Courts of Chaos

      Как только Сид ступил в нарисованный им мир, земля ушла у него из-под ног, а цвета вокруг начали пульсировать, вызывая головокружение. Он охнул, прикрыл глаза рукой и плюхнулся на траву, потеряв равновесие от волны, прокатившейся по земле.       «Угораздило же меня нарисовать… такое. Интересно, к этому вообще можно привыкнуть?»       Всё вокруг казалось движущимся, словно разноцветная жидкость, и на миг Сиду представилось, что он находится в лодке, плывущей по волнам. Он осторожно отнял руку от лица. Открыл один глаз. Дерево, растущее от него на расстоянии вытянутой руки, изогнулось, подражая танцовщице танго, и тут же выпрямилось, вытянувшись, как солдат по стройке «смирно».       «Что за чертовщина здесь творится?»       Трава, окружавшая его, колыхалась во всех направлениях сразу, хотя он не ощущал ни малейшего дуновения ветра. Вдруг его посетила мысль, скорее похожая на самоубеждение, нежели на констатацию факта:       «Если я создал этот мир, то и находиться в нём я тоже смогу. Я привыкну, потому что всё это — моё».       Не отрывая взгляда от танцующего дерева, Сид открыл второй глаз и гордо вскинул голову. Земля под ним вздрогнула, а стоящий в отдалении дом осел, как старая фетровая шляпа под дождём. Сид осторожно поднялся на ноги. Волны, прокатывавшиеся по земле, не утихали, но он старался не обращать на них внимание, и, кажется, этот приём подействовал. Голова стала кружиться слабее, пульсация вокруг раздражала глаза уже чуть меньше.       Он сделал маленький шажок вперёд, старательно игнорируя взбесившуюся землю и сводящее с ума небо. К горлу подступил ком. Сид закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл снова.       «Движение — жизнь. Этот мир такой же живой, как и я. Или даже живее, чем я».       Дерево кокетливо протянуло ему ветку, и на ней мгновенно распустились три огромных ярко-синих цветка. Сид потянулся было, чтобы сорвать один из них и рассмотреть поближе, но у дерева явно были другие планы, и ветка резко взмыла вверх. В тот же миг ещё одна, особо сильная, волна пробежала по земле, но теперь он устоял на ногах.       «Кажется, я начинаю привыкать».       Сид ещё раз закрыл глаза и замер на месте, прислушиваясь к своим ощущениям. Перед ним снова возник тот странный светящийся узор и начал тихо мерцать тёплым оранжевым светом. Он не знал, как долго любовался им, стоя с закрытыми глазами — секунду, минуту или целую вечность. В тот момент он потерял ощущение времени и растворился в этом таинственном лабиринте из тонких, кажущихся живыми нитей. Он смотрел на узор и чувствовал, как в него вливается доселе неведомая ему сила, наполняя его собой и проходя сквозь него, словно она была ветром, а сам он — паутиной на этом ветру.       Когда Сид открыл глаза, мир вокруг него перестал казаться враждебным: ожившая земля больше не беспокоила его, а вечно движущееся небо вызывало прилив первобытной радости. Он запрокинул голову, пытаясь впитать в себя все краски, разлитые над ним, и громко захохотал. Сид был счастлив. Впервые в жизни он ощутил себя по-настоящему дома.       «Это мой мир. И всегда был моим. Теперь я это точно знаю. Ветры Хаоса текут в моих венах».       Последняя мысль особенно понравилась Сиду, и он решил её запомнить.       Немного отдышавшись, он захотел исследовать местность. Первым делом он подошёл поближе к дому и с удивлением отметил, что в нём нет ни единого окна.       «Может, это и не дом вовсе, а, скажем, тюрьма? Но зачем тогда окружать её садом? И где охранники? Нет, наверное всё-таки это дом».       Заскучав от лицезрения старательно менявшего свои очертания дома, Сид переключил внимание на сад. Он обнаружил, что дом окружён лабиринтом из высокого кустарника, норовящего схватить проходящего мимо за руку или за ногу, но, если не обращать на него внимание, то он начинает распускать перед идущим цветы невероятной красоты. Гуляя по этому лабиринту, Сид наткнулся на несколько статуй, изображавших каких-то демонических существ. У многих из них были рога — большие или маленькие, прямые или закрученные. У некоторых были «лишние» глаза или рты. Надеясь, что это не более чем плод воображения скульптора, где-то на уровне подсознания Сид был твёрдо уверен, что все эти статуи были изготовлены по образу и подобию реально живущих в этих местах существ. Он с опаской потрогал свою голову, и на какой-то миг ему показалось, что он нащупал крошечные рожки. Судорожно отдёрнув руки, он повторил процедуру, но на этот раз ничего не нашёл.       «Показалось».       Вдруг из-за стены кустарника раздался стук, какой бывает при ударе камня о камень. Сида заинтересовал источник этого звука, и он пошёл на него. Вскоре он оказался на небольшой поляне, обнесённой невысоким кованым заборчиком. Вся поляна была засыпана песком, из-под которого кое-где поглядывала трава, и в этом своеобразном загончике ползали, сталкиваясь друг с другом, огромные валуны. Некоторые из них двигались хаотично, другие же как будто нарочно искали столкновения с сородичами. Сид выбрал себе серый валун яйцевидной формы, чуть поросший мхом, и стал следить за ним. Тот дополз до заборчика, немного покрутился на месте, расталкивая камни поменьше и словно готовясь к чему-то, а затем решительно направился к противоположному концу площадки, кроша всю мелочь, не успевшую разбежаться в стороны. Вдруг он остановился, пройдя лишь около трети пути, и снова начал «готовиться», распугивая всех, кто имел неосторожность ползать поблизости. Сид заметил, что то же самое делает другой, чуть более крупный угловатый бурый валун на противоположном конце.       «Да они сейчас подерутся!»       В подтверждение его слов оба камня, едва дождавшись, когда другие освободят им «поле боя» в центре площадки, двинулись друг на друга, скрежеща основанием по песку, и столкнулись с громким стуком. От бурого откололся небольшой кусок и тут же отполз в сторону, боясь быть раздавленным. Соперники сходились снова и снова, стуча друг о друга боками и откалывая всё новые и новые части, но не прекращая битву. Оба значительно уменьшились в размерах, но ни один из них не сдавался.       Сид стоял и очарованно смотрел на этот каменный бой-танец, не в силах оторвать от него взгляд, как вдруг тихий, до боли знакомый мужской голос, прошелестевший за спиной, привёл его в чувство и заставил вздрогнуть от неожиданности:       — С возвращением, принц Дворкин.