Не стану отдыха искать от странствий

спал бы зубами к стенке, на вкус не пробовал эту блажь, видишь, как тот, наверху, берет отточенный карандаш, молча рисует рельсы, и фонари, и дождь, черную станцию, выгоревший бурьян, ставит короткий росчерк и говорит тебе: что отдашь? держишь внутри из последних сил слезы, и смех, и дрожь, и говоришь ему: все, что хочешь, любовь моя. Е. Перченкова Рождество они тоже встречали с Молли. И с Майкрофтом. Джоан сама не знала, как так получилось. Она никого не ждала и никого не приглашала. Ни с кем из ее старых приятелей по регби она не поддерживала отношений; да к тому же девчонки либо все повыходили замуж и нянчили двоих-троих детей, либо усердно строили медицинскую карьеру и заведовали отделениями, а некоторые умудрялись делать и то, и другое. С другими приятелями из колледжа она потеряла контакт давным-давно. Майк Стэмфорд? Они с ним и правда уже месяца три не общались, к тому же, у него тоже жена и дети. Лестрейд? Он приходил к ним с Шерлоком на Рождество в прошлом году, но тогда у него были смутные отношения с женой; она уезжала на праздники к родителям. Сейчас же они вроде бы помирились. Кроме того, Джоан чувствовала бы определенное неудобство, приглашая его на Бейкер-стрит, особенно если учесть — что греха таить — проскочившую между ними этой весной искру. Если бы в Дартмуре Шерлок не повел себя так, как повел, кто знает, что бы там получилось. В общем, кончилось тем, что Рождество они встречали вдвоем с миссис Хадсон, и это было совсем неплохо: та напекла всяких вкусностей, вытащила с полки древний проигрыватель и пластинки, и они танцевали под старый джаз, который звучал особенно хрипло. Ноутбук был выключен, шторы задернуты, и можно было подумать, что ничего не было в целом мире лучше запаха выпечки и хвои от еловых веток. Неожиданно часов в семь вечера в дверь постучали. За порогом обнаружилась Молли — на ней было то же самое, что и в прошлом году, мужское пальто, но на сей раз она даже не попыталась уложить волосы в прическу, ограничилась французской косой, и слава богу. Джоан могла не разбираться в моде, но даже она знала, когда женщина уродует себя. — Молли... боже мой, рада тебя видеть, заходи, — Джоан чуть виновато вспомнила, что не приготовила для Молли подарка, а можно было бы об этом подумать. Правда, открытку она написала и отправила еще вчера. — Я буквально на минуту, — Молли виновато улыбнулась. — Меня ждут и... миссис Хадсон, вы замечательно выглядите! Естественно, миссис Хадсон и слышать не хотела о том, чтобы отпустить Молли без чашки чая и куска пирога. — Меня там ждут, в машине, — слабо отбивалась Молли. — Поздравляю, — усмехнулась ей Джоан, — так зови его сюда! — Нет, ты не понимаешь, — Молли с несчастным видом поджала губы. — Это совсем не то и не так. Это... ну, не свидание, и вообще... И как раз в этот момент в дверь гостиной 221Б вошел Майкрофт Холмс собственной персоной. Выглядел он как никогда неуместно: если бы за неуместность можно было давать приз, Джоан бы выдвинула его в лауреаты — да и держался прямо, будто аршин проглотил. У Джоан упало сердце. Она не знала, что ей сделать, — то ли сразу накинуться на Майкрофта за попытку похитить и запугать Молли, то ли радушно поприветствовать его в своем доме — половину ренты за который он, кстати, платит, хотя она и не напрашивалась. Ситуацию разрешила, как ни странно, сама Молли. Она откровенно просияла, увидев Холмса. — Майкрофт! — воскликнула она. — Как здорово, что вы догадались подняться! Вы не возражаете, если мы тут задержимся ненадолго? — В самом деле, Майкрофт, будете пирог? — радушно предложила Джоан, немедленно сообразив, что это еще один способ помучить Майкрофта. Однако, к