Звери разумные

      В селении все осталось по-прежнему, но сейчас, получивший новый опыт Нохаво смотрел на все несколько иначе. Он видел постоянно мелькающие то тут, то там силуэты воинов-хранителей, замечал висящие в тени или прикрытые листвой и травой защитные амулеты.       Рыжий самец чувствовал, что после Великого Совета что-то в нем изменилось. Он по-другому взглянул и на жителей селения, вдруг остро осознав, как их мало. Селение — одно единственное на весь мир, и жило здесь всего тысяча триста семьдесят восемь тигроволков, считая даже совсем маленьких щенков. Чтобы понять, насколько это мало, стоит взглянуть на любой город Империи, в которых жили десятки тысяч людей, в столице так и вовсе — сотни.       Кивнув Айво, что направился к себе в хижину, Нохаво побрел домой. Он украдкой смотрел на окружающих, пытаясь понять, действительно ли все в селении счастливы? Или это просто видимость, а стоит копнуть глубже, и всплывут скрываемые доселе проблемы?       Вожак, в основном, военный лидер, фактически, он мало участвует в жизни селения. Тигроволки слишком свободолюбивы, и в мирное время большинство занималось тем, чем им хотелось заниматься. Никто никому не препятствовал, старейшины потихоньку вели жизнь стаи, помогая ей избежать опасных участков дороги Судьбы. Но Нохаво вдруг остро почувствовал, что надо что-то менять. Тигроволки со времен Созидания избегали консерватизма, застоя, но он все же наступил, и никто этого не заметил. Точнее, никто, кроме Айво.       Старик Айво. Ему уже восемьдесят семь лет, на семнадцать лет больше среднего срока жизни тигроволка. Нохаво было всего семнадцать, через три года наступит период зрелости. Через три года он сменит пятидесятилетнего Данво, у которого начали медленно выцветать полоски. Да и ростом он был метр семьдесят почти, еще лет шесть, и начнется вторая фаза быстрого роста.       А ведь у старого вожака всего три щенка. Всего три, за тридцать-то лет, во многих человеческих семьях к этому моменту было бы уже по пять-шесть детей, самые старшие из которых уже заводили бы семьи. Нохаво представил себя, возящегося с маленьким щенком, неважно, дочь это будет, или сын, и в груди у него потеплело.       Рыжий самец вдруг понял, что старик Айво готовил его не как вожака. Скорее как старейшину, ведь это они занимаются делами стаи, внешними контактами и так далее. Так кем он будет? Совет еще этот, то, что ему рассказали до и после него… Молодой тигроволк отчетливо понял, что не будет, подобно прежним вожакам, спокойно смотреть, как его стая падает в пучину застоя и консерватизма. Не всегда то, что хорошо предкам, хорошо и потомкам, очень часто бывает строго наоборот. Любая раса должна меняться, чтобы выживать, жить, развиваться. Становиться сильнее.       «Тхай’во были равны нам. Тигроволки — нет»       Слова Хассеша крепко засели в голове Нохаво. Почему драконолев считал тхай’во равными своей расе? Ведь тигроволки прошлого не воевали, вся их военная мощь была рассчитана на самозащиту. Что же изменилось, почему современный тигроволк может рассчитывать лишь на позицию слабого, которому нужна опека?       Единство расы? Нет, тхай’во были чуть ли не более разобщенными, чем нынешние поколения. Может быть, сила манипуляции? Или шаманы? Но ведь и у мантикор больше нет джанов, да и сила, дарованная при Созидании, не ослабла. Так что?       Уже подходя к своему жилищу Нохаво понял, что именно стало причиной смены статуса. Это то, что нельзя взвесить, измерить, пощупать или увидеть. Это то, что можно почувствовать, и драконольвы, прирожденные воины, остро ощущали это.       Уверенность. Внутренняя сила, сила убеждения, веры в себя, свою расу, правоту своего дела. Современные тигроволки просто жили, плыли по течению, подстроившись под свою среду обитания. Да просто посмотреть вокруг — как часто знаменитые механизмы используются в быту? Всего одна мастерская не просто справлялась со всеми заказами, она еще и простаивала временами.       