The Retribution of bloody family

— Ну хоть какая-то польза от домашнего ареста. У тебя нашлось время для творчества, — хихикнула я, стоя в дверном проеме мастерской Никлауса, где ее хозяин создавал свои мрачные шедевры. Хотя, учитывая реакцию критиков на них и последующую смерть этих самых критиков, с талантом у первородного гибрида было так же туго, как и с контролем гнева, поэтому мне не стоило расслабляться. Да и воспоминания об уроке рисования, превратившегося в удушающий возбуждением процесс соблазнения, из которого я выбралась слегка потрепанной, заставляли меня держаться в стороне от этого художника, ведь я знала, как он коварен и опасен. — Я бы предпочел провести время с дочерью, но она сегодня с Хейли, — буркнул Майклсон, даже не повернувшись ко мне, продолжая протирать кисть обрывком засаленной ткани. — Вау, вы наконец-то определились с родительскими днями, — кивнула я. — Похвальные сдвиги. — Пришла злорадством поднять себе настроение? — все-таки удостоив меня взглядом, Никлаус наморщил лоб, выражая свое недовольство от моего присутствия здесь. Но нет, Ник, я заявилась не за этим. Хотя твоя идея имеет право на жизнь, и очень уж нравится мне. — Наоборот, хочу заключить перемирие, — подняв руки в притворном жесте, якобы показывающем, что я безоружна, я двинулась вглубь комнаты, конечно же, избегая сокращения расстояния между мной и древнейшим. — После того, как подкинула моей семье очередные проблемы, — ядовито хмыкнул обладатель берилловых глаз. — Предполагаю, речь идет о смерти Давины? — осторожно поинтересовалась я, зная, что мой собеседник мог иметь в виду все, что угодно его деспотичной душе манипулятора, прожженного веками оттачивания своего изощренного мастерства. — Верно. — Я защищала твоего брата, Клаус, — сквозь зубы процедила я. — Думаю, Кол мог бы сам за себя постоять, дорогуша. — Разве? А, по-моему, он снова для тебя та заноза в заднице, от которой ты хотел бы избавиться для временной передышки. Младшенького стало слишком много в твоей жизни, не так ли?       Не могу сказать, что я была уверена в своей правоте, скорее просто ткнула пальцем в небо, делая ставку на привычные разногласия между этими двумя первородными. Правда, одним из тех разногласий ведь была я. Дьявол! Я же действительно пришла помириться, а вышло то, что вышло. И это еще не конец нашего разговора, а мне уже настолько паршиво, что хочется сбежать отсюда как можно дальше. Но знание того, насколько глубоко Клаус может всадить мне кисть под ребра, заставило меня остаться, возможно, нарываясь на повтор именно этой сцены. — Колу не помешало бы наказание за предательство, — равнодушно протянул Майклсон. — Так уложи его в гроб. Снова. Малышу не привыкать. И вообще, ты — король, ты мог бы решить ситуацию с Марселем. Или тебе это не под силу? На правах наставника и учителя поговори со своим приемышем, и объясни ему, что Давина — сопутствующий урон, и сама виновата в своем исходе, ведь она помогала Люсьену. К тому же, я давала ей возможность уйти оттуда, сохранив жизнь, — я сама не верила своим словам. Это было крайне непривычное для меня хладнокровие и безразличие. Но мне необходимо сейчас оставаться такой, дабы прояснить кое-что. — Ты знаешь, что это не так-то просто сделать, — нехотя проворчал Ник. — Почему? Убей его, и все. — Марсель — мой воспитанник. Считай, член моей семьи. — Да, понимаю, — вертя в руках пузырек с растворителем, невозмутимо кивнула я. — Правда, думаю, дело не только в этом. Я ведь тоже твоя воспитанница, Никлаус. И ко мне ты питаешь далеко не родственные чувства на фоне моей учебы у тебя. Как ты там называл меня? «Свое лучшее, но пока еще не совершенное творение»? Так почему же такая эмоциональная разница? — К чему ты клонишь, Квинн? — первородный гибрид сверлил меня взглядом, заставляя почти что буквально испытывать его на себе. Неприятное чувство. — Хочешь, чтобы я признал тебя частью своей семьи? — едко хохотнул он. — Боже упаси! — брезгливо поморщилась я. — Просто Марсель жив, и его ты не трогаешь и пальцем, хотя он — мятежник, пытавшийся лишить тебя трона, и сейчас в своей скорби представляет угрозу для остальной части Майклсонов, хотя я не знаю, чем он мог бы вам навредить. А мне ты не хочешь дать и шанса побыть для вас немощной обузой, если я стану человеком, хотя, повторюсь, наши отношения были куда теснее, чем у вас с Марселем. Что за дискриминация по половому признаку среди воспитанников, Клаус? — я выразительно и долго посмотрела на него, ожидая реакции древнейшего.       