Сивис бесцеремонно распахнул дверь в кабинет Оды и лишь скептически вскинул бровь, когда Мьон злобно ругнулся в его адрес. Девушка тут же встала с кровати и отошла к своему письменному столу в другой части комнаты, на ходу поправляя складки своей синей рубахи.
— Солнце еще не встало, — прошипел маг.
Каратель приподнял ладони в примирительном жесте.
— Успокойся, приятель, я ведь не знал, что вы тут… отдыхаете, — он красноречиво взглянул на смутившуюся женщину, но та стояла к нему спиной и не могла видеть обращенный на неё взор Сивиса.
— В такую рань принято отдыхать, — не без меньшей злобы ответил Мьон, но уже через мгновение устало выдохнул, понимая, что момент безнадежно упущен. — Я стану Карателем, если тебе так не терпеться узнать ответ.
Сивис без особого энтузиазма принял эту новость. Он одобрительно кивнул и вновь посмотрел на Оду, но увидел лишь сходящий с щек румянец и все так же смущенно поджатые губы. С их последней встречи два года назад Ода, казалось бы, стала ещё моложе и крепче, но странная слабость, которую ощущал любой, кто смотрел на неё, сбивала с толку, словно что-то изнутри пожирало её, и мужчина не был уверен, касается ли это тела или души.
— Ода, а ты ничем странным не болела?
— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила стражница.
— Не знаю, вы, маги, в этом лучше разбираетесь, — он пожал плечами, решив оставить свои вопросы до следующего раза. Сейчас его ожидал новоиспеченный каратель. — Раз уж ты принял решение, то медлить больше не будем, — он скрестил руки и обратился к Оде. — Ты им займешься или Табиус?
Ода посмотрела на изогнутую спираль браслета у себя на руке. Она уже давно не работала браслетом, но воспоминания о рунах все ещё ярко сияли в её памяти. Стражница не сомневалась в своих силах, но не смогла сдержаться от горькой ухмылки, понимая, что собственными руками отрежет Мьона от прежней жизни.
— Сама, — наконец ответила она и распахнула один из настенных шкафчиков. — Ты можешь остаться.
Сивис, даже не думающий уходить, вежливо улыбнулся, хотя Ода совершенно не обращала на него внимания и вновь упустила взволнованный взгляд, который последовал за улыбкой карателя.
Она стала быстро перебирать склянки, тряпки и блокноты, пока не вытащила из глубины верхней полки потрепанные листы. Очевидно, что те лежали там слишком долго и вес наваленных сверху предметов сильно их потрепал. Ода спешно расправила листы, стараясь не повредить рисунок на них, и всмотрелась в изображение.
— Какой у тебя ранг?
— Странник, — ответил Мьон.
Ода удивленно взглянула на друга, а затем перевела взгляд на Сивиса.
— Как он только сумел так серьезно нарушить кодекс при таком низком ранге? — почти шепотом спросила она, хотя очевидно, что маг все равно прекрасно слышал её.
— Именно! — усмехнулся каратель. — Этим же вопросом и я задался, когда получил приказ от Воли.
Мьон стоически стерпел диалог торговцев и постарался сосредоточиться на мысли, что уже совсем скоро сможет самостоятельно двигаться. Однако Ода не торопилась, она напряженно всматривалась в листы и спустя пару минут вновь обратилась к Сивису.
— Он не может стать Карателем с таким низким рангом.
— Да ты шутишь, что ли? — мужчина подошел к Оде и взглянул на листы, хотя и понимал, что не сможет разобрать смысл знаков. — Я не помню таких ограничений.
— Их нет, но и нет печатей для Странника, — она пожевала губу, пытаясь понять причину, но она только в общих чертах представляла работу Карателей и вряд ли смогла бы в этом самостоятельно разобраться. — Возможно, раньше никто ещё не претендовал на эту должность при низком ранге.
Сивис и сам так подумал, но не мог поверить в такую неосмотрительность со стороны Воли.
