Лепестки Цветущей Вишни

Я явно что-то упускал. Я лучший в классе по теоретической части (с моей новой памятью всё вызубрить легче лёгкого). Уделываю всех, кроме Хинаты, в спаррингах. И то, Хьюгу попросту не пускают «калечить» обычных девочек. Приходится вылавливать её после занятий и вместе с Ино тянуть за собой на общую тренировку. У меня явные склонности к гендзютсу, если верить учителю. Даже удалось вырваться на специальный факультатив, аналог клубов в японских школах, только во главе с преподавателем. Но что-то не сходилось. Я явно был способен на большее. Уже сейчас и здесь. Быть ещё сильнее, быстрее и прочее. Увеличить интенсивность тренировок? Не вариант. Я и так много занимаюсь. Только в низкосортных фантазиях можно тренироваться по двадцать часов в день и быть как огурчик. Мой график выверен, точен и сверен со всеми биоритмами настолько, насколько это позволяла квалификация девушки-ирьенина, что взялась за мной присматривать после того случая, когда я чуть не прибил себя собственным графиком тренировок в восемь лет. Ох и получил я тогда… В общем, что-то такое было. Глубокая медитация. Она позволяла прочистить всю ту кашу, что накапливалась в моей многострадальной головушке, улучшала контроль чакры и вообще была прекрасной вещью. В этот момент весь мир вокруг замедлялся, цвета сперва блекли, а затем получали такую насыщенность, которую обычное зрение не могло воспринять. В этот самый момент я должен был быть един как с миром вокруг меня, так и с миром внутри меня. Но как назло, именно с миром внутри всё не было гладко. Казалось, что чего-то попросту не хватает. — Когда перестанешь бегать от себя, всего хватать будет, — вдруг фыркнул кто-то. Передо мной в той же самой позе сидела… я. То есть, эта призрачная еле заметная даже в состоянии медитации фигура выглядела внешне почти как я. Чувствовалась в ней какая-то… женственность, что ли. Если бы кто увидел нас вместе, то тотчас бы смог сказать, кто девочка, а кто ей только притворяется. — Именно. Я — та часть тебя, которую ты не хочешь принять. В силу собственных стереотипов. Из прошлой жизни, в основном. Так стараешься просто «по-факту» не допустить собственных ошибок детства, что напрочь забыл об анализе как их самих, так и причин, по которым они случились. И не пытайся мне возразить. Я знаю всё о тебе и твоих же двойных стандартах. Посмотри на ту, кого ты зовёшь матерью. Ты можешь назвать её беспомощной? Может, ты скажешь, что местных куноичи загоняют на кухню? Тут куда больше равноправия, чем в твоей прошлой жизни. Тебя здесь никто не ограничивает! Ты способен на многое! А вместо этого просто сидишь и жалеешь себя. «Ох, как же так, меня в девчонку превратили! Заставят теперь вздыхать по мальчишкам и платья носить!» Гоняешь себя с тренировками, отгораживаешь себя ото всех, чуть жилы себе не сорвал. Будто чтобы что-то доказать тебе придётся только в лица всем давать кулаком. Всё же было так хорошо. Ты был готов к новой жизни с опытом прошлой. Ты даже имя старое не вспоминаешь. Так почему ты не хочешь принять её? Почему отказываешься звать себя новым именем? Которое дала так нравящаяся тебе женщина? Почему нужна я? Я ведь как ты. Я чувствую всё, включая то, что являюсь просто порождением твоего подсознания! И я абсолютно беспомощна! У меня в груди ёкнуло. То, что я обрёк кого-то на чувства, схожие с теми воспоминаниями… Эта моя мания точно не была чем-то здравым. Я это всегда понимал. Но то, что не осознано я пытался отгородится… От чего? И впрямь, никакого сексизма я тут не встречал. Куноичи никто не ограничивал, не готовил на роль «медовых шпионок», не гнал с подготовки в сторону кухни и передника. Феминисток, орущих про «ужасных мужланов» тоже не было, кстати. От чего я бежал? От физиологии? От привычек? -Я… Постараюсь, — всё, что я смог выдавить из себя. — Это всё, что я хотела услышать, — улыбнулась девочка. — Не хотелось бы появляться по-настоящему. Говорят, раздвоение личности вещь неприятная. Да и возможный рецидив… может быть нехорошим. С глубоким вдохом я вышел из медитации. Мир вокруг пришёл в норму. В груди же было что-то новое. Там, где было моё «ядро» чувствовалось отсутствовавшее раньше тепло. Словно бы маленький шар пламени был раньше всего лишь иллюзией или миражом, а теперь стал настоящим. Можно ли считать, что я дал обещание стать девочкой по-настоящему? Не знаю. Но начать можно