ее удивлению, Холмс даже не скривился. Поцеловал руку миссис Хадсон, послушно принял чашку чая и тарелку, и даже — вот самое удивительное! — съел весь кусок. По-настоящему съел и прожевал. И похвалил, почти искренне. Джоан не знала, что и думать. В самом деле, не может же Молли с ним встречаться?.. Молли бросала на Майкрофта самые странные взгляды — немного жалобные, немного виноватые, немного даже довольные — но никак не влюбленные. Майкрофт же на нее вообще почти не смотрел. Кроме того, Шерлок намекал, что его брат предпочитает мужчин... Или у них какие-то общие дела? Какие? У Майкрофта и Молли нет ничего общего, кроме инициалов! Потом они собрались уходить, и Джоан не выдержала. — Молли? Что происходит? — прошипела она на ухо девушке, когда они сгружали в раковину посуду. — Я... это по поводу Шерлока, — виновато проговорила Молли. — Понимаешь, у Майкрофта вопросы были... о лаборатории и... — она запнулась. — Он хочет узнать, как мы, — вдруг дошло до Джоан. — Как я и ребенок. И не может придумать никакого предлога. Ей захотелось рассмеяться. Может быть, сев на кухонный пол и побившись немного головой о шкафчики. — Это он тебя отправил ко мне? Самый первый раз? Потому что стеснялся позвонить и спросить? — Нет, — Молли покачала головой, — мне правда было нужно... ну, про скальпели, помнишь, — она почему-то покраснела. — Он на следующий день приехал в морг. Знаешь, каким он может быть. — Предлагал деньги? — Да. Я отказалась. — Ясно... Джоан вздохнула. — Не сердись, пожалуйста, — вдруг проговорила Молли. — За что мне на тебя сердиться? — удивленно посмотрела на нее Джоан. — Это же Майкрофт, мать его, Холмс. Чемпион по тому, как ставить людей в неловкие ситуации. Ты не виновата. — Я не про себя, — Молли мотнула головой. — Я про него. Он... одинокий очень человек. Джоан кисло улыбнулась и произнесла, стараясь говорить тихо — не ради Майкрофта, а чтобы не потревожить миссис Хадсон: — А, ну да, конечно, ты думаешь, что узнаешь его получше и вылечишь своей дружбой и человеческим теплом? Молли, ты знаешь, что он выдал информацию о Шерлоке Мориарти? Молли закусила губу, но возразила. — Это не были конфиденциальные сведения. — Достаточно, чтобы Мориарти сумел довести его до самоубийства! Молли побледнела. — То есть лечить асоциалов дружбой и человеческим теплом — это твоя прерогатива, Джоан? Так, чтобы они потом бросались с крыши, пытаясь... Она замолчала. — Молли, — проговорила Джоан заледеневшим языком. — Молли, что ты знаешь? Что Майкрофт рассказал тебе? — Ничего, — быстро сказала Молли. — Правда, ничего! Пока, мне пора, Майкрофт хотел обсудить кое-что, и... Извини меня, Джоан, я... И она умчалась прочь. Майкрофта в квартире уже не было — спустился по лестнице раньше. Словно черный призрак вступил в 221Б и спустя полчаса тихо вышел. Рождественское настроение, разумеется, уже не вернулось. *** Самое страшное в преодолении скорби — это не сама скорбь. Не тянущее ощущение в груди, не ужасное осознание окончательности и безысходности; даже не то, как ты, читая книгу, вскидываешь голову и начинаешь «Надо же, Шерлок...» — и понимаешь через секунду, что не с кем поделиться вычитанной шуткой или свежей глупостью из телевизора. Самое страшное — это что параллельно приходится подниматься каждое утро, чистить зубы, засовывать голову под кран, отправляться на работу, за продуктами, в тир, спортзал (последние два занятия Джоан бросила только на шестом месяце), и делать все это, понимая, что нет, ничего не изменилось, что он не появится, не встанет на пороге, не сделает каким-то образом жизнь одновременно в десять раз сложнее и в тысячу раз проще... Джоан ничего так, справлялась. Иногда на нее, конечно, накатывало, но в