В Тхэй’Хан’во были десятки мастерских, работавших круглосуточно. В этом городе развивалась наука, тигроволки совершенствовали все, что только можно было усовершенствовать. Шаманы создавали сложнейшие теории, дающие объяснения любым ритуалам, позволяющие упрощать их, делать эффективнее.       А что сделали современные тигроволки? Ничего. Ни одного нового изобретения. Ни одной новой теории. Ладно ритуалы — без шаманов они стали просто формальностью, хотя и в этом Нохаво сомневался. Как и сомневался в словах Ориина, когда тот говорил, что все расы пожертвовали своей магической сутью.       Что есть манипуляция тигроволков, как не магия? Рев мантикор? Эмпатия и чтение поверхностных мыслей лисоволков? Да и сами драконы, те из них, что вырастали до чудовищных размеров и летали, разве они не были сосредоточием магии?       Рыжий самец понял, что у него мало информации. И он надеялся, что записная книжка Айво прояснит парочку вопросов.       — Отец, — Нохаво осторожно ткнулся лбом в грудь Тронка, для чего ему пришлось чуть ли не лечь, а лисоволку наоборот — привстать на задние лапы.       — Привет, Нохаво, — лисоволк чуть отвел уши назад и потерся мордой о его плечо. — Как прошел Совет?       — Быстро, но сложно одновременно. Много двусмысленности, интриги, теневых решений.       — Дракон без интриги — что лисоволк без хвоста, — по-звериному усмехнувшись, произнес Тронк.       — О, ты знаешь истинную природу этих летающих ящериц?       — Нохаво, родной, мне сорок два года. Конечно же, я знаю.       «Сорок два года… лисоволки живут в среднем шестьдесят лет, редко доживают до семидесяти. Рекорд — семьдесят четыре года», — Нохаво с тоской понял, что отцу осталось не так уж и много. Да и выглядел он так, словно рано постарел — смерть любимой супруги плохо сказалась на его здоровье, как моральном, так и физическом.       — Не грусти, малыш, — отец попытался боднуть сына головой, но в итоге сам отъехал на несколько сантиметров назад. — Хотя, какой ты малыш, папку на спине носить можешь.       — Моя спина не настолько крепкая, отец, — фыркнул Нохаво, свесив язык. Он возвышался над лисоволком почти на полметра.       — Вот жалко тебе старика покатать, а сам-то до пяти лет с моего загривка не слезал, — Тронк так же свесил язык, насмешливо смотря на сына, тот фыркнул и принял гордую позу.       Они вдвоем вошли в хижину, Нохаво почуял запах ароматических свечей, что тянулся из комнаты его матери. Заглянув туда, он увидел стойку с ее доспехами, и маленький сундучок, рядом лежала свернутая лежанка. Полки были пусты. Свечи горели перед сундучком, судя по следам, это уже далеко не первые.       Тронк, заметив задержку сына, обернулся.       — Это ведь алтарь памяти? — Нохаво недоверчиво посмотрел на отца.       — Да… Старейшина Лево подсказал, как он выглядит, и все нужные ритуалы проводил он.       — Зачем?       — Знаешь, Нохаво… — Тронк замялся, сел, опустив голову и обвив лапы хвостом. — Мне кажется, что зря вы отказались от них. Ритуалов, я имею в виду. Понятно, что они вряд ли когда-нибудь будут работать, но ведь это часть вашей культуры. Вашего самосознания. Посмотри на нашу расу, сын. Посмотри, что с нами сделал отказ от нашей культуры. Мы ведь не всегда были ручными зверьками Империи. Было время, когда у нас было свое селение. Или то был город?       — Город, — Нохаво вспомнил нужные летописи. — Торгантар.       — Вот, ты даже название его помнишь. Ни один лисоволк не знает даже, как мы называли себя когда-то. Единственный язык — Межрасовый, а как назывался наш родной?       — Я сходу не вспомню, — тигроволк склонил голову набок и вперед, после чего снова посмотрел на отца.       — Но у вас наверняка есть записи об этом. Вот, посмотри на мантикор — они помнят свою культуру, да, они дополняют ее, видоизменяют, но не позволяют кому-либо вмешиваться в нее. Думаешь, они для самозащиты скрывают, где рождаются их котята, и где они обучаются? Да чего им бояться? Захотят, они всю Империю сметут и не заметят. Нет, они оберегают свою культуру, свое наследие.       — Ты раньше так не думал, — Нохаво задумался. — Это заметки Айво тебе все это рассказали?       — Арх, заметки… я должен был их тебе отдать же… — Тронк направился к своей комнате.       — Давай я их изучу, и мы продолжим наш разговор? — тигроволк пошел следом.       — Если у тебя еще останутся вопросы, — лисоволк нырнул под занавеску, и через секунду выглянул наружу, держа в зубах маленькую книжку.       — Как ты ее страницы переворачивал?       — Кисточкой. Задолбался так, что даже не представляешь, как.       — Уж представляю, на самом деле, — Нохаво зафыркал. Лисоволк, пытающийся перелистнуть страницу маленькой книжки зажатой в зубах кисточкой — это и правда было смешно.       — Почитай, Айво тут все точно расписал.       Почти сутки спустя Нохаво закрыл записную книжку старейшины. Он пытался уложить в голове прочитанное, и понимал, что ему требуется долгий и основательный разговор с самим Айво.       Если кратко, то старик, на основе многочисленных летописей и собственного жизненного опыта создал теорию о влиянии культуры на развитие расы. По его мнению раса, что забыла свою культуру, свое прошлое, в том числе и мелкие бытовые мелочи, практически гарантированно будет либо поглощена другой расой, либо тихо исчезнет.       Примерами служили как сами четвероногие разумные — лисоволки — так и многочисленные народности людей. Сколько малых стран было поглощено Империей? А ведь она ведет подчеркнуто мирную политику, и прямо посреди ее территории существует с десяток мини-королевств. Почему же одни народности были поглощены, а другие сохранили независимость?       Культура. Язык, быт, традиции, сказания и легенды, все это формирует мышление, нацию. Межрасовый язык создан имперскими языковедами, и был признан облегчить общение, но помимо этого он еще и вытеснил множество других языков. Лисоволки своего языка не помнят вовсе, тигроволки уже практически не говорят на нем — во всем селении хан’мал знают только десятка три тигроволков. Из них только Айво, Найва и Нохаво могут бегло на нем читать и говорить. И это при достаточно успешной изоляции тигроволков от людей!       Прошлые вожаки и старейшины были умны и дальновидны. Они предположили, что воздействие извне на потерявших город и шаманов тигроволков будет слишком сильным, и закрыли селение. Все контакты регулировались сводом правил, ключевыми из которых были «правило о помощи извне» и «правило об общении с чужаками». Но это не сработало. Почему?       Айво считал, что причиной стал отказ от ритуалов. Не имея своей собственной культуры, тигроволки начали заимствовать чужую. Медленно, по крупице, годами. А ближайшей культурой была имперская.       Какой щенок не хочет отправиться путешествовать, чтобы посмотреть на быт ближайших соседей, людей?       И это была не тонкая работа имперской пропаганды, это было естественным процессом. Сработали заложенные в давние времена основы менталитета. Изучать, разбирать, примерять, включать.       Но это было не все. Айво тщательно изучил записи шаманов. Они-то сохранились, в отличие от летописей, что проливали свет на причину, по которой среди тигроволков больше не рождались магически одаренные щенки. Так вот, старик сделал вывод, что часть шаманских ритуалов не были магическими. Они были направлены на нечто, что тхай’во называли «Основой Мира», и эта Основа была так же реальна, как и Бесконечный путь. И столь же недоступна для современных тигроволков.       