Green-Green!

Глава шестая, в которой Ифань проводит персональное дефиле, Чанёль и Бэкхён знакомятся с паранормальной сущностью и почти успевают испугаться, а Ким Кибом в компании Ким Джонгхёна бьет рекорды по метанию половника на дальние расстояния. - Я что-то не слышу из чащи испуганных воплей, - недовольно пробормотал Кёнсу и с силой пнул валяющуюся под ногами шишку. – Как же так? Бэкхён и тот ушастый дебил должны были истошно орать и носиться по лесной чаще еще тогда, когда на их пути встретились Исин и Сухо! Неужели так трудно испугать человека до полусмерти? Я что, многого прошу? - Тебе для этого даже стараться не надо, - пробормотал себе под нос Сехун, но чуткие уши До уловили эти возмутительные слова, и он метко швырнул в О желудь и попал по носу. Сехун сдавленно ойкнул и схватился за покрасневший орган обоняния, а Лухан послал Кёнсу возмущенный взгляд и даже погрозил ему кулаком. - Твой хахаль заслужил, - парировал До, подбоченясь. Лухан слегка зарделся и смущенно заявил: - Он мне не хахаль, а боевой товарищ! Мы вместе боремся за абсолютное торжество коммунизма и объединение мирового пролетариата! - Я застукал вас за тем, что ты стегал его голую жопу сосновой веткой, идиотски хихикая, а он радостно повизгивал и повторял что-то вроде «О, мой могучий вождь, вручи свой мандат на мою политическую деятельность», - отозвался Кёнсу. – Я и не знал, что торжества пролетариата добиваются такими методами! Лухан открыл рот и замер, глядя на До прожигающим взглядом. Чонин наклонился к меланхолично ковыряющемуся в носу Сехуну и неуверенно пробормотал: - Так у вас это... отношения? - Ну, я называю это «отношениями», - бодро отозвался О. – А он зовет это «романтическим союзом двух революционных товарищей, жаждущих победы над злобной империалистической гидрой и торжества социалистической революции». - А тебе не кажется, что вы немного… разные люди? – осторожно спросил Ким и посмотрел на модную футболку Сехуна с изображением сестер Кардашьян в полном составе. – Он такой весь из себя радикальный и революционный, а ты такой… - Чонин замялся, пытаясь подобрать подходящие, а главное, не обидные эпитеты, – ну, тоже очень необычный. - Ты только посмотри, какой он милый и очаровательный, - невпопад пробубнил Сехун, влюбленно глядя куда-то за спину Кима. Чонин обернулся и вздрогнул: Лухан, свирепо вращая глазами, самозабвенно выкручивал истошно орущему Кёнсу уши. О мечтательно вздохнул, а Ким открыл рот, чтобы поинтересоваться, чем таким стукнул Сехуна по темечку коварный купидон, раз он подпал под чары пугающего игрока на клавесине, но в этот момент сбоку послышался громкий недовольный голос Ифаня: - А вы точно уверены, что лесные феи выглядят так? Чонин вздрогнул, машинально пихнул Сехуна локтем в бок и повернулся в сторону говорившего. Лухан и Кёнсу, пытающиеся откусить друг другу носы, оторвались от своего увлекательного занятия и тоже повернулись на звук. Их взору предстали всклокоченный Цзытао, держащий в руках кокетливый светло-сиреневый шарфик в синий цветочек, и надутый Ифань в весьма диковинном наряде. На долговязой фигуре Ву красовалась длинная ночная рубашка в горошек, которую Сехун в результате долгих поисков отыскал в чемодане Тэмина, и обтягивающие белоснежные панталоны, которые каким-то образом обнаружились в шкафу Джинки. Для каких целей обоим служили такие одеяния, О предпочел не задумываться, оберегая свою трепетную подростковую психику. Выкрашенные в светлый цвет волосы Ифаня прикрывала импровизированная вуаль, которую Лухан в порыве вдохновения соорудил из украденной в столовой светло-зеленой тюлевой занавески. Занавеска пахла невкусным супом Кибома и почему-то дихлофосом, от которого Ву немножко мутило, отчего его лицо приобрело загадочный и приятный оттенок молодой зелени. Поверх вуали была надета кривая и косая корона, которую Ву соорудил из украденной у Чанёля фольги для отпугивания скунсов-извращенцев. В руках Ифань держал нечто, увенчанное звездой, сделанной из той же самой фольги. Загадочный предмет таинственно мерцал в полумраке мягким светло-салатовым светом, и, приглядевшись, Лухан контуженно икнул: в качестве магического жезла Ву выступал светящийся вибратор Бэкхёна, который Бён хранил у себя в пакетике с грязными носками. - Ифань, ты знаешь, что у тебя сейчас в ладошке? – осторожно спросил Кёнсу, отпустив плечи Лухана и боязливо вглядываясь в мерцающий жезл. - Я знаю, - туманно отозвался Ву. – У меня был выбор между этим и ректальной свечкой из кабинета Джонгхёна, которую Цзытао предложил намазать фосфором. Поэтому давайте дружно сделаем вид, что мы приличные люди и думаем, что это такой особенный фонарик. - Но... - завел было Сехун, но Ифань послал ему испепеляющий взгляд и с нажимом повторил: - Это фонарик. Фо-на-рик. - Да хоть волшебная флейта, - флегматично отозвался Тао. – Давайте-ка еще раз повторим наш план. Ты, Ифань, изображаешь загадочную лесную фею, которая иногда, раз в сто лет, посещает простых смертных, чтобы поведать им вселенскую мудрость. Мы заранее привязываем тебя вокруг талии украденной из сарая бельевой веревкой, перекидываем ее через ветку, и в тот момент, когда Чанёль и Бэкхён покажутся на горизонте, мы с Чонином тянем тебя, чтобы создать иллюзию полета, и ты красиво воспаришь над той раскидистой маленькой елочкой. - А вдруг вы меня уроните прямо на эту самую елочку? – тревожно