целом она держалась стойко, можно быть собой довольной. И никаких эксцессов. Никто из старых врагов Шерлока на нее не напал, никто из бездомных, которых она продолжала время от времени лечить, не заразил опасной болезнью. Она наполовину ожидала преждевременных родов, еще на седьмом месяце собрала сумку для больницы, однако ничего это не понадобилось. Ее даже никто не похитил и не держал в заложниках. Удивительно! В больницу она отправилась на такси, в день, который назначила ее врач. «Если не почувствуйте симптомов до этого, я бы рекомендовала госпитализацию, — заметила она. — Вы здоровая женщина, Джоан, и беременность проходит просто прекрасно для ваших обстоятельств. Но, думаю, будет полезно понаблюдать вас пару дней перед родами, просто на всякий случай». «Симптомы» — проще говоря, схватки — Джоан ощутила как раз в такси, но не придала им особого значения: ложные схватки продолжались у нее уже пару недель. Пока, однако, ее оформляли в больнице, стало ясно, что дело серьезное. Когда ее оформили в палату — отдельную, которую Джоан не заказывала и не оплачивала, но в данном случае Джоан решила не дергаться и не возражать — подошедшая медсестра заметила, что волноваться нечего. — Это ваши первые роды, да? — спросила она, подглядывая в документы. — Ну так у вас есть еще часов пять или даже десять, прежде чем все начнется всерьез. Главное не заскучать. — Не волнуйтесь, у меня есть ноутбук, — с улыбкой заметила Джоан. — Лучший товарищ в наши дни, не так ли? Медсестра улыбнулась ей в ответ и сказала, что позовет врача. Врач — пухловатый еврей со странным акцентом — осмотрел Джоан, тоже сказал, что все идет по плану и волноваться не о чем. — Знаю, — сказала Джоан со вздохом, — семь лет учебы и больше десятка практики, знаете ли, всего насмотрелась. — А, так у нас коллега! — врач воскликнул с фальшивым воодушевлением. — Неужели акушер? — Травматолог, — ответила Джоан, — последнее время — общая практика. Не волнуйтесь, я знаю, какой это ужас — иметь коллегу в пациентах. Зато я подпишу все бумажки, так что вам не придется выбирать, спасать мне жизнь или сесть в тюрьму, если что-то пойдет не так. — Да уж, это приятно слышать, — захохотал врач. — Хоть одна разумная женщина в этом дурдоме. — Подождите до после родов, — заметила Джоан с мрачным юмором. — Гормоны всем мозги разносят. — Постараемся этого не допустить, — доктор ей подмигнул. — Да уж надеюсь! Не хотелось бы нанести вам травмы, — наполовину всерьез заметила Джоан. — Думаю, если вы не пронесли с собой нелегальный пистолет, мы как-нибудь с вами справимся, — легкомысленно заметил врач, а Джоан постаралась не выдать себя выражением лица: мысль о том, чтобы взять с собой в больницу браунинг, посещала ее не раз и не два, но в итоге ей удалось справиться с паранойей. Хотя, конечно, если бы можно было во время родов держать хотя бы нож, это очень помогло бы ее самоощущению. Уязвимость Джоан претила. — Кстати говоря, у вас же предполагается партнер в палате во время родов? — врач, хмурясь, проглядывал ее бумаги. — Только не говорите мне, что тоже врач, я не вынесу еще одного коллегу на операционном поле. — Никто не предполагается, — суховато ответила Джоан. — Погодите, это что же, не ваши в коридоре?.. Тут Джоан снова скрутили схватки, и доктор успокаивающе похлопал ее по плечу, и сказал расслабиться, и ушел, а его место заняла медсестра. Впрочем, медсестра спустя какое-то время отошла тоже — схватки не учащались, и Джоан пообещала нажать кнопку, как только ей что-то понадобится. В отсутствие медсестры особенно нечего было делать. Джоан подключилась к госпитальному вай-фаю и погуляла немного по сети, однако настроения не было. Джоан никогда не принадлежала