— Это все листы, может, ты не все достала?
— Нет, это все, — она поводила пальцем по листу, показывая знаки. — Вот для Познающих и Кровников, а здесь для разных рас: человек, гном… есть даже эльф и наг. С чем вообще это может быть связано?
— Разве что с опытом или умениями, — мужчина пошкрябал свой небритый целую неделю подбородок. — В конце концов, вся система повышения в ордене строится на умении угодить Воле, а наш друг далек от успехов в этом деле.
— Так, значит, выбор у меня и того меньше, буду Стражником? — не без радости спросил Мьон.
Сивис и Ода промолчали. Они оба не хотели мириться с таким положением дел. Женщина вытянула из шкафа зеленоватый блокнот, а из его страниц — картонку с ещё рядом символов.
Мужчина, понимая, что это руны для Стражников, заметил, что на картонке знаков в разы больше и по дрогнувшему от негодования лицу все понял. Сивис ощутил слабый укол в кисти, который напомнил ему о заказе, и каратель не сдержал злую гримасу, что было для него редкостью.
С того момента, как они встретили эльфа, события развивались совершенно неприятным образом, однако поначалу он не видел в них ни вреда, ни пользы для ордена, за исключением того, что Мьон все же был наказан самым жестким образом. Сейчас, когда он, наконец, сумел преодолеть свои опасения по отношению к Табиусу, интуиция показывала ему, что он пропустил нечто очень важное. Важное не только для себя, но и для ордена.
Ода заметила несвойственное ему выражения лица и громко кашлянула, привлекая к себе внимание.
— Я могу сделать временную метку на срок его обучения, но он не сможет полностью выполнять свои обязанности без определенного Волей символа.
— С магами всегда так сложно, — устало пробормотал каратель, хотя ограничение магических сил казались ему меньшей платой, чем его собственное посвящение, где ему приходилось пить чуть ли не чистый яд. — Ладно, я что-нибудь придумаю по ходу дела, сейчас же делай, что считаешь нужным.
Больше Ода не медлила. Она вытянула свой браслет, превращая его в изогнутую спицу, и, посматривая на листы с рунами, стала вычерчивать замудренный символ на тыльной стороне ладони мага. Мьон, что до сих пор не чувствовал своего тела, не пропустил запах паленой кожи и струйки синеватого дыма, отходившие от иглы браслета, когда она делала новый виток. Вдруг его пронзила яркая мысль, что когда он впервые проходил эту церемонию, то уже мог двигаться и не понимал, как руны могли приблизить его к заветной цели.
Заметив напряженный взгляд, Сивис сказал:
— У нас ведь не было возможности как следует поговорить о наших гибели и воскрешении.
Мьон перевел на него взгляд, и если бы сейчас он видел себя в зеркало, то смог бы заметить все ещё слабо мерцающие синие огоньки в глубине своих черных глаз.
— В отличие от тебя, я уже полноценный живой человек, — улыбнулся каратель, наглядно взмахнув своей некогда отрубленной кистью. — А ты все та же нежить, я полагаю, просто в замороженном состоянии.
— Ожидаемо, — хмыкнул маг.
Мьон не раз после своего пробуждения раздумывал над тем, что он был большим исключением со своей невозможностью двигаться после «воскрешения», но таковыми были не все, и он решительно не понимал, что им в таком случае мешает просто сбежать. Теперь это казалось очевидным, и тот факт, что в мыслях его тянуло скорее к человеческой плоти, чем к привычной еде, не давал усомниться.
— Готово, — сказала Ода и скинула свои перчатки. — А теперь как следует задержи дыхание и постарайся не откусить себе язык.
Мьон не стал задавать вопросов и послушно напрягся всем телом, ожидая болезненных ощущений, но девушка все равно подозвала Сивиса и приказала тому держать его руки и голову.