И он ответил мне искренней усмешкой, которую даже не пытался скрыть. — А ты все о лекарстве, love, — покачав головой, изрек Майклсон. — Да, о нем. Это задевает. К тому же, сколько раз ты убивал меня, Клаус? Это могло бы быть маленькой компенсацией за наше смертельное прошлое. — Я мог бы разозлиться, Квинн, но твое поведение выглядит умилительно и забавно, — проворковал первородный гибрид, заставляя меня закатить глаза. — Ты ведь отказалась от исцеления. — Да. Но я до сих пор негодую, — согласно кивнула я, почему-то так же улыбнувшись Майклсону. Вообще вся эта ситуация была очередной игрой, не более того, вот только я запуталась, кто же вел в данный момент, и думать, что это опять Клаус, не хотелось. — Ничем не могу помочь. Кстати, ты что-то говорила о перемирии? — в его британском акценте послышались нотки игривого лукавства, присущего этому представителю сумасшедшей древней семейки. — Когда я пришла сюда, то собиралась предложить позировать тебе, чтобы ты мог закончить ту ночную картину, но я передумала, — скосив взгляд, я скользнула им по холсту передо мной, и изображение на нем явно и близко не напоминало то, что Клаус мог бы рисовать по ночам в моей комнате, да еще и используя мою кровь, ведь хоть он и отрицал все, зачем-то же она ему понадобилась тогда. — Почему? — первородный сейчас был сама любезность. И это означало, что он подстроился по мое настроение, естественно, сделав это в желании получить собственную выгоду. Ник, как и всегда, оставался собой. С ямочками на щеках, придающими ему непривычное, даже пугающее очарование, и озорным ехидным взглядом зелено-голубых глаз, который мог вмиг смениться янтарным сиянием волчьей ярости. Он развлекался здесь и сейчас. И пока его все устраивало, иначе гибрид бы уже изменил правила. — Я вдруг резко поняла одну вещь, — наконец я перестала тянуть, и собралась произнести то, из-за чего пришла, помимо перемирия. Настоящую причину, по которой я временно отказалась от предложенной Фреей помощи. — Как только твоя сестра отравила мою кровь — ты сразу же потерял интерес ко мне, Никлаус. — Позволь напомнить тебе, Квинн, что у нас была чудная совместная ночь в Мистик-Фоллс, — промурлыкал Майклсон, и я не стала уточнять, с каких это пор она стала «чудной». — Поэтому не стоит думать о неприкосновенности, ты заблуждаешься в этом. — Нет-нет, яд волчьих стай — моя защита от тебя и твоих пыток, Ник. Точнее, поучений. Да, изначально ты не мог добраться до меня из-за «Стрикс», и моей роли одержимой ненавистью фанатички, но после, когда ты был рядом, то все равно сторонился. Больше никаких укусов, ран, донорства крови для лучших оттенков на твоей картине. — Хочешь назвать меня трусом? Или снова обвиняешь во всем? — враз посерьезнев, прошипел он. — Только в том, что я вынуждена страдать с этой отравой в организме, не получив и малости компенсации, не говоря уже о возможности снова стать человеком, — я выплюнула эти слова таким презрительным тоном, будто передо мной стоял наихудший кровожадный маньяк в мире. Впрочем, так и было. — Ты — монстр, Клаус. — Взаимно, love.       Я поторопилась покинуть мастерскую, но это оказалось не так-то просто сделать, ведь первородный гибрид, ухватившись за мое предплечье, остановил меня, заставляя развернуться и поднять на него взгляд. Думаю, сейчас он был полон ненависти и гнева. Не скажу, что я испытывала ее постоянно, и планировала прям уж в таком тоне проводить этот разговор, но Ник непредсказуем, и все пошло по кривой из-за него.       Вопреки моим опасениям, древнейший не гневался. Нет, я вообще подозреваю, что он делал это всегда, ведь даже я не знала всего, что творится у него в голове с его-то паранойей, только вот сейчас он, безусловно, был недоволен, но убивать меня в миллионный раз не собирался. Точнее, Никлаус колебался, словно мысленно четко выверял свои действия, гадая, как лучше будет поступить. Я могла бы использовать свои способности, чтобы подтвердить эти догадки, но боялась. И не знаю, чего больше — увидеть, как его воображение рисует сцену моей очередной смерти или же нашего поцелуя. — Чтобы тебе не пришлось будить меня посреди ночи, если ты все-таки не трус, — прорычала я, прокусив запястье, а после протянула руку, стряхнув несколько капель своей крови на кисти, лежавшие на столике, возле которого Майклсон застал меня врасплох.       