к той категории блоггеров, которые пишут на твиттере что-то вроде: «Схватки каждые полчаса, роды приближаются! О, нет, кажется, уже каждые двадцать минут!» В конце концов она вспомнила странные слова доктора, и у нее появилось смутное подозрение. Неужели Майкрофт... Джоан захлопнула ноутбук, сползла с кровати и, накинув халат, выглянула в коридор. О. Ну конечно. В вестибюле, на одном из кресел для посетителей, сидела Молли Хупер, на редкость несчастная, с пластиковым стаканчиком из кулера, зажатым между колен. Одета девушка была крайне небрежно, в мешковатую блузку и джинсы, волосы стянуты в хвост. — Молли! — удивленно воскликнула Джоан. — Что ты... откуда ты узнала? Молли вскинула на нее несчастный взгляд, и Джоан тут же поняла — ну конечно, все-таки Майкрофт. Они с Молли помирились после того взрыва на Рождество, хотя примирение вышло очень неловким. Когда Молли рассказала Джоан то, что Майкрофт рассказал ей — об угрозах для Джоан, миссис Хадсон и Лестрейда, которые заставили Шерлока прыгнуть — Джоан думала, что либо свалится в обморок, либо начнет рожать прямо там и тогда. Ничего этого не случилось, только Молли расплакалась и начала всхлипывать, как она сожалеет. Джоан даже пришлось ее утешать. И да, Джоан решительно старалась об этом не думать. Она просто не могла. Не могла. С одной стороны, новое знание не стало откровением: Джоан с самого начала была уверена, что Шерлок не мог просто так покончить с собой, должна была быть причина... И узнав, что это была самая идиотская, самая банальная причина из всех возможных, Джоан почти успокоилась. Все эти месяцы она думала, что, может быть, она была виновата — не то и не так сказала, не уговорила Шерлока, не дала ему понять, что он может довериться ей во всем и всегда. Теперь она знала точно: да, она виновата. Именно она, а не Грег и не миссис Хадсон — Шерлок просто ценил их, но они были слишком далеки от него, чтобы реально повлиять на его действия. И странным образом осознание собственной вины даже позволило ей собраться. Она подвела Шерлока, но она не подведет его дочь. Ни в коем случае. А обо всем этом она подумает подробно чуть позже, когда от одного воспоминания — Шерлок на крыше — перестанут плыть перед глазами тошнотворные черные круги. И вот, пожалуйста, Молли сидит тут и переживает. Еще одна ни в чем не виноватая душа, которой приходится мучиться из-за Джоан. — Он не мог заставить тебя приехать, ты же понимаешь, — мягко сказала Джоан. — Тебе не обязательно ждать. Первые роды — дело долгое. — Я знаю, — Молли передернула плечами. — Я же медик. Она вскинула на Джоан отчаянные, блестящие глаза. — Я хотела прийти, правда! — воскликнула она. — Майкрофт меня не заставлял! Если хочешь знать, я его попросила сказать, когда ты... ну, когда ты поедешь в больницу, чтобы тоже приехать. — Ты могла бы попросить меня позвонить. — Я знала, что ты не захочешь меня беспокоить, — Молли улыбнулась. — Джоан, ты такая... такая... благородная иногда, что просто... — Зубы сводит? — подсказала Джоан. — Хочется тебе врезать, — вздохнула Молли. — Только я не умею. Никогда не умела. — Ну, можешь меня ущипнуть, — Джоан вытянула вперед руку, и Молли, поколебавшись, послушно слегка ущипнула кожу на тыльной стороне ладони. Пальцы у нее были холодные и чуть влажные от стакана с водой. — Спасибо, — серьезно сказала Джоан. — Приводит в чувство. С трудом она опустилась в кресло рядом с Молли. Спина ужасно болела, не говоря уже обо всем прочем. — Тебе правда не обязательно быть здесь, — сказала она. — А что если это дело на всю ночь затянется? — У меня завтра выходной, — Молли пожала плечами. — Очень удобно, правда? — она поколебалась и добавила. — Если ты, конечно, сама не