Head in the Sand

Пейзаж сменялся быстро — от уличных кафе с уютными террасами до потрёпанных кварталов с изрисованными баллончиком стенами. Майлз не смотрел в окно, а лишь предупреждал, что Алекс увидит слева от себя через пять минут. Он знал эти улочки наизусть, будто каждый день блуждает по ним в поисках чего-либо неизведанного. После восхищённых вздохов, пускай и наигранными из-за чудовищной усталости, Кейн улыбался, выискивая у самого же себя в голове какую-нибудь ещё местную достопримечательность, созданную не для каждого туриста, как говорил сам он. Майлз позволил Алексу заплатить за двоих, и тот наугад протянул купюру, надеясь, что этого хватит за достаточно долгий и затруднительный путь, и не ошибся: водитель заметно развеселился и отпустил последний анекдот при прощании, подъезжая прямо к ступенькам и, кажется, взбираясь передними колёсами на бордюр. Вдвоём они выбрались из такси, и Тёрнер повесил пиджак на плечо, перекинув жёсткую ткань на спину. Его взору вновь предстал тот самый двор, откуда и началось знакомство с Майлзом — здесь уже не было детей, и беседки заняли играющие в шахматы старички интеллигентного вида. Однако на этот раз местность казалась более дружелюбной и располагающей к знакомству с ней. — И что ты предлагаешь делать? — прямолинейно спросил Алекс. — Можешь прикинуться моим племянником или каким-нибудь дальним родственником, — после слова «племянник» Майлз прыснул от смеха, понижая голос. К нему подошла старушка, обращаясь тут же по имени: она спрашивала про Тину и Лорда, расплываясь в улыбке от каждого ответа Майлза. Тёрнер так и не понял бы, о ком речь, если бы миссис не спросила про переднюю лапу Тины, на которую она хромает уже полторы недели. Спутник Алекса кивал, подтверждал, что покормил парочку тем самым кормом, который миссис оставила с утра, а затем отказался от любых благодарностей, вновь вызываясь на безвозмездную помощь (или не совсем, если булочки с корицей считаются оплатой труда). Алекс посмотрел вверх, останавливая взгляд на резных балконах с множеством цветов в горшках, и бездумно усмехнулся, представляя Майлза, трепетно ухаживающего за многочисленной флорой. Кейн, не теряя времени даром, достал из заднего кармана брюк тяжелую связку ключей и подозвал Алекса к себе, чтобы отдать ему сумку и после открыть заедающий замок двери. Пока они шли до обиталища Кейна, на первом этаже их облаяли собаки, а на втором с ними поздоровались соседи, на третьем, самом неубранном, Тёрнер подобрал газету с предложениями и временном размещении в недорогом пригороде Кале. Алекс планировал снять комнату хотя бы в захудалой частной гостинице, имея начальный капитал, а затем вернуть средства Майлзу, предварительно попросив выписать номер лицевого счёта в банке. Он свернул её в трубу и приложил к туловищу, плетясь вслед. — Проходи, — он открыл дверь, и массивный брелок ключей ударился об его запястье. С самого порога пахло стиральным порошком и парфюмом, и Алекс ожидал, когда же выйдет девушка Майлза — он отказывался верить в то, что холостяк служит домработницей себе самому, надраивает полы и белые тумбочки. Над головой нависали высокие потолки, которых Алекс ещё не видывал в своей жизни, все углы были заполнены горшками, скульптурами. Ни одного квадратного метра не простаивало зря, и пыль с достоинством собирали неразобранные стопки книг в дорогих переплётах. — Да кидай вещи где хочешь, — после этих слов Тёрнер буквально швырнул увесистую сумку на паркет, и она приземлилась к его туфлям. — Чувствуй себя как дома, можешь даже носки снять прямо здесь. Алекс подумал, нужно ли это делать, и всё же воздержался. Он осмотрелся по сторонам, заостряя взор на дверях, ведущих в другие комнаты. Широкий коридор — всего лишь отправная точка, из которой возможно проследовать в каждое помещение. Наверняка там так же убрано, роскошно и не менее комфортабельно. Сколько их здесь? Пять, шесть? — Спасибо, — Алекс кончиками пальцем захватил рубашку на груди и оттянул, высвобождая кожу от прилипшей ткани. — Всегда бы так, а то всё тапочки предлагают, или