Head in the Sand

Майлз проснулся от удушающей духоты — форточка захлопнулась от ветра, а кондиционер требовал провести карточкой номера для включения. Он неохотно встал, когда в дверь постучались. «Какого чёрта, я же вешал на ручку двери табличку с просьбой не беспокоить» — подумал Кейн, но тут же отрёкся от размышлений, когда увидел ту самую табличку на полу — всё же, забыл. Он позволил горничной закатить тележку с не внушающим доверие завтраком прямо к кровати, и Алекс, приоткрыв один глаз, стыдливо натянул на себя одеяло, прикрывая нижнее бельё и ноги. Девушка, подозрительно осмотрев скомканное ложе, оставила еду и вышла прочь. Тогда Тёрнер снова сбросил одеяло, чувствуя, как за две минуты под ним он уже вспотел. Он лежал на постели, раскинув руки по сторонам. Голова Алекса лежала не на подушке, а рядом, и сам он отвернулся к отключенному обогревателю на стене. Пока Кейн чистил зубы, Алекс и не думал вставать — в этой кровати спалось куда лучше, нежели на диване у Майлза. И была она настолько большая, что просыпаешься и не понимаешь, спит ли на ней ещё кто-либо. Когда Майлз вышел из ванной, вытирая остатки влаги на губах ладонью, Алекс оставался в своём положении. Его не загорелая спина, на которой красовалась пара еле заметных шрамов, приковала взгляд Кейна, и он сам не заметил, как начал бесстыдно разглядывать его позвонки. Стоило Алексу пошевелить ступнёй, как Кейн быстро отворачивался и делал вид, что занимается своими делами — бессмысленным перекладыванием пакетиков с сахаром. — Алекс, завтрак… — Сейчас, сейчас, — он широко зевнул и, не натягивая штанов, удалился в ванную. Майлз занял место на пропахшей одеколоном кровати и намазывал тосты джемом, гадая, какой больше понравится Тёрнеру: клубничный или малиновый. Ему показалось, что Алекс стал ощущать себя более раскованным, находясь наедине. От стеснительного и забитого в угол Алекса, от прошлого, не осталось единого следа. Вдумчивая тишина расслабляла Кейна, и есть совсем не хотелось, но он всё равно откусил тост, зная, что не выделит полчаса на перекус за весь день. В горле встал ком от нежелания завтракать. — Чем займемся сегодня? — Тёрнер снова лёг, источая аромат ментоловой пасты. — Может, сходим на экскурсию? Ну или сами пройдёмся… Я хочу увидеть Руан! — Увидишь, — Кейн протянул тарелку с тостом Алексу на другой конец кровати. Майлз вновь отвернулся и продолжил трапезничать спиной к напарнику. Осознавать то, что позади растянулось подтянутое тело в одних лишь красных боксёрах, было довольно волнительным занятием. Его загорелые плечи и бледная грудь приманивали взгляд, и Кейн даже зажмурился, дабы не сорваться и как бы невзначай обернуться на него и задержать взор, попасть в глупую ситуацию и выкручиваться. Он боялся вспугнуть его. Опасался, что внезапная откровенность улетучится так же быстро, как и явилась. Больших сил стоило его приручить, словно дикого зверька, шарахающего от шума. Кейн протянул ему свой кофе, от которого он отпил всего глоток, и тот с радостью принял. Откашлявшись, он внезапно начал: — Сегодня у нас дело. Твой дебют, Алекс, — он долго смотрел на него, словно видел впервые. Он не видел отрицательных эмоций на лице парня, а лишь невозмутимость и условную уверенность. — Неужели ты даже не спросишь, какое? — задал вопрос Кейн в ответ на покорное молчание Тёрнера. — С таким учителем я в чём угодно преуспею, — усмехнулся он, бравируя. Кейн вгляделся ему в глаза и улыбнулся, будучи польщённым. Они завершили завтрак непринуждённым разговором о качестве местного кофе. Алекс пленял своими способностями переходить от одной теме к другой, становиться серьёзным, когда это нужно; раскованно смеяться, словно ребёнок, слышащий глупые шутки. Его открытость подогревала интерес и доверие. Тёрнер нацепил штаны, поправил ремень и надел рубашку навыпуск, не утруждая себя лишними заботами. «Надо бы до вечера наведаться в местные бутики» — говорил Майлз, замечая недовольство Алекса несвежей одеждой. В гостиничном номере было настолько тихо, что было слышно, как шуршала ткань его рубашки. Майлз мимолётом посмотрел в окно — вчерашняя машина с той же парочкой стояла за пределами территории парковки со включённым аварийным сигналом. Поторопив Алекса, он уверил, что выглядит достаточно презентабельно без кручения у зеркала, и тот безапелляционно вышел, ожидая Кейна у выхода из здания. Он старался вежливо отказываться от назойливых гидов с их предложениями показать лучшие места города до тех пор, пока Кейн не выбрался из своей обители, надушившись и застегнув рубашку до горла. — Ты забыл очки, — Майлз вложил сложенную пару зеркальных очков ему в руку. Тёрнер поблагодарил его и надел тёмные очки ещё будучи в помещении, проходя через турникет по карточке с номером. Он неловко зацепился петлёй для ремня о поручень, но моментально выкрутился из ситуации, остановившись на секунду и выпутавшись.