хочешь, чтобы я ушла. Джоан поразмыслила несколько секунд. Самое худшее в преодолении скорби — это то, что приходится вставать каждое утро, чистить зубы, смотреть на себя в зеркало, отмечая новые морщины и седые волосы в ознаменование нового дня, идти на работу, или в тир, или в магазин, и делать все это одной. Совершенно одной. — Нет, я... я очень рада буду, если ты останешься, — честно сказала Джоан, преодолевая комок в горле. У Молли задрожали губы и она осторожно обхватила запястье Джоан. *** Джоан проснулась в темноте, внезапно и резко. Так она порой вскакивала от кошмаров, но в этот раз кошмар ей не снился. Или почти. Ей снилось, что Шерлок вернулся, сидит с Шеннон и говорит им, что любит их обеих... дурацкий сон. Она машинально провела рукой по покрывалу и сразу сообразила, что спит одетая поперек кровати, а кроватка Шеннон рядом пуста. Значит, девочка в манеже в гостиной... как она ее там оставила?! И тут же из полуоткрытой двери до нее донеслись тихие, невнятные звуки. То умилительное курлыканье, которое обычно производила Шеннон, если была в хорошем настроении, и низкий мужской голос, отвечающий ей тихо и почти так же неразборчиво. Джоан поднялась с кровати рывком, оттолкнувшись от матраса, будто делала отжимание. В два шага преодолела кухню, сейчас полутемную, и оказалась в освещенной ночниками гостиной. Шерлок, по-прежнему в своей дурацкой полосатой футболке, но с закатанными рукавами и без пиджака, укладывал Шеннон в манежик. — Она уснула, — сказал он тихим, пораженным голосом. — Я... не думал, что эта техника правда работает. — Добро пожаловать в мой мир, — сказала Джоан, прислонившись к раздвижным дверям, что вели из кухни в гостиную. — Я никогда не знаю, что сработает, а что нет. Ты ее еще раз покормил? Он кивнул. — Инструкции для Мэри были оскорбительно понятны, что заставляет меня гадать, отчего ты решила нанять няню с таким уровнем интеллекта. Да, я в состоянии разогреть смесь в микроволновке. — И сменил подгузник... — Боже, Джоан, не говори так удивленно, — произнес Шерлок с еле скрываемым раздражением. — Ты видела, что я проделывал с мертвецами. Разумеется, биологические отходы живого существа не могут представлять такой уж проблемы. — Ты никогда раньше... и тут же включился, — Джоан покачала головой. — Поразительно. Я не думала, что твоя гениальность распространяется... настолько. — Это... да, представляло некоторую сложность, — Шерлок смотрел на Джоан с нечитаемым выражением лица, даже на похвалу не отреагировал. — Думаю, ты не удивишься, если услышишь, что я ранее не планировал становиться отцом. Но у меня было время привыкнуть к мысли и подготовиться. Теоретически и практически. — Только не говори мне, что ты ходил на курсы для родителей! — воскликнула Джоан с настоящим ужасом. Да, только представить всех этих травмированных молодых папочек и мамочек... — Естественно, нет, — Шерлок фыркнул. — У меня свои способы. И это была такая знакомая ухмылка, и вообще он стоял там такой знакомый до последнего резкого слова, несмотря на футболку и остриженные волосы, что у Джоан подкосились ноги. Наверное, в лице у нее появилось что-то, выдающее ее внутреннюю сумятицу, потому что улыбка Шерлока сразу погасла. Он отвел глаза, зачем-то сделал круг по комнате, пройдя мимо Джоан и передвинув бутылочки с витаминами на камине, потом рухнул на диван, вытянув длинные ноги. Джоан с трудом отлепилась от косяка, подошла к манежику. Шеннон спала мирно, приоткрыв рот и сжав кулачки. Типично. Первые волосы Джоан по вычитанным в Интернете советам сбрила, но они уже начали отрастать снова — темные, как у отца. На затылке даже появились первые кудряшки... Надо же. Нет, она знала, конечно, что черные волосы