Тонкие пальцы женщины обхватили щиколотки мага, и в тот же момент Мьон болезненно дернулся от расползающегося по ногам жжения. Ода стала медленно поднимать ладони выше, и Сивис заметил, что кончики её пальцев частично погрузились под кожу, однако сама плоть была цела, и только выходящая из-под них зеленоватая жидкость намекнула карателю, что она вытягивает из мага часть эфира. По крайне мере, он думал, что эфир выглядит именно так. Мьон стоически терпел разрастающуюся боль и принимал её как хороший знак, в конце концов, именно этого он и хотел, но, когда пальцы стражницы оказались на его животе, он не выдержал и взревел от боли, яростно выдергивая руки и ноги, пытаясь хоть как-то унять пылающую кожу. Боль в ногах показалась ему скорее похожей на ожог или удар электричества, которому он неоднократно подвергался при обучении и на войне, но его охватил дикий ужас от ощущения, что его разрезают на живую, медленно ощупывая каждый клубок его напряженных нервов.
Сивис сильнее налег на него, вдавливая в кровать, но в таком положении ему не удавалось скрутить ноги, и потому Ода собой вдавила их в кровать, и каратель приметил, что сделала она это куда успешнее, чем он при всей своей силе. Женщина продолжала вести руки вверх и остановилась только на уровне шеи. К тому моменту ни она, ни Сивис уже не могли без сожаления смотреть на друга. Его крик был похож на нечеловеческий вопль, и это не без содрогания напомнило им предсмертную агонию, какую им приходилось видеть на поле битвы.
Вскоре боль отошла и Мьон стал приходить в себя, и Сивис с Одой не без облегчения перестали его удерживать. Женщина хрустнула пальцами и вновь натянула перчатки, которые она носила, даже когда в том не было явной необходимости.
Маг мутным взглядом обвел комнату, пытаясь припомнить, где он, и, не особо задумываясь, приподнялся на локтях. Вскоре пелена сошла, и он сел на кровати, сильно ссутулившись. Он осторожно прислушивался к ощущениям, словно боялся, что в любой момент тело предаст его и вновь онемеет, но эти мысли быстро оставили его. Мьон решительно поднялся с кровати, не без интереса разглядывая свои новые метки на руках. Если раньше его руки были усеяны множеством завитков и символов, то теперь один большой символ на всю тыльную сторону ладони заменял их. Он заметил внимательные взгляды двух пар глаз и обернулся к ним, при этом как-то недобро ухмыльнувшись.
— Ода, можешь подойти? — все так же загадочно улыбаясь, попросил маг.
— Сам можешь, для чего тебе ноги, — огрызнулась девушка, но её мягкая улыбка полностью выдавала её радость, так что Мьон быстро забыл о жуткой боли.
Маг промолчал, продолжая улыбаться и сжимать и разжимать кулаки, словно все ещё не веря в их дееспособность. Затем он резко сорвался с места и, перепрыгнув кровать, подскочил к девушке, схватив ту за голову, и, притянув к себе, чмокнул в губы, а затем заливисто засмеялся.
Сивис не без улыбки смотрел на развернувшуюся сцену, стараясь не думать о том, что нынешний смех Мьона его скорее пугает, чем радует.
Ода выкрутилась из захвата мага, но не стала возмущаться и портить его радостный настрой, который в скором времени, без сомнения, покинет его. Она подумала, что была бы счастлива видеть его таким радостным и в момент прощания.
— Вы что-то говорили про обучение? — обратился Мьон к карателю. — Меня ведь уже обучали перед тем, как начать выполнять заказы.
— Теперь тебе не только заказы придется выполнять, — заметив скучающий взгляд, он добавил: — И поимка нарушителей — тоже не единственное нововведение. У Карателей значительно больше привилегий, чем у кого-либо в ордене, так что тебе, может, даже понравится.
— Если не придется каждый раз убивать, — серьезно ответил маг.
— Поверь мне, это будет происходить достаточно часто, но стоит понимать, что не мы убиваем.
— Мы помогаем смерти.
