Ожившие

      Ямагучи злился. Пинал редкий мусор на дороге, слишком сильно махал сумкой с документами, смотрел только под ноги и чуть ли не прокусил губу. Чтобы окончательно добить мужчину, с неба начали падать маленькие капельки воды. Духота, туго завязанный галстук, сезон дождей.       Ямагучи злился на всё вокруг в буквальном смысле, на этих всех людей, которые делают странные умозаключения, когда читают справку с медосмотра. На все их вопросы, на эту статистику, на эту систему.       — У вас нет родственной души?       — Конечно, понимаю, что сейчас это чуть ли не самый важный пункт при приёме в такую крупную фирму, потому что вам нужны устойчивые сотрудники, но я со своим мужем с первого курса университета...       — У вас нет родственной души?       — Нет, но со своим мужем я отлично живу.       — У вас нет родственной души?       — Нет, у меня есть муж, мне этого достаточно.       — Вы не находили свою родственную душу?       — Всего вам хорошего, не надо мне обещать перезванивать.       — А вы знали, что люди без соулмейтов менее устойчивы к стрессам и более трудоспособны и мотивированы? К тому же, работники, у которых точно налажена личная жизнь — залог того, что они не будут отвлекаться на такие вещи, как служебные романы, и не будут пытаться искать свою родственную душу. Нам нужна стойкая фирма с сильными работниками. Вы нам не подходите, всего вам хорошего.       — Спасибо за честность.       В последние лет пять число людей по всей земле, которые находили своих родственных душ, резко подскочило — до 85% от всего населения мира. Такое случалось и раньше в истории, повторяется с некой периодичностью в двести лет, как оказывается, и называлось волной благодати. Вот уж действительно, благодать. Теперь крупные предприятия и фирмы предпочитали иметь работников с более устойчивым семейным положением и с большей мотивацией, по крайней мере, именно эти факторы выделили социальные исследования у среднестатистических работников. Нет соулмейта, когда закончил высшее образование? Твои проблемы, ни в одно приличное место тебя работать не возьмут. Не хочешь искать родственную душу? Совсем чокнутый, ты просто не понимаешь.       Тадаши ослабил галстук и постучал в дверь, при этом встряхивая волосы на голове.       — Ке-е-ей, я ключи забыл, тут холодно, между прочим, — мужчина постучал ещё раз, на ходу расстёгивая пиджак и расшнуровывая туфли. Дверь отворилась за два щелчка, Тадаши переступил порог и крикнул "Я дома".       Вместо "С возвращением" получил:       — Опять неудачно?       — Я не для того заканчивал этот чёртов университет, чтобы снижать требования к месту работы. Просто... это убивает своей глупостью, понимаешь? — Ямагучи снял полностью костюм, на ходу пытаясь отлепить влажную рубашку от тела и, подпрыгивая, стягивать носки. Несмотря на духоту на улице, в доме было немного прохладней, а простудиться посреди лета не хотелось совсем.       — Ну я же устроился на работу в своё время!       — Ну так тебе чертовски повезло в твоё время, — Тадаши прокричал фразу прямо в ванне за закрытой дверью. — Не надо говорить так, будто ты меня старше, — мягкое полотенце на шее успокаивало и впитывало лишнюю влагу, даря приятное тепло. — У тебя ко мне какие-то претензии?       Тсукки действительно повезло в его время. Во время практики ему попался вполне приличный коллектив в хорошей фирме, отличная и добродушная начальница, и престарелый мужчина выше по должности его непосредственного босса, который ненавидел всю кутерьму с поиском соулмейтов. Он остался там подрабатывать на неполную ставку, а потом и вовсе работать на постоянной основе. У него был карьерный рост. Был хороший коллектив. Было время, когда связи душ не проверяли на подлинность и когда не было ажиотажа вокруг всего этого. Ямагучи не повезло ни с практикой, ни с временем, ни с работой в принципе — не могло же быть у всех всё хорошо в семье.       — Наверняка у тебя начинаются проблемы с самого начала, когда ты путаешь свою фамилию, — единственный зарабатывающий человек в семье вздохнул и мягкими шагами прошёл на кухню, пригласив следовать за собой жестом. — Впрочем, ты не виноват, что наша конституция такая непродуманная. Ешь, пока не остыло.       Кей свой единственный выходной тратил на то, чтобы поддержать после очередной неудачи Тадаши. Кей восхищался Тадаши, тем, как он не падал морально после каждого раза, как не комплексовал по поводу доходов или очень умело это скрывал (пусть это плохо, на самом деле, но для этого нужна гениальная актёрская игра и огромная сила духа, потому что Тсукки знал своего мужа слишком хорошо, чтобы от него могло нечто укрыться), как он раз за разом вставал и вновь искал, приходил, проходил сквозь это и возвращался с прямой осанкой и не потухшими глазами.       — Тебя очень легко склонить на свою сторону, да? — Тадаши легко посмеялся, беря в рот очередной кусочек мяса домашними палочками, постоянно поддувая вверх из-за мешающей пряди волос.       — Не понимаю, о чём ты, — Тсукки почесал затылок и отвлёкся на посторонний звук за окном. Начиналась гроза. — Зато тебе не мешало бы подстричься, вместо того, чтобы собирать отросшие патлы в хвост.       — Подстригусь, как только на работу устроюсь.       Тадаши даже во время обеда умудрялся говорить, но не с набитым ртом, что при его некой неаккуратности и непоседливости немного удивляло.       Ямагучи Тадаши был Тсукишимой Тадаши уже больше пяти лет, вот только в течение такого же времени забывал об этом. Ему была родней собственная фамилия, кличка "Тсукки" и оклики друзей. По закону они не могли оставить свои фамилии при браке, но всё равно единство семьи образовывается же не общим названием в семейном реестре и паспорте? Брак был лишь для защиты их прав и имущества — уже в то время связь истинных душ приносила столько проблем, — ведь метки у них не соулмейтов. Штамп в паспорте гарантировал большее количество прав, большее количество свободы, как бы глупо это не звучало. А ещё им обоим нравилось носить кольца на безымянных пальцах гораздо больше, чем выставлять свои метки напоказ.       Тсукишиме Тадаши повезло в неком смысле больше, чем Тсукишиме Кею. Кей не любил свою работу, не любил дело, которым занимался, не любил всех этих лживых людей уровня офисного планктона, ненавидел специальный этикет, когда он вынужден кланяться уходящему домой начальнику до самого закрытия лифта. У его мужа был выбор в этом деле, вроде бы. Наверное.       — Никогда не думал открыть собственное дело?       Возможно, он когда-нибудь убьёт Тадаши шоком из-за неумения выражать свои намерения и эмоции до конца правильно, вот потому что сейчас последний давился больше минуты и не мог вздохнуть.       — Тсукки, что за мысли у тебя в голове! — мужчина выдавил фразу из себя охрипшим голосом из-за невозможности долгое время вдохнуть полноценно и саднящего горла.       — Мне не нравится моя работа. Ты не можешь найти себе свою, — что слишком нечестно, ведь ты тут единственный, кто так много трудится, — так чем не вариант? — Кей подпёр подбородок рукой и потянулся к вазочке с конфетами, за что его тут же стукнули по руке. Никаких конфет без чая, прошлый раз кариес этого блондинистого незнающего меру балбеса сильно ударил по их бюджету. Тадаши отодвинул тарелку с полностью доеденным обедом-ужином (его муж немного обижался, когда он не доедал до конца, хотя был зверски голодным, поэтому пришлось брать в привычку не оставлять еду на тарелках) и заварил им чай.       — И что бы ты собирался открыть? То есть, это определённо будет магазин, верно? — мужчина напротив хмыкнул, отодвигая фантик в сторону.       — Ну, какой магазин мы могли бы открыть, по-твоему? Спортивного инвентаря.       Глаза Тадаши загорелись так, как обычно бывает при упоминании их жизни в старшей школе и волейбольном клубе Карасуно.       — А-а-а, вот бы хорошенько размяться и сыграть, как в старые времена! Но, стоп, ладно, — он тряхнул головой для большего порядка в мыслях. — А как же земля? Поставки? Реклама? Стройматериалы или аренда здания?       — Киоко-сан занимается недвижимостью и тут есть участок дешёвый, со скидкой, специально для нас. Танака и Нишиноя работают в известной фирме производства инвентаря, а Ячи-сан один из лучших пиар-менеджеров города и с радостью заставит позировать этих идиотов из сборной для рекламы нашего магазина.       — Знаешь, изредка мне кажется, что наш брак далеко не равноправный, — Тадаши смиренно улыбнулся, прикрыл глаза, вдыхая аромат свежезаваренных листьев, который был слегка терпким, и отпил из кружки.       — Ты правда так думаешь?       Иногда мужчины правда не понимали, откуда у них брались общие привычки, например, закатывать глаза на безобидные подколы или неожиданно без повода обнимать со спины.       — Ты слишком всё продумал. Кто это всё будет делать, а? — Тадаши попытался щелкнуть по носу своего мужа, но тот ловко увернулся, а сам Ямагучи имел понятие о внешней обстановке и понимал, что, наклонись он ещё больше, прольёт чай. Или в конце выведет из равновесия Тсукки — у того были слишком очевидные фетиши на ключицы и веснушки.       — Ты о найме работников? Конечно, никаких профессионалов мы нанять не сможем, но и кто нам нужен? Убирать, расставлять по полкам, сверять ценники и в принципе управлять можем сами лично. А когда не будет хватать рук, то всегда можно нанять школьников и студентов.       — Мы уже не рассматриваем это гипотетически, да?       — Возможно, мне всё ещё нужно твоё согласие на вложение в это денег. Если ты скажешь этого не делать, мы продолжим так, как было до этого. В конце концов, есть и такое начальство в фирмах, как моё. Рано или поздно натолкнёшься на таких...       — Без стереотипов? Предрассудков? — подсказал Тадаши и бесцеремонно уселся на Кея, пытаясь поудобнее уместиться.       — Гхк! Ты со времён института вырос. А если мне тазобедренные кости сломаешь? — прошипел куда-то в сторону Тсукки и обнял покрепче за грудную клетку мужа, подтягивая к себе. —Точно, без стереотипов. Сомневаюсь, что это можно назвать предрассудками, ведь с их начала прошло слишком мало времени.       — Это называется сомнительное согласие, Кей.       — Звучит так, будто я собираюсь тебя изнасиловать...       — Ты предлагаешь мне выбор между безработицей с унижением и жизни на твоей зарплате или риск и настоящее семейное дело с тем, что нам обоим нравится. Естественно, я согласен. Вот только, — Ямагучи посмотрел за окно веранды на проливной дождь и покачал ногами в знак своих раздумий, — как мы его назовём?       — Цую?*       — Если бы не моя потеплевшая пятка, я бы подумал, что ты не шутишь. Сделай лицо попроще.       — Ладно, согласись, что над этим мы должны думать вместе. Какие твои варианты?       — Ну, может быть?..       Ямагучи осознавал, что жизнь вот с таких поворотов и начинается, ускоряется, стартует по новой, под другим углом, не давая тебе передышку. Они вместе падали, опускались на колени; вместе же они с них и поднимались. Если падал один, ему помогал подняться другой — они верили, что в их жизни по-другому уже не будет, слишком любят и зависимы друг от друга. Они семья. Они партнёры. Они сами родственные души друг другу, что бы судьба с её метками не говорила. У них была их собственная связь.       Вот так, с теплеющим месяцем на пятке и с глупыми попытками слияния их фамилий, мужчина осознал, что счастлив.

***

      "Яматсуки" — гласила табличка над новым магазинчиком.