The Retribution of bloody family

— По-моему, у нас проблемы, love, — склонившись ко мне, он прикоснулся к моим губам кончиками пальцев, кажется, пытаясь стереть с них вкус своих поцелуев, заметая следы преступления, желая забыть очередной обоюдный грех.       Я не могла отстраниться или отпрянуть, даже оттолкнуть его, ведь лежала рядом с гибридом не только в одной кровати, но и под одним одеялом. Причем у меня были все основания подозревать, что одежды на мне не было. Совсем. Вообще. Боюсь, Клаус тоже был обнажен.       В какой-то момент захотелось радостно воскликнуть: «Ну хоть не Кол!», ведь с мелким Майклсоном у нас уже имелся опыт престранного пробуждения, переросший в отношения, но повод для сарказма был совершенно неподходящим. Хотя мне ничего не мешало сморозить одну из своих привычных глупых шуток, появляющихся в напряженных нервных ситуациях. — Интересно, и как ты определил это, Ник? — съязвила я. — Что за дебильное место для свидания? Другого не нашлось совсем? Мы у тебя? У меня? Вообще где мы?       Мне искренне хотелось думать, что это всего лишь сон. Возможно, навеянный первородным. Либо моим подсознанием. Но не реальность. — В прошлом. Настоящем. Возможно, будущем, — Майклсон ласково провел языком по моей шее вдоль сонной артерии, которою он охотно бы перегрыз. Вот только не здесь и не сейчас. — Издеваешься? — Нет. Любуюсь. Картина еще не закончена. Из-за твоего переезда я лишился натурщицы. — Позирование которой не являлось добровольным. Кто создатель этого сна, Никлаус? — Красотка, проснись.       Совершенно чужой голос, не схожий с шаловливым шелковым, приправленным британским акцентом, шепотом древнейшего гибрида, подействовал на мое сознание как ненавистный сигнал будильника в годы учебы. И я отреагировала на него так же, как и тогда, закрыв лицо подушкой, желая задохнуться, чтобы не идти на пару или не убивать первородных. Черт! Даже это действие вызвало у меня ассоциации с Клаусом! — По-моему у нас проблемы, любовь моя.       Эта фраза Люсьена заставила меня открыть глаза и, резко поднявшись, сесть в кровати, едва не стукнувшись с первообращенным лбами. Неужели совпадение? Или кто-то посмел играть с моими снами, и я зря грешила на Майклсона? — Повтори, что ты только что сказал, — недовольно повелела я. — Приснился кошмар? — невозмутимо поинтересовался Касл. — Я спрашивала не об этом. — Да, я действительно считаю, что в наших отношениях не все так гладко, — признался он под моим испытывающим взглядом.       О, я знала, о чем шла речь, даже не касаясь его мыслей. Но ничего не могла поделать ни с проблемой, ни с собой. — Я уже говорила тебе, Люсьен, ты сам виноват в этом.       Его сходство с Клаусом единожды уже испортило интимный момент, и больше перейти черту поцелуев мы не пытались. Точнее, я всячески соблюдала сдержанные условности нового романа, находясь на дистанции с Каслом, и он терпеливо принимал правила моей игры, переживая извержение внутреннего вулкана своего терпения, негодуя по этому поводу, но, не имея возможности надавить на меня, снова и снова всячески пытаясь лишь соблазнить.       На почве этого и возник конфликт с моими подопечными фанатиками, ведь первообращенный выплескивал все свое неудовлетворение в другое русло, командуя и помыкая «Стрикс», заменяя меня на посту их руководителя. Проводя аналогию со спермотоксикозом Кола, я радовалась, что в этот раз все хотя бы обходилось малой кровью. Но не переставала чувствовать свою причастность к неудобствам Люсьена, так же пребывая в подвешенном состоянии. В общем, вопреки распространенному мнению, вампиры не имели возможности бездумно сношаться, как кролики, будучи тесно завязанными с эмоциональной подоплекой, пусть и без особого соблюдения моральных принципов.       