Не стану отдыха искать от странствий

в этом сердце не мыто, не убрано с февраля, не протерто окно, потерялся восьмой носок. чистый листик возьми, и сложи себе журавля: вот уже - не пустой, и летает наискосок. Wolfox ...а девочки просто входят в чёрную воду и остаются на дне... Е. Перченкова Шерлок вещал. Сперва он старался говорить сдержанно, видимо, проникшись пафосом момента, но вскоре его привычки возобладали, и детектив принялся расхаживать по комнате взад-вперед, жестикулируя и играя интонациями. Он только спотыкался иногда, если замечал непривычные предметы — манежик Шеннон, валяющуюся на полу погремушку (Джоан почти уверена была, что он на нее наступит, и следила с каким-то вялым интересом, ожидая хруста и треска; нет, обошел). Дочь безмятежно задремала у нее на руках, как умеют только кошки и младенцы, и Джоан пыталась, честно пыталась вслушиваться в слова Шерлока, а не только в звук его голоса. Она даже что-то отвечала ему — выругала, что не дал больше намеков в последнем разговоре на крыше, пообещала, что обязательно разобьет ему нос, как только придет в себя, — но все выходило как-то неубедительно, в полсердца. Мягкий баритон Шерлока с теплой хрипотцой (ей еще до его... прежде... частенько казалось, что он зря тратит его на резкие и холодные слова) омывал ее будто бы волнами, и приходилось делать сознательное усилие, чтобы выныривать из этих волн и принимать к сведению новую информацию: ага, значит, Мориарти погиб тогда же, на крыше, но Майкрофт скрыл это, без согласования с Шерлоком, в своих интересах; и у Джима, значит, был помощник, Себ Моран... нет, она его не знает, ну да, служил в то же время в тех же краях, но там еще несколько тысяч человек служило... Почему-то ей припомнился Дартмур — да так четко и ясно, что она почти почувствовала, как пахнет цветущая сирень в палисаднике рядом с отелем. Может быть, потому что у Шерлока сейчас были похожие интонации, может быть, потому что с Дартмура все у них началось. От Баскервиля мысли перескочили на хозяев паба, которые почему-то даже не подумали, что они пара, и долго извинялись за общий номер... Не то чтобы Джоан хотела жить с Шерлоком в одной комнате, это было не совсем удобно, но могли бы и не показывать так откровенно, что у элегантного молодого мужчины и такой потрепанной тетки, как она, нет и не может быть ничего общего. Затем, по неведомой ассоциативной цепочке, она вспомнила Анджело. Последний раз Джоан видела бывшего взломщика, а ныне почтенного ресторатора, когда носила Шеннон, месяце на пятом или на шестом: внешне живот еще не слишком заметен, особенно под свитером и осенней курткой, но лишние килограммы и нагрузка на организм уже весьма ощутимы. Она откуда-то возвращалась домой по Нотумберленд-стрит. Мимо ресторанчика Анджело Джоан постаралась пройти, не поворачивая головы, как уже делала пару раз, случись ей завернуть на эту улицу. Она понимала, что ведет себя, как в плохой мелодраме, но ничего не могла с собой поделать; она и к Святому Варфоломею не приближалась. Но на сей раз ей не повезло: хозяин как раз отмывал дверь заведения, и чуть ли не просиял, увидев Джоан — рассыпался мелким бесом, на лице смесь удовольствия от встречи с сочувствием пополам, лысина сияла, шейной платок алел... «Mia piccola bellezza, как вы?» — спросил он чуть более сердечным, чем обычно, тоном, знакомо наклоняясь к ней. Анджело где-то со второго их визита начал звать ее так, она все забывала поинтересоваться у Шерлока или погуглить, что это значит. Джоан меньше всего была расположена заходить внутрь, но Анджело не перегибал палку, не сочился скрытой жалостью и, судя по всему, по-настоящему рад был ее видеть — когда они с Шерлоком заходили к нему пообедать, он всегда настаивал, что «я первый предсказал, что из вашей парочки выйдет толк, я!» А кроме того, у нее отчаянно гудели ноги, день выдался промозглый и руки замерзли, да и не ела она ничего с самого утра... В общем, обаятельный толстяк без особого труда затянул Джоан внутрь и захлопнул дверь. Он пристроил ее за столик в углу, где потемнее, слава богу, не у окна, принес меню (она знала его наизусть, но он поклялся, что у него какие-то новые фирменные блюда и он идет в ногу со временем) и стакан воды, как она попросила. А потом, пока Джоан пыталась разобрать ужасный, украшенный завитушками шрифт, кто-то подсел на соседний стул. Кто-то темноволосый, кудрявый, в темной одежде... Джоан вскинула голову, сердце мгновенно трепыхнулось. Но нет — конечно, это был просто какой-то итальянец одних с Анджело лет, курчавый, горбоносый и обожженный нездешним солнцем. На хорошем английским с нарочито певучими интонациями он заговорил о том, что она выглядит грустной, и он ни на что не рассчитывает, совсем ни на что, просто у него хороший день, он только что заключил выгодный контракт и с удовольствием бы угостил