и с чего-то с виду попроще. Подойдя к висящему на стене зеркалу, я вгляделся в собственное лицо. Всё было по-прежнему. Те же зелёные глаза, розовые волосы и высокий лоб. Вот только во взгляде словно появилось что-то ещё. — Меня зовут Сакура, — произнёс я своему отражению, пытаясь понять, что же значит эта фраза именно для меня. — Хм, а может, всё не так уж и плохо… Я бы не сказал, что за полгода просто взял и превратился в девчонку. Скорее, стал, наконец-таки, собой. Первые шаги принятия себя проходили долго и нудно. Я сидел в глубоких медитациях часами, размышляя и разбирая всё на части. Каждое явление, каждую мысль. И чакра отозвалась на мои потуги. Мой контроль возрос до небывалого состояния. До этого я считал себя лучшим? Три раза «ха». Сколько мне, в общей сложности сейчас? Что-то около тридцати уже, выходит. Тридцатилетний лоб превзошёл горстку детишек — отличный повод для гордости. Хотя, тоже грань стереотипов, конечно. Но по первости меня как с этого покоробило… Ещё пара часов медитаций! Не выдержал и усмехнулся собственным воспоминаниям. Я стал куда терпеливее, куда спокойнее. Оказалось, я всё это время буквально стенал от напряжения. Все эти тренировки, сон только по четыре часа в сутки, вечная деятельность. Проблема оказалась в моём ядре. Оно воспринимало себя, если так можно выразиться, слишком буквально. И создавало некий эффект гравитации для моей силы. Обычный шиноби постоянно теряет определённый объём чакры, что просто выходит через особые «поры» его тела, тенкецу. Это позволяет поддерживать постоянные среднее давление и объём энергии в организме. У меня же этого не было: Инь и так первоначально растекается по телу до вхождения в классическую систему циркуляции, так ещё и покидала её не наружу, а обратно вовнутрь, к ядру. Подобная замкнутая система попросту была перенасыщена энергией. В итоге я не высыпался, не сидел на месте, выматывал себя тренировками, чтобы хоть как-то тратить силы, а в общении был раздражительным «Букой». Теперь же я приблизился к чистому и искреннему счастью. Возможность попросту взять и сбросить всё лишнее явно пошла мне на пользу. А возможность в выходной день не подскакивать ещё до рассвета, а понежиться в тёплой и мягкой кроватке действует на характер просто невероятно сильно. В положительную сторону. Были и другие изменения: мир стал будто бы ярче и чётче, окружающие уже не вызывали такого раздражения, а «правильность» учителей понятней. И даже Наруто казался не раздражающим, а даже в чём-то забавным. Я даже позволил уговорить себя надеть платье на празднование маминого дня рождения, чем вызвал странную радость и воодушевление со стороны Мебуки. Что в этом такого? Вот в Шотландии мужики килты носят, и ничего. Так почему я платье, будучи в женском теле, надеть не могу? Но мама была очень рада. Потому пришлось согласиться надевать что-нибудь такое почаще. Порадовать маму — это святое. Вот и шёл я по Конохе после тренировки по академическому гендзютсу: Солнышко тёплое, мир прекрасен, занятия продуктивны… Учиха мрачный у речки сидит. Брюнет явно поставил перед собой задачу превратиться в грозовую тучу, закрыть собой светило и полить всех дождичком. Ибо такой мрачной моськи я не видел у него давненько. И не только я. Вот на другой стороне дорожки стоит Узумаки и тоже на Саске пялится. И чему-то своему грустно так улыбается… Так, что это за островок меланхолии в моём солнечном мирке?! Сейчас я вам устрою! *** Учиха Саске был мстителем. По крайней мере, он таковым себя считал. Он даже знал свои цели. Сначала он убьёт Итачи, а затем восстановит клан. И вот тут наступал ступор. Потому что Саске, пусть и был очень молод, совсем уж дураком не был. Чтобы убить брата, нужно тренироваться, много тренироваться. А не с кем. Клан-то того… Нету клана. Попросить кого-то о помощи? Допустить к секретам Учих? Не смешите таби заблудшего шпиона! Выходило, что положиться он может только на себя, а квалификации не хватает. Он должен стать сильнее. И как можно быстрее. По крайней мере, так он думал. Пока не началась вся эта чехарда с поклонницами. Пожалуй, в Конохе было ровно два места, где его не донимали: Академия и его собственный дом. Нет, особо рьяные девицы были готовы повиснуть на нём и там, но в дом просто так не пролезешь, а в Академии были не только перемены, на которых дел было полно и без Учихи. Набитые дуры. Будто бы ему