Мьон с нескрываемым отвращением озирался по сторонам, и каждый раз, когда его взгляд падал на острие какого-нибудь меча (а их здесь было много), он внутреннее содрогался. Он слишком боялся холодного оружия и ненавидел его, чтобы спокойно стоять в специализированном магазине в окружении сотни орудий убийства. Если раньше маг мог довольно быстро успокоить себя, то после того, как один ржавый обрубок проделал в нем дыру, это казалось непосильной задачей. Он в очередной раз дернул Сивиса за рукав, но тот отмахнулся и продолжил беседу с продавцом.
— Кажется, ваш друг очень нервничает, — приметил худощавый продавец.
— Парень слишком возбужден, — хмыкнул каратель. — Он просто обожает всякие кинжалы и кортики, а ваши ему в душу запали.
Продавец довольно улыбнулся, так как очень гордился своим товаром, но его улыбка значительно помрачнела, когда тяжелый взгляд черных глаз уставился прямо на него.
— Видите? — хихикнул мужчина и легонько ткнул пальцев в бок Мьона. — Просто вне себя от счастья.
— Что мы здесь делаем? — сквозь зубы спросил маг.
— Я сразу сказал, что тебе нужно оружие. Теперь заказы будут опаснее, не говоря уже об опасности на дороге, раз наши собакообразные приятели ищут помощь на стороне.
— Да, а я вроде сразу ответил, что не возьму больше в руки ни одного мерзкого ножа.
Сивис фыркнул. До этого момента он не особо верил в отвращение к оружию, так как прекрасно помнил тот молниеносный удар кортиком, что пригвоздил его кисть к полу. Каратель прекрасно запомнил отрешенное лицо друга, словно в тот момент он отключил в себе всякие эмоции и действовал исключительно на инстинктах.
— Мне так не показалось, — он взглянул на высокий сапог мужчины. — Кортик ведь ещё при тебе, да?
— Исключительно как подарок, и не напоминай мне о той драке. Ты напал на меня, и мне пришлось защищаться подручными средствами.
— Так не будет ли лучше, если в твоем арсенале будет лезвие побольше? — Сивис осмотрел комнату и заметил на противоположной стене три рядом висящих лука. — Или, может быть, лук?
Мьон только сильнее скривился.
— Ничего, кроме магии, Сивис.
Мужчина промолчал. В голосе друга была такая твердость, какую он до этого момента не замечал, и каратель невольно подумал, что Мьону смерть пошла только на пользу. Он повернулся к продавцу, которого, очевидно, взволновала беседа двух мужчин.
— Любой инструмент может стать оружием, если его правильно использовать, — внезапно выпалил он. — Мечи убивают так же, как способен убить и магический огонь. Его вы тоже ненавидите?
— Люди увидели в огне оружие, но в нем куда больше свойств, — Мьон судорожно вздохнул, давая понять, что приступ гнева отпустил его. — У меча же одно предназначение — убийство.
— Он позволяет людям защитить свои дома и семьи!
— От таких же мечей, — парировал маг. — Или чего-нибудь похуже.
— Пацифист несчастный, — хмыкнул каратель и двинулся к двери. — Поищем что-нибудь еще.
Мьон не стал продолжать спор с продавцом, хотя тот весь пылал от желания убедить мага в полезности и важности мечей. Мужчина двинулся за другом, и вскоре они оба покинули город, даже несмотря на стремительно приближающуюся ночь.
Сивис спешил выполнить свой заказ и все два дня пути почти не разговаривал, глубоко погрузившись в размышления. Он даже не торопился объяснить Мьону его новые обязанности, воспринимая его присутствие как что-то должное.
Когда на горизонте появились остроконечные крыши очередного города, Сивис внезапно сбавил темп, хотя при прежнем шаге уже в эту ночь он мог бы провести в таверне. Мьона вполне устраивало такое состояние друга. Иногда он даже забывал, что рядом с ним вообще кто-то есть, но длилось это недолго, и внезапное замедление его удивило.
— Мы разве не спешим?
— Похоже, не стоило так гнаться. Она ещё не в городе, можно идти и помедленнее.
— Она? — Мьон вскинул бровь.
Обычно он не мог найти заказчика, если тот не находится хотя бы в десяти метрах от него, а тут только стены показались, и Сивис уже определил пол и примерное местоположение.
— Ульва обычно не опаздывает, — каратель вдруг нахмурился и прибавил шаг. — Нет, лучше поспешим.
— Знаком с заказчиком? — не отступал маг, хотя видел странное смятение на лице карателя.