доминируют над русыми, но еще вчера это зрелище заставило бы ее разрыдаться. Она стала чересчур слезливой последнее время. Это что-то нервное. Или переутомление. Да, нервы и переутомление... Но все-таки Шерлок был тут. По-настоящему. Он позаботился о Шеннон, он уложил ее спать и покормил. Он был черт знает где все это время, занимался черт знает чем, но при этом не выпускал их обеих из поля зрения, следил за ними, даже, боже ты мой, деньги присылал. Джоан прожила с этим человеком полтора года, но так и не поняла по-настоящему, чего он хотел или не хотел. Она была уверена, что им не стать друзьями ни за что и никогда, пока не застрелила ради него человека на второй день их знакомства; она была уверена, что они просто друзья, пока отчаянный поцелуй не уронил их обоих на койку в дартмурском отеле. Она была уверена, что у них не будет детей и они никогда не станут семьей, пока... пока что? Не родила от него ребенка, пока он был мертв, а он потом восстал из могилы? Джоан обнаружила, что упала на диван рядом с Шерлоком и истерически хихикает. — Что ты... — он нахмурился. — Что я такого сказал? И это тоже было так по-настоящему: и сдвинутые густые брови, и крошечная морщинка, и даже страх, что над ним смеются — а Джоан знала, он боялся только показаться смешным — что она не удержалась. Схватила его за щеки, за уши, за что попало, притянула к себе, одновременно подавшись навстречу, поцеловала. Такой очень домашний поцелуй, когда сначала сталкиваются губы, и рот приоткрыт уже сразу; языки встречаются на полпути, и скользят друг о друга... Джоан даже немного удивилась: столько времени прошло, а они целовались, как будто расстались только вчера. Все было знакомо. И то, как он прикусил ее нижнюю губу, и как ее пальцы сами собой зарылись в его волосы, и то, какими острыми показались его зубы, когда она скользнула по ним краем языка, и каким знакомым был его рот — больше и суше ее собственного. И запах, теплый, родной: его тело, кожа, та же самая марка пены для бритья. Легкая щетина — брился с утра, наверное... Поцелуй сделался глубже, отчаяннее; в него прокралось что-то — ее боль, его страх, их ожидание. Руки у нее на плечах, на щеках, ловкие пальцы скользят вдоль края уха и за ним... когда он сделал это первый раз, она пошутила «Не путай меня с кошкой!», но все равно подалась навстречу, потому что эта «кошачья» ласка оказалась чертовски приятной. Вот и сейчас она тоже прижалась к нему, и еще он как-то так подтянул ее, что Джоан мгновенно оказалась у него на коленях. Теперь Джоан пришлось наклоняться, но все равно у нее было ощущение, что Шерлок нависает над ней, с такой страстью действовал его язык, с такой силой прижимали ее его руки. Сердце билось громко-громко, часто-часто, гремело в ушах. И еще были какие-то странные слуховые галлюцинации, вроде взрывов и фанфар, но она отодвинула их в сторону, отмела, потому что она прижималась к Шерлоку, и это было так прекрасно, что снова хотелось плакать — но теперь уже никакого сладу не было со слезами. — Джоан, — простонал он, когда она разорвала поцелуй, чтобы начать целовать его щеки, виски, подбородок, шею. — Джоан, прости меня. Прости. Я знаю, что я... — За что простить? — она выгибала шею, терлась лицом о его плечо, оставляя влажные следы: такая жесткая ткань футболки, он обычно не носит дешевую одежду, но это было каким-то образом прекрасным, просто прекрасным ощущением. — Ты спас меня. Шеннон. Нас обеих. Ты всех спас. И ты жив. Боже мой, ты жив. Я просила, и теперь ты жив. Так не бывает. Но ты есть. Мне не за что прощать. «Только за то, что ты не доверяешь мне, — промелькнуло у нее в голове, — но кто я такая, чтобы требовать доверия? Я даже не смогла сказать