— Мы помогаем Воле, — поправил его мужчина. — А смерть — её весомая часть, как и жизнь. Припомни того мага: разве я его убил? Это был его собственный выбор. Как и выбор того старика, и вовсе не наша вина, что последние месяцы его жизни были обменены на мимолетную молодость.
Мьон слегка улыбнулся. Он вдруг подумал, что ему нравится такая логика, и чувство вины значительно ослабло, но все же он не мог полностью согласиться.
— Если бы мы объясняли людям все нюансы, то они бы лучше думали над своими желаниями.
Сивис глухо рассмеялся над простодушностью друга.
— А кто мы такие, чтобы приносить готовый опыт на блюдечке каждому заказчику? Дорогой друг, разве бы ты смог понять всю ценность жизни, не потеряв её или не увидев, как кто-то другой теряет её? Даже простая трагическая история чей-то жизни может научить, но простые слова, что те или иные действия им не помогут, ничему не научат людей, — он подмигнул девушке, что внимательно слушала их разговор. — Верно?
— Чаще всего именно так и бывает, — согласилась стражница. — Но не стоит переходить границы в своем безучастии, — она скосила взгляд на Мьона. — Как и в участии.
Маг ухмыльнулся, глядя на девушку, и никак не мог отойти от радостного чувства только от того, что теперь их глаза на одном уровне. Он посмотрел на рассветное небо, понимая, что вскоре его ждет новый путь.
— Сивис, не выйдешь ненадолго?
— Ты выйдешь со мной, — холодно отозвался каратель, понимая, что если он выйдет, то развернувшаяся между влюбленными сцена сильно затянется.
— Ненадолго, — повторил маг настойчивее.
Сивис лишь показал пальцем на свой подрагивающий браслет.
— Твоя сумка уже собрана, так что одевайся, и выходим.
Мьон слегка нахмурился от слов про собранную сумку, но не стал возмущаться: в конце концов, его выбор и так был очевиден, хотя не без влияния этих двоих. Он не стал спорить, решив, что ещё найдет лишние минуты для прощания, и принялся надевать приготовленное ему снаряжение.
Ода при этом бесшумно скользнула в коридор, а Сивис за ней. Их отсутствие маг заметил, только когда разобрался с обилием пуговиц и завязок.
***
Остатки беспокойной ночи эльф провел в лесу, всего в паре километров от стен Йоровой башни. Он пытался спать, чтобы спрятаться от той нахлынувшей злости и жажды, что посетили его рядом с магом, но мужчина так и не смог как следует задремать, чтобы избежать назойливых видений. Каждый раз он вздрагивал и с огорчением осознавал, что на этот раз все зашло слишком далеко, но затем он вновь отгонял мысли и, подтянув ноги к подбородку, закрывал глаза.
Когда показались первые лучи солнца и эльфу окончательно надоели бесплодные попытки заснуть, он решительно встал и направился в сторону Гарва — ближайшего городка от башни. Пойти в этом направлении ему следовало ещё ночью, но в том состоянии он даже не мог полностью осознать происходящее и тем более не мог думать о том, куда идти. Однако он припоминал, что всадил нож в бедро Оды, помнил, как вытянул из неё целых три года жизни и помнил блеск чужого клинка, хотя совершенно не запомнил лица его хозяина.
Он резко остановился, когда попытался представить всю картину произошедшего и сильно закусил губу, не понимая, почему так взбесился из-за какого-то незнакомца. Его никогда не волновала личная жизнь Оды, в этом плане он предоставлял ей полную свободу, но в этот раз его что-то задело, и он решительно не понимал своей неприязни к человеку.
— Кровь? — вслух спросил Ауашер и поморщился. — Нет, вряд ли.
Перед его глазами стоял мирно сияющий змееподобный браслет, и эльф вновь поразился своей странной памяти. Он вновь двинулся вперед, стараясь не слишком много думать о событиях ночи, пока не выйдет на дорогу.
***
Ода заметила вышедшего за ней карателя и помедлила со своим уходом.