— Сначала встретимся с моей знакомой, она тоже Каратель, — пояснил он. — Я попросил её прийти, чтобы передать часть тех заказов, что могу получить, чтобы тебя обучать.
Мьон понимающе кивнул. Сивис уже рассказывал ему о том, что Каратели могут передавать между собой заказы, если они одного ранга. Так же он помнил, что когда Ода призвала его в орден, то она тоже сдавала часть своих заказов в течении двух лет, хотя и не была карателем.
Он вдруг подумал, что только он был отделен от той сферы жизни ордена, где все, казалось, были взаимосвязаны. В течение пяти лет Мьон встречал мало торговцев, и ещё меньше он слышал их сообщения из браслета, но, скорее всего, из-за своего незнания он сам себя отгородил от связи с орденом. Маг оглянулся назад, где, по его мнению, находилась Йоровая башня, и не без грусти подумал, что все два года поиска мог связаться с ней или хотя бы спросить совета у других членов ордена.
— Тебе следует знать, что у меня украли не только браслет, — сказал Сивис, продолжая идти.
— Деньги?
— В некотором роде, — сильно нахмурившись, он прикусил губу, и Мьон, заметивший такую реакцию, напрягся. Он не привык видеть Сивиса в таком настроении, хотя поведение в течение последних двух дней казалсь ему удачной сменой характера.
— Они забрали одну монету, — продолжил Каратель. — Сама по себе гончим она никакой пользы не принесет, кусок железа в ненужных руках, но с её помощью члены ордена могут узнать мнение Воли.
— Я так понимаю, о пропаже ты Оде не сообщил. Она ведь смогла вернуть твой браслет.
— Я не шибко-то доверяю твоей подружке, — огрызнулся мужчина. — Потеря монеты — сугубо личное дело и расценивается как недовольство Воли, что, вообще-то, недалеко от истины.
Мьон понимал напряжение между Одой и Сивисом, но в нём все же взыграло ехидство, и он сдержанно ухмыльнулся тому, что женщина могла хоть в какой-то мере поддеть карателя.
— И мне все же непонятно, почему Воля помогла обстоятельствам, точнее, почему она вообще стала тратить на это свое внимание? Ты, Ода и даже Табиус признали, что мое нарушение не настолько серьезное, чтобы платить за это жизнью.
Сивис немного помолчал, раздумывая над сказанным, и наконец ответил:
— Я кое-что нашел в библиотеке, и вполне возможно, что смутное время затронет весь орден.
Маг вскинул бровь, не совсем понимая, о чем речь. Он был свято убежден, что, какие бы дела не трогали мир, орден будет отделен от всех волнений, и если понадобится, то он пойдет по горящим деревням и горе трупов только для того, чтобы выполнить заказ учинившего все это.
— Раньше я не слишком задумывался над внутренними проблемами, но сейчас пришлось. Гончие могли оказаться лишь намеком на то, что пора побеспокоиться о своей безопасности. Не секрет, что остальные ордены, знающие о способах нашего заработка, давно обратили внимание, что мы ничего не производим, и все собранные деньги остаются… — он резко замолчал, подбирая слово, но быстро сдался. — Вообще-то я сам не знаю, куда их в конечном итоге отправляют, но то, что они остаются в каком-то месте — факт. Не удивлюсь, если Мариус жертвует их Богам, чтобы те терпели существование ордена. В любом случае, другим сильно не нравится, что огромные суммы исчезают в наших тайниках и никогда не возвращаются обратно на рынок.
— Подрываем экономику? — хмыкнул маг. — Если бы им это действительно так мешало, то они бы расправились с орденом уже очень давно.
— Отнюдь. Ореол мистицизма прочно защищает нас от посягательств извне, а шпиону в наши ряды не пробраться, каждого изучает Воля. Возможно, просто изменились время и правила, и Волю что-то беспокоит, — Сивис оглянулся назад, словно заметил что-то, но затем обернулся обратно и пошел ещё быстрее. — И, возможно, твоя смерть значит, что ей нужно пополнение в рядах Карателей.
— Ещё не хватало, чтобы меня опять затянули в войну, — с отвращением ответил маг.
— У тебя не будет выбора.
Мьон хмыкнул.
— Не было и тогда, как это ни удивительно. Когда встает вопрос о твоей преданности, то сам факт какого-то выбора исчезает.
Больше товарищи не говорили и в полном молчании добрались до стен Кермаша. Мьон никогда не был в этом городе, но это, пожалуй, было единственное место, которое пришлось ему по вкусу сразу же. Кермаш был большим торговым городом, который, очевидно, заботился о свой безопасности как за стенами города, так и в них. На широких улицах глаза разбегались от пестрых цветных кладок домов. Тут и там мелькали серебряные шлемы городской стражи, что прочесывала каждую улицу и внимательно следила за происходящими на улицах событиями, ожидая неприятностей. Город был залит мягким вечерним светом, но приближающаяся ночь ничуть не убавляла шум бурных улиц. Торговые лавочки по-прежнему сверкали самыми разными товарами, а их продавцы зазывали покупателей со свойственным им воодушевлением.