чашкой кофе такую грустную красивую женщину, которая, к тому же, ждет ребеночка (он так и сказал, «ребеночка»), такой свет в глазах бывает только у беременных, а беременные женщины — это радость Мадонны, они не должны грустить... Джоан смотрела на него с непонятным чувством, потом ответила, что не расположена к общению с незнакомцами, даже чтобы просто исправить настроение. У нее, к счастью, не возникло сожаления, что пистолет остался дома — все-таки она еще не совсем выжила из ума, чтобы подозревать в чем-то человека, открыто знакомящегося в центре Лондона, на глазах у множества людей. Да к тому же что-то в его позе, в жестах и интонациях подсказывало: он и в самом деле не заигрывает — ну, не более чем любой итальянец. Джоан хорошо знакома была с итальянскими ребятами по службе в силах ООН, они и правда держались куда раскованнее англичан — может, оправдывали национальный стереотип... Наверное, в солнечном Риме, куда она ездила во время учебы, ничего не стоило вот так подсесть к незнакомой немолодой женщине в каком-нибудь шумном кафе возле Пьяцца-дель-Пополо. «Право слово, я ни на что не рассчитываю...» — начал итальянец, вскидывая руки в шутливом защитном жесте, но тут у их столика нарисовался Анджело, шепнул соотечественнику пару слов на их родном наречии, и тот сразу начал откланиваться, прижав руку к сердцу и приятно извиняясь. В заключение он достал блокнот и презентовал Джоан листок оттуда — оказывается, он набрасывал ее профиль, сидя за соседним столиком. Джоан это почти позабавило: набросок был вполне профессиональным, но черты на нем — слишком мягкими, слишком задумчивыми и грустными, они не могли принадлежать ей. Джоан отлично знала, что когда она грустит, ее лицо каменеет, принимая выражение среднее между упрямством и крайней усталостью. Она потеряла где-то этот рисунок, когда пришла домой. То ли не могла найти, то ли не искала. Господи, как она вообще могла что-то потерять, в квартире был идеальный порядок, волком хотелось выть... В настоящем же Шерлок продолжал свой сценический монолог. — Я не мог позволить, чтобы ты меня увидела, даже заподозрила, поэтому пришлось прятаться. Когда я понял, что ты... — он замялся. — В общем, это была совсем новая переменная в уравнении. Я долго не мог принять решение. И тут на помощь пришли бездомные. После этого несколько месяцев я провел в... — и он углубился в описание своих неофициальных контактов с французскими тайными обществами: по-видимому, карбонарии до сих пор существовали, только перебрались из Италии на север, и находились теперь в какой-то связи с Мориарти. Джоан обнаружила, что мысли ее шевелятся в голове слишком медленно и что она понимает в лучшем случае одно слово из трех. — Значит, бездомные были от тебя? — перебила его Джоан на середине особенно замысловатого пассажа, когда он уже закончил мысль и углубился в следующую: вроде бы рассказывал, как собирается ловить Морана с помощью управляемого андроида. — Да, разумеется, — кивнул Шерлок после секундной заминки. — Так они... Марина знала, что ты жив? — Что? Не говори ерунды, нет, конечно! У меня было несколько фальшивых личностей в их сети, через них я устроил тебе рекламную кампанию. Часть денег тоже исходила от меня. Я пошел на риск: либо ты, либо Майкрофт могли догадаться, что суммы слишком крупные, но я поставил на ваше плохое знакомство с этой средой. И не ошибся — Майкрофт что-то заподозрил только пару месяцев назад, когда Скотланд-Ярд получил первые улики. — То есть Майкрофт не знал тоже? Почему-то Джоан была уверена, что уж Майкрофт-то не мог не догадаться. В конце концов, он организовывал похороны, следил за скрытыми камерами... Да и Молли. Шерлок же сказал, что Молли помогла ему все устроить, и чтобы Майкрофт ее не расколол? Или?.. — Я почти уверен, — Шерлок пожал плечами. — Если и знал, то старый лентяй никак этого не обнаружил. Ты, должно быть, удивляешься, как обошлось с похоронами? У меня было завещание, еще семилетней давности. По нему Майкрофт не должен был получить доступ к моему телу ни в коем случае, и оно должно было быть кремировано, — последнее Шерлок проговорил с самодовольной усмешкой. — Это была забавная мера предосторожности, как раз на такой случай. Не думал, что она когда-нибудь по-настоящему понадобится, больше рассчитывал просто ему насолить в последний раз. Джоан? Джоан! Не обращая внимания на легкие панические нотки в его голосе, Джоан аккуратно встала, положила Шеннон в манежик, укрыла. Чаще она спала вместе с дочкой, но в последнее время приучала ее к самостоятельности по ночам — пора уже, возраст. — Извини, я очень устала, — тихо сказала она Шерлоку. — Тяжелый был день. Нужно поспать. — Джоан, я... — он сделал такой жест, как будто хотел протянуть к ней руку, но в последний момент передумал. — Я не хотел... — Мне действительно просто нужно поспать, — повторила