отдельный крючок для сумки, для пиджака… Кейн усмехнулся и смылся из коридора, гремя посудой. Звуки возни на кухне разносились эхом по всей квартире, они сливались воедино, и понять, откуда они слышатся, становилось труднее с каждой секундой. Алекс с опаской подошёл к дубовой двери шоколадного оттенка и, стараясь переступать с пятки на носок как можно мягче, дёрнул ручку и не ошибся — Кейн возился с подгоревшим дном чайника, согнув одну ногу в колене. Алекс робко опустился в плетёное кресло, рассматривал закрытые окна балкона, заросшие стеблями цветов, которые стояли рядом в горшках. В голове промчались смутные воспоминания о домашнем саде тётки; смутные не от того, что забыл — за ними ухаживала она, именуемая Алексом отныне «ведьма». Майлз расстегнул рубашку и попытался выяснить, на какой срок Тёрнер решил застрять в городе, но получил в ответ лишь пожимание плечами. Откормленный серый кот норовил прыгнуть на кухонную тумбу с рассыпанным на ней чаем, но хозяин молниеносно схватил его и осторожно поставил его обратно на пол. Он отнёс фарфоровый чайник, а затем и пару позолоченных чашек на столик, предлагая Алексу сахар или мёд, и вновь поднял домашнего питомца: на этот раз он вырывался, и мощно оттолкнулся от плеч Майлза, оставляя на них красные отметины когтей. — Он всегда был покладистым, — констатировал Кейн, смотря вслед юркнувшему под стол коту. — Пока я не начал присматривать за собаками соседки. Он отказывается воспринимать то, что с утра моя постель пуста, а по приходу домой от меня несёт собачим кормом. Прикрыв глаза, Алекс откинул голову и промычал, стараясь извлечь из глотка наиболее ощутимый вкус бергамота. — Я рад, что тебе понравился чай. Тёрнер быстро избавился от, как казалось раньше, неизбежного ощущения того, что его подобрали на улице словно бродягу или бездомного котёнка, и он слушал Майлза; возникало чувство, будто они знакомы намного больше нескольких действительных часов, а Кейн обладает способностями прекрасного оратора, говорящего не только для толпы, но и для одного собеседника. До семи вечера Алекс и Майлз беседовали, вальяжно раскинувшись в креслах. Лишь опустевшая посуда отвлекала Майлза от оживлённых рассказов о незначимых вещах: о том, где самые вкусные круассаны, как бесплатно проехаться в трамвае, в какие дни проходят распродажи в книжном магазине на углу. О том, о чём Тёрнер хотел узнать, история умалчивала — Майлз старательно игнорировал повествования о самом себе, и даже тогда, когда история хоть чуть затрагивала его, Кейн отклонялся от темы и находил новый повод пофилософствовать, обтирая остывшую кружку пальцами. Тёрнер не мог уловить момент, когда можно будет встать с места и попрощаться и, наконец-то, вцепившись мёртвой хваткой в такой шанс, пока Кейн возился с лейкой на балконе, он встал и оправил ремень брюк, бормоча «ну ладно, тогда я…»; Кейн в который раз шагнул за ним по пятам, а затем отлучился, оставляя Алекса в очередной неопределённости. — Следующая дверь слева, — он вручил гостю стопку пахнущим стиральным порошком тряпок, и Алекс с подозрением осмотрел их, отмечая, что синие пижамные штаны, должно быть, подойдут по его росту, а вот вырез майки окажется чересчур глубоким. — Майлз, я это… я уже заприметил один хостел, — замялся он и попытался всучить одежду обратно её владельцу. — Какой? — он заметил, как Тёрнер смутился и опустил глаза, почёсывая затылок. — Не можешь сочинить? И не нужно, я тут все хостелы в округе знаю. Он сказал это настолько дружелюбно, что Алекс успел уверовать в искреннее желание помочь, и себе вслед он услышал «не переживай ты так, был я в твоей шкуре». Улыбаясь своему отражению в подсвечиваемом зеркале, Тёрнер снял рубашку, и предвкушал как никогда сильно возможность принять душ в хороших условиях. План быстро поменялся: увидев большую угловую ванную, Тёрнер шустро включил воду, и мощная струя наполнила её за считанные минуты. Он застрял здесь без преувеличения на сорок минут, подложив полотенце под голову на краю, стараясь изо всех сил смыть с себя впечатления от долгой и пыльной дороги.

