***
Киллиан с тихим рыком захлопывает дверцу холодильника, убедившись, что после ее сотого открывания там ничего нового не появилось. Шаркая ногами, бредет до дивана и плюхается на него, с неохотой смотрит в экран телевизора, снова пытается вникнуть в слова ведущего и удивляется, как можно включать в программу такой откровенный бред. Всего четыре часа ночи. Неужели ни один порядочный человек не может должным образом возмутиться, что в такое время, когда больше и делать-то нечего, совершенно нечего посмотреть. Еще раз по второму кругу просматривает каналы на наличие чего-нибудь интересного, но, как и в холодильнике, ничего нового не оказывается. От скуки Киллиан решает проверить Питера. Почему-то перспектива получить еще одно сухое и бескомпромиссное: «Пошел на хуй» уже не пугает. Сейчас это больше похоже на «Спокойной ночи», распространенное в обычных семьях. У них почти нормальная семья. Джонс поднимается по лестнице достаточно громко, чтобы, находясь в закрытой комнате, можно было услышать шум и понять, что он идет спать. Потому подходя к двери, ведущей в комнату Питера и занося руку для стука, Киллиан уверен, что получит ответ, но вместо этого слышит крик настолько жалобный и надрывный, что физически ощущает, как земля уходит из-под ног. — Питер? — он хватается за ручку двери, пытается повернуть, чтобы открыть, но терпит неудачу. Останавливается, пытаясь понять, не слышно ли шагов, не собирается ли мальчишка открыть ему дверь. Проходит несколько секунд, и Джонс может поклясться, что в любой точке дома слышно, как громко стучит его сердце. Вскрик повторяется, и тогда Джонс впадает в панику. — Эй, парень! Открой! Долбит кулаком в деревянную поверхность, а затем снова замирает и прислушивается. Тишина. Раздается приглушенный всхлип, еще один, уже тише, и снова гробовая тишина. Киллиан, подрагивая, отпускает ручку двери и делает шаг назад, запоздало понимая, что это, скорее всего, кошмары. «Он справится. Без меня. Я ему не нужен» Питер впивается зубами в ребро ладони, чтобы заглушить всхлипы, и слушает звук спешно удаляющихся шагов.День второй. Часть 2
20 мая 2016 г. в 17:30
Дерьмо случается.
Да это, можно сказать, его девиз на протяжении всей жизни. Потому что в жизни Питера Пэна дерьмо случалось и продолжает случаться, и вряд ли это когда-нибудь прекратится.
Начнем хотя бы с того, что он — приемный. Семья Джонсов усыновила его, когда парню было четырнадцать. Несмотря на проблемный возраст, он не выкидывал почти никаких трюков.
Ну да. Почти никаких. Вернее сказать, не выкидывал трюков, пока с армии не вернулся Киллиан (вместе с ранением и почетным увольнением) — родной сын (что произошло, кстати говоря, через три года после усыновления Питера). И, ладно, если бы это была банальная детская ревность.
В начале он не хотел ничего знать про Киллиана. Устраивал скандалы, срывал семейные ужины, всячески провоцировал и задирал старшего братца, о котором ему не потрудились сообщить родители.
Ну, на самом деле, старался не только он. Джонс-младший был в бешенстве от того, что ему нашли замену, пока он, каждый день рискуя жизнью, отбывал службу в самых горячих и опасных точках Ирака.
Сюрприз не оказался приятным ни для кого.
Но время лечит, и братья исключением не стали. Они начали… уживаться друг с другом. Родители, заметив улучшение на этом фронте, отправили своих детей на отдых в соседний штат к родственникам. Там-то и случилась другая катастрофа.
Катастрофа под названием «любовь».
Теперь у его проблемности (которая по идее должна была подходить к концу, ведь подростковый возраст заканчивался) было объяснение: Питер оказался геем, влюбленным в парня старше. Без надежды на взаимность.
Без надежды на взаимность, а не без надежды на секс. Киллиана совершенно не смущал тот факт, что парень — его приемный брат, причем, еще и несовершеннолетний. Не сказать, что такая альтернатива Пэна не устраивала, но все-таки хотелось, чтобы его воспринимали серьезнее. Правда, показать это, а уж, упаси Боже, заговорить, он не решился бы никогда, поэтому оставил все как есть.
Правда, хорошее в его жизни быстро заканчивалось. Даже если это «хорошее» было не совсем тем, чего Питер хотел: они вернулись с поездки, и не прошло и месяца, как Джонс стал его сторониться. Сторониться настолько, что вновь решил уйти в армию.
Парень бы никогда и ни за что не устроил истерику, как делают герои дешевых драм, поскольку был слишком горд для этого, поэтому нашел другой способ вымещения злости на своем любовнике: время насмешек и задираний старшего брата вернулось. Правда, это не гарантировало, что тем же вечером Питер не будет хорошенько оттраханным, вжатый в большую кровать в своей комнате.
Завершающим штрихом стала его смертельная болезнь. Он всегда уделял своему здоровью должное внимание, а потому диагноз «рак» просто никак не хотел укладываться в голове мальчишки, родителей и даже Киллиана.
Но, как оказалось, это был самый счастливый период в жизни. Джонс обратил на него внимание. Он наплевал абсолютно на все и проводил свободное время с ним, Питером, и со своей семьей. Последнее, что парень видел перед смертью, это лицо Киллиана.
И казалось бы, все. Но он восстал из мертвых. Его не убили люди, он не умер от голода, застряв в каком-нибудь болоте, нет, он оказался тем везунчиком, которого отловили и вернули к жизни. Ну, почти. Он стал полуживым человеком, прошедшим курс реабилитации и промаркированным неопасным для общества, если раз в день ему в загривок вкалывают какую-то дрянь.
Теперь список дерьма, происходящего в его жизни, будет бесконечным.
Питер роняет зажатые в руке фотографии и откидывает голову на подушку, чувствуя, как проваливается в сон.