Звери разумные

      Нохаво медленно выдохнул, стараясь никоим образом не показывать своей усталости. Доспехи, ранее сидевшие, словно влитые, давили на спину, мех свалялся. Поход был долгим, сложным, выматывающим. К счастью, в отличие от двуногих, зверям не нужен багаж — все нужное лежало в подсумках. Ониай наматывал круги над остальными, наблюдая за окрестностями и выискивая добычу.       Сложнее всего было Дорану — молодой лисоволк большую часть жизни провел в имперских городах. Иногда Хассеш взваливал его себе на спину и нес, несмотря на возражения самца. Как казалось Нохаво, мантикор взял опеку над Дораном, да и в перерывах нередко занимался с ним. Сам тигроволк метал дротики, оттачивая точность и силу манипуляции. Не сказать, чтобы он рассчитывал на какой-нибудь результат, но форму терять не хотелось.       А вот Шоэс с ними не путешествовал, так, появлялся изредка, принося с собой вести. У Нохаво каждый раз возникало острое желание долбануть вестника по голове лапой, и судя по гневным взглядам Хассеша — не у него одного. Крылатый змей раздражал рыжего самца одним своим присутствием, но Нохаво никак не мог понять, почему.       Поход сам по себе был спокойным — никаких проблем не возникало. Если в этих лесах и обитали бандиты, то на четвероногих разумных они благоразумно не лезли — поживиться нечем, да и Ониай в случае чего мог плюнуть огнем.       К слову, сам дракон раскрыл секрет огненного дыхания, а так же то, почему драконы не любят им пользоваться. Дело в том, что едкая и горючая смесь выделяется специальными железами, и воспламеняется от простого контакта с воздухом, хоть и с небольшой задержкой. Поэтому если приготовившегося плюнуть огнем дракона резко отвлечь — например, ударом — тот может подавиться своим же пламенем, даром, что огнеупорный. Да и кончается смесь довольно быстро.       В ответ Хассеш поведал о слабостях Рева — оказывается, у него был довольно узкий сектор атаки, да и мантикор после Рева слабел довольно ощутимо. А вот самому Нохаво рассказать было нечего, все и так было известно — и максимальный радиус действия способностей, и умение некоторых тигроволков в буквальном смысле выдрать язык через подхвостье. Собственно, поэтому тигроволки метают дротики и изобретают различные стрелковые устройства. Дураков лезть в ближний бой нет — редкие самоубийцы умирают быстро и болезненно.       Поход длился уже вторую неделю. Темп был взят средний, порталами решили не пользоваться, да и вообще, шли теми еще дебрями. Именно поэтому большую часть времени ленивый Ониай проводил в воздухе, на земле он бы застрял между деревьев.       Нет, звери не прятались — от магов вообще сложно скрыться — но открыто афишировать свою цель они не хотели. На вопросы встречных патрулей наследники выдавали наспех состряпанную легенду об испытании. Легенда рассыпалась на шерстинки от любого ветра, но по заверениям Хассеша так даже было лучше — двуногие скорее мозги набок свернут зубодробительными теориями, чем догадаются об истинном положении дел.       Поход условно делился на две части. Первая была самой длинной, но и самой спокойной, в это время звери шли по обычным лесам, полям, в общем, ничего сложного. Сначала по территории Империи, затем — по землям тигроволков. Несмотря на то, что потомки тхай’во жили в одном единственном селении, территорию они занимали невероятно обширную, равную среднему королевству людей или альвов. За тигроволчьими землями начиналась гористая местность Затишья.       