отозвался Ифань. Цзытао пожевал нижнюю губу и, подумав, ответил: - Ладно, тогда ты будешь парить над тем зеленым кустом. Итак, ты поднимаешься над кустом, из соседних зарослей Лухан и Сехун подсвечивают тебя фонариком, чтобы ты загадочно мерцал в сумерках, а Кёнсу обмахивает тебя веером из журнала, чтобы твое феечное одеяние таинственно развевалось на ветру. Дальше, когда эти дебилы будут окончательно зомбированы, ты говоришь им о том, что духи гор сообщили тебе, что они, Пак Чанёль и Бён Бэкхён, предназначены друг другу судьбой и что им надо срочно пойти в ближайшие кусты и потрахаться, потому что такова воля высших сил. - Им нельзя идти в ближайшие кусты, - возмущенно отозвался Лухан. – Во всех ближайших кустах сидим мы! - Хорошо, пусть идут в домики, там все равно сейчас никого нет, - покладисто ответил Тао. – Итак, они тебя слушаются, идут и делают свое грязное дело, Бэкхён выкидывает свою грязную порнушку и перестает терроризировать окружающих своими мерзкими фантазиями, а Чанёль избавляется от книг того странного баскетболиста и начинает жить полной сексуальной жизнью. Ура! - Ура! - нестройным хором отозвались окружающие и вяло зааплодировали. Чонин с сомнением покосился на зевающего Ву и громко пробормотал: - Что-то я сильно сомневаюсь, что эта двухметровая нескладная шпала сможет изобразить проникновенную и прекрасную лесную фею. Вы только посмотрите на его кривые и волосатые ноги… - Ты свои в зеркало видел? – моментально отозвался Ифань, слуху которого мог позавидовать настороженный тушканчик. – И потом, в отличие от вас, жалкие плебеи, я настоящая звезда шоу-бизнеса! Я топ-модель, которую просто рвут на части! Вы видели мою фотоссесию для журнала «Гламурный кальмар»? А мою шедевральную игру в рекламе ватных тампонов? Да я сыграю вашу лесную фею так, что вы будете рыдать от восторга! - О, так ты еще и модель, - впечатленно выдохнул Цзытао и громко шмыгнул носом. Ву горделиво приосанился, вскинул голову и встал в картинную позу, отставив в сторону правую ногу. Тао уставился на его ярко-желтые носки в пчелках и невольно сглотнул, а Ифань одернул ночную рубашку и с вызовом произнес: - Учись у профессионала, холоп! С этими словами он высоко задрал подбородок и, вихляя бедрами, медленно двинулся в сторону застывшего Цзытао. Сехун уставился на него, открыв рот, завороженный зрелищем, а Лухан, не выдержав концентрированного нервного напряжения, достаточно ощутимо ущипнул О за округлую попу. Чеканя шаг и придерживая подол ночной рубашки, Ифань дошел до пенька, повернул голову и бросил в сторону Тао пронизывающий взгляд. Впечатлительный Цзытао, не привыкший к такой концентрации красоты, икнул, а Ву гордо взмахнул в воздухе своим фаллическим жезлом и несколько раз быстро покружился на месте. Подол ночной рубашки кокетливо развевался на ветру, демонстрируя зрителям панталоны во всей своей красе. С абсолютно непроницаемым выражением лица Ифань принялся кружиться в другую сторону. Внезапно Ву громко ойкнул и, потоптавшись на месте, плюхнулся на пень. - Голова закружилась, - отдуваясь, пояснил он. – Ну что, убедились? - Не то слово, - промычал Кёнсу, цепляясь за плечо Чонина. Ифань приосанился и заявил: - Когда-нибудь я обязательно осуществлю свою мечту. Я стану ангелом «Виктория Сикрет» и буду демонстрировать на подиуме сексуальное нижнее белье! И большие цветные крылышки! - Но разве это не женское белье? – контуженно отозвался Цзытао. Ву задрал ночную рубашку и, подтянув панталоны, с достоинством заявил: - Это все условности. - Но ты двухметровый китаец с накачанными руками, мускулистыми ногами и, как мне рассказывал Кёнсу, которому рассказывал Чонин, с огромным ху… - начал было Цзытао, но тут же замолчал, заткнутый метко брошенной Чонином шишкой. - С огромным художественным талантом, - закончил догадливый Ифань и гордо кивнул. – Да, помимо актерского таланта и выдающихся модельных навыков, я еще и прекрасно рисую. Вот, например, - он наклонился и, покопавшись в кармане лежащей в кустах куртки, достал телефон и с победным видом продемонстрировал остальным заставку на экране, – мой последний шедевр. - Это раздавленный кусок баклажана? – прищурившись, неуверенно предположил Лухан. Ву надулся и покачал головой: - Это портрет девочки в сиреневом платье. Вот губы, глаза, платье, ты что не видишь? - Нет, - честно отозвался юный борец социалистического фронта. – Я вижу баклажан. - Это потому, что у тебя нет чувства прекрасного, - заявил Ву, убирая телефон в карман куртки. – Но не расстраивайся, не всем дано быть вдохновленными творцами с обнаженными нервами. Лухан обиженно захлопал длинными ресницами. Помявшись, он наклонился к громко зевающему Сехуну и с тревогой спросил: - Я правда такой приземленный? - Нет, просто Ифань хуево рисует, - ласково отозвался О и шепотом добавил: – Если он предложит нарисовать твой портрет – беги. Беги как можно дальше, вплоть до границы с Северной Кореей, иначе его дебильное творение будет тебе месяцами являться в ночных кошмарах. – Сехун невольно поежился, вспомнив шедевр Ву, на котором тот изобразил О, держащего в руках большую сочную морковку. Вернее, сам Ифань утверждал, что его творение является портретом Сехуна, сам же О видел лишь большую лужу разноцветной блевотины и большой оранжевый круг. - Кстати, я еще перед отъездом нарисовал одну картину, называется «Бобер в