она. — Утром... а, да, еще нужно позвонить Мэри, попросить ее выйти, у меня завтра рабочий день, подменяю Смита... — Я позвоню, — быстро сказал Шерлок. — Ты? — Джоан удивленно моргнула. — Телефон приколот на холодильник, — терпеливо, словно маленькому ребенку, пояснил Шерлок. — Я вполне в состоянии набрать номер. — Да, конечно, — Джоан улыбнулась. — Точно, ты можешь позвонить, и она даже тебя услышит. — Джоан? — у него на лице появилась легкая тревога. Интересно, это настоящее, или он опять, как в Баскервиле?.. — Все в порядке, — быстро ответила она, потерла лоб. — Просто, понимаешь, это как воскресение из мертвых. Я столько месяцев твердила, что тебя нет, мне сложно представить, что ты теперь снова есть. Я высплюсь, и все будет в порядке. — Но я не умирал, — подчеркнуто спокойно заметил Шерлок. — Я никогда и не был мертв. — Я же говорю, завтра. Спокойной ночи. Она пошла в спальню — бывшую Шерлокову комнату — и рухнула на кровать прямо в одежде, думая пять минут полежать, а потом переодеться в домашнее. И провалилась в какую-то темную, мягкую вату. *** Джоан отправили в отпуск по беременности в самом начале седьмого месяца, и это было крайне неприятно, потому что она собиралась доработать до середины восьмого, как минимум, а то и дольше. Это означало, во-первых, меньше денег, а во-вторых, что она сможет провести меньше времени с сыном после его рождения: шесть дополнительные месяцев она брать не собиралась, просто не могла себе позволить. К тому же, отпуск ей совершенно не требовался: чувствовала она себя превосходно... ну, если не считать постоянной усталости, но это не было ей в новинку еще до беременности. За время жизни с Шерлоком она привыкла к переработкам и недосыпам. Однако главврач показал ей копии ее назначений с ошибками, которые, когда Джоан посмотрела на них свежим взглядом, вызвали у нее неприятное чувство унижения — первый год интернатуры по новой. Хорошо, конечно, что в больнице общего профиля здоровье пациентов редко зависело от ее назначений. После этого начальство заботливо указало, что она взяла себе слишком много часов, и не хочет ли она пока сократить их количество? Руководство госпиталя готово пойти ей навстречу... «Почему бы мне тогда не уйти в отпуск двумя месяцами раньше?» — спросила Джоан сквозь зубы. «О, это было бы отлично, голубушка! — возликовал главный врач. — Я рад, что вы это предложили. Вы явно перетрудились, я сам, как врач, первым делом рекомендовал бы вам отдых, и никаких, абсолютно никаких нервов». Разумеется, Джоан могла и не уходить — медицинских показаний не было, отправлять ее в отпуск без ее согласия они не имели права. Но у нее сразу как-то опустились руки. Списали. Снова. Так Джоан оказалась на Бейкер-стрит без какой-либо возможности сбежать оттуда, если не считать вылазок в «Теско». Неудивительно, что уже на второй день она проснулась с больным горлом, забитым носом и абсолютным нежеланием вставать с постели. Насморк, который нельзя было лечить чем-то мало-мальски действенным, затянулся на неделю. То был один из особенно ужасных вечеров, когда еще слишком рано, чтобы ложиться спать, по телевизору не показывают ничего стоящего и даже чистка любимого браунинга не помогает забыть, что она, собственно, совершенно одна во всем мире (если не считать Гарри, которая улетела поднимать какой-то стартап в Индии, напоследок жизнерадостно посоветовав лучше питаться), что в животе у нее медленно растет существо, которое ей предстоит в одиночку кормить и содержать ближайшие двадцать с лишним лет; что ей уже почти сорок, что ей снятся кошмары, что... что у нее, черт побери, болит горло, заложен нос и очень хочется пить, а чай кончился, и некому даже пойти и принести ей эту чашку! Дойдя до этой мысли Джоан расхохоталась, потом закашлялась — тоже мне, нашли старуху. Звук в пустой квартире показался ей истеричным; качая головой, она встала с дивана, добралась до кухни, после некоторой возни отключила чайник из розетки и перетащила его вместе с базой на журнальный столик — так-то лучше. И как раз в этот момент в дверь постучали. Миссис Хадсон не стучала никогда, значит, кто-то пришел. Майкрофт? Но Майкрофт тоже не стучал: очевидно, фамильная дедукция Холмсов позволяла вычислить, одета Джоан или нет (а заодно и цвет ее ночной рубашки) по скрипу половиц на лестнице. Звонка в дверь внизу Джоан не слышала — наверное, как раз в этот момент возилась с чайником и проводом, тихонько кляня под нос компанию-производителя. Она еще в армии узнала: снайперы не матерятся, потому что ругаясь только свою ругань и слышишь. И да, хорошо, что она беременна мальчиком, а не девочкой: при дочке Джоан бы постеснялась. Так вот, в дверь постучали, и Джоан сипло крикнула: — Войдите! Дверь тихонько, нерешительно приотворилась, в щели показалась знакомая фальшиво-рыжеволосая голова с ужасным гладким