Слишком сложно, учитывая, что я начинала влюбляться в Касла. Хоть и молчала об этом, даже не намекая ему о своих чувствах. Его мысли были полностью открыты для меня, и я знала, что Люсьен не хитрил, не забавлялся и оставался честным со мной, больше не скрывая ничего, испытывая взаимное влечение, о котором он легко заявлял, и не раз. Вот только сломать возникший между нами барьер я не могла. Еще и этот проклятый сон, ставший ласковым кошмаром, выбил меня из колеи, подрывая отношения с первообращенным вампиром, вновь намекая об его очевидном сходстве с первородным создателем. Препаршивая ситуация, если честно! — Кто бы сказал, как все изменить, — задумчиво произнес он, потянувшись ко мне и прикоснувшись к моим волосам, поигрывая пальцами с растрепавшимися после сна прядками. — Чего ты хочешь? — глухо выдохнула я. — Тебя. Ты обещала. — Может, пока будет достаточно доказательства моего особого отношения к тебе? — я попыталась выкрутиться без особой надежды на успех. — Я заинтригован, — теперь Люсьен своими касаниями очерчивал контур моих губ, вновь не настраивая меня на романтический лад, а заставляя вспомнить явление Никлауса ко мне в сон. Дьявол! Зачем черти занесли его туда?! — Позже. Все позже. Днем нужно разобраться с кучей дел, а вечером посмотрим, что можно сделать, — уклончиво протянула я, оставив шаловливый поцелуй на щеке вампира и после отправившись в душ. — Здравствуй, Пейтон!       Услышав его голос, я вздрогнула. Глупо было спрашивать, как Элайджа нашел меня, хоть я и пыталась сбежать ото всех, укрывшись в одном из тихих безлюдных уголков набережной Нового Орлеана, коих было не так уж и много, учитывая бешеный наплыв туристов.       Теперь копание в своей душе откладывалось. Жаль. Мне действительно требовалось это, учитывая крепкий узел, в который завязался наш непонятный роман с Люсьеном. Что-то было не так, но я действительно не понимала причину этого. Даже находясь в принудительных отношениях с Колом, я легко переступала через разум и поддавалась желаниям. Сорваться с Никлаусом так же ничего не мешало. А здесь словно выстроилась крепкая стена, сил сломать которую все не находилось. М-да, если бы Ками все еще была жива, то я бы отправилась к ней на прием, воспользовавшись знакомством с древним гибридом. — Это ведь не случайная встреча, Элайджа? — ухмыльнулась я. — Как знать, — сдержанно произнес он. И хоть теперь мне ничего не мешало прочитать его мысли, я не рискнула делать это сейчас, сохранив недосказанность и настоящий ответ первородного вампира втайне для себя. — Что привело тебя сюда? — я продолжила начатую Майклсоном игру. — Прекрасный вид на Миссисипи. — Понимаю, — коротко кивнув, я вновь всмотрелась вдаль, похоже, на бесконечной кромке горизонта пытаясь отыскать решение своих проблем.       Некоторое время мы действительно, молча, созерцали блеск солнечных бликов на беспокойном от течения водном зеркале, как устоявшуюся тишину нарушила нескладная органная мелодия, доносящаяся с прогулочного парохода, и я решила, что это знак, чтобы продолжить наш разговор. — Не расскажешь, что происходит? — Я хотел тебя увидеть.       Его признание прозвучало как гром среди ясного неба. И я недоуменно уставилась на старшего первородного, размышляя, не послышалось ли мне это. — Звучит не слишком правдоподобно, — фыркнула я, удостоившись осуждающего взгляда Элайджи. — Мы довольно скомкано закончили наше прошлое свидание, — начал древний, и я зажмурилась, гадая, не сплю ли до сих пор. Столько мечтать и ждать, чтобы получить шанс после обращения. Это жестоко. — Но я до сих пор помню его вкус.       Еще бы он забыл! Я уже слышала подобную фразу от Люсьена, но первообращенный произносил ее так вульгарно. У Майклсона же это получалось тонко, изысканно и пикантно. Взбудораженная фантазия бушевала лирическими отступлениями от свалившегося на меня груза забот, и мне нравилось такое настроение, ведь я совершенно позабыла обо всем, поддавшись относительно новым ощущениям. До момента, пока не осознала, почему все настолько гладко и даже сказочно. И понимание стало для меня сродни падению с высоты статуи Свободы, не меньше.       