***
У семьи Джонсов, почти столько, сколько ее помнил Питер, всегда было правило: день ветеранов находился под полным и безоговорочным запретом. Это было то святое, на что не покушался даже Пэн. Ведь ни для кого не было секретом, что Киллиан имел неуравновешенный характер и мог спокойно врезать в челюсть, если ему что-то не понравилось. Но после Афгана он стал поломанным настолько, насколько вообще может быть сломан человек, как бы он это ни пытался скрыть. Так что для своей же безопасности Питер решает не попадаться ему на глаза. Он долго меряет комнату шагами, залипает в старый, пожертвованный Киллианом, телефон, пытаясь найти хоть какую-то игру, а затем, все-таки переборов себя, открывает контакты и пишет на номер, который дал ему Феликс, жалкое подобие нормального СМС. > Занят сегодня? Питер. Питер ждет ответа ровно минуту. Потом — трижды матерится сквозь плотно стиснутые зубы, затем — жалеет о своем решении, наконец — думает, какой же он все-таки идиот, что повелся на эту дурацкую шутку, но внезапно дисплей мигает и заходится типичным сигналом, оповещающим об уведомлении. > Закопать труп помогу только завтра, ближе к вечеру. Пэн хмыкает, думая, что надо бы намекнуть парню, что чувство юмора у него дебильное, хоть это и плохо скрываемое облегчение от того, что его не послали или не разыграли. Все-таки Феликс странный, от него можно ожидать всего, что угодно, от слова совсем. > Труп такими темпами протухнет. Херовый из тебя помощник. > Ну, будет у тебя еще один друг, только неразговорчивый и вонючий. Питер с усмешкой наскоро печатает ответ, ищет спортивную кофту в ворохе вещей в шкафу и прошмыгивает коридор, минует лестничный пролет, стараясь сделать это как можно тише. Новое СМС Феликса он читает уже на улице. > Завтра, 7.00 р.м., у моей могилы. Принеси лопату.***
Погода сегодня оказывается совершенно дрянной, поэтому парк пустует, как во времена восстания. Питер бродит между металлических конструкций гигантских аттракционов, которые сейчас больше напоминают каких-то уродливых жалобно поскрипывающих и завывающих чудовищ. Парень по периметру обходит низкий забор, обычно отделяющий толпы детей от колеса обозрения, взглядом скачет по разноцветным кабинкам, засунув руки в карманы скорее по привычке, чем от холода, и долго мнется у плаката с предупреждениями о том, чего нельзя делать на аттракционах. За памяткой о соблюдении чистоты в парке красуется жирное, выведенное черным маркером предупреждение: «ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ МЕРТВЯКОВ». Он плавно вдавливает подушечками пальцев поистершиеся буквы в деревянную доску, отмечая, что даже после чьих-то попыток отмыть ее, очертания сохранились, и надпись все еще читабельна. Питер хмыкает. Неожиданный порыв ветра задирает еще одну памятку, и он видит три огромных, красных буквы. «ННД». — Черт бы побрал это современное искусство. — Это не современное искусство. От внезапности Пэн вздрагивает и воровато оборачивается. Перед ним стоит парень с темными волосами (интересно, как долго?), и какое-то время Питер просто ждет, что ему воткнут нож в бок, до того незнакомец выглядит неприветливым. У него помятый вид, шрам на нижней губе и подозрительный взгляд широко посаженных глаз. Но потом очертания лица незнакомца разглаживаются, и во взгляде Пэна мелькает узнавание. — Девин? На губах замирает «О, черт возьми, приятель!» и тысяча историй об их совместных проделках в средней школе, но потом он думает, что это самое хреновое, что может сказать оживший мертвец своему знакомому из прошлой жизни. Поэтому он просто неловко пялится и открывает-закрывает рот, как выброшенная на берег рыба. — Привет, Питер, — парень вдруг улыбается, тем самым разряжая обстановку, Питер облегченно выдыхает и, невероятно ему благодарный, протягивает руку. Несмотря на то, что Девин наверняка живой, ладонь у него такая же холодная. — Так ты… — Пэн прочищает горло, все еще чувствуя себя скованным и зажатым в угол от того, что до сих пор не понял, как Девин, черт возьми, воспринял его, и неловко перекатывается с пятки на носок. — Ну, знаешь… Знаешь, что это такое? — А ты нет? — быстрый взгляд. — Определенно, нет, — бормочет уже себе под нос, встряхивая головой и издавая издевательский смешок. — Да, точно, откуда ты можешь знать? Питер выглядит раздосадованным отсутствием внимания к своей персоне и сбитым с толку одновременно, потому как Девин, кажется, пребывает в каких-то своих мыслях. — Клуб выживших или что-то типа того? Девин насмешливо цокает языком: «Ну да, что-то вроде того», — и после небольшой паузы кивает в сторону гудящей улицы уже серьезно. — Послушай, если тебе не холодно, то вот я замерз. Пошли в кафе, там поговорим.***