пробором. Молли Хупер. Конечно, когда тебе кажется, что жизнь уже совсем хренова, вселенная тут же показывает тебе, что до самого дна еще далеко. При Шерлоке Джоан Молли жалела — и немного сочувствовала. Она знала, что значит сохнуть по человеку, который абсолютно тебе не подходит и шансов на которого у тебя нет. Когда Шерлок погиб, Джоан, признаться, позорно уклонялась от встречи с Молли и даже сбросила вызов, когда та позвонила — ей казалось невыносимым еще и утешать кого-то. Но нет, как позже выяснилось, Молли не просила утешения: когда Джоан все-таки собралась с духом и перезвонила ей на следующий день, Молли только дрожащим голосом сообщила ей, что у Шерлока было завещание, согласно которому его следовало кремировать, и что это уже было исполнено, так что Джоан не удастся прийти попрощаться. На слове «попрощаться» голос Молли тогда задрожал так сильно, что Джоан только и смогла сухо ответить: «Он со мной попрощался, все в порядке», — и повесить трубку. На похороны Джоан не пошла и не знала, была ли там Молли, так что больше они не виделись. И вот теперь пожалуйста. — Джоан, привет, — сказала Молли, явно нервничая. — Я... как ты? — Привет! — Джоан помахала ей рукой, подумала, не встать ли, но решила, что слишком много усилий. — Слегка простыла, а так ничего. Садись... куда-нибудь. Молли прошла, прижимая к себе крупноватую для ее хрупкого сложения черную сумку, устроилась в кресло, когда-то бывшее креслом Джоан. Это почему-то тоже Джоан разозлило. Идиоты. Хоть бы кто из нечастых посетителей занял шерлоковское! Какая разница, кто в чем сидит?! — Как у тебя дела? — продолжила Молли расспрашивать немного нервно. — Нормально, — Джоан постаралась вежливо улыбнуться. — А ты как? — Все так же... — Молли неуверенно улыбнулась. — Ты по какому случаю? — спросила Джоан. — Просто шла мимо, или?.. На лице у Молли появилось такое явное выражение вины и растерянности, что Джоан чуть было не застонала в голос — ну и сердце сжало болью, да. Только не говорите, что эта сентиментальная девочка через полгода пришла на Бейкер-стрит просить что-то на память о своей несчастной любви! Даже для Молли это немного слишком. К тому же, у патологоанатома как раз была полная возможность срезать с трупа прядь волос или оставить на память пуговицу от пальто, если не что похуже. В конце концов, это она давала Шерлоку куски кадавров... «Прекрати, — резко оборвала себя Джоан. — Да, тебе плохо, но это не значит, что нужно ополчаться на беднягу Молли!» — Я... понимаешь, — Молли опустила глаза, облизнула губы — классические признаки неуверенности. — Шерлок у меня просил кое-что... одну вещь, когда он еще... и я ему ее дала. То есть позволила вынести. Я думала, ее не хватятся, все равно они никому не нужны, но у нас пришел новый директор, началась проверка, и мне нужно бы их вернуть, а то окажется, что у нас недостача... И я подумала — вдруг его вещи еще тут? Нет, конечно, если она не найдется, я заплачу, это не так уж дорого, но я подумала, вдруг... в общем, вот. И я пойму, если ты не можешь смотреть его вещи, или... Джоан чуть было не вздохнула с облегчением. Во-первых, от того, что интерес Молли оказался нормальным, шкурным и земным, никакой сентиментальщины, с которой Джоан сейчас не расположена была иметь дело. Во-вторых, потому что вещи Шерлока они с миссис Хадсон так никуда и не сплавили. Было бы неприятно подставить Молли. — Да, все здесь, — кивнула Джоан. — А что именно? Микроскоп? Хотя нет, ты сказала, недорогое... — Набор старинных скальпелей из музея колледжа, — облегченно зачастила Молли. — Они там все равно пылились в витрине, а Шерлок сказал, ему для дела нужно... Такие, знаешь, в бархатном вытертом футляре, синеньком. Они из начала двадцатого века, не антиквариат, ничего особенно ценного, но такой формы уже сейчас не делают, они у нас неправильно лежали на экспозиции про Джозефа Белла... — Кажется, я что-то такое видела, — Джоан наморщила лоб. — Я все наверху сложила, в своей бывшей спальне. Погоди, сейчас... Она встала с дивана, опираясь на ручку — голову от чихания и воспаления слизистых носа слегка вело. Подумать только, а Шерлок ей говорил, что когда человек лжет, он наваливает в кучу множество мало связанных деталей. Если так рассуждать, Молли врет, как политик; например, имел ли шотландец Белл хоть какое-то отношение к Бартсу и был ли вообще в колледже музей?.. И в то же время Джоан точно помнила, что да, видела она такой футляр из темно-фиолетового вытертого бархата, и внутри что-то гремело и звенело, словно вывалившись из креплений. Джоан, однако, в тот момент не чувствовала ни малейшего любопытства. Кроме того, у нее даже в лучшие времена хватало инстинкта самосохранения не открывать коробки, которые Шерлок запер. Молли тотчас вскочила с кресла, дернулась поддержать покачнувшуюся Джоан, но та почти сразу обрела