Я знала, что Элайджа испытывал ко мне что-то, но никогда не разбиралась в этих чувствах, понимая и принимая первенство в его сердце всех, кроме меня. То ли это было увлечение, то ли учтивость и уважение, то ли жалость. Сейчас же эта неопределенность превратилась в безупречную ситуацию из эталонного классического романа. Вот только от нее за милю разило фальшью. — Что это? — сухо спросила я. — Очевидно, высказывание особого расположения к тебе, — древний был недоволен таким отступлением от его лирической речи. — Возможно, слишком старомодно. Кажется, девушкам твоего поколения интересен блеск камней да шум ревущего мотора, но я делал упор на Бьянку. — Кол притащил мне мертвую ведьму. Люсьен задаривал цветами. А у тебя же лишь нашлись пустые речи для меня? Слабовато, — капризно заявила я. — Ты сама не веришь в то, что говоришь, — несмотря на сердитые стальные нотки в его терпком голосе, внешне старший Майклсон оставался невозмутимо-спокойным. — Да, как и не верю в то, что ты решился на это, Элайджа. Думаешь, былая привязанность может на что-то повлиять? — я пребывала в ярости, да настолько, что желала перейти границы и свернуть ему шею, дабы не слышать лживых оправданий, просто не зная, как этот первородный вампир опустился до такого. Неужто под влиянием братьев?! — Ты ошибаешься, обвиняя меня в лицемерии, Пейтон!       Поддавшись порыву, я замахнулась, собираясь влепить древнему пощечину, но он остановил меня, схватив за запястье. Всего миг я смотрела в глаза цвета шотландского виски, пытаясь отыскать в их взгляде хоть малейшее подтверждение своим упрекам. И не находила. Поэтому потянувшись к Майклсону, позволила себя поцеловать, рассчитывая, что всегда честный и благородный Элайджа поступит правильно, прекратив все и признавшись в коварном спектакле на благо обреченной семьи, но он не сделал этого, заключив меня в свои объятия, все крепче прижимая к себе.       Мне не оставалось ничего другого, кроме как продолжать отвечать ему, позволяя вложить в прикосновения губ страсть и напор, присущие этому первородному в любовных делах. Ведь будучи во всем сдержанным, справедливым и невозмутимо-хладнокровным, этот вампир редко поддавался разврату. Элайджа являлся властным, чутким, внимательным и требовательным доминантом, если и позволившим себе увлечься кем-то, то неистово, неповторимо и непревзойденно. Конечно, даже в таких личных интимных делах он не терял головы, оставаясь трезвым и рассудительным, пожалуй, рискнув лишь единожды со своей обожаемой Катериной. Поэтому сейчас все было иначе, и мы оба знали об этом. — Расчет на прошлое не оправдался, — прошептала я, отстраняясь от древнейшего. — Не думай так, — покачал он головой. — Тогда скажи мне правду, — взмолилась я. — Хотя бы раз пусть кто-нибудь из вашей семьи будет честен со мной. — Ты в опасности. — Что? — уже второй раз за такой короткий срок мне казалось, что я ослышалась. — Назревает буря, — повторил Элайджа. — У меня есть зонт и убежище, — отмахнулась я. — К тому же, странно предупреждать об этом своего врага, не правда ли? — Считай это жестом доброй воли на фоне временного перемирия.       Дальнейший разговор прервал телефонный звонок, не ставший спасительным, учитывая тему, которую мы затронули ранее.       Недовольно ответив Серене, я была ошарашена еще одной новостью, ставшей для меня неприятным сюрпризом. Впрочем, ассистентка толком ничего не сообщила, потребовав, чтобы я немедленно вернулась в особняк.       Выругавшись, я обернулась к старшему Майклсону, собираясь переброситься с ним еще хотя бы парой фраз, но он исчез. Ушел, так и не дождавшись окончания моей беседы по мобильному. Конечно, выглядело это странно, учитывая его приверженность к соблюдению правил приличия и поведения, и я не сразу поняла смысл поступка первородного, лишь спустя пару минут догадавшись, что таким образом Элайджа вновь оставил недосказанность, подарив нам обоим повод для еще одного свидания.       Когда я, распахнув двери, медленно и решительно вошла в зал дома де Мартелов, все стало понятно и без пояснений француженки или присутствующих здесь. Разгорелся очередной конфликт с Люсьеном, теперь стоящим в центре вампирского круга и яростно отбивающимся колкими фразочками от обвинений в свой адрес. — Кто посмел?! — рявкнула я, переключая всеобщее внимание на себя.       