тебе, что чувствую, и теперь уже, наверное, никогда не скажу...» Они начали целоваться снова, отчаянно, словно последний раз, и Джоан даже каким-то чудом оставшимся трезвым краем сознания подумала — кто знает, может, так оно и есть? Она не знала, как повернется их жизнь дальше; сможет ли, захочет ли Шерлок остаться, принять ее дочь, принять их новую жизнь? Он явно пытается, да, но что будет завтра? Они даже не поговорили о том, как он относится к Шеннон... Нет, нет, сейчас не время об этом думать. И Шерлок доказал ей это, опрокинув на диван, нависая сверху. Каким-то образом он уже успел расправиться с пуговицами ее рубашки; пальцы ласкали грудь поверх бюстгальтера. — Боже, Джоан, — пробормотал он. — Я помнил все, каждую деталь, но я забыл, какая ты... — Молчать, — велела Джоан, обхватывая за шею. Он и в самом деле замолчал, потому что очень трудно говорить, когда кто-то целеустремленно захватывает зубами твой язык. Даже Шерлоку Холмсу с его великолепными навыками это не под силу. Его полосатая футболка полетела в угол, туда же отправилась клетчатая рубашка Джоан, за ней лиф. Губы Шерлока моментально нашли ее соски, и Джоан не удержалась от стона: он совершенно точно знал, как нужно лизнуть, где прикусить, как обвести пальцами у основания груди и нажать... О, под настроение он мог дразнить ее грудь очень, очень долго, но сейчас они оба спешили — или, скажем так, прелюдия была не нужна. — Спальня? — пробормотал Шерлок, расстегивая ее джинсы. — С ума сошел! Здесь же Шеннон. — Вот именно! Джоан замерла на секунду, и тут же засмеялась, уже самостоятельно скидывая брюки и белье. — Не тот возраст, чтобы об этом волноваться. — Маленькие дети запоминают и обрабатывают информацию начиная с... Джоан не собиралась больше этого слушать; она притянула его к себе в еще одном поцелуе, от которого, она знала, его нижняя губа распухнет, одновременно работая над пуговицей его брюк. У Шерлока уже стоял, разумеется, можно было не сомневаться: у него всегда начинали слегка дрожать руки, когда вставал полностью — такая неконтролируемая реакция, кажется, он о ней и сам не знал. Господи, это было настоящее облегчение; в ней что-то словно потеплело и оттаяло, жар разлился до кончиков пальцев на ногах, когда она наконец-то обхватила его член, такой твердый, такой привычный, совсем не то, что потемневшая плоть мертвецов на лабораторных столах... Не думай об этом! — Мы просто будем потише, — прошептала она на ухо Шерлоку. — У тебя есть презервативы? — Я не... ожидал, — мотнул он головой. Взгляд у него слегка расфокусировался: как всегда, когда Джоан «брала дело в свои руки», по выражению Гарри. — Я тоже, — ответила она честно. — Анал? — предложил он, впиваясь поцелуем в ее шею; Джоан почувствовала, что и сама начинает дрожать. — Я тебе как врач говорю: этим способом тоже проще простого залететь. Давай... так. — Как хочешь, — так же шепотом добавил он. И вновь толкнул Джоан на диван, так что она из положения полусидя оказалась вновь в положении лежа, поневоле выпустив его член: разница в росте, увы и ах. А потом его губы вновь оказались на ее сосках, а его рука — на животе, и Джоан некогда было смущаться еще оставшихся растяжек и не совсем сошедшего жирка, потому что он стонал в ее шею, говорил что-то неразборчиво, пока ловкие пальцы спускались ниже, на бедра; потом это самое движение, от которого у нее ноги раздвигались просто автоматически — сейчас одна оказалась на спинке дивана, а другая упала вниз, на пол, — и его пальцы раздвинули складки, находя... нет, не находя... о боже, все-таки находя. Джоан выгнулась, пытаясь сдержать крик, и подумала смутно, что это как-то нечестно: это она хотела ласкать Шерлока, хотела прижиматься