Мьон озирался по сторонам, с жадностью примечая каждую мелочь: цветную каменную кладку дорог, сияющую нежным розовым оттенком вывеску какого-то магазина, танцующих у храма группу людей и шестиглазую, громадную черную кошку, что сопровождала могучего мужчину.
— Как прекрасно, — порывисто вздохнул Мьон и прикусил губу, когда зверь прошел мимо.
— Шумный город, но места более безопасного я не знаю. Здешние обитатели видели многое, но, что еще интереснее — они многое принимают, — Сивис красноречиво взглянул на мага. — Чуть западнее есть район, где женщины и мужчины вольны ходить без одежды, но попасть туда непросто, и никаких смутьянов и чужаков туда не пустят.
— А змеев они принимают?
— Да, хотя мало какой наг захочет жить в столь шумном месте. Знаю одного, что торгует оберегами и… — каратель внезапно замолчал. — Да, точно, к нему мы заглянем попозже, а теперь пойдём снимем комнаты.
Мьон кивнул и двинулся за другом в глубину торговых улиц города.
***
На ночь первого дня пути эльф заметил, что путники далеко впереди него идут в направлении Кермаша. Он ускорил шаг, чтобы в следующий час нагнать их, так как те развели костер, и Ауашер мог бы спокойно преуспеть в этом деле.
Он остановился на небольшом возвышении в некотором отдалении от путников, что уже готовились ко сну. Эльф прекрасно видел в ночи и без труда узнал в фигурах двух мужчин тех самых торговцев, что некоторое время назад доставил в Йоровую башню. Он устало выдохнул и оглянулся назад.
Было совершенно очевидно, что не стоит даже приближаться к торговцам после произошедшего, но ему так хотелось с кем-то поговорить, что эльф почти решил наплевать на обстоятельства. Однако в последний момент он все же совладал с собой и пошел назад, решив идти позади, чтобы в случае неприятностей не столкнуться с мужчинами.
— Все спокойно, — пробормотал Ауашер, когда устроился на массивной ветке дерева, чтобы вздремнуть.
Он долго наслаждался звездным небом, прежде чем грустные мысли о его новом приступе не настигли его. Эльф недовольно фыркнул, но пытаться отогнать эти мысли не стал. Слишком уж часто он прятался от очевидных проблем, предпочитая забыться в настоящем моменте. Мужчина вытянул из кармана подвеску с изумрудным камнем, что прошлой ночью он срезал в храме, и приложил её к разгоряченной щеке. Этот камень цветом напоминал глаза Оды, что в главной степени и привлекло внимание эльфа, и сейчас он чувствовал, что ещё очень долго не осмелится появиться перед этой женщиной. Эльф до безумия хотел вновь увидеть её, извиниться и обнять приемную дочь, как часто делал раньше, но теперь он ясно осознавал свою опасность. Ему было необходимо вновь обрести себя прежде, чем безумные вспышки полностью не превратили его в нечто ужасное.
Ауашер взглянул в направлении слабо мерцающего костра путников и припомнил очертания Кермаша. Там он не был, но многое слышал о городе многих свобод. Эльф никогда не питал особой надежды в отношении даже самых прославленных городов, но название Кермаша напомнило ему, что, возможно ещё не все потеряно.
Весь следующий день он следовал за путниками с предельной осторожностью, так как опасался, что браслеты могли предупредить владельцев о нем, но, когда торговцы скрылись за стенами города, Ауашер расслабился. Он подождал час, прежде чем тоже зайти в город и отправиться к знаменитому змеиному торговцу за своим возможным спасением.
***
Ульва представляла собой широкоплечую женщину с резкими чертами лица. Годы заметно тронули её лицо, но только намечающиеся морщины ничуть не портили её орлиный профиль. Женщина не любила роскошь и носила легкую коричневую мантию с малочисленными и затертыми узорами. Сапоги были покрыты грязью многих дорог, и только поблескивающий красноватым светом браслет слегка выбивался из образа бедной странницы.
— Ты все же успела раньше нас, — вместо приветствия сказал каратель, садясь за стол напротив женщины.
— Ради этого пришлось оставить караван, — она взглянула на ещё одного подошедшего к столу мужчину. — Как интересно. Сразу три торговца в одном городе. Если не считать начинающих, что бродят по улицам города… Ладно, выкладывай, что хотел, Ран.