нарциссах» - оживился Ифань и снова развернулся к кустам. – Сейчас я вам покажу, так здорово получилось! Остальные дружно побледнели и приготовились насладиться очередным шедевром от талантливого парня Ву Ифаня, как внезапно чуть поодаль послышались громкие голоса. - Сука, шухер! – громко прошипел Цзытао и ловким движением накинул на Ифаня веревку. Тот возмущенно промычал, а Тао тем временем обвязал его толстой бечевой и дал смачного пинка под задницу, подтолкнув в сторону растущей неподалеку березки. - Лезь на ветку, и, когда я дам тебе сигнал, прыгай и начинай говорить заготовленный текст, - прошептал Тао, наблюдая за тем, как Ву, сопя, карабкается на березу. Он бросил другой конец веревки нервно переминающемуся с ноги на ногу Чонину и грозно нахмурил брови: - Операция «Мистические педики» начинается! Все быстро располагайтесь на своих местах, боевая тревога номер один! Сотни просмотренных голливудских боевиков сомнительной художественной ценности не прошли даром: Цзытао вел себя как заправской командир партизанского отряда, направляющий группу опытных бойцов на встречу с коварными контрабандистами. Он мужественно шмыгнул носом и, усевшись в кустах жимолости, крепко схватился за веревку. Остальные замерли во всеоружии: Чонин, сидящий за большим пнем, напряженно вглядывался в лесную чащу, Лухан с допотопным фонарем в руках, найденным в недрах уже известного всем сарая, громко сопел и что-то бормотал себе под нос про капиталистическую справедливость, Сехун тыкал его локтем в бок и что-то шептал на ухо, масляно поблескивая глазами, Кёнсу, держащий кривоватый веер, сделанный из порнографического журнала Бэкхёна, задумчиво шевелил губами, а Ифань болтал длинными ногами в панталонах и самозабвенно почесывал задницу, надежно скрытую широким подолом спального одеяния. - И тогда я взял и забил им трехочковый прямо с середины поля, - донесся до них оживленный голос Чанёля. – И мы выиграли эту игру с перевесом в одно очко, тренер рыдал, прямо все поле залил своими слезами, представляешь? - Ну надо же, - отозвался Бэкхён. – Это, кажется, называется гол, да? Когда ты своей клюшкой забиваешь шайбу в кольцо противника? - Вперед! - громким шепотом скомандовал Цзытао и с силой дернул за веревку. – Ифань, на счет «три» прыгай с дерева, Кёнсу, готовь веер, Лухан, фонарик, Сехун, убери руки с его коленки и тоже бери свой фонарик! - Уронишь меня – я тебе шнобель оторву! – театральным шепотом пригрозил Ифань, уселся на ветке на корточки и подтянул панталоны. Тао с трудом поборол искушение дернуть за веревку, чтобы Ву смачно шлепнулся лицом в большую лужу грязи, зазывно красующуюся на земле, и грозно продекламировал: - Раз… - А потом я взял и намазался кремом с маслом жожоба, как мне посоветовал мой кумир, великолепный Славко Броневувич! И знаешь, эффект был просто налицо! Я почувствовал себя намного увереннее, ведь жожоба… - тем временем болтал Пак, и его голос становился все громче и отчетливее. - Два… - Кстати, хочешь я дам тебе почитать какую-нибудь его книгу? Особенно мне нравится его бестселлер «Красные носки моего успеха», где он рассказывает про свою победу на Олимпийских играх и счастливых красных носках, в которых он выиграл все свои матчи и которые он ни разу не стирал, опасаясь, что тем самым лишит их ауры удачи! - Три, - прошипел Тао, испытывая невероятное желание швырнуть в Чанёля шишкой. – Вперед, Ифань, настало время твой звездный час! Операция «Мистические педики» плавно перешла к своему самому важному и ответственному этапу. А в это самое время Тэмин и Минхо смотрели уже четвертую серию легендарного сериала «Санта-Барбара», и, что самое страшное, им это начинало нравиться. Желание узнать, кто же все-таки виновен в беременности Долорес, становилось все более сильным. Американские мыльные оперы обладали невероятной завлекательной силой, и противиться ей не было никаких сил и возможностей. Особенно когда рядом сидит блистательный Ли Джинки, который знает все сюжетные повороты наизусть и шепотом повторяет диалоги героев с безумно горящими глазами. ******* Чанёль и Бэкхён мирно брели по лесу в поисках загадочного клада и оживленно переговаривались между собой, периодически останавливаясь и вглядываясь в карту. Топографический кретинизм что Пака, что Бёна никуда не делся, но карта, составленная предусмотрительными Сухо и Кёнсу, была настолько проста и подробна, что по ней смог бы ориентироваться даже туповатый хомячок. Поэтому Чанёль и Бэкхён достаточно бодро шли по намеченному маршруту, даже не подозревая, что им отведена роль глуповатых пешек в руках коварных заговорщиков. Пак самозабвенно рассказывал про свой недавний баскетбольный матч, который он выиграл, забив мяч в корзину противника на последних секундах. Память Чанёля была избирательна, поэтому он был твердо уверен в том, что забил тот самый мяч, сделав красивый прыжок над толпой опешивших противников, тем самым лишив их победы, дара речи и душевного покоя. Реальность была намного прозаичнее: Чанёль сделал эпохальный бросок, поскользнувшись на луже воды, пролитой косоруким тренером, и, под каким-то невероятным углом запустив мяч в корзину, проехался животом по площадке, врезался носом в баклажку с водой и плечом в большую плюшевую голову талисмана команды скунса Хёнджуна, который в это время курил в школьной подсобке. Пак предпочел об этом забыть и сейчас радостно