Вырвавшись, впрочем, Ник не особо и сопротивлялся этому, я направилась к двери и уже собиралась выйти из комнаты, как Клаус окликнул меня, и, обернувшись вновь, я столкнулась с ним нос к носу. — Спасибо, Квинн, — тихо произнес первородный гибрид, а после мазнул по моей щеке пальцами, испачканными в моей же крови, смешанной с краской. Своеобразное доказательство его бесстрашия. Вполне убедительно, Никлаус.       Лишь фыркнув ему в ответ, я наконец ушла оттуда, и теперь двинулась в отведенную мне комнату, не желая сегодня встречаться больше ни с одним из Майклсонов. Но, увы…       Снова я была лишена шанса на уединение, ведь застала у себя Кола, с бокалом скотча в руке вольготно рассевшегося на моей кровати.       К слову, в момент моего отсутствия здесь кое-что изменилось. Похоже, малыш первородный вздумал провести обещанное ему свидание на дому, ведь то тут, то там стояли зажженные свечи, являющиеся атрибутом романтической встречи в интимной обстановке. Вот только этот вампир никогда не был романтиком. — И как это понимать? — ворчливо поинтересовалась я, сразу дав понять древнейшему, что сейчас он здесь непрошенный гость, впрочем, как и всегда. Да, формально гостьей-то была я, но я решила не зацикливаться на этом факте. — Ты знаешь, — невозмутимо ответил мне кареглазый тысячелетний наглец, подарив обворожительную улыбку. И если раньше я всегда обращала внимание на его неотразимость даже в самой паршивой ситуации, то теперь же настроения на это у меня не было.       Хотя первородный так же быстро потерял хорошее расположение духа, заметив на моем лице следы краски с кровью. Взгляд глаз цвета корицы моментально похолодел, а их обладатель нервно свел губы, опустошив свой бокал в пару глотков. Мелкий собственник все никак не мог угомониться, отпустив желанную игрушку. Отчасти, в этом была моя вина, если уж, следуя традиции сегодняшнего дня, вспоминать все мои промахи. Но признаваться в этом даже себе я не собиралась. — Кувыркалась с моим братишкой? — ядовито поинтересовался у меня Майклсон, вроде и, не скрывая свой гнев, но оставаясь по-прежнему задорно-равнодушным. Если бы я имела возможность читать его мысли, то быстро развеяла бы созданную Колом иллюзию моей безнаказанности и его спокойствия. — Прости, сегодня день Ника. Да и ты не предупредил меня заранее, что придешь, — не менее ядовито ответила ему я. — Мне не до шуток, Пейтон, — сквозь зубы процедил вампир, чьи поцелуи со жгучим привкусом имбирного эля до сих пор сохранились дерзостью у меня на губах, даже не смотря на отсутствие чувств. — Кол, я очень устала, и сегодня не лучший день для нашего общения, — вздохнув, призналась я, ведь встречи с его братом выматывали и без физического контакта.       Я хотела было еще добавить, что обещанное свидание лучше перенести на другой день, но первородный вмиг оказался возле меня, и я поняла, насколько это ему не важно. Кол Майклсон и правда устал играть, причем в игру, которую придумал сам же. И это дико пугало своими последствиями, ведь от надоевших кукол он привык избавляться самым жестоким образом. — Как жаль, что я уже посчитал подходящим именно сегодняшний день, киска, — прорычал он с приторной маньячной усмешкой на губах. Это действительно не предвещало ничего хорошего, уж мне — так точно. — Я закричу, — прошептала я. — И буду сопротивляться. Ты же знаешь, у меня достаточно сил.       Мое предупреждение заставило древнего садиста лишь расхохотаться. Ну что ж, рада, что насмешила его. Черт! — С Ником ты тоже кричала? Это ведь он велел тебе согласиться на свидание? Очередная подачка-уловка для младшего брата, чтобы заполучить его на крючок, и вертеть им путем твоего влияния, Пейтон? — в его тихом тоне слышалась угроза. — Ты в своем уме? Стала бы я сейчас идти на это?! — возмутилась я. — Ну тогда же пошла. Что теперь мешает тебе повториться?       Нет, с одной стороны малыш Майклсон был прав, ведь преград для этого не было ни эмоциональных, ни моральных, ни этических, но я и правда дала свое согласие почти что искренне, а он же меня подозревал. Шикарно, черт его дери!       