— Что-то ещё?
— Да, я хотел бы уточнить по поводу твоего нарушения, — мужчина говорил тихо и придерживал рукой дверь, то и дело поглядывая в щель, чтобы убедиться, что его друг занят. — Ты ведь тогда ничего не утаила?
— Нет, — резко ответила она, однако Сивис не поверил.
— Я не стал бы в этом копаться, если бы не некоторые новые детали. Возьмем хотя бы эльфа и твоего названного брата.
— А что с Табиусом не так?
Сивис прикусил губу. У него ничего не было, кроме своего предчувствия, и теперь эта спешка с разговором показалась ему очень глупой. Ода была слишком враждебно настроена, чтобы просто так говорить по душам.
— Возможно, с ним все так, но что с эльфом?
— Он… — Ода запнулась, и Сивис ясно увидел её замешательство. — Он просто стар, Ауашер говорил, что такое происходит со всеми отступниками.
— То, что они кидаются с ножами на своих дочерей и оттягивают им космы? — усмехнулся каратель. — Или рукоприкладство в вашей семье — это часть учебного процесса?
Женщина устало вздохнула.
— Чего ты добиваешься, Сивис? Мы все разобрали два года назад, и я больше не хочу вспоминать это. Моя жизнь тебя не касается.
— Хорошо, — согласился каратель скорее из-за того, что уже заранее понял всю бессмысленность своих попыток. Без каких-либо веских аргументов ему определённо не стоило начинать этот разговор. Он отстранился от двери, и уже через мгновение вышел Мьон с закинутой на спину вещевой сумкой.
— Отправляемся?
Сивис кивнул и отправился вперед по коридору к лестнице, ведущей вниз. Перед тем, как зайти в торговые коридоры, оба торговца до самого носа натянули капюшоны, все ещё помня о возможных гончих, что остались здесь. Весь путь до ворот они молчали, а Ода, шедшая немного позади, нервно потирала свой браслет.
— Ода, — позвал Мьон, выводя девушку из задумчивости.
Они уже стояли в нескольких метрах от ворот и дальше должны были окончательно попрощаться, но стражница совершенно пропустила этот момент и только сейчас осознала, что прошла гораздо дальше, чем хотела.
— У вас пара минут, — буркнул Сивис и широким шагом пошел дальше.
— Все же хорошо, что мы встретились, — улыбнулась Ода, припоминая порыв радости друга, когда тот вновь смог двигаться. Она надеялась запомнить его именно таким.
— Вообще или сейчас?
Ода не ответила. На такой вопрос не нужен был ответ, и Мьон это прекрасно понимал. Он вдруг осознал, что слишком спокоен, а ведь ещё час назад его трясло от одной мысли потерять всю свою прежнюю жизнь. Сейчас он не видел особой разницы, и только мысли о том, что он больше никогда не вернется домой, чтобы там жить, напоминали о ему о своей изменившейся роли.
— Если я ещё раз умру, то постараюсь сделать это поближе к Йоровой башне, — он вплотную подошел к девушке, но не прикоснулся к ней.
— Я надеюсь, ты не будешь помогать себе в этом, — она вскинула бровь.
— Очень постараюсь.
Издали раздался крик Сивиса, который уже отошел достаточно далеко и не был намерен останавливаться.
Мьон устало склонил голову, упершись лбом в плечо женщины. Его пугало собственное спокойствие и твердая уверенность, что это не последняя их встреча, но все же в горле стоял ком, а гора невысказанных слов и до сих пор нерешенных вопросов давили на него. Маг приподнял голову и отойдя на шаг, низко поклонился, а затем, ни говоря ни слова, пошел прочь.
Ода не провожала их взглядом. Как только её друг развернулся, развернулась и она, и твердой походкой, какой только делала обход по своим коридорам, пошла обратно. Ей срочно нужна была работа, чтобы вновь смириться со своей судьбой и доказать себе, что она действительно нужна башне.