рассказывал Бёну о своем триумфе, который по своему величию мог сравниться лишь с лучшими мячами Шакил О’Нила и Майкла Джордана. К счастью для Пака, Бэкхён в спорте не понимал ровным счетом ничего. Все его познания о баскетболе ограничивались тем, что в него играет сам Чанёль и, кажется, там есть мяч и нет коньков. Бён белозубо улыбнулся и с восторгом заявил, заглядывая в прекрасные карие глаза Пака: - Ну, надо же! Это, кажется, называется гол, да? Когда ты своей клюшкой забиваешь шайбу в кольцо противника? Чанёль едва не споткнулся о шишку и обалдело заморгал, глядя на безмятежно улыбающегося Бэкхёна. «Похоже, он совсем не интересуется спортом, оно и понятно, он же такой умный и образованный, - лихорадочно думал Чанёль, испытывая легкое чувство паники. – Наверняка он подумает, что я ограниченный и думаю исключительно о баскетболе! Надо показать ему, насколько я интересный и разносторонний человек!» - Сначала мы проигрывали с огромным счетом, - бодро заявил Чанёль, заглядывая кивающему Бёну в глаза. - А потом я намазался кремом с маслом жожоба, как мне посоветовал мой кумир, великолепный Славко Броневувич! И знаешь, эффект был налицо! Я почувствовал себя намного увереннее, ведь жожоба действительно обладает тонизирующим и бодрящим действием! - Я знаю, - радостно отозвался Бэкхён и кивнул. – Я видел порнофильм, где у них сначала ничего не клеилось, а потом они как взяли смазку с маслом жожоба, как… - Что? – переспросил Пак, который, к счастью, в этот момент удачно наступил березовую ветку, и та громко хрустнула. - Я говорю, что дело говорит этот твой Славко Бырбырбуникович, - буркнул себе под нос Бён. - Этот мерзкий старый восточноевропейский импотент. - Хочешь, я дам тебе почитать какую-нибудь его книгу? – оживился Пак, который из всего сказанного Бэкхёном уловил лишь то, что отдаленно смахивало про похвалу. - Особенно мне нравится его бестселлер «Красные носки моего успеха», где он рассказывает про свою победу на Олимпийских играх и счастливых красных носках, в которых он выиграл все свои матчи и которые он ни разу не стирал, опасаясь, что тем самым лишит их ауры удачи! «Интересно, а у него есть такие носки? Хочу украсть их и нюхать целую вечность!» - мечтательно вздохнул Бён, который в пылу эротического угара совершенно не подумал о том, что от запаха вонючих носков Пака он вполне сможет задохнуться или, на худой конец, упасть в обморок. Он открыл рот, намереваясь спросить у Чанёля, есть ли у него какие-нибудь счастливые синие трусы или малиновые подштанники, но тут из кустов напротив раздался подозрительный шорох. Пак и Бён синхронно подпрыгнули и с ужасом переглянулись. - Неужели это все-таки агрессивная белка-насильница? – с ужасом прошептал Чанёль и взглядом указал в сторону кустов. - Для одной белки этот шорох слишком громкий, - пролепетал Бён. – Я думаю, это гигантский бобер! Или лось! - Сами вы скунсы, пидорские вы долбоебы, - внезапно раздался из кустов чей-то хрипловатый баритон. Затем послышался громкий шорох, ойканье, невнятный китайский мат, и внезапно из-за листвы показались два слабеньких луча света, которые принялись нервно дергаться, периодически слепя Паку и Бёну глаза. - Вы готовы встретиться с высшей сущностью? – таинственном шепотом поинтересовались кусты. Чанёль и Бэкхён синхронно закивали и с трепетом воззрились на светящиеся заросли. Кусты лихорадочно задергались, послышалось громкое натужное кряхтение и сопение, и перед глазами опешивших Пака и Бёна возникла долговязая фигура в некогда белоснежном, а теперь покрытом пятнами травы и грязи одеянии. Фигура болтала в воздухе длинными худыми кривоватыми ногами в белых панталонах. Лицо таинственной высшей сущности было закрыто куском зеленой ткани, на голове красовалось что-то кривое и серебристое, слегка перекошенное на левый бок, а почему-то только правый край подола длинного балахона развевался на мистическом ветру. В руках паранормальная сущность сжимала мерцающий в темноте загадочный зеленый предмет, увенчанный серебристой звездой. Таинственный магический артефакт показался Бёну смутно знакомым, и он непроизвольно потянулся к заднице, задумчиво почесывая скрытую шортами пятую точку. «Наверное, в детстве видел у феи из диснеевского мультика такую палочку», - подумал Бэкхён и затрепетал. Чанёль контуженно выдохнул, а паранормальная сущность громко шмыгнула носом и пискляво продекламировала: - Я фея-хранительница этого леса! Склонитесь же передо мной, жалкие смертные! Пак и Бён покорно упали на колени, глядя на «фею» во все глаза. Чанёль слегка наклонился к Бёну и боязливо прошептал: - Эта фея какая-то странная… И почему она говорит с китайским акцентом? - Я тоже об этом подумал, - согласился Бэкхён. – И ноги у нее кривые и волосатые под панталонами, точь-в-точь как у твоего странного приятеля Ифаня. Того помешанного на стрингах долбоеба! Из кустов донеслось нечто, отдаленно напоминающее сдавленное хихиканье и шиканье. Фея, которая обладала на редкость острым слухом, сердито лягнула ногой воздух и зловещим голосом пророкотала: - Как смеете вы, жалкие плебеи, оскорблять меня, великую фею этого леса! И великолепного красавца Ву Ифаня, которого ждет головокружительная карьера в модельном бизнесе, куча денег, контракт с «Виктория Сикрет» и… и… - Фея задумалась, решая, чего ей в данный момент хочется. – И большой гамбургер с картошкой! Вы