равновесие. Зато, когда она встала, складки тяжелого домашнего халата, в котором Джоан отбывала простуду, легли, уже не скрывая живот. Молли потрясенно охнула и прижала узкую ладонь ко рту. — Ты... ты... — она даже сделала шаг назад, запнулась и упала в кресло, выпустив сумку себе на колени. — А, я думала, ты знаешь, — Джоан провела ладонью по лицу. — Откуда? — потрясенно спросила Молли. — Да, и правда... Неужели Майк не сплетничал? Хотя он мог не заметить, мы с ним последний раз месяца три назад виделись, и то мельком. — Мы с Майком Стэмфордом почти не знакомы, — покачала головой Молли. — Это... Шерлока? — Он, знаешь, очень эффективно блокировал все прочие возможности, — сказала Джоан с суховатым юмором. — Так тебе нужен этот футляр или нет? Пошли. — Не нужно... по лестнице! — запротестовала Молли. — Я потом зайду, или сама... — Молли, я беременна, а не покалечена, — сказала Джоан устало, но, на удивление, без раздражения: Молли внезапно очень напомнила ей миссис Хадсон, только на сорок лет моложе и с комплексом неполноценности. — И всего-то на седьмом месяце. Поверь мне, главное неудобство моего положения — даже не вес, а что часто надо в туалет ходить. На лестнице Джоан пришлось разок отвести руку Молли, когда та попыталась ее поддержать, но в целом остаток визита девушки прошел даже приятно. Пока они искали футляр, Молли отошла от своей неловкости и оказалась неплохой собеседницей. Когда уже после успешного раскапывания скальпелей Джоан начала угощать ее чаем внизу, она с удивлением обнаружила, что впервые за много месяцев широко улыбается в ответ на рассказы о выходках практикантов: ну, святое дело — запереть первокурсников на десять минут в морге среди ночи или подкинуть заспиртованное ухо в сумочку блондинке... И вот когда уже Джоан решила, что уже все совсем хорошо, Молли помялась-помялась и выдала: — Ну, ты... нормально? Поднявшееся было настроение моментально испортилось снова. Джоан преувеличенно тяжело вздохнула. — Знаешь, что хуже, чем потерять лучшего друга и любовника? — жестко спросила она. — То, что все постоянно считают, что ты должна быть просто безутешной вдовой. И не говори мне, что на тебя саму жалостливые взгляды не сыпались. — Нет, — пожала плечами Молли. — Меня в Бартсе все... не очень знают. И про то, как я к Шерлоку... Ладно, извини, Джоан... Я пойду, окей? — пока она говорила это, ее пальцы все время играли со старинной застежкой футляра, что лежал у нее на коленях (черная сумка уже переместилась на пол, к ногам). Молли встала, Джоан машинально последовала ее примеру; футляр распахнулся, и старинные скальпели посыпались на пол. Молли взвизгнула, Джоан ахнула — мгновенно и в деталях представила, что могут натворить старинные хирургические ножи с хрупкими женскими ступнями. Правда, тут же с облегчением выдохнула: Молли была в не слишком женственных, но практичных по осенней слякоти плотных кедах, их так просто не прорежешь. Почему-то они обе начали нервно хихикать, Молли кинулась собирать скальпели с пола — и Джоан первая заметила, что вместе с ними из футляра выпала сложенная в четыре раза бумажка. Молли заметила тоже, подобрала листок с пола, машинально протянула его Джоан. Джоан взяла, непонятно зачем, наверняка это что-то музейное, описание экспоната или вроде того... Но бумажка оказалась страницей, вырванной из нотной тетради. Ноты были нацарапаны поверх станов криво, шерлоковским почерком, иногда зачеркнуты; Джоан плохо помнила свои уроки кларнета, но даже ей сразу стало ясно, что указания ритма кое-где противоречили друг другу. Явный черновик. На строчке, оставленной для названия, размашисто были выведены инициалы «Д.У.» У Джоан ослабели ноги, и она вынуждена была сесть на диван. Если постараться, она даже это прочтет... Или не стоит? Она не слышала, как тихо закрылась дверь в квартиру. *** Когда Джоан пыталась обдумать свои отношения с Шерлоком — а случалось это чаще, чем она считала полезным для собственного рассудка — то никогда не могла прорваться через путаницу непроговоренного и неуслышанного; через взаимные ожидания, многолетнюю привычку к одиночеству и осторожные попытки удержать равновесие, не сдав друг другу слишком много. Она понятия не имела, что будет говорить своему сыну, когда он подрастет. «Твой папа был героем, хотя отказывался так называться, сражался с преступниками, а потом один маньяк довел его до самоубийства, и да, мы не были женаты, потому что я была его личным блогером и ассистентом, и брак помешал бы нашему сотрудничеству»? Определенно, эту версию следовало как-то отредактировать. И уж конечно, вряд ли стоит рассказывать ребенку, что его рождения они не хотели, даже не задумывались, а просто забыли об осторожности в тот вечер, когда Мориарти заскочил к Шерлоку на чай и оставил искромсанное яблоко, и что если бы Шерлок не погиб, Джоан, скорее