Стоящий рядом с кузиной Эмиль Леруа взглядом указал на Мартина, даже после моего появления продолжавшего гневно взирать на Касла. Впрочем, первообращенный отвечал ему «взаимностью».       «Он притащил с собой ведьму, якобы предсказавшую, что Люсьен — угроза для нас всех», — мысленно сообщила мне Серена. — У тебя есть доказательства помимо пустых сплетен и пересуд, которые ты и тебе подобные распустили здесь подобно крысам, предательски разбежавшимся среди остальных? — обратилась я к мятежнику.       Заслышав мою речь, Касл взбодрился, выпрямившись и победно ухмыльнувшись, предвкушая, что же будет дальше. — Нет. Это все, что мне сказала ведьма, — покаянно склонив голову, ответил Мартин.       Я не стала тянуть с наказанием, мгновенно оказавшись возле него. Размахнувшись, нанеся единственный удар ребром ладони, я вздрогнула от теплых капель крови, брызнувших мне на лицо. Обойдя упавшее возле меня тело, подняв за русые волосы оторванную голову парня, я швырнула ее под ноги Люсьену. — Вот твое доказательство. Надеюсь, ты доволен.       В ореховых глазах первообращенного вампира на миг блеснула искра маньячного удовлетворения и гордости вперемешку с порочным желанием закрепить увиденное жарким развратом. Но я по-прежнему была не в настроении дарить ему все и сразу. — Так будет с каждым, кто рискнет идти против моей воли. За безосновательные беспочвенные обвинения так же будет вынесен моментальный смертный приговор без права на помилование, — холодно отчеканила я каждую фразу, и никто не вымолвил ни слова протеста. Миг абсолютной власти. Упоительно-шикарное чувство. Испытав его не раз, я прекрасно понимала, почему Ник постоянно стремился к этому. Такое могущество было сродни наркотику. Но мой экстаз портила еще одна особа, оставшаяся в живых. К слову, ненадолго. — Где эта ведьма? — Я здесь.       Ее голос был мне совершенно незнаком. Признаться честно, я ожидала встретиться даже с Давиной Клэр, что было бы неудивительно. Только вот надменные капризные нотки в интонации незнакомки напоминали мне о той, кого я не видела уже достаточно давно. Встретившись взглядом с мулаткой, вышедшей вперед из-за спин вампиров, я поняла, что не ошиблась.       «Убьешь и ее?», — вновь обратилась ко мне Леруа.       Минутное колебание было нервным и рискованным, ведь кто-то мог попытаться угодить мне и разделаться с неугодной. Впрочем, ведьма же была бессильна лишь против меня, поэтому, надеюсь, с остальными могла постоять за себя.       «Нет. Не смейте к ней и пальцем прикасаться!», — приказала я, заставляя белокурую француженку изумленно глянуть на меня, ведь она была в курсе моей ненависти к магическому отродью. — Как тебя зовут? — Ева. Ева Синклэр, — преспокойно ответила темнокожая девушка, совершенно не переживая за свою судьбу. Еще бы, ведь находясь в своем родном теле, Ребекка Майклсон не привыкла этого делать, но сейчас-то все было иначе. — Говори, что тебе известно, — приказала я. — Я требую беседу наедине с тобой.       Я готова была поклясться, что она собиралась добавить в конце «дорогуша», едва сдержавшись, продолжая притворяться другой особой, не склонной к этой дурной привычке первородной семейки. — Все свободны, — тоном, не терпящим возражений, протянула я. И «Стрикс» принялись расходиться, не рискнув мне перечить. Люсьен попытался задержаться, покрутившись немного у выхода, но я махнула ему рукой, заставляя покинуть зал. — Неожиданная встреча, правда? — ухмыльнулась Бекс, когда мы остались одни. — Кстати, это было эффектно, — кивнула она в сторону трупа. — Я наконец получу свои объяснения? — проворчала я. — Нет. — Ты издеваешься?!       Увы, вместо более-менее вразумительного ответа, Майклсон лишь назвала адрес, заявив что будет ждать меня там в полночь, а после как ни в чем не бывало проследовала к двери и скрылась за ней.       Я же, задумчиво разглядывая багровую лужу на дубовом паркете, переосмыслила отношение к предупреждению, полученному ранее и теперь казавшемуся не таким уж безосновательно-абсурдным. Правда я не знала, играли ли все первородные заодно или же разбились на группы, преследуя разные цели. Что ж, это и предстояло выяснить на назначенной встрече.