Затишьем называли достаточно широкую полосу земель, опоясывающих Великую Бурю. Она по большей части состояла из остроконечных горных хребтов, образовавшихся после Катастрофы. Она не была бесплодной или пустынной, нет. Она была труднопроходимой. Троп мало, большинство из них — смертельно опасны. Одна из немногих безопасных дорог вела к мемориалу Памяти. Нохаво с тоской подумал, что они пропустили день Памяти, и пусть у него была веская на то причина, но грусть и чувство вины все равно донимали его.       За четыре недели была преодолена первая часть пути, и началась вторая, та самая, что шла через кольцо Затишья. Ониай спустился на землю, переступил с лапы на лапу. Его чешуя встала дыбом, отчего дракон стал выглядеть, словно колючая гремучка — крайне ядовитая и по-своему красивая змея.       — Что-то не так? — Хассеш покосился на дракона.       — Высокий магический фон, неестественный, — Ониай вздохнул. — Такого быть не должно.       — Я ничего не чувствую, — Нохаво сел, обернув лапы хвостом. — Если фон действительно высокий, то и мы с Найвой должны его ощущать.       — Неверно выразился, — дракон еще раз вздохнул и лег. Следом сел Хассеш и Доран. — По стандартной шкале фон лишь чуть-чуть завышен. Он… обладает неповторимыми эманациями. И сильно влияет на драконов. По нашим меркам он близок к опасному.       — Сможешь идти дальше?       — Смогу, я думаю. Но именно что идти — полет мне будет недоступен.       — Тогда в путь? — тигроволк тихо вздохнул, встал на лапы, отряхнулся, лязгая доспехами. — Нам предстоит долгий путь.       — Старик Айво что-нибудь рассказывал о барьерах? — лисоволк посмотрел на Нохаво. Самец качнул головой в сторону.       — Только то, что знают все.       — Расскажи про Последний Ритуал? — Доран махнул хвостом, склонив голову набок.       — Пока дорога легкая — расскажу, — рыжий самец фыркнул, оскалившись в усмешке.       — Последний Ритуал не просто так получил свое название. Он и правда был последним, на многие годы, вплоть до недавнего ритуала Последней Охоты. Это было прощание с теми, кто погиб в тот роковой день. Каждое имя произносилось вожаком, а следом его повторяли все остальные. Каждое имя было выгравировано на похоронных урнах, которые затем были вмурованы в основание монумента. Так мы сохранили память о павших.       — Но ведь в тот день погибли сотни, если не тысячи!       — Да… Поминание длилось целый день и всю ночь, но таков ритуал. Его нельзя было прерывать ни на секунду… Многие потеряли голос на несколько дней, а то и дольше. Это была плата выживших за то, что они выжили, пусть несоразмерно малая, но все же плата.       — А потом вы забыли эти имена, — проворчал Хассеш, как показалось тигроволку, с недовольством. Но вместо Нохаво ответила Найва.       — Эти имена не могут быть забыты, таков ритуал, — она посмотрела на мантикора исподлобья, отчего у того сама собой встала дыбом грива. — Каждый помнит каждое имя, но мы не беспокоим умерших по пустякам. Только если есть вопросы, если нужна помощь, но просто так произносить имя тех, кто умер… — тигроволчица отвернулась и ушла вперед.       — Это она так по нашим обычаям потопталась? — с недоумением протянул Хассеш. Нохаво фыркнул.       — Ваш обычай называть прайды именами умерших Хашей у многих из нас вызывает недоумение. Но это — ваш обычай, и мы в них не лезем. А посему, постарайся в дальнейшем избегать подобных вопросов, особенно если они касаются того дня.       Закончив говорить, Нохаво нагнал Найву и легонько боднул ее лбом в бок. Самка с благодарностью потерлась лбом о его плечо. Мантикор удивленно фыркнул, косясь в сторону лисоволка. Доран сидел, прижав уши и опустив голову, нервно подергивая кончиком хвоста. Почувствовав на себе взгляд Хассеша, он вздрогнул и посмотрел на него.       — И что это было? — пробормотал Хаш, вставая.       — В тот день тхай’во потеряли все, — произнес Ониай, со вздохом поднимаясь с земли. Медленно пошел вперед, благо тигроволки не торопились. — Дом, учение, вожака, семь десятых численности. Раса по сути перестала существовать, тигроволки — лишь тень былого величия Тхэй’Хан’во. В то же время остальные расы четвероногих разумных потеряли только землю, ну и магов.       — И? Смысл пересказывать историю? — Хассеш пошел следом за драконом.       — Вы, мантикоры, не понимаете и никогда не поймете тигроволков. Для вас нет ничего такого в потере магов и учения о магии. Но для тхай’во ритуалы — основа всего. Потеряв шаманов, учение об Основе Мира, они потеряли себя. Всю свою культуру. В общем, они потеряли все. Все равно, что если бы вы, драконольвы, разучились воевать и стали трусливыми.       Первым порывом мантикора было взреветь, что они никогда бы не потеряли свою воинственность. Но Хассеш не был бы главным претендентом, если бы не умел сдерживаться и думать. И сейчас он начал понимать, почему потомки тхай’во настолько вялые. Если они и правда потеряли себя… Им можно лишь посочувствовать. Целая раса, что потеряла свой путь, смысл существования, причину рваться вперед и вверх… Драконолев с трудом подавил нервную дрожь, а потом посмотрел на лисоволка.       — Не только тигроволки потеряли себя… — прошептал Доран, смотря себе под лапы.       — Надо догнать наших полосатых друзей, — проворчал Хассеш. — Они, кажется, настолько увлеклись обсуждением арбузов, что не заметили, как пропустили нужный нам поворот…       После недолгого, но бурного обсуждения оставшегося отрезка пути, звери пошли по правильной дороге. До барьеров было уже недалеко, и вдалеке виднелась высокая мерцающая стена, тянущаяся до самых облаков.       — Вот мы и пришли, — полузадушено проговорил Ониай. — Великая Буря.       За тонкой мерцающей пленкой бушевал ураган. Даже не так — УРАГАН. Чудовищный по силе ветер проносил мимо придавленных магическим фоном зверей огромные валуны с поистине огромной скоростью. Сверкали молнии странного фиолетового цвета. И все это — в абсолютной тишине.       — Ониай, что скажешь? — Хассеш принюхался — пахло грозой, огнем и разложением. Отвратительная и жуткая смесь.       — Барьеры ослабли, и очень сильно… я был здесь семьдесят лет назад, и тогда фон был лишь чуть завышен… — с трудом проговорил дракон, шумно выдохнул. — Смотрите, небо черное, а такого быть не должно…       И правда, небо близ барьера было затянуто тяжелыми черными тучами, в глубине которых искрились молнии. Нохаво зябко поежился — откуда ни возьмись, налетел ледяной порыв ветра. А в следующую секунду он не смог сдержать визга — воздух стал обжигающе горячим. Да и Найва с Дораном отреагировали схожим образом, только Хассеш сдавленно зашипел. Дракон лишь чуть поморщился.       — Безудержная мощь Бури прорывается наружу… — прошептал он, смотря вверх. Сверху упала капля воды, еще одна. Камень зашипел, испуская едкий дым.       — Кислота! — закричал тигроволк, пятясь от барьера. Доран громко взвизгнул и заскулил — едкая капля упала ему на спину. — Бежим!       Звери побежали, только дракон на мгновение замер, оглядываясь на барьер. Он мог себе это позволить — его чешуя могла выдержать несколько капель кислоты, но не более. Закрыв глаза третьим веком, Ониай со всех лап побежал за остальными.       Через полчаса быстрого бега четвероногие разумные смогли выбраться из зоны кислотных дождей. Дорана и Хассеша прикрыл Ониай, а тигроволков спасли их доспехи, хоть и сильно пострадали. Так же Найва смогла отклонить часть едких капель.       — Стой! — рявкнул Нохаво, когда Доран попытался вылизать обожженные подушечки лап. — Не смей! Тут где-то был ручей, промоем там.       — Соды раствор бы сделать, — пробормотала Найва, копаясь в подсумках.       — Мрох, только найти ее надо.       — Похоже, вы с кислотой нередко сталкивались? — Хассеш с трудом подавил желание вылизать ожоги.       — Некоторые красители замешиваются на кислоте… из тех, что окрашивают металлы. Все щенки учатся обращению с кислотой, а так же способам ее нейтрализации.       — А я слышал, что нужна щелочь, — Ониай присоединился к разговору. Ему хотелось развеяться, хоть немного.       — Ну, если есть желание ошпариться, то можешь попробовать щелочью, — фыркнул Нохаво, принюхиваясь. — Ручей там, по запаху — чистый.       Еще двадцать минут и звери достигли родника. Несколько проверок показали, что вода в ручье чистая и безопасная, так что все ожоги тщательно промыли, а потом еще и раствором соды обработали — маленький мешочек порошка был на дне одного из подсумков, судя по виду, пролежал он там очень долго.       — А мех вырастет? — с трудом сдерживая поскуливание, спросил Доран.       — Если обратиться к магу или воспользоваться исцеляющим кристаллом — вырастет, — ответил Нохаво, промывая элементы доспехов.       — Мне кажется, или грозовой фронт наступает? — прорычал Хассеш, смотря вверх.       Все звери задрали головы, пристально всматриваясь в ровную линию, отделяющую черные тучи от голубого неба. Неожиданно Ониай захрипел и упал на бок. К нему метнулась Найва, но дракон оттолкнул ее лапой, медленно вставая.       — Надо бежать… Буря надвигается! Барьеры пали! — проревел он, и Нохаво обернулся, чтобы сдавленно заскулить.       В пленке барьеров начали появляться дыры, похожие на трещины в земле. Раздался грохот грома, заревело пламя, засвистел ветер. Земля задрожала, трава стремительно вяла, прямо на глазах обращаясь в гниль. Тигроволк в ужасе отскочил от родника, вода которого стала черной, матовой.       — Бежим! — зарычал Хассеш, за шкирку забрасывая Дорана себе на спину. Тигроволки бросили доспехи и подсумки, помогли встать дракону.       Звери побежали.       Великая Буря надвигалась медленно, но неумолимо, подгоняя зверей жуткой смесью звуков самых разных взбесившихся стихий. Трава сгнивала прямо перед зверьми, земля покрывалась трещинами, вода чернела. Местами появлялись огненные вихри, били черные и фиолетовые молнии. Все Затишье в одно мгновение превратилось во фронт надвигающегося Катаклизма.       Тигроволки манипуляцией поддерживали дракона, который бежал, стиснув клыки. Взбесившаяся магия приносила физическую боль, выкручивала внутренности, проходя по ним огнем. Впервые в жизни Ониай подумал о том, что магическая природа его расы — это не только дар, но и проклятье.       Они бежали долго, упорно, постепенно отрываясь от надвигающейся Бури, но в голове каждого крутилась всего одна мысль: а что дальше? Как долго им бежать? И остановится ли Буря на границе владений тигроволков, или расширится еще сильнее? Бегущие звери — будущие главы своих рас, и они судорожно искали выход. Никто из них даже представить не мог, что барьеры разрушатся. Нельзя усилить или восстановить то, что уже разрушено, а возвести новые барьеры не получится ни у кого — даже у магов других рас. Слишком сильной была эта Буря, чудовищной.       Бег по Затишью — крайне опасное занятие. Смертельно опасное. Ничего удивительного в том, что бегущий впереди Хассеш оступился и почти сорвался в пропасть — он смог зацепиться когтями за трещины в камне. Тигроволки рванули к нему, но все понимали — они измотаны долгой поддержкой дракона и физически не смогут вытянуть мантикора на тропу. Дракон же с трудом держал свою голову поднятой.       — Вытаскивайте Дорана! — рявкнул Хассеш, а когда тигроволки начали возражать, оскалился в усмешке. — Крылья мне даны не для красоты!       Переглянувшись, Найва и Нохаво вцепились манипуляцией в лисоволка и с огромным трудом вытащили его. Если бы драконолев не помогал хвостом и крыльями — ничего бы не вышло.       — Не теряйте время! Бегите, я догоню!       — Это неправильно, — прошептал Нохаво, с явной неохотой отходя от края обрыва. Его трясло от перенапряжения, из носа пошла кровь, которую он периодически слизывал.       — Все это неправильно, — просипел Ониай, с трудом умостившись вдоль обрыва. Он решил урвать хоть пару минут отдыха, тем более, что магический фон не давил с прежней силой.       — БЕГОМ!!!       Доран заскулил, прижимая уши и ложась, но его подтолкнул носом Нохаво. Затравлено посмотрев на тигроволка, самец побрел дальше по тропе, с каждой секундой ускоряясь. Не оборачиваясь, следом побежали тигроволки и дракон.       Через несколько минут, убедившись, что никто не вернутся, мантикор выдохнул и тоскливо посмотрел вверх. Голубое небо постепенно темнело, сменяясь непроглядной чернью туч Великой Бури. Ущелье была недостаточно глубокой, чтобы Хассеш сумел выровняться и взлететь, но достаточно — чтобы разбиться насмерть. Так же она сужалась, отчего уже через десять метров драконолев не сможет расправить крылья.       — Мантикоры не сдаются, — прорычал Хаш, отцепляясь от скалы.       Ему не хватило всего метра. Уже перевернувшись и расправив крылья, он задел кончиками стены обрыва. Крылья рвануло назад, и могучий зверь молча рухнул в обрыв. До самого конца он смотрел на дно ущелья, следуя правило воина-мантикора — смотреть в глаза своей смерти.       Лисоволки плачут совсем как люди — это знают все. Но Доран сдерживал слезы, так как тропа все еще была опасна. Достаточно всего лишь неудачно поставить лапу и все — летать лисоволк не умел. Но душу и сердце не обмануть волей, тем более что Доран не думал, что у него она есть. Слезы застилали взор, размывая тропу. И лишь своевременное вмешательство Нохаво спасло его от участи кровавого пятна на дне ущелья.       — Соберись, — проговорил рыжий самец, тяжело дыша. — Еще полчаса, и мы выберемся на окраину Затишья.       — Да… — прошептал Доран, стирая лапой непрошенную влагу с глаз.       Хассеша не ждал уже никто.       Через десять минут споткнулся и растянулся на тропе Ониай. Тигроволки лишь обернулись.       — Идите. Я отдохну и догоню. Тут безопасно, — дракон оскалился, стараясь выглядеть уверенным, уже даже не задумываясь, насколько это неестественно выглядит в его исполнении.       — Не задерживайся, — только и бросила Найва, убегая вперед и подгоняя замершего Дорана.       — А ты что стоишь?       — Лентяй Ониай всегда найдет время вздремнуть, да? — рыжий тигроволк фыркнул.       — Конечно. Иди и не беспокойся — фон не изменяется. Буря пока остановилась.       — Врешь и хвостом не дергаешь, — буркнул Нохаво, но побежал следом за остальными.       — Да не вру, вообще-то, — пробормотал Ониай, опуская голову на камень тропы.       Ему и правда нужно было пять минут на восстановление. Искалеченная разрушительным фоном Великой Бури аура должна была восстановиться, а для этого требовался отдых. Хотя бы небольшой.       Услышав шорох, дракон поднял голову и увидел Шоэса.       — Вестник? Это хорошо. Мне нужно, чтобы ты передал кое-что старейшине Ориину.       — Да… я передам, — прошелестел крылатый змей, приземляясь на спину дракону. Ониай нахмурился.       — Что ты задумал?..       Тигроволки и Доран уже покинули опасную зону Затишься и бежали по холмистой местности. Трава здесь была еще зеленой, но грохот взбесившейся магии звучал и здесь.       — Как