— Монету, — быстро ответил тот, но, заметив изменения в лице женщины, поспешил пояснить. — На нас напали и в конечном итоге убили, а затем ограбили.
Мьон слегка улыбнулся, заметив то, в каком свете Сивис преподнёс эту историю и совершенно умолчал о краже браслета и о том, кто был нападающим.
— А ты что скажешь? — обратилась Ульва к Мьону.
— Так и было, — пожал плечами маг, не желая портить историю друга.
— Как звать?
— Мьон.
— Я так понимаю, он новенький? — обратилась карательница к Сивису. — Его имени мне слышать не доводилось. Ты будешь обучать его? — она усмехнулась и откинулась на стуле. — Бедный мальчик. Наверняка именно ты его в гроб и загнал?
— Дай монету, и я с радостью отвечу тебе на этот вопрос, — мужчина протянул руку, и женщина вложила в его ладонь круглый предмет.
Он тут же подкинул его, но заметно помедлил, прежде чем взглянуть на монету.
— Ну что? — спросила женщина, хотя по её лицу было видно, что ответ ей уже был известен.
Сивис, не изменившись, в лице вернул монету владелице и удалился, чтобы заказать выпивку, так и не ответив на вопрос.
— Дурак, — буркнула Ульва, но в этот момент Мьон видел её озабоченное лицо и понял, что эта женщина, возможно, была близким другом Сивиса и сказала это исключительно из-за волнения за друга. Затем карательница обратилась к магу, жестом приглашая сесть того за стол.
— Я могла бы обучить тебя вместо него, — предложила женщина. — У Рана сейчас много других забот, и я сомневаюсь, что ему позволят оставить их.
— Кажется, все Каратели весьма заняты, в чем разница?
Женщина слегка улыбнулась.
— У меня ранг пониже, и Воля не так высоко ценит меня, чтобы давать важные поручения. Сивис же только ими и занимается, — она обернулась к мужчине, что уже сделал заказ и принялся за еду, не отходя от барной стойки. — Но даже ученик вряд ли станет веской причиной, чтобы отлынивать от дел.
Мьон не стал вникать в суть этих поручений, смутно догадываясь, что ему все равно бы не рассказали. Он вдруг припомнил о ранге и своих временных печатях. Ульва тоже была магом, и Мьон с легкостью определил это по наличию диадемы и черных перчаток.
— Возможно, вы можете помочь не только с обучением, — он поправил прическу, открывая свой лоб, на котором не было диадемы.
Ульва сразу это приметила, и её карие глаза заинтересованно блеснули.
— У меня ранг Странника. Недавно стало известно, что для такого ранга нет печатей Карателя, однако моя знакомая сделала временные, — маг снял перчатку с правой руки и продемонстрировал узор. — Я бы хотел уладить эту проблему сразу.
Женщина отхлебнула немного вина и всмотрелась в неизвестный ей узор на коже Мьона.
— Умелое совмещение, кто твоя знакомая?
— Её имя Ода, она — стражница Йоровой башни.
Глаза женщины округлились, но она быстро взяла себя в руки и покачала головой.
— Не удивительно, что этот дурак так разнервничался. Я поищу что-нибудь об этом, и завтра утром мы обсудим твои печати.
— Меня обсуждаете? — усмехнулся подошедший к столу Сивис. Он присел совсем рядом с Ульвой и тяжело выдохнул. — У меня в городе заказ есть, так что сделаешь одолжение, сходишь с парнем к змею, ладно?
— Ты разве не собирался сдать мне несколько заказов?
— Да, но не этот раз.
Ульва понимающе кивнула и вновь отпила из кружки.
Каратели до глубокой ночи сидели в неприметной таверне, обсуждая свои недавние приключения, где Сивис все же поведал полную версию своей четвертой смерти и встречу с эльфом-отступником. Единственное, о чем Сивис решил умолчать, были гончие императора. О них он не сказал ни слова, но и не превратил нападающих в разбойников, а плавно обошел момент своей и Мьона гибели, чтобы избежать вранья. Ульва внимательно слушала, иногда вставляя фразы, или согласно кивала, но сама говорила очень мало.
Когда помещение значительно опустело и трое товарищей ощутили сонливость, то все разошлись по своим комнатам с большими планами на новый день. Только когда захлопнулась дверь, Сивис наконец избавился от улыбки, что так умело держал в течение всего вечера. Он взглянул на черное беззвездное небо через мутное стекло и вновь вернулся к мыслям, что все идет наперекосяк, и новый заказ вряд ли пройдет гладко.