всего, сделала бы аборт. Черт, их отношения были так далеки от любовных, как только возможно. В тот вечер, вечер визита Молли, Джоан позволила себе долго сидеть на диване с нотной записью на коленях и вспоминать. Например, Баскервильское дело, с которого все началось; первую ночь, когда Шерлок сидел на краю ее кровати и извинялся; вторую ночь, когда они ввалились в номер после взрыва, после застреленного пса, после того, как она сдавленным голосом высказала Шерлоку свои благодарность и восхищение — он помог Генри Найту, заставил его посмотреть, не оставил мальчишке эмоциональную травму... Естественно, они упали на шерлоковскую кровать вдвоем, и Джоан хорошо помнила, как волосы Шерлока пахли мхом и сырой землей. Помнила она и следующее утро, когда все было то ли по-прежнему, то ли черт знает как. Во время завтрака до нее, сквозь оставшуюся с ночи приятную расслабленность (Шерлок никак не мог быть девственником, ну никак! или ей следовало полностью пересмотреть свои взгляды на возможности теоретической подготовки), наконец дошло: — Так погоди, ты думал, что сахар был отравлен? — Это был эксперимент в лабораторных условиях. Буквально. К тому же мне нужно было проверить влияние этого наркотика на менее интеллектуальный мозг. Лестрейд подходил идеально. Джоан глубоко вздохнула. — Так ты помирился со мной позавчера, только чтобы попытаться отравить Лестрейда? Я должна была понять: ты мне-то кофе никогда не делал, а ему... Шерлоку хватило совести выглядеть слегка виноватым — впрочем, это выражение выглядело таким подчеркнутым, что не обмануло бы и ребенка. Из-под маски раскаяния, между тем, просвечивало типичное лукавство удовлетворенного и довольного собой мужчины. — Во-первых, я не травил его, а протестировал на нем психотропное вещество, действие которого уже испытал на себе. Я знал, что к серьезным последствиям это не приведет. Во-вторых... — тут он характерно прищурился. — Ну надо же! Ты злишься на меня не за то, что я провел эксперимент на Лестрейде, а за то, что я не провел его на тебе! — Шерлок, это не так, — твердо ответила Джоан. — Надо же, не знал, что твой воинствующий феминизм заходит настолько далеко... — Это не так, я сказала! — Право же, это тем более нелогично, что ты сама настаивала, чтобы я проявлял к тебе особое отношение как к другу... — Шерлок, уймись! Он закатил глаза: — Все очень просто, Джоан. Ты значительно ниже ростом и легче; я знал, сколько сахара клал в кофе, но не мог точно рассчитать, на сколько нужно уменьшить дозу, чтобы она подействовала на тебя аналогичным образом. Не говоря уже о том, что некоторые препараты оказывают на мужчин и женщин разный эффект. Если бы не эти соображения, я бы, несомненно, включил тебя в исследуемую группу, а Лестрейда сделал бы контрольным экземпляром. Ты довольна? — Ты должен был спросить! Он приподнял брови: — Ты бы разрешила, Лестрейд — нет. Кроме того, чистота эксперимента не позволяла. — Мне нравится твоя уверенность... — пробормотала Джоан. — У нас поезд через полчаса, — сменил Шерлок тему. — Пойду рассчитаюсь с хозяевами — и выражу соболезнования насчет собаки. — Лучше не... — начала она, но он уже встал и направился к одному из хозяев, драматически перекинув черное пальто через руку. Джоан оставалось только тяжело вздохнуть. Сейчас, спустя больше полугода она так и не поняла — что это было? Забота, беспокойство о ее состоянии? Или Шерлок и впрямь озвучил настоящую причину, по которой не стал вовлекать ее в «эксперимент»? У Шерлока была неприятная привычка даже услуги оказывать так, что непонятно было, ради кого он это, собственно, делает — взять хотя бы тот случай, когда он вылечил ее от психосоматической хромоты, но перед этим заставил думать, что вытащил через пол-Лондона ради СМС... Да, хотя СМС ему тоже нужно было набрать, в этом можно не сомневаться. У него, лентяя, всегда было три или четыре причины для любого действия. ...Она беспрестанно разглаживала на коленях нотный листок, вытирая салфетками нос и глаза. *** Как-то вышло, что после того визита Молли они начали общаться. В четверг Молли позвонила и спросила, нет ли у Джоан каких-нибудь планов на пятницу, а то они могли бы... ну, встретиться, посмотреть какой-нибудь фильм и все такое... В первый момент Джоан разозлилась, даже стиснула мобильный в кулаке. Маленькая благонамеренная Молли... уж чья жалость Джоан ни капли не нужна! Но потом она подумала еще раз, сделала глубокий вдох и сказала: — Почему нет? Что заставило Молли позвонить: в самом ли деле жалость или банальное женское одиночество? Очевидно, второе: ей не к кому пойти, кроме Джоан, вечером пятницы. Джоан надоело быть объектом благотворительности, но всю свою жизнь она старалась помогать людям. Сейчас, так вышло, она не может помочь никому, кроме себя, ребенка в своем животе да время от времени заскакивающих бродяжек — кстати, что-то давно никого не было, даже странно: зима, сезон обморожений. Почему бы не сделать что-то хорошее для несчастного патологоанатома? В конце концов, когда Молли была у нее в прошлый раз, она подчеркнуто не говорила о Шерлоке и не выспрашивала об их отношениях, а все остальные темы не так страшны, даже если Молли вздумает болтать всю дорогу о своем коте. Или о трупах... кстати, трупы! Именно черного юмора Джоан и не хватало. Так что она повторила, на сей раз с несколько большим энтузиазмом: — Конечно, Молли, буду очень рада тебя видеть! — Замечательно! — возликовали на том конце. — Мы можем посмотреть «Glee»! Или «Casualty»! У Джоан моментально свело зубы, и она подумала, что это уже не такая уж хорошая идея. К счастью, Молли согласилась на марафон «Доктора Кто» образца 2008 года, даже очень быстро разобралась в ситуации с помощью комментариев Джоан — и где-то на середине второй серии Джоан почувствовала, что, кажется, нечаянно добавила еще одно разбитое сердце в копилку Дэвида Теннанта. Потом они зачем-то взялись пересматривать «В джазе только девушки», следом, из-за какой-то странной цепочки ассоциаций, прошлогодних «Икс-менов» с Фассбендером и МакЭвоем и... короче говоря, кончилось тем, что Молли заснула в гостиной на диване, и у Джоан не хватило сердца ее будить и отправлять на такси домой. Вместо этого она накрыла девушку одеялом и немного полюбовалась на нее спящую. Молли была почти на десять лет моложе — недостаточно, чтобы ощущать материнские позывы, но... Она ушла спать к себе, впервые за много недель чувствуя себя легко и спокойно. Позже они периодически созванивались, один раз даже отправились вместе за покупками: Молли нужно было обновить гардероб, а Джоан внезапно осознала, что до рождения ребенка осталось чуть больше месяца, а у нее куплена только кроватка. Нужны были бутылочки, соски, запас подгузников, ползунки, какая-то там присыпка, детское питание... или нет, это позже. Кончилось тем, что кофточку Молли они не купили, и вообще толком ничего не купили, а просидели два часа в кафе-мороженом с ноутбуком на столике, составляя список. У Молли, как выяснилось, имелись племянники, так что она примерно представляла, что нужно закупать и вообще оказалась хорошей помощницей. Она даже знала интернет-магазин, где можно разместить заказ, чтобы все привезли на дом. Так они в итоге и сделали. Именно Молли Джоан позвонила, когда очередное ультразвуковое обследование дало неожиданный результат. Молли приехала с очередной порцией мороженого (иногда Джоан могла бы поклясться, что суммарный объем поглощенного Молли мороженого опасно приближался к объему тела девушки) и терпеливо сидела на диване, слушая бессвязные реплики Джоан. — Дочь! — восклицала она. — Черт побери, Молли, я не знаю, я понятия не имею, как воспитывать дочь! Я всю жизнь была... такой неправильной девочкой, понимаешь? И я не то чтобы хотела, все эти каблуки, и помаду, и все дела, но... бог мой, я мать-одиночка с дочерью! Она обречена повторить все мои ошибки и в результате оказаться одинокой неудачницей... — Джоан, ты считаешь себя неудачницей? — удивленно спросила Молли. — А кто я? — Джоан горько рассмеялась, провела рукой по волосам. — Я долбаная мать-одиночка, работаю там, где не требуется и половина моей квалификации, потеряла практически все, чем дорожила в жизни... кто я, черт возьми? Молли смотрела на нее молча и удивленно, с ее ложки капало мороженое. — Прости, — Джоан спохватилась. — Извини, я вовсе не хотела тебя этим грузить. Просто как-то... — она передернула плечами. — С мальчишкой я бы хоть знала, что делать. А с девочкой... — Вот теперь ты говоришь, как шовинист, — спокойно заметила Молли. — Хотя я не сомневаюсь, что мальчишке ты бы точно дала настоящее мужское воспитание. Джоан слабо улыбнулась. — Да я знаю, что это шовинизм, просто... гендерные роли существуют, Молли, и ничего с этим не сделаешь. Я всю жизнь пыталась найти свое место в мире, отчасти потому, что мои родители толком не уделяли мне внимания, а Гарри... — она запнулась. — В общем, с такой старшей сестрой... — она еще раз запнулась. — Короче говоря, я бы не хотела, чтобы у моей дочери были те же проблемы. Но история повторяется, и она просто обречена их иметь... хотя, конечно, раз уж это дочь Шерлока, можно предположить, что она с рождения будет разбираться в стильных тряпках и косметике! Молли разинула рот. — Он разбира... лся в косметике? Джоан невесело хмыкнула. — Гораздо лучше меня. И в париках, и в накладных бюстах. И пользовался кремом для рук и лица, особенно после работы со всякими химикатами. Кстати, не хочешь забрать? Там две банки неоткрытые остались, срок годности еще не истек. — Джоан... — Что? — Можно тебя обнять? Джоан не смогла скрыть удивления. Обычно люди не спрашивают о таком... по крайней мере, женщины у женщин не спрашивают. Неужели