. Мальчишки лет 9-10, ещё мало что понимающе, просто встречают новых людей. Воспитанники средней группы встречают с восторгом, горящими глазами и вопросами, старшая группа смотрит оценивающе, и только выпускная -как-то так совсем понимающе.       Старший воспитатель, как обычно, приглашает на свои уроки и просит поведать что-то интересное, а после забирает обоих к себе и до самого вечера сидит рядом на тахте, обнимая обоих за плечи, словно маленьких, поит чаем и жмёт к себе, сетуя, что соскучился. Вверенные Каннамгу и Тондэмунгу понимающе улыбчиво переглядываются, оба вспоминая счастливое детское время, когда засыпали по выходным с обеих сторон от старшего воспитателя, под его боком на тёплой тахте, напившись от пуза кисло-сладкого ягодного чаю, весь день жуя только ароматный луковый хлеб.       - Бэкки, ты уверен? – переспрашивает Джунмён на пороге Доме смирения, во дворе. – Он точно приедет?       - Точно, мы созвонились. Скоро будет. – Бэкхён кивает, улыбаясь. – Езжай. Здесь я точно не пропаду, ты же знаешь.       Джунмён обнимает на прощание и обещает позвонить завтра, да сигналит на прощание, выезжая со двора Дома смирения прочь.

***

      - Отстань, - Джунмён пытается шутливо отбиться, хлопая слегка по щеке, следом по плечу, но на Хозяина в любом случае не действует. – Джонин! – почти вскрикивает Вверенный, когда чужие горячие пальцы, пробираясь под домашнюю худи, скользят по бокам, дико щекоча. – Хватит! – Джунмён отпирается, как может, да хохочет как дитя, чем заставляет Джонина щекотать его снова и снова. – Ну хватит! Ты меня до смерти защекочешь! – пользуясь передышкой, Вверенный тяжело дышит, плюхаясь назад на кровать, на спину.       Хозяин пользуется ситуацией, засовывая голову под растянутую кофту, и берётся теперь целовать худые с выпирающими рёбрами бока, снова вызывая звонкий смех. Джунмён отбивается первые несколько мгновений, а потом просто обнимает за плечи, довольно улыбаясь, понимая, насколько же это восхитительно – просто просыпаться вместе, завтракать и валяться в постели до обеда, исстрачивая каждую секунду времени друг друга поцелуями, ласками, смехом и разговорами.       - Телефон звонит. – расслышав, зовёт Джунмён, прекращая обнимать. – Вылезай оттуда. – зовёт Хозяина.       - Не-а. – отзывается Джонин, обхватывая за талию сильнее. Он давно перестал щекотать, а просто прижался щекой к гладкому животику и вдыхает любимый запах белоснежной кожи.       - Вылезай, Джонин-а, может, это Бэкки звонит. – вновь просит Вверенный. Всего несколько часов назад они с Хозяином получили весть из Тондэмунгу о начале процедуры проверки Вверенного со вчерашнего дня включительно. Хозяин потому и повалил его с победным кличем на кровать, пытаясь отвлечь от сумбурных мыслей, и у него это великолепно вышло.       Джонин выбирается из своего тёплого шалаша и садится на кровати рядом, Джунмён слезает с кровати, чтобы подняться за телефоном, но звонит совсем не Бэкхён.       - Старший воспитатель? – устремляя взволнованный взгляд на Джонина, Джунмён принимает вызов и двигается поближе, когда Хозяин манит рукой к себе, чтобы тоже послушать. – Всё нормально? – на всякий случай интересуется Джунмён.       - Джунмён-а, - начинает воспитатель Ли. – Золотой, ты уже знаешь про Тондэмунгу? – интересуется голос по ту сторону.       - Вы о проверке? – уточняет Джунмён. – Знаю.       - Бэкхён поэтому ночевал в Доме смирения? – задаёт интересующий его вопрос старший воспитатель, и Джунмён вслух охает, вновь устремляя на Джонина взгляд и указывая рукой на стол, где лежит, собственно, телефон Хозяина, который тот поспешно приносит.       - Он ещё у вас?       - Уехал только что. – следует ответ.       - Я всё выясню. – обещает Вверенный Каннамгу.       - Джунмён-а, пожалуйста, не дай ему натворить глупостей, ладно? – взволнованно просит воспитатель Ли.       - Я постараюсь. Спасибо, что позвонили. – едва сбрасывает вызов, Джунмён тут же откладывает свой телефон. – Звони Чанёлю! – просит строго. Джонин делает, как просят, хотя и не спешит. – Я уехал вчера и оставил Бэкхёна в Доме смирения, он сказал, что говорил с Хозяином и что тот его заберёт. В итоге никто не приехал,и он остался ночевать в Доме смирения. Неужели сложно было послать за ним машину? Это что за новый вид проверки такой? – Джунмён договаривает, растерянно глядя на своего Хозяина, и тот всё-таки набирает, прижимая телефон к уху.       - Чанёль? – зовёт в трубку. – Бэкхёна ещё нет? Я даю трубку Мёну, ему есть, о чём тебя предупредить.       - Почему ты не забрал его? – первое, о чём спрашивает Джунмён, когда Чанёль здоровается с ним. – Послушай, что я расскажу тебе, Чанёль. И пожалуйста, послушай внимательно. – Джунмён набирает в лёгкие побольше воздуха, собираясь с мыслями. – Он научился говорить совсем рано. Первыми его словами было «не бей!», так кричала мама, защищая его от отца, когда он был крохой. Как научился ходить и говорить более менее понятно, появился я, а его мама поняла, что три с половиной года – этот тот возраст, когда ребёнок уже всё может сам. Мы жили на соседних улицах, наши родители были собутыльниками, и меня привели в их дом в один их таких запоев. – Джунмён не приукрашивает и не подбирает слова, рассказывает как есть. Джонин напротив слушает особенно внимательно. – Я познакомился с несчастным побитым ребёнком, который не знал ничего хорошего в жизни. Наоборот, моим хорошим в жизни стал он. Он отдавал мне всё, что у него было, не умея, но всё же тянулся навстречу. Заботился как мог, любил, оберегал, защищал, спасал. Но некому было спасать его, понимаешь? Я учился любить и доверять людям у него, и отдавая мне всё своё тепло, он оставался пустым и ненужным ребёнком в три, в четыре, в пять. Родители били его, родители били меня, иногда родители, мои или его – били нас обоих. Выбрасывали на улицу, а он обнимал меня и шептал, что мы справимся. Он где-то черпал это, изнутри себя – эту любовь, доброту, волнение и заботу. Черпал и до капли отдавал мне, и я как мог – возвращал. Он учился любить не на чьём-то примере, он в принципе не знал, что это. У меня он был, понимаешь? Я мог прибежать в слезах и рассказать, что мне снова так досталось, что я пол ночи не мог остановить кровь из носу, а ему не к кому было идти. Он не показывал того, как ему холодно, больно, одиноко, потому что заботился обо мне, оставался сильным, несмотря на то, что был совсем крохой. Мы жили назло тем, кто бросил нас в эту жизнь, я жил благодаря ему, а он жил для меня. – Джунмён вздыхает, взяв себя в руки, и продолжает. – Поэтому, Чанёль, он нуждается в любви как в воздухе. Ему очень тяжело доверять людям несмотря ни на что, а он доверился тебе, действительно, впервые за много лет. Он открылся тебе, доверился и полюбил тебя, в надежде, что твоя любовь к нему будет оставаться такой же сильной, какой ты показывал её ему. Я прошу тебя, нет, я умоляю – не перегни палку. Прошу тебя, будь с ним помягче, лишний раз лучше просто не трогай, чем делай больно. Он слишком рано стал сильным, вся тяжесть мира рухнула на его плечи, он устал быть сильным и ответственным, ему самому нужна защита и забота. Для вас обоих будет лучше, если эта процедура проверки пройдёт без особых казусов. Побереги его. Знаю, это в определённой мере нарушение правил, ведь суть в том, чтобы проверить Вверенного на верность Хозяину и семьи мафии, несмотря на обстоятельства, но для него это не проверка на верность. В том, что он верен тебе и дому мафии – я не сомневаюсь. Для него это проверка на любовь, Чанёль, понимаешь? Кто знает, что он может натворить. – выдыхает Джунмён, замолкая.       - Я понял. – отзывается Чанёль. – Я буду осторожен и внимателен.       - Спасибо. – Джунмён выдыхает с облегчением. – Даю Джонина.       Хозяин прощается, что-то коротко уточняет по работе и сбрасывает вызов, откладывая телефон. Тянется ладонью навстречу и сгребает Джунмёна в охапку, обнимая.       - Мой маленький. – шепчет, целуя в нос, заглядывая в глаза.       - Всё хорошо, - Джунмён кивает, накрывая его щёку ладонью, ласково поглаживая. – Пока ты рядом – всё хорошо.