поняли меня, ничтожные смертные? - Да, - проблеяли Пак и Бён: фея, размахивающая вибрирующим жезлом и неловко подергивающаяся в воздухе, выглядела на редкость угрожающе. - Вот и хорошо, - мирно отозвалась мистическая сущность и, громко шмыгнув носом, неловко заболтала ногами. Из кустов послышалась негромкая ругань и возня: фея была отнюдь не пушинкой, и коварным заговорщикам не нравилась ее, точнее, его чрезмерная вертлявость. - Лесная фея, а можно задать тебе несколько вопросов, - храбро подал голос Чанёль, заискивающе глядя на волшебную нечисть. Фея задумчиво почесала вибрирующим жезлом мускулистую ногу и пожала плечами. - Спрашивайте, - милостиво позволила она и, тут же спохватившись, добавила: – Только не очень долго, а то мне еще нужно сообщить вам безумно важную и загадочную новость о вашем предназначении! - Лесная фея, а я стану олимпийским чемпионом по баскетболу? – с придыханием поинтересовался Пак и напряженно сглотнул. Фея задумчиво почесала шею, затем глубоко вздохнула и высоким голосом протянула: - Я взываю к лесным духам! Духи, скажите мне, суждено ли этому смертному стать олимпийским чемпионом? - Скажи «да»! – донесся из кустов еле слышный шепот. - Скажи «нет», пусть помучается, маленький капиталистический пидорас! – возразил ему некто, и из зарослей послышался звук шлепка и громкое ойканье. Пак и Бён с тревогой покосились в сторону загадочных кустов: паранормальные сущности в них – а то, что это были всякие мистические темные силы, оба даже и не сомневались – бушевали, спорили и еле слышно матерились. Почему-то в основном на китайском. - Возможно, - туманно отозвалась лесная фея и для пущей убедительности добавила: – Когда Луна войдет в фазу Юпитера, пей на ночь крепко заваренный чай с ромашкой, и тогда ты будешь спать спокойно и крепко! - Ого, - впечатленно отозвался Пак и твердо решил закупиться годовым запасом сушеной ромашки. - Лесная фея, - не выдержав, застенчивым полушепотом пробормотал Бэкхён. – Скажи, а что у тебя за такой волшебный жезл? Почему-то он мне кажется смутно знакомым. Из кустов донеслись звуки, похожие на сдавленное хихиканье. Фея контуженно крякнула и мстительно отозвалась: - Это волшебный вибрирующий жезл любви. Я нашла его в пещере одного маленького тролля. Очень вредного, отвратительного, сексуально озабоченного толстожопого тролля, который отчаянно пытается добиться любви одного туповатого ушастого эльфа с кривыми волосатыми ногами. Но все бесполезно, потому что они оба слишком тупые и странные, чтобы просто взять и потрахаться на радость всем своим волшебным друзьям! - Ого, так в вашем мире есть и другие волшебные сущности! – громко ахнул Чанёль. Фея весьма неженственно загоготала и злорадно закивала головой: - Конечно! Толстожопый кентавр, странная фея коммунизма, перемазанный автозагаром вампир, губастое порождение сатаны, китайская вертлявая болотная кикимора… - из кустов раздалось недовольно бормотание, и внезапно фея достаточно сильно дернулась в воздухе и смачно приложилась задницей о растущее позади дерево. Кусты злорадно хмыкнули, а фея выматерилась и поспешно добавила: - Но, несмотря на это, они, в принципе, неплохие ребята. Но что же мы все о каких-то посторонних людях, когда речь должна пойти о вас! Потому что вы Избранные! - Я знал, - шепотом ответил Пак и радостно захихикал. – Я знал, что тогда письмо из Хогвартса не пришло просто потому, что его потеряла почта! Лесная фея, скажи, на какой факультет я должен был попасть? Гриффиндор? Слизерин? - Гуманитарный платный, - пробормотала фея себе под нос и закашлялась. – Нет, Чанёль, ты избранный в другом смысле! - Лесная фея знает твое имя! – ахнул Бэкхён и мысленно затрепетал. - Конечно, знаю, я же магическая паранормальная сущность, - сварливо отозвалась фея и вновь резко дернулась. Из кустов послышалось виноватое покашливание и хрипловатый шепот: - Прости, у меня коленка зачесалась, я случайно дернул. - Я тебе сейчас тоже кое за что случайно дерну, - тихо просвистела фея и угрожающе пнула ногой воздух. Заметив, что Пак и Бён смотрят на нее во все глаза, фея громко откашлялась и торжественно завела: - Недавно, когда я летала по лесу и занималась своими фейскими делами, меня посетили древние духи! Древние духи этого леса, которые издревле охраняют этот заповедный край… - Но Онью-хён говорил нам, что лес был посажен совсем недавно на месте снесенного химического завода, после того, как там произошла серьезная авария – директор случайно уронил в тазик с токсичными отходами конфетку «Ментоса», - пискнул Бэкхён. – Что завод пришлось закрыть, потому что там бушевали бурные разноцветные потоки, пахнущие мятой и клубникой, а птицы и белки в этом месте до сих пор попадаются четырехглазые и огроменные! Фея контуженно крякнула и почесала переносицу. - Этот химический завод был построен на месте древнего мистического леса, где до сих пор живут волшебные духи, - нашлась она. – Именно они подкинули директору завода тот самый «Ментос», потому что четырехглазые белки им совсем не нравились. Понимаете, какие это были могущественные духи? - Ага, – хором выдохнули Чанёль и Бэкхён и синхронно закивали. Хорошо, что они оба были настолько наивными, что верили абсолютно всему, что говорила им загадочная кривоногая мускулистая фея, в которой не узнать их старого знакомого китайско-канадского парня Ву Ифаня мог разве что слепоглухонемой