***

Когда Алекс выбрался из пропаренной ванной, Майлз закрылся в другой комнате, изредко хихикая по телефону; иногда его голос становился низким, а порой он не сдерживал звонкий смех. Ему не хотелось тревожить лишний раз Кейна вопросами о том, где находится постельное бельё и где вообще прилечь, поэтому Алекс обрадовался тому, что хозяин распорядился всем сам, приоткрыв дверь в гостевую комнату. На потёртом кожаном диване лежали заправленные в наволочки подушки, а на его краю раскинуто тёплое одеяло. Алекс одерживал сомнительную победу над самим собой: старался не заснуть, чтобы утром не встать слишком рано и без дела слоняться по владениям Кейна. Он пытался занять себя чтением завалявшегося в сумке романа, пересчётом плиток на стене и размышлениями о том, что же в его жизни именно пошло не так. Затем он охотно пролистал журнал с множеством номеров гостиниц, переписал пару к себе в блокнот и поклялся самому себе, что до следующего вечера точно обратится к стойке информации. Он стянул с себя майку, не вынося духоты в комнате, и прилёг, вытягивая ноги впервые за день. Глаза предательски закрывались, хотя стрелка часов не перевалила за полночь, и Алекс старался сфокусировать взгляд на посвящении книги. Он уткнулся подбородком в поручень дивана, и едва ли не заснул — из объятий дрёма его выхватили шаркающие по паркету шаги. — Ты пока не планируешь засыпать? — голос Майлза раздался довольно громко, но сам он не прошёл в комнату, оставаясь перед дверью. — Думаю, не планирую, — за секунду до этого Тёрнер широко зевнул. — Тогда предлагаю покурить на террасе. Стоя на прохладной и не менее прекрасной от этого террасе с Кейном под боком, Алексу трудно было представить, что каких-то семь часов назад он считал, что не проживёт в этой дыре и вечера, умерев от отчаяния и ощущения ненужности. Он накинул на плечи свой пиджак, а обнажённую грудь прикрыл руками; Майлз неспешно пил кофе, сваренный машиной, но пахнувший от этого так же соблазнительно и свежо. Майлз опёрся на стенку и выдыхал дым, молча смотря вдаль. По радио крутили надоедливый хит, и Кейн выключил его, шёпотом оскорбляя местные музыкальные предпочтения. Тривиальные пейзажи вызывали у Алекса восторг (или это были сигареты с шоколадным привкусом?). — Ты можешь восстановиться в каком-нибудь местном университете, если тебе дорого образование. Перспектива продолжить не задавшееся обучение во французском учебном заведении казалась не такой плохой затеей. Даже самая минимальная стипендия смогла бы облегчить существование, а студенческое общежитие было бы спасением для малоимущего парня. Тёрнер замолчал на секунду, разглядывая пепел, сыпавшийся на недавно покрашенную ограду, и, даже не успев погрузиться в оптимистичные мысли о будущем, вернулся в реальность, как никогда разочаровавшую: — У меня нет на руках даже аттестата. Майлз хмыкнул, и Алекс питал надежду на то, что Майлз предложит альтернативу; вопреки тому, что Тёрнер зарёкся не ждать ни от кого помощи, он с детской наивностью следил за руками Кейна, перебирающими подол рубашки. Он сминал шов, отстроченный цветными нитками, и поджимал губы. Алекс молча выжидал укора, но получил в ответ тишину. Сделав последний глоток, Майлз поставил маленькую чашечку на стеклянный стол и так же прижал к себе джемпер, укрываясь от прохладного порыва ветра. — Ладно, ничего страшного, — без колебаний произнёс Майлз, заходя внутрь. Он насыпал в пластиковую миску порцию корма коту, дабы тот не тревожил его сон ночью или ранним утром. Он вновь уверил Алекса в том, чтобы он брал, что хотел, ходил, где пожелает, и пользовался холодильником так же, как и у себя дома в Шеффилде. От щедрых разрешений Алекс лишь в очередной раз понял, что находится далеко за пределами привычной среды обитания, и, кивком поблагодарив Кейна, поплёлся в комнату, обтирая подушечками пальцев начищенные пустые полки из дуба. Кейн явно не выглядел так, будто он хотел спать; он словно привык вести ночной образ жизни. Его глаза сияли даже в полумраке, а губы изображали подобие перманентной улыбки. — Алекс, — Майлз настиг его в дверях, выставляя колено как барьер перед парнем; он не задерживал его, и в воле Тёрнера же было обойти его или смело пройти внутрь, однако он остановился по своей инициативе, выжидая дальнейших действий. — У меня есть предложение. — Какое, — он заметно напрягся и, благодаря темноту за невозможность разглядеть его смущение, даже не использовал вопросительную интонацию. — Честно? Я понятия не имею, придётся оно тебе по душе или нет, — Кейн позволил себе усмехнуться и потёр щетину — этот звук Алекс отчётливо слышал. — У меня есть для тебя удобная возможность немного подзаработать, если тебе совесть не позволит жить у меня хотя бы пару дней до того, как всё устаканится. — О, не стоит, спасибо… — Иди спать. С утра я отправляюсь на встречу по работе, поэтому если вздумаешь прогуляться, то запасные ключи будут под ковриком. Поговорим на свежую голову, — с этими словами Майлз положил ладонь на плечо Алекса, словно благословляя его. Обменявшись пожеланиями спокойной ночи, Майлз поспешил закрыться в кабинете, а Алекс лечь, пытаясь разобраться в спутавшихся намертво размышлениях. Кто такой Майлз Кейн? Карие глаза, подтянутая фигура, короткая стрижка — не нужно быть детективом, чтобы разглядеть в нём это. Настроения меняются в нём довольно часто: томный взгляд сменяет явную радость, а тон варьируется от низкой хрипотцы до пронзительного и порой бесстыдного смеха, пробивающего сквозь серьёзные слова. Алекс выключил напольную лампу одним щелчком и, ворочаясь на полумягком диване, долго не мог найти наиболее благоприятное положение для сна. Спина потела, хотелось чихнуть от ярко выраженного запаха постельного белья — ни то лаванды, ни то сирени. Тёрнер смог одолеть эмоции и остановить поток дум о предстоящем дне и, напоследок вспомнив слова Кейна, сумел закрыть глаза и пролежать так пару минут, пока не заснул.