Например, алтарь памяти, что должен был установить связь между живыми и одним из воинов, что шел по Бесконечному пути. Вряд ли старейшина Лево знал, что именно он делает — просто взял древний ритуал и провел его, чтобы успокоить душу Тронка. То-то несколько часов назад приходил Айво и долго стоял перед алтарем… Правда, он так ничего и не сказал и просто ушел.       В записной книжке было полноценное описание ритуала создания связи. Во только, Тронк, как и Лево, решил, что ритуал без участия шамана является просто формальностью. Слишком сильно он был завязан на магические потоки, да и Нохаво сомневался. Пока не пришел старейшина… уходил-то он очень хмурым и раздраженным. Что же его разозлило? Неужно связь действительно была создана? Воинов-призраков вызывали не только для битвы, но и чтобы поздравить с днем рождения, попросить совета или благословения, ну или попросить рассказать о том, что ждет вызывающих в будущем. Если верить летописям, идущие Бесконечным путем охотно отзывались на зов живых, и Тхэй’Хан’во в древности имел прозвище «Город призраков». По вполне понятным причинам.       Нохаво с удивлением обнаружил и описание ритуала вызова. Он был простым, как пробка, и его мог провести даже очень старательный щенок. Похоже, Айво не ожидал такой подлянки от Лево… Рыжий самец подумал, ограничится ли старик выговором, или вспомнит молодость и попробует потаскать опростоволосившегося старейшину за шкирку?       Молодой тигроволк очень хотел провести этот ритуал и поговорить с матерью. Настолько, что в груди стало больно, а голова разболелась от противоречий. Но в то же время он понимал, что слишком мало знает о нем. То, что тхай’во проводили их чуть ли не каждый день, еще ничего не значит.       И вдруг Нохаво как молнией поразило.       Ну конечно! Вот почему появилось обезличивание прошлого! Вот почему исчезли династии! Зачем записывать имена изобретателей, если в любой момент можно вызвать его и прямо спросить, как он это сделал! Идущие Бесконечным путем просто знают, какой путь будет лучшим для его потомка, поэтому он не требует идти по стопам родителя! Зачем делать из кого-то воина, если отчетливо видно, что молодой тхай’во станет прекрасным ученым. Или строителем. Или изобретателем, неважно.       Но почему же на Бесконечный путь отправлялись только воины? Айво нашел ответ и на этот вопрос, но для этого ему пришлось изучать чуть ли не самые первые летописи.       На Бесконечном пути было очень опасно. Не просто так провожающие желают легкой дороги, без врагов и с легкой добычей. Только настоящий воин сможет справиться, не потерять себя, сохранить свою личность. Связь устанавливалась со всеми, в Тхэй’Хан’во были целые аллеи с алтарями памяти.       Когда Нохаво осознал все это, он сразу отправился к старейшине Айво.       — Вижу, ты изучил мои записи, — старик манипуляцией перенес изучаемый свиток на полку. Рыжий самец заметил на нем сургучную печать драконов.       — Да, — молодой тигроволк сел рядом со старейшиной, тем самым показывая, что намерен узнать ответы на все свои вопросы. Айво тяжело вздохнул, шумно выдохнул.       — Спрашивай.       — Ритуал вызова. Каковы его требования?       — Вызывающий должен быть прямым потомком или родственником вызывающего, либо супругом.       — Последствия?       — Тебе могут надрать загривок за вызов по пустякам. Вызываемый не может вернуться на Бесконечный путь в течение часа, но и не может задержаться в мире живых дольше, чем на шесть дней.       — И это все? — у Нохаво вытянулась морда. Он ожидал другого.       — Шаманы хорошо поработали над этим ритуалом, равно как и над ритуалом Последней охоты. Когда-то последний длился десять часов и был сложен настолько, что его проводили только для очень важных личностей.       — Но если на Бесконечный путь отправляются только воины, почему есть свидетельства вызова изобретателей?       — Ты думаешь, что Бесконечный путь — единственный? — Айво фыркнул. — Я пока не до конца изучил этот вопрос, но могу точно сказать, что это лишь одна из троп — тропа воина. Есть тропа машинерии, есть тропа шаманизма, ремесла и так далее. Для каждой свой последний ритуал, а вот вызов — один, универсальный.       