дедушка в глубоком маразме. Как, впрочем, и не расслышать голосов своих добрых друзей Лухана, Сехуна, Чонина, Кёнсу и Цзытао, которые страстно и мучительно переживали за успех их тщательно продуманной операции. - У меня скоро руки отсохнут держать эту сраную веревку, - замогильным шепотом заявил Чонин и покосился в сторону Кёнсу, который остервенело размахивал толстым журналом, чтобы подол ночной рубашки Ифаня загадочно развевался. На глянцевых страницах периодического издания с интригующим названием «Большие жопы» красовалась огромная женская задница, туго обтянутая леопардовыми лосинами. Чонин нервно сглотнул и почему-то моментально подумал о своем приятеле О Сехуне, который сидел сбоку от него и увлеченно подмигивал сидящему напротив Лухану. Последний кокетливо размахивал мигающим фонарем в воздухе и периодически говорил себе под нос что-то вроде «ах ты, развратная капиталистическая гидра!» и «ну, погоди, я отшлепаю тебя, мерзкий капиталистический шпион!» Сехуна подобные угрозы приводили в состояние первобытного неистовства, и он радостно хихикал и интенсивно двигал бровями в лучших традициях их школьного преподавателя химии господина Чхве Чунхона. Чонину почему-то стало немного грустно и завидно, и он украдкой посмотрел в сторону Кёнсу, который, кажется, впал в некий махательный раж, превращая малоприличное издание в истрепанные и помятые жалкие ошметки. - И тогда великие духи леса сказали мне: Чанёль и Бэкхён из лагеря «Задорные шишки» Избранные, и именно им суждено спасти мир от… от… - замешкалась самозабвенно вещавшая фея. - От нашествия кровожадных белок-насильников, - еле слышно подсказал Цзытао и с силой дернул за веревку. К несчастью, именно в этот момент Пак громко чихнул, искажая сказанные Тао слова, и фея Ифань послушно повторил, не задумываясь: - От пришествия зуброжабых грелок из морозильников, – Цзытао вытаращил глаза, Кёнсу, отложивший в сторону останки журнала, громко захихикал, а Ву тем временем торжественно продолжил: - Да-да, именно от них! И, чтобы сделать это, вы должны отбросить все сомнения и… Казалось бы, вот он, долгожданный момент истины. Напряжение в кустах нарастало: Лухан замер, приложив руки ко рту, Сехун громко сопел, напряженно глядя на торчащие перед его носом здоровенные ступни Ифаня, облаченные в кислотно-желтые носки с игривыми пчелками, Чонин нервно рвал на кусочки лист подорожника, а Цзытао мечтательно вздохнул, предвкушая долгожданное спокойствие и полное исчезновение омерзительных порнографических журнальчиков Бён Бэкхёна из его жизни. - Мне кажется, мы что-то не учли, - внезапно задумчиво пробормотал Кёнсу. – Что-то очень важное, то, что может нарушить все наши грандиозные планы… - Вы должны… - Что здесь происходит, малолетние долбоебы?! – нарушил мистическую атмосферу оглушительный вопль повара Кибома. Бэкхён и Чанёль синхронно вскрикнули, а Цзытао испуганно вздрогнул, издал вопль раненого бизона и выпустил из рук край веревки. Ифань резко ударился многострадальным задом о дерево и от неожиданности выронил из рук свой мистический жезл, а Лухан бросился вперед, чтобы прикрыть пыхтящего Сехуна своим мужественным телом, и заорал: - Спасите! Капиталистические захватчики наступают! - Кому-то здесь нужен анальгин? – раздался откуда-то сбоку запыхавшийся голос блистательного эскулапа Ким Джонгхёна. Беда подкралась стремительно и незаметно. Вооруженная тремя упаковками анальгина, детским кремом, половником и здоровой чугунной сковородкой. ******* Ким Кибом сидел на кухне, подперев голову рукой, и задумчивым взглядом сверлил обшарпанную стену. В лагере царила непривычная тишина и спокойствие, и почему-то это приводило бравого повара Ки в состояние небывалого волнения и трепета. «Что-то тут не так, - тревожно подумал Кибом и выглянул в окно. – Почему нет никаких воплей? Почему этот странный китайский парнишка Лухан не гоняется за Сехуном с веткой по всему лесу? Почему нигде не шастает Онью, чтобы в очередной раз прочитать никому не нужную занудную нотацию? Почему, в конце концов, никто не трахается в кустах?» Именно последняя мысль окончательно уверила Кибома, что в лагере творится нечто странное. Ки отложил в сторону толстую кулинарную книгу и вылетел из кухни, сжимая в одной руке увесистую тефлоновую сковородку, а в другой – большой половник из элитной австрийской стали, купленный с боем на распродаже и бывший его личной гордостью. Заглянув в домики, он не обнаружил в них ни души, только на полу сиротливо валялись грязноватые серые носки и помятая газета «Вестник корейского коммунизма». Волнение Ки усиливалось и достигло наивысшей, критической отметки, когда из медпункта, громко позевывая и со вкусом почесывая поясницу, вышел сонный Джонгхён. При виде Ки с лихорадочно блестящими глазами и сковородкой в руке, он попятился и на всякий случай заискивающе пробормотал: - Привет, Бомми, ты сегодня прекрасно выглядишь! Мне так нравится эта темно-зеленая футболка, она чудесно оттеняет твой цвет лица! - В лагере творится что-то странное, - не обратив внимания на сомнительный комплимент, выпалил Кибом и с опаской огляделся. – Все дети куда-то пропали! - Ты проверял кусты? – шмыгнув носом, озадаченно спросил Джонгхён. – Обычно они занимаются всякими странными вещами в кустах. Я лично видел, как несколько часов назад они крались туда с какой-то белой хламидой и куском шторы из