есть до них какое-то дело. Нет, смысл высказывания «восстановить клан» Саске знал. Не маленький чай, чтобы думать, будто детей аисты приносят. Но явно не с этими назойливыми никчёмышами! Да и не в одиннадцать лет это делать. В общем, головы их пусты также, как и их действия. Саске не понимал их. Ведь эти девочки — будущие куноичи! Они будут биться, сражаться. Нести смерть. Как их головы могут быть настолько пусты? Нет, чтобы быть как нормальные девушки. Хоть как та же Сакура… Хм, Сакура. Харуно показала парню, что гнаться за чем-то ему ещё рано. Попросту потому, что недостаёт понимания. Он наблюдал пару раз за нею. Как девчонка отрабатывает порой один и тот же удар целыми днями. Как сидит в медитации, как тренирует какие-то банальные перекаты и прочее. Какие-то банальности, честное слово. Вот только она была сильнейшей куноичи класса. Ну, помимо Яманака и Хьюги. Но каково было его удивление, когда оказалось, что эта троица попросту тренируется вместе. И похоже, что начали это делать именно с подачи Харуно. Раздражающаяся, вечно выдающая липнущему к ней Узумаки подзатыльники, постоянно сидящая в каких-то своих мыслях, Харуно была, всё же, одной из немногих вменяемых девушек в окружении Учихи. И, пожалуй, одной из сильнейших. И Саске стал брать с неё пример. В тренировках. Отработка основ до такой степени, что даже во сне смог бы их повторить. Контроль у «детского» ирьенина (пропуск Харуно целого месяца занятий из-за неправильного графика парня вполне себе впечатлил). Казалось бы, что может быть проще и очевиднее? Но результат был, что говорится, «на лицо». Его все стали звать настоящим гением. Одноклассники начали стараться на уроках сильнее, пытаясь хоть в чём-то его догнать. Даже количество полоумных фанаток возросло… А Харуно этого не заметила. Не то, чтобы это было жутко важно. Просто, Саске знал, что такое благодарность. Кто знает, что бы он сотворил с собой, если бы не пример Сакуры перед глазами? Сколько бы всего он упустил? Какие травмы бы заработал? Учиха не был дураком и знал, кого стоит благодарить за свою «гениальность». Вот только, как подойти и поговорить… Ведь девчонки непредсказуемы! Даже самые адекватные! Ему ещё не хватало Харуно в своём фанклубе. — Так и будешь торчать тут, теме? — услышал он голос за спиной и обернулся. Узумаки Наруто. Беззаботное беззлобное блондинистое нечто, с шилом пониже спины. Во многом раздражающий, но почему-то порой вызывающий лютую зависть. Возможно, потому что по нему не было заметно той боли одиночества, что чувствовал Саске. Возможно, потому что та же Сакура общалась с ним гораздо больше. Или потому, что несмотря на все старания Саске, Наруто не настолько уж и уступал «гению» по силе? Да, этому пареньку сильно не хватало выучки, но он, чёрт подери, сирота! Его никто не учил до Академии! И вот он догоняет клановых учеников по ниндзютсу, несмотря на чудовищно отвратный контроль! Владение оружием отвратное, но с таким количеством тренировок он догонит к выпуску их всех. Пожалуй, только по теории всё плохо, но это понятное дело для такого паренька. Учиха умел разбираться в своих сверстниках. Он представлял, примерно, что можно от них ожидать. Наруто, к примеру, не был глупым. Просто человеком настроения. Когда блондин был в настроении учиться — он был чуть ли не старательнее Учихи с Харуно вместе взятыми. Когда же не в настроении… Ну, в такие моменты даже его наличие в стенах Академии нельзя было гарантировать. Но в целом, Узумаки был прост и прям, как кунай. -Что тебе, добе? Присутствие блондина не было незаметным… пожалуй, никогда. Но он никогда раньше не стремился прервать размышления Учихи. А сейчас вот он стоит, лыбится своей широченной улыбкой и чешет затылок. — Знаешь… Тут Сакура-чан мне сказала… В общем, она обещала «дать по мордасам обоим», если мы «не перестанем призывать тучи» и не пойдём с ней. «Сакура-чан». Так Харуно зовёт только Наруто. Яманака и Хината, на правах подруг, зовут её просто Сакурой. Приятели Узумаки зовут её, чаще всего, по фамилии. И если раньше девочку это обращение от Наруто заставляло как-то подозрительно дёргаться, то теперь она как будто смирилась. Да и вообще стала… Ближе всего будет сказать, наверное, более «солнечной». Она ярко улыбалась, весело приветствовала одноклассников. Болтала с Ино, а не просто слушала подругу как фон. И вот теперь… — Ты ведь не отстанешь, верно?