***

— Умеешь обращаться с пушкой? — раздался прокуренный голос мужчины за рулём. На этот раз Ноэль сидел рядом, глупо хихикая и трогая соседа за колено, выпрашивая сигареты, которые, к сожалению, закончились. — Эм, я в последний раз держал пневматику в шестом классе на соревнованиях… Не знаю, — пролепетал Тёрнер, и на его колени тут же приземлился незаряженный пистолет, к которому он боялся даже прикасаться. «Ничего, раз умел, то вспомнишь» — уверил Кейн и протянул нетерпеливому сотруднику целую пачку едва купленных сигарет. «Неужто права получил?» — он улыбнулся и обратился к водителю, старательно выкручивающему обтянутый бежевой кожей руль. — Даже и не думал, — с твёрдостью каскадёра зажимал газ, и все подавались вперёд грудью. — Ноэль дунул. Не ему же вести. Когда они отъехали на пару километров от отеля, вновь встречая густой лес, машина остановилась. Водитель нажал на кнопку у коробки передач, и окно, находившееся под боком у Алекса, опустилось. — Выстрели во-о-н в тот скворечник, — отдал указание он, и Тёрнер недоумевал: как, сразу? Прямо сейчас? Парочка на переднем сидении засмеялась, и даже обдолбанный Ноэль сообразил, что Алекс сейчас выстрелит в холостую. Его друг шепнул, чтобы тот молчал, и обернулся на Алекса, насмешливо смотря. Майлз пытался подсказать ему, но, словив неодобрительный взгляд из зеркала заднего вида, передумал. Тёрнер зажмурился и, прицеливаясь в розовый скворечник, выстрелил — послышался лишь глухой хлопок, и он быстро сообразил, в чём дело. Зарядив пистолет, он снова прицелился, стараясь игнорировать откровенный смех Ноэля. Кейн успокаивающе поглаживал Алекса по плечу, вселяя уверенность, но всё равно — промах. — Ты косоглазый? — обернулся на него водитель и перехватил резким движением оружие. В его голосе отчётливо проступала агрессия, и Алекс, благодаря защитному рефлексу, сложил руки на груди, вцепляясь ногтями в предплечья до появления красных отметин. — Заебал, поехали уже, а… — вмешался Кейн, которому вряд ли они посмеют перечить; однако злостный водитель всё равно решил потешиться и, взяв в правую руку пистолет, высунулся из окна и выстрелил прямо в деревянную коробочку на дереве: из неё тут же вылетели оголтелые птички, спасаясь от неминуемой опасности. Место назначения действительно оказалось не так далеко. Непримечательный бар с бедной внешней отделкой мало кого мог заманить внутрь и, как сказал Кейн, сюда приходили лишь сливки общества, которые знали, какого качества здесь пиво. С парковки была слышна музыка, от которой вибрировали стены, и люди целыми гурьбами вываливались покурить на крыльцо, разглядывая многообещающие афиши выступлений местных джазовых групп. — Говорят, здесь Джонну Леннону впервые вручили записку о том, что он умрёт, — внезапно сказал Алекс, выбираясь из машины. Он старался вывести троицу на любой разговор, установить контакт, но из них был готов непринуждённо беседовать лишь Майлз. — Я тебе лично вручу записку о том, что ты умрёшь, если облажаешься, — долговязая персона медлительно выбралась с переднего сидения, не сумев отобрать зажигалку у Ноэля. В ответ на его едкую реплику Кейн фыркнул и толкнул локтём в рёбра. Тёрнер пропустил эти слова через себя и без эмоций закурил. Он смотрел на отсутствующее лицо Ноэля, закинувшего ноги к лобовому стеклу, затем пытался вглядеться в мельтешащего Майлза — он явно был сам не свой. Все иллюзии и представления Кейна в обличии робота, бесчувственной машины, совершающей зло по вечерам пятницы, развеялись. Дрожащие губы, щурящиеся глаза и сухие губы, обхватывающие фильтр сигареты — всё это никогда не будет присуще кому-то помимо человека. Это был их ритуал. Выйти из машины всем, покурить, обменяться последними шутками, наставлениями и обещаниями. Они ждали, пока сигарета последнего упадёт в урну, и только тогда принимались за