столовой, таким, зелененьким. - В кустах никого нет, - округлил глаза Ки. – И по расписанию у нас не должно было быть никаких мероприятий! - В кустах никого нет? – испуганно охнул Джонгхён. – Раз в кустах никого нет, то это действительно серьезно! А что если случилось нечто страшное? Например, их всех похитили кровожадные инопланетяне? Чтобы провести на них отвратительные опыты и вставить им по анальному зонду в попы! - Не говори глупостей, инопланетян не существует, - авторитетно заявил Кибом. – Наверняка это были вурдалаки, которые хотят высосать из них всю кровь и съесть их кишки. В этот момент из домика главного вожатого раздались прерывистые рыдания и громкие горестные вопли: - Нет, нет! Я же этого не переживу! Ки и Джонгхён переглянулись и, не сговариваясь, стремительно бросились в сторону покосившегося здания. Ки с силой пнул шаткую дверь и, бешено вращая глазами и воинственно потрясая половником, заорал: - Сдавайтесь, жалкие ублюдки, и говорите, куда вы дели наших детей, а не то я сварю из вас суп с подорожником! Суп с подорожником у Кибома выходил особенно гадостный, и это была воистину страшная угроза. Вопреки надеждам Ки и Джонгхёна, в комнате не было никаких инопланетян, кровожадных вурдалаков, с аппетитом дожевывающих сейчас какого-нибудь Лухана, и даже маленького завалявшегося полтергейста. У стены работал небольшой телевизор, на экране которого старательно заламывала руки кудрявая блондинка в кислотно-зеленой шляпке и обтягивающем красном платье. Возле небольшого обшарпанного столика шмыгал носом Онью и вытирал глаза уродливым ярко-желтым платком в фиолетовый горошек, а чуть поодаль, трогательно обнявшись, рыдали в голос Тэмин и Минхо, являющие собой пример абсолютной безграничной скорби. Ки контуженно крякнул и опустил половник, а Джонгхён с любопытством спросил: - А что здесь происходит? Тэмин поднял на него заплаканные глаза и с чувством заявил: - Я же этого не переживу! Сесилия решила, что Джонатан изменяет ей с Розалией, и потому собралась уйти в монастырь! Но она еще не знает, что именно она пропавшая двадцать пять лет назад наследница помидорного магната Смита, и именно она унаследует его компанию по производству кетчупа! - Джонатан, блядь, нахуй, ебать, ее не кидал, эта сука Роберта все нахуячила из ебаной ревности и зависти, - вторил ему Минхо, громко шмыгая носом. Онью прочувственно всхлипнул и высморкался в свой огромный платок. - Смотрю уже в седьмой раз, но все равно плачу, - пожаловался он, подходя к телевизору и вставляя в проигрыватель новый диск. – Но ничего, сейчас как раз между Розалией и Робертой будет откровенный разговор в магазине мыла, и сюжет повернется самым неожиданным образом! - У вас все дети куда-то пропали, - наконец подал голос Кибом. Как правило, в такие моменты Джинки подрывался с места и несся на всех парах решать очередную сложную педагогическую задачу. Но любовь к выдающейся американской «мыльной» нетленке оказалась намного сильнее педагогических порывов, и Онью в ответ лишь пожал плечами и безразлично заявил: - Никуда они не пропали. Они сейчас играют в «Найди клад» в непроглядной лесной чаще, там, где полно всяких опасностей, вроде трехглазых зайцев или кровожадных стай комаров. - Они сказали, что у них там какие-то свои темные делишки, - меланхолично добавил Тэмин и вновь громко всхлипнул. – Наверное, приносят в жертву девственницу или что-то в этом роде. - Мои могут, - согласно кивнул Минхо. – Онью-хён, хуячь там давай новую серию, пиздец как хочется узнать, что будет с Сесилией. - У них же у всех топографический кретинизм! – ахнул Кибом. – Они ухитряются заблудиться, даже отойдя на пять метров от лагеря! - Мы оставили им карту и подсказки, - отозвался Тэмин, зачарованно глядя на экран, где уже появилась знакомая заставка. – Точнее, они сами их себе оставили, чтобы что-то там сделать с Чанёлем и Бэкхёном. Они что-то бормотали про девственность и грязные развратные журналы. Ого, смотрите, они покупают арбуз! Интересно, это как-то связано с загадочным дядей Педро из Канзаса? Вся троица устремила свои взоры к телевизору. Кибом пнул Минхо в коленку, на что тот лишь что-то промычал, продолжая зачарованно пялиться в экран. Разумы впечатлительных корейских юношей оказались бессильны перед разрушительной мощью легендарной «Санты-Барбары», и сейчас абсолютно ничего не могло отвлечь Тэмина, Минхо и опытного фаната Онью от захватывающих приключений трепетной красавицы Сесилии, на которую сыпались самые разные неприятности. Но, к счастью, Кибом уже успел сделать логичные, а главное, на редкость правильные выводы. - Случилось нечто ужасное, - загробным шепотом возвестил он, поворачиваясь к замеревшему Джонгхёну. – Ребята под руководством того маленького сатаниста Кёнсу обманом заманили Чанёля и Бэкхёна в чащу, чтобы принести их в жертву как невинных и трепетных девственников! Мы должны как можно скорее бежать в лес, чтобы спасти их, пока не стало слишком поздно! - Какой кошмар! - контуженно выдохнул тот. Немного подумав, он решительно добавил: - У меня в карманах куртки есть три упаковки анальгина. Бежим, я должен успеть оказать им первую помощь! С этими словами он бросился к двери, на ходу пытаясь вытащить из карманов таблетки. За ним едва поспевал Кибом, воинственно размахивая в воздухе половником и сковородкой. - О, нет, Роберта, я ухожу в монастырь! – донесся до них