она стала настолько отстраненной и холодной? — Конечно, Молли, — мягко сказала Джоан. — Можно. И Молли поставила мороженое на кофейный столик, и обняла ее со спины, и держала крепко-крепко. — А еще я придумала имя, а теперь оно не подходит... — пробормотала Джоан. Последовала пауза. — Как насчет Шеннон? — спросила Молли вдруг, с непонятной неловкостью в голосе. — Это... кельтская богиня мудрости. И звучит... похоже немножко. Может быть, подойдет? — Я подумаю, — согласилась Джоан. *** Случился у них с Шерлоком как-то и такой разговор. Джоан однажды решила приодеться на свидание с новым потенциальным бойфрендом. Было это уже после Сойера, а значит, после бассейна, а значит, Джоан почти перестала стесняться своего товарища по квартире и могла без всякой задней мысли подкрашивать губы перед зеркалом в гостиной — свет там падал куда удачнее, чем в ванной, а у нее в комнате большого зеркала не было. Не видела она как-то в нем необходимости. Джоан уже покончила с помадой и теперь в отчаянии взирала на свои волосы: ей не удалось их уложить так же, как в парикмахерской, а это означало, что придется экспериментировать с заколками. Заколки не держались: не нравилось им, что волосы недостаточно густые. «И мне не нравится, — устало сказала Джоан заколкам, — и этот рыжий цвет тоже не нравится, больше никогда не спрошу, где купить приличную краску для волос, у Молли Хупер...» — Может, так и оставить? — задумчиво спросила она, оглядывая свое недавно подровненное каре. Она не ожидала, что Шерлок ответит, но он подал голос с дивана, где привычно валялся, пялясь в пространство: — Раз уж ты спросила, отвечу: по-всякому плохо. — В смысле? — Джоан резко обернулась. — Я понимаю, что ты невысокого мнения о моей внешности, но не надо... — Эта прическа тебе не идет, — снисходительно пояснил Шерлок, скосив на нее один глаз. — Что бы ты с ней ни сделала, лучше не будет. Кстати, краска тоже. — Я знаю! — прошипела Джоан, выдирая заколки из волос. Внезапно ей показалось, что лицо в зеркале выглядит не на сорок, а на все пятьдесят. — Я рекомендую короткую стрижку, которую ты носила зимой, — как ни в чем не бывало продолжил Шерлок. — Она придает твоему лицу решительность, которой ты лишаешься, пытаясь подделаться под традиционные стандарты. Кстати, в коротких волосах седина заметна только внимательному глазу, что уничтожило бы необходимость в краске. Или, если тебе так уж необходима эта ложная уверенность, я бы рекомендовал использовать более качественный бренд и цвет, близкий к твоему естественному русому. Теперь, когда афганский загар сошел, рыжий слишком подчеркивает нездоровую бледность типичного лондонца. Джоан нахмурилась в зеркало, встретившись с Шерлоком взглядом. — И меня будут опять принимать за лесбиянку! Шерлок только усмехнулся. — Я не лесбиянка! — жестко повторила Джоан. — Разумеется, нет, — покладисто согласился Шерлок, — ты явный бисексуал с подавленными тенденциями к захвату территории. Джоан фыркнула. — Кстати, твоя предыдущая тирада насчет прически и цвета волос звучала очень по-гейски. — Ремарка на уровне детского сада, Джоан, — закатил глаза Шерлок. И тут же, сменив интонацию, продолжил с неожиданной мягкой убедительностью. — Не проецируй сомнения в своей женственности на сомнения в своей привлекательности и уж тем боле сексуальной идентичности. Тебе не идет. Ты вполне соответствуешь своему полу, больше чем большинство известных мне дам; для этого не нужно наносить защитную окраску или уродовать свои ноги, откровенно говоря, пародией на каблуки. Пораженная, Джоан медленно опустила заколки на каминную полку. — Ты знаешь, что впервые сказал мне нечто, отдаленно напоминающее комплимент? — Да, вот это точно прозвучало «по-женски»! — тон Шерлока не оставлял сомнений, что именно он думает о женщинах. — Я всего лишь пытался сказать, что не с твоими средними актерскими способностями пытаться изобразить то, чем ты не являешься. К тому же, разве не ты говорила мне, что отношения должны строиться на честности? Если ты, конечно, действительно стремишься к отношениям с этим мужчиной. — Да, еще не хватало принимать от тебя советы об отношениях... — проворчала Джоан. — Послушать тебя, так мне нужно идти на первое свидание в джинсах и свитере! ...Джоан пошла на первое свидание в джинсах и свитере, и в самый разгар приятного ужина пришло СМС — насчет скрывающегося серийного убийцы, плюс «Твой пистолет у меня, нужен снайпер. ШХ». Убийца прятался в дыре, и единственный подходящий угол выстрела можно было найти, только вскарабкавшись по мусорным бакам и двум пожарным лестницам. Разумеется, это возможно было проделать только в джинсах, а никак не в юбке-карандаше, которую Джоан всерьез рассматривала как подходящий вариант для свидания с университетским преподавателем. Шерлок потом утверждал, что это было чистой воды совпадением.