— Народная независимая дружина. Губы Питера расплываются в улыбке. Девин пьет латте, грея руки о стакан со своим именем от симпатичной официантки Венди, пославшей ему недвусмысленный заинтересованный взгляд, и, наглым образом захватив купленное Пэном печенье, с набитым ртом пытается восполнить пропущенное знакомым из старшей школы время кратким пересказом всех событий. Питер действительно ему благодарен — в конце концов, Киллиан не хочет с ним даже нормально разговаривать. — Почему я не видел тебя в старшей школе? — Ну, я… — Питер разочарованно пожимает плечами, бессмысленно крутит в руках зубочистку, лишь бы чем-то занять руки, и понимает, что даже не задумывался об этом. Он был настолько сбит с толку и раздавлен, что полностью исключил возможность нормально влиться в жизнь. — Приятель, — заискивающе улыбаясь, говорит Девин и закидывает в рот еще одно печенье. — Почему о программе защиты ПЖЧ я знаю больше тебя? — Без понятия? — смеется Пэн и вальяжно откидывается на спинку небольшого диванчика. Он пытается сосредоточиться на дизайне кафе, наименованиях блюд в меню или хотя бы на заднице симпатичного официанта, стараясь изобразить хоть немного, что это обычный, нормальный поход в кафе с другом. Как несколько лет назад после типичного школьного дня. С Девином, лицо которого украшали подростковые угри и веснушки. У него это даже получается, пока не раздается звон дверного колокольчика и на пороге не оказывается ПЖЧ, явно презирающий маскирующий мусс и линзы. Питер клянется, что приятная атмосфера непринужденности, царившая в кафе, разбивается в ту же секунду, сталкивается в лоб с напряженным молчанием, исходящим от каждого столика. Вызов в глазах этого мужчины слишком явный и напряженный, чтобы кто-то мог проявить хотя бы малую долю агрессии в его сторону. Он медленно и демонстративно подходит к барной стойке, засунув руки в карманы темно-зеленой парки, и бросает что-то небрежное официантке, затылком чувствуя взгляды каждого посетителя этого заведения. Когда девушка растворяется в служебном помещении, отправившись исполнять заказ, он громко спрашивает: «Что?». Это заставляет Питера отвернуться. Девин посылает ему красноречивый взгляд, передразнивая мертвяка, и Пэн натянуто улыбается в ответ. Нихуя несмешно. Венди заторможенно готовит капучино и осторожно протягивает мужчине заказ, как будто боится, что он сейчас озвереет. Две минуты кажутся всем вечностью, реальность тянется липкой, приторной жвачкой, найденной пальцем под небольшим столиком. Наконец, мужчина резко поднимается и быстро уходит, напоследок хлопнув дверью под всеобщее молчаливое неодобрение. Оно тут же прорывается наружу, наперебой, накатывая друг на друга и растворяясь в общем гомоне. — Программа защиты мертвяков есть, а нас кто защищать будет?! Питер не видит, кто это говорит, но страстно желает проломить ему голову об стол. — Интересно, что об этом думает мисс Свон? — А что Свон? Это ее бывший муж. — Если я не ошибаюсь, это приемный сын Голда. — И что?! Ему теперь все позволено?! Новая волна недовольства облетает кафе, и это все больше напоминает пчелиный рой, голову из-за которого просто разрывает. Питер резко встает, незамеченный в общем шуме, чуть не опрокидывая стаканчик с кофе. — Приятель? — Девин смотрит на него удивленно. Пэн посылает свирепый взгляд в сторону других посетителей, потом пару секунд фокусируется на знакомом и, наконец, неуверенно бормочет: — Я не… Бля, Девин, увидимся позже, окей? Он застывает с немым «Что?» на губах и широко распахнутыми глазами. Питер подхватывает рюкзак и вылетает на улицу с максимальной скоростью, на которую способен.***
В голове плотная завеса тумана из мыслей, отрывочных воспоминаний и спутавшихся комков эмоций. Питер не уверен, что это происходит, он с трудом понимает, что это не обрезанный вариант какого-то фильма, а реальность, его реальность, которая разломалась на несколько частей, а он смог найти только треть паззлов. Первое — домой парень бежит так, будто его кто-то гонит с собаками. Он быстро распахивает заднюю дверь и, влетев в черный вход, пару секунд вжимается в стену, слушая, как сильно его лихорадит от злости, страха и чего-то еще одновременно. Ему кажется, что не хватает кислорода, а сердце барабанит так громко, что слышит вся улица, однако Пэн пытается убедить себя, что это просто механическая память. Второе — бросает рюкзак прямо на пол и много раз натыкается на стены, которые качаются, падают, угрожающе нависают над ним. Каким-то чудом оказывается на кухне, запутавшись в чем-то ногами (возможно, в собственном безумии), лихорадочно шарит рукой по пустым полкам, звенит какими-то банками и контейнерами, затем, даже не потрудившись захлопнуть дверцу холодильника, кидается к папиному тайнику в нижнем левом шкафчике рядом с плитой. Киллиан не стал менять место, где хранить алкоголь, поэтому Питер без труда находит полную бутылку виски. Третье — преодолев лестничный пролет то ли ползком, то ли длинными прыжками, он находит себя в собственной комнате с открытой бутылкой алкоголя, уже наполовину пустой. У Пэна стойкое ощущение дежавю, грудь разрывает то ли от отсутствия кислорода, то ли от крепкого пойла, которое Питер жадно глотает прямо из горла. Губы ужасно горят, горит даже шея, скрытая толстовкой, на одежде заметны влажные следы от пролитого виски, жутко слезятся глаза. Парень не может точно понять, происходит ли это в реальности или это просто телесная память, но он неебически пьян. Четвертое — он блюет в туалете черной, вязкой жидкостью, лишь отдаленно напоминающей виски, ему действительно хреново, и похмелье не стоит даже рядом по ощущениям. Пэн мажет взглядом по зеркалу, по собственному беспомощному и разбитому отражению, на секунду ему кажется, что, опираясь на дверной косяк, стоит Киллиан. Питер моргает, понимая, что видит только черную зияющую дыру коридора.