работу: двое оставались в машине, отъезжали дальше, сидели в ней с заведённым двигателем; ждали условного сообщения по телефону, а затем, получая сигнал, оперативно подбирали их в соседнем квартале, сматываясь как можно скорее. Кейн, приподняв выпущенную из штанов Алекса рубашку, закрепил под ремнём пистолет. «Ты сам всё знаешь» — констатировал он, не считая нужным забивать мозги мерами предосторожности в эту минуту. — Алекс, пошли, они останутся здесь, — Майлз взял его под руку, как самый верный друг. — За четвёртым столиком у окна мужчина в сером костюме. Седой. На носу очки с толстыми стёклами. Ты его увидишь сразу, — они сделали шаг вперёд, и Алекс от волнения ощупал пистолет под ремнём. Кейн достал из бардачка конверт, на котором маркером было написано «три тысячи» и вложил во внутренний карман пиджака. — Как тебя зовут на этот раз? — поинтересовался Кейн в целях согласования: мало ли, они дадут различные показания. — Ромео, — ответил Тёрнер с немаскируемым весельем. — А я Джульетта тогда? — Кейн рассмеялся и даже сумел расшевелить каменного водителя. — Ладно, идёт. Я Ник. — Ну нет, Джульетта это вот этот, — вмешался третий, показав пальцем на Тёрнера. — Больше на тёлку смахивает. Если бы они с Кейном не ушли, то он определённо успел бы шлёпнуть Алекса по заду, отпуская свои пошлые шутки во все стороны. Алекс судорожно проверял, есть ли в кармане телефон, на месте ли ручка, пишет ли она; он расписывал её на тыльной стороне ладони и с упоением клал обратно. Выверенными движениями Кейн показывал с расстояния, куда заходить, откуда выходить и как быстро идти, чтобы не вызывать подозрения. Руки тряслись от волнения, коленки сводило. Тёрнер обтёр потные ладони об бока брюк и, выдохнув напоследок, пришёл к боевой готовности. Больше всего он опасался, что его лицо выдаст истинные эмоции. Ему казалось, что незнакомцы намного проницательнее его самого. — Пошли. Кейн отпустил его руку и твёрдой походкой двинулся ко входу, оставляя позади водителя, отлучившегося за бутылкой воды, дабы тот не промывал мозги перед свершением сделки: и так было понятно, что он как всегда покусился на большую долю, которую вряд ли сможет вырвать из общей казны команды. И вдруг, как гром, разразился крик: «Кейн, сиди здесь! Он сам справится». Кейн обернулся и замолчал, требуя развёрнутых объяснений, в которых сотрудник никогда не был силён, аргументируя всё своей волей и более высшим чином — ему никто не присваивал их, и иерархия отсутствовала, однако он исходил лишь из своих замыслов и выдумок. «Будем считать боевым крещением» — он прокрутил незаряженный пистолет, поддевая пальцем курок. — Но Серж, так нельзя… — Молчать. Тёрнер не на шутку обеспокоился. Он жалобно глянул на Майлза, ожидая того, что он не бросит его и позволит сделать первый шаг только вместе с ним. Он ощутил себя заложником ситуации, бесповоротной и необратимой. Он знал, что Кейн не посмеет промолчать и отпустить его одного. Он был уверен в Алексе, но не настолько, чтобы отпускать его одного на стоящее и жизни, и денег дело, гарантию которого не мог обещать ни один бандит в законе. — Да, так будет лучше, — Кейн попятился назад, чувствуя, как взгляд «старшего» прожигает лопатки. Он с не наигранным сожалением посмотрел на Тёрнера, безмолвно извиняясь, и отошёл. Уголки его губ были опущены, а подошвы туфель понуро шаркали по неровному асфальту. Алекс не успел сказать и предложения, как все трое они сели в машину и отъехали, оставляя его с переданным Кейном конвертом и пистолетом под рубашкой. Он вертел в руках помятый конверт и пытался понять, каким, чёрт возьми, образом, он должен проворачивать задуманное. Уроки Кейна проносились лишь эхом в его рассудке в то время, как пальцы нервно сжимали бумагу, а спина потела от нешуточного волнения. Он прилагал все усилия для того, чтобы переступить