к нему всем телом и заставлять его стонать ее имя, а вместо этого... И какое право он вообще имеет быть таким ловким? Она уже думала, что то ли забыла это, то ли придумала. Скрипач, ах черт... Хоть бы это продолжалось дольше, дольше, бесконечно... Она бесстыдно извивалась, подаваясь под его пальцы, а он не кружил, не тянул, как обычно: он ласкал ее именно там и именно столько, сколько она хотела, он делал все, как она любила, и она стискивала зубы до ломоты в челюсти, чтобы не закричать и не разбудить Шеннон; и вдруг он укусил ее в грудь чуть ниже соска. Ей все-таки пришлось замычать: ощущение было очень острое, и ей тут же захотелось, чтобы он повторил ту же процедуру с самим соском, лучше с обеими сразу, и плевать, как, он же гений... Но Шерлок чуть нажал у нее между ног, прижал всю ладонь — и, охнув, она кончила, чувствуя, как рефлекторно сокращаются мышцы спины. Шерлок сел, откинулся на спинку дивана, тяжело дыша. Он не сделал попытки поцеловать Джоан или обнять ее: знал, что после оргазма она этого не любит — странноватая черта, которая заставляла обижаться многих ее любовников. Сейчас, однако, Джоан было плевать на себя. В голове ее по-прежнему бродило что-то дикое, неупокоенное: скорбь, вина, пьяная радость, облегчение и всепоглощающая, всеисключающая потребность быть с ним, рядом, кожа к коже, сердце к сердцу, дышать одним воздухом. Джоан тоже села, прижалась к его боку, начала целовать длинную, запрокинутую шею, чувствуя, как все не желает успокаиваться сердце, опустилась ладонью ниже — мягкая гладкая кожа, живая, горячая, мышцы живота... под руками чувствуются ребра, но про это она думать не будет... брюки она с него так и не сняла, но расстегнуть расстегнула, и член его... член оказался совсем мягким, уязвимым под ее ладонью. — Шерлок? — удивленно, даже чуть встревоженно спросила она. Она ожидала, что он мог опасть, пока ласкал ее, но не совсем же! — Тут... все уже, — сказал он с коротким смешком. — Я так увлекся, что кончил сам по себе. Очень давно... ничего не было. Очень часто... представлял себе. У Джоан что-то дрогнуло внутри. — Очень жаль, — сказала она с напускной суровостью, короткими цепкими поцелуями спускаясь ниже по его груди — господи, его запах, его смех, это все взаправду! — Потому что я с тобой еще не закончила. Он засмеялся снова, коротким, полузадушенным смехом, но Джоан уже сползла с дивана, опустилась на колени между расставленных ног и взяла его в рот — она никогда не была звездой минета, и пропустить член в горло в состоянии полной готовности у нее бы не получилось, но так, мягкий, он поместился весь, и это было прекрасно. Его кожа, и соль, и пот, и вкус спермы — последний она обычно не любила, но сейчас... Да, Джоан считала, что неплохо умеет ублажать ртом, и мужчин, и женщин, но у нее редко хватало терпения довести партнера до грани только так: она любила видеть лицо, видеть реакцию на свои ласки, ощущать под пальцами кожу, тереться о тело любовника самой... Но сейчас ей было все равно: значение имел только Шерлок, его вкус, его пальцы у нее в волосах, его тихие вздохи нее в ушах, и пусть мир катится к черту — она могла заниматься этим всю ночь. Нет, не понадобилось: он отвердел на удивление быстро, и кончил тоже быстро, правда, очень мало: она едва заметила. Второй раз, этого можно было ожидать. Она оторвалась от него почти с разочарованием... нет, какое разочарование, можно же сесть ему на колени, вжаться лицом ему в шею... — Джоан, — почти простонал Шерлок, вцепляясь в ее лопатки: либо синяки оставит, либо царапины. — Джоан, ты... Как я могу сказать... — Шшш, — ответила она. — Все в порядке. И тут проснулась и заплакала Шеннон. Очень вовремя. Очень романтично.