Хотя, Пейтон, говоря откровенно, ты ведь понимаешь, почему все так? Причина его недоверия вполне обоснована. — Это не имеет смысла, — покачала я головой, даже не надеясь вразумить древнейшего вампира, потому что это было бесполезно. — Докажи, — приказал он, кажется, с каждым мгновением заводясь все больше. — И как ты это себе представляешь? Я должна согласиться на очную ставку с Никлаусом? Или у вас имеется вампирский детектор лжи? Может, сыворотка правды? — Да, что-то в этом роде.       Все знали, как Майклсоны получали необходимые им признания. Универсальное средство в виде пыток, работавшее безотказно. Хотя с Каслом что-то пошло не так. — Либо, — задумчиво нахмурился Кол, — ты можешь подтвердить свою честность иначе. — Тебе меня не укусить, значит, ты говоришь о поцелуе. — Верно. Смышленая киска.       И я и правда могла бы пойти на это, если бы не негодование Кола. Оно страшило меня, не позволяя допускать подобную мысль, как вероятную, ведь мелкий первородный вполне мог с последним касанием губ закончить все вырыванием сердца, например. И его бы мне не вернула никакая Фрея. Малыш Майклсон был зол, а в таком состоянии этого сорванца никому и ничему не успокоить. — Нет. Не так. Или ты веришь, или нападай, Кол, — я с вызовом посмотрела ему в глаза.       Но он, очевидно, посчитал это намеком, поэтому потянулся ко мне, склонившись, вознамерившись сделать все по-своему. Я же к такому готова не была, поэтому отпрянула и влепила древнему пощечину, чтобы хоть как-то остудить его пыл. Это стало роковой ошибкой сегодняшнего дня.       Кареглазый вампир же, после звонкого удара, от которого у меня заныли пальцы, в ярости раздавил бокал, и теперь воздух комнаты наполнился ароматом выдержанной десять веков крови.       Схватившись за запястье руки, ладонь которой соприкоснулась с его щекой, первородный обладатель рыжевато-каштановой, всегда взъерошенной шевелюры оттянул меня в сторону комода, и прежде, чем я успела опомниться, он потушил моей все еще саднящей ладонью одну из свечей. Не то, чтобы это было очень уж больно, ведь неприятные ощущения оказались достаточно быстротечны, оставив лишь напоминание о произошедшем застывшим на коже воском, но я понимала, что Кол на этом не остановится.       Не прошло и мгновения, как Майклсон, толкнув, повалил меня на кровать, сам оставшись стоять возле нее. — Изнасилуешь? Серьезно? — хмыкнула я, прикидывая, что же мне делать, мысленно подыскивая способы выхода из данной критической ситуации. — Я думала, вопрос прошлого уже можно считать решенным. — Я тоже так думал. До сегодняшнего дня. — Вот уж никогда бы не поверила, что ты не злопамятный, малыш Майклсон, — покачала я головой, принимая безвыходность собственного положения. Я в ловушке, и бесшумно из нее не выбраться. — Определись, Пейтон, ты сама не знаешь, что говоришь, пытаясь выкрутиться, — ухмыльнулся древний. — И что же ты задумал? Мне ведь не под силу проникнуть в твои фантазии. — Отвечая на твой ранний вопрос — нет, я не собираюсь тебя насиловать, киска. Просто сжечь. Тебе ведь не привыкать? Помнится, одну из своих многочисленных жизней ты закончила именно так, причем за связь с Ником. Символично, не правда ли? Я вдруг осознал простую истину — у нас не клеится потому, что я ни разу не убивал тебя, дорогуша. Сегодня я это исправлю, и получу наконец свой шанс. — Боже мой, да хватит, Кол! Тогда я по глупости и из-за собственной беспомощности пошла на поводу у Клауса! Всем свойственно ошибаться! От этого не застрахован даже ты. Вспомни историю с Люсьеном. Он обвел тебя вокруг пальца. А я в тот момент вообще была просто пленницей, и с тех пор много чего изменилось, хоть мой статус и остался прежним. Твой брат непричастен к моему согласию. И теперь я считаю его еще одной своей ошибкой, учитывая, что ты устроил сейчас…       Я резко оборвала свою гневную тираду, ведь мелкий Майклсон повалился на пол со сломанной шеей. Нависшая над ним Ребекка, как ни в чем не бывало, невинно усмехнулась мне. — Я проходила мимо, и услышала, что тебе нужна помощь. К счастью, дверь оказалась не заперта. — И на ней не скрипят петли, в отличие от остальных в этом доме, — кивнула я. — Спасибо. — Не за что. Я уже говорила тебе, мне ли не знать, какими несносными могут быть мои братья.