гнусавый мужской голос. Диски, приобретенные Онью, были раритетными и озвученными в те славные времена, когда юный Джинки бегал под обеденным столом и какал в подгузники. - О, нет, Сесилия, не уходи в монастырь! – синхронно отозвались Тэмин и Онью, а Минхо смачно выругался. - «Идите фнутр, патом до пня направа», - медленно прочитал Кибом, когда они оказались в лесу и поравнялись с раскидистым деревом, на котором висела кривоватая табличка. – Какой безграмотный пиздюк это писал? - Наверное, какой-нибудь китаец, - отозвался проницательный Джонгхён. – Смотри, я вижу там за деревьями свет! Пойдем туда, вдруг там следующая подсказка? Они на цыпочках подкрались к небольшой березовой роще и прислушались: из-за деревьев раздавались громкие голоса. - Вы Избранные! – громогласно вещал некто, сбиваясь на визгливый женский фальцет. – Вы должны… - Точно проводят какой-то сатанинский обряд, - решил Кибом и осторожно выглянул из-за покосившейся сосны. Его взору предстали стоящие на коленях Чанёль и Бэкхён, которые, открыв рты, внимали висящему в воздухе Ифаню, облаченному в какою-то странную ночную рубашку и держащему в руке загадочно мерцающий в темноте вибратор. В растущих внизу кустах расположились красные от натуги Чонин и Цзытао, крепко вцепившиеся в концы привязанной к Ву веревки, Сехун и Лухан, которые остервенело размахивали в воздухе фонариками, и Кёнсу, возле которого валялся потрепанный журнал. Ким Кибом был мастером на редкость логичных выводов. И сейчас он пришел к единственному, на его взгляд, разумному заключению. - Эти маленькие ублюдки собираются устроить несанкционированную развратную гейскую оргию в кустах! – возмущенно прошипел Кибом. – И главный у них этот китайский извращенец Ифань! Видишь, он держит в руках этот странный зеленый вибратор? Сначала он собирается лишить девственности бедных Чанёля и Бэкхёна, а потом они будут массово спариваться в кустах! Я вам не позволю устраивать оргию без разрешения начальника лагеря, малолетние извращенцы! - Тебе не кажется, что ты немного… - начал было Джонгхён, но Ки уже выскочил из-за дерева и понесся вперед с воинственным кличем. - Что здесь происходит, малолетние долбоебы?! – заорал Кибом, размахивая сковородкой. – Трахаться задумали, мелкие ублюдки?! Чанёль и Бэкхён громко закричали и бросились наутек. Ведомый педагогической яростью Кибом размахнулся и прицельно метнул половник в голову улепетывающего Бэкхёна. Ки никогда не отличался идеальным глазомером и в тире стабильно стрелял мимо мишени, поэтому половник пролетел намного ниже и попал точно под ноги Бёна. Тот споткнулся, контуженно крякнул и свалился вперед, увлекая за собой бегущего впереди Пака. Ки, бешено вращая глазами, посмотрел на заманчиво тяжелую сковородку, но благоразумно сдержался: знакомства с увесистым кухонным инструментом его несчастные подопечные могли и не пережить. Сзади раздался оглушительный грохот и громкий китайский мат: это Цзытао и Чонин от испуга выпустили из рук концы веревки, и Ифань, влекомый законами гравитации, свалился на землю и затих, вскинув вверх кривоватые ноги в панталонах. Джонгхён тем временем подбежал к валяющимся на земле неподвижным тушкам Чанёля и Бэкхёна, пощупал их за пятки и со знанием дела резюмировал: - Они в глубоком обмороке. Когда придут в себя, надо срочно дать им по три таблетки анальгина! - Что, решили устроить развратную оргию в лесу? – тем временем накинулся на вылезающего из кустов Цзытао Ки и угрожающе выставил перед собой сковородку. Тот от неожиданности попятился, а Кёнсу недоуменно вытаращил глаза и переспросил: - Какая еще «развратная оргия»? Мы что, по-вашему, какие-то извращенцы? Мы просто придумали хитроумный план, чтобы дать Чанёлю и Бэкхёну поверить в паранормальную сущность и заставить их заняться сексом в кустах! - В кустах сидели мы, - поправил его всклокоченный Ифань и неловко уселся на землю, вытирая лицо остатками занавески. – Они должны были трахаться в нашем спальном домике! - А я говорил, что мы что-то забыли! – торжествующе заявил Лухан. - Ты говорил, что забыл на полу свою газету «Вестник корейского коммунизма», - отозвался Чонин. – Это не считается. Воцарилась неловкая тишина. Ки опустил сковородку и, внезапно почувствовав себя виноватым, пробормотал под нос: - Сводники малолетние! Что за идиотский план! - Отличный план, между прочим, - возмутился Цзытао. – Вы видели, как Ифань сыграл лесную фею? Да я просто рыдал там в кустах от восторга! - Ой, ну хватит тебе, - кокетливо пробормотал зардевшийся Ву и горделиво приосанился. – Хочешь, я тебя нарисую? - Второй раз все наши замыслы летят псу под хвост! – горестно запричитал Сехун, качая головой. – Что это за карма у нас такая? Что мы теперь будем делать? - Почему Сухо и Исин и вторые придурки, которые Минсок и Чондэ, нас ни о чем не предупредили? Почему они не напугали их, мы же специально поставили их в засаду по пути сюда! – возмущенно добавил Кёнсу. – Чем они там занимаются? Трахаются в кустах, что ли? До Кёнсу даже и не подозревал, что был абсолютно прав, на сто и даже чуточку больше процентов. Сексуальное напряжение витало в воздухе, все, кому не лень, занимались развратом в укромных зарослях, и только Чанёль и Бэкхён валялись на земле в глубоком обмороке возле погнутого половника Кибома. Светящийся вибратор таинственно мерцал в сумеречном полумраке, загадочный и пупырчатый.