Нохаво почувствовал, как у него подкашиваются лапы.       — Для проведения последнего ритуала нужен шаман?       — Нет. Только правильность действий. Основа Мира все сделает сама.       — Почему эти ритуалы были только у тхай’во?       — Религия, неверие, много чего, — Айво фыркнул. — Например, мантикоры считают, что обязаны сами справляться с жизненными трудностями, а людям умерших не позволяла беспокоить религия.       — А тхай’во были слишком прагматичны, чтобы отказаться от такой возможности…       — Хочешь вызвать Ионва? — старейшина внимательно посмотрел на молодого самца.       — Хочу, но не уверен, что имею на это право.       — В ритуале вызова главное — уверенность, что ты вызываешь умершего не просто так. Для чего ты хочешь ее вызвать?       — Я хочу попрощаться. Так, как должен. Алтарь памяти… я не уверен, что он должен… существовать. Оми’ва бы не одобрила такое.       — Вот и спросишь у нее, хочет ли она иметь связь с нашим миром, или предпочтет ее разрушить. Но помни, Нохаво, — голос Айво стал очень серьезным и даже холодным. — Разрушенная единожды, связь больше не может быть установлена без шамана. А шаманов у нас нет.       — Никаких шансов?       — Только если Ионва сама решит, что просто обязана вмешаться, и своей волей пробьет барьер меж двух миров. Хорошенько подумай над моими словами, Нохаво. И прошу, никому ни слова, даже Тронку. Эта информация слишком тяжела для усвоения нашей стаей. Я продолжу изучение этого вопроса, изучу все последние ритуалы, и только после этого подниму вопрос на совете стаи.       — Я понимаю, старейшина Айво, — молодой тигроволк поклонился. — Я очень хорошо понимаю.       — Ступай. Мне надо понять, что написали мне драконы. Мозги вскипают от их витиеватого слога… так мало того, еще и пишут на хан’мал, конспираторы ненормальные.       Нохаво сидел перед алтарем памяти, рядом лежал листок с описанием ритуала вызова. Тронк был занят в селении, и вряд ли появится в ближайшее время, но стоило ли вызывать Ионва? Он сомневался, что просто желание попрощаться было чем-то важным. И ему очень не хотелось услышать требование разорвать связь. Это было эгоистично, но Нохаво ничего не мог с собой поделать. Прошлое нагнало его и вцепилось в глотку, не спеша отпускать. Как же он должен поступить?       Идти к Айво не было смысла, тот явно сказал, что молодой тигроволк должен сам все решить. Будь здесь Тронк, он бы тут же провел ритуал, даже если после этого дух Ионва откусит ему хвост и все, что пряталось под ним.       — Решай же, чтоб тебя, — прошептал Нохаво, чувствуя, как скручиваются в тугой узел внутренности. — Ты тигроволк. Не человек в полосатой шкуре. Как бы мыслили тхай’во?       Тхай’во чуть ли не каждый день вызывали ушедших на Бесконечный путь. Или правильнее будет сказать, на одну из Вечных троп? Тропа воина — Вечное путешествие, путь, усеянный опасностями и преградами. А какими были тропы других? Например, ученых? Нохаво не мог себе его представить.       Решения не находилось. Понимая, что еще немного, и он взвоет от собственного бессилия и тупости, тигроволк решил все же провести ритуал вызова.       Две обычные восковые свечи встали по обе стороны от сундучка, после Нохаво зажег их с помощью тлеющей рядом лучины. Несколько секунд тигроволк смотрел на пламя свечей, но то было ровным и спокойным. Значит, вызываемый воин прямо сейчас не преодолевает трудности Бесконечного пути, а просто путешествует.       Крышка сундучка откинулась, и в воздух поднялась первая попавшаяся вещь. По иронии судьбы это была порядком пожеванная деревянная игрушка, та самая, которую Ионва вырезала для Нохаво. Игрушка легла перед тигроволком, и тот осторожно подул на нее, после чего выпрямился, и произнес на древнем наречии:       — Я, Нохаво, зову Ионва, свою родную мать, и прошу ее на время сойти с тропы. Пусть моя воля будет путеводным фонарем.       