черту бара и осмелиться сделать это; но он ни разу не подумал о том, чтобы убежать, скрыться и отвертеться от поручения. «Я должен оправдать ожидания Кейна» — подумал Тёрнер и глубоко вздохнул, когда в лицо подул свежий ветер, — «Но не ожидания этих мудаков». Машины видно не было. Может, они уехали насовсем и выставили его дураком? «Нет» — открестился парень, целиком доверяя Кейну. Он не может так поступить. Он пять минут стоял у стеклянных дверей, провожал взглядом посетителей и всматривался в окна. Нужного столика не было видно, и он надеялся на то, что тот самый клиент ещё не ушёл, оставляя наличные на столе. — Слышь ты, — мужчина окликнул из ниоткуда Алекса, опуская переднее стекло. — Долго тереться будешь ещё? Плечи вздрогнули от его резкого тона, и Алекс сгоряча открыл дверь заведения. Он тут же увидел клиента и сел к нему за столик, протягивая руку для приветствия: это был пожилой мужчина лет пятидесяти, заказавший лишь кружку пива. Его тон был спокойным и приветливым, а сам он предвкушал удачную сделку. Он уже достал ручку, чтобы подписать поддельные бумаги, как вдруг спросил: «Здесь фунты?». Тупик. Алекс даже не знал, что за валюта здесь находится. Он поднял глаза и боязливо ответил: «Да». Он взмолился всем богам мира, чтобы там оказались обещанные фунты. Когда он увидел, как клиент пересчитывает бумажки, он тут же узнал купюры, которые держал в руках каждый день в Лондоне. Алекс положил руки на стол, когда понял, что на коленках образовались влажные пятна от его же ладоней. Он наблюдал за каждым миллиметром подписи мужчины, как он выводил каждый крючок, а потом достал свою ручку и начеркал первую попавшуюся в уме роспись, от которой ничего общего не оставалось с его оригинальной манерой. — Как вас зовут? — Мэттью, — выпалил он, сам от себя не ожидая. — Может, Мэттью, выпьем по бокалу за удачную сделку? — он широко улыбнулся и официально передал конверт с нужным эквивалентом евро. Тёрнер моментально осознал, что это не лучшая идея проводить с ним хотя бы пару лишних минут вместе. Меньше говоришь — меньше риск сморозить глупость от нервов. Тогда он вымолвил, с натяжкой улыбаясь: — Нет, знаете, мне пора… У меня… — Что у вас? — он прищурился, от чего по груди Алекса пробежало лишнее стадо мурашек. Жена рожает? Резко заболела голова? Не пьёт, потому что за рулём? Так он предложит чаю или кофе. В голове у него мельтешили наиглупейшие отговорки. — Много дел, — нашёл оптимальное решение. Мужчина всучил ему свою визитку и довольно отхлебнул хмельного напитка. Тёрнер попрощался, обещая при необходимости связаться, хотя сам точно знал — никогда больше не будет иметь дела с ним. Не входило это в договор с Кейном. «Всего хорошего» — уже более бодро сказал Алекс, пряча драгоценный конверт в карман. Он спокойным шагом дошёл до выхода и, распахнув дверь до удара об стену, ускорился. Он шёл до соседнего квартала очень быстро, не сдерживая нервной улыбки, расплывающейся по его лицу. Он не мог рассудить, довольство ли это первым успехом или просто защитная реакция. В последний раз он ощущал это после сдачи последнего экзамена у самого мерзкого преподавателя в университете. — Алекс! — на встречу ринулся Майлз, невзирая на предостережения отошедшего от наркоты Ноэля. — Ты сделал это! — он обхватил тело Алекса обеими руками и прижал к себе. Не выходя из такого положения, он похвалил его так, как не хвалили его никогда родители и опекуны. Он чувствовал, что его сердце колотилось как бешеное, трепетало как заключенная за решётку дикая птица; он ощущал это своей грудью. Дыхания Тёрнера было сбитым, будто он бежал пару километров от полиции, и он толком даже не мог ничего произнести. Алекс предложил Кейну сесть в машину и поговорить позже, придя в себя, и тот последовал совету, предварительно чмокнув его в лоб, придерживая рукой его влажную шею.