Сначала ничего не происходило, но всего через секунду свечи мгновенно прогорели до самого конца, а дым от них потянулся к доспехам. Вот он скрылся внутри них, и элементы брони взлетели в воздух и унеслись за спину Нохаво, отчего тот вздрогнул. Несколько секунд раздавался лязг собирающейся брони, а после раздался голос, от которого у тигроволка заныло сердце.       — Здравствуй, мой аде’во.       — Оми’ва, — прошептал рыжий самец, медленно разворачиваясь.       Ионва выглядела, как призрак из белого дыма, облаченный в материальные доспехи. Но она чувствовалась, словно живая, более того, Нохаво мог поклясться, что чувствовал ее запах и тепло.       — Да, это я. Не думала, что окажусь на Бесконечном пути. Чья это была идея?       — Вожака Данво.       — Вот значит как… Думаю, я его поблагодарю при встрече. Вечное путешествие оказалось интересным приключением.       — Оми’ва, я хотел… хотел… — Нохаво никак не мог выдавить из себя нужных слов. Он почувствовал себя слишком маленьким и слабовольным, чтобы произнести их.       — Если ты собрался прощаться, то немного рановато, — Ионва подошла к рыжему самцу и коснулась его носа своим. — Как ты вызвал меня?       — Алтарь памяти… как выяснилось, правильный ритуал создаст связь даже без шамана…       — Интересно… похоже, Айво добился своего.       — Что?       — Он еще во время моего обучения загорелся идеей выяснить, как же жили тхай’во, — тигроволчица оглянулась. — Где этот рыжий мешок Тронк?       — Оми’ва… Айво просил никому не рассказывать о том, что ритуалы работают.       — Разумно. В таком случае, я вернусь сейчас на путь — или как ты сказал, тропу? — и ты меня вызовешь уже потом.       — Мама, тебе придется побыть в мире живых еще около часа.       — Мрх? Хм, и правда, не чувствую связи с тем миром. Ну да ладно, расскажи мне, как твои дела? И что произошло за это время.       Долгий час Нохаво рассказывал своей маме о том, что произошло за эти недели. Когда Ионва узнала, что ее сыну пришлось с трудом преодолевать надвигающуюся депрессию, так как ему надо было идти на Великий Совет, она обругала саму себя. Послушав о Великом Совете, пренебрежительно фыркнула, заметив, что драконы темнят.       — Я пока не могу сказать точно, о чем именно, Нохаво.       — В записях Айво говорится, что ушедшие на тропу могут видеть будущее для своих потомков.       — Я буду пытаться, мой аде’во, но ничего не обещаю. Но не верь драконам и этому Шоэсу. Стелящийся в менталитете драконов означает «подкрадывающийся», делающий что-то скрытно, незаметно.       — Я им и не доверяю, оми’ва. Они слишком сильно юлят.       После Нохаво кратко описал прочитанное в записной книжке старейшины, и тигроволчица вновь сказала, что Айво очень правильно поступил, что не стал распространять эту информацию. По ее словам, она могла вызывать серьезные волнения, что в нынешней ситуации было крайне нежелательно.       По поводу будущей катастрофы Ионва отозвалась однозначно — она будет, она это чувствует, но предотвратить ее можно. Но как — она не знает, на ее тропе не валяются ответы на все вопросы. По ее мнению, Бесконечный путь — это не та тропа, идя по которой, можно давать советы потомкам или предсказывать события.       Но вот час прошел, однако, Нохаво провожал мать с легким сердцем. Он знал, она рада его видеть и так же рада будет снова вернуться в мир живых. А значит, это расставание было недолгим.       — Я буду ждать твоего зова, аде’во.       — Как только появится возможность, я позову тебя, оми’ва. И там будет отец, и, может быть, еще кто-нибудь.       — Найва, да? Милая девочка.       — Мама!       — Ухожу-ухожу, — дым рассеялся, а доспехи вернулись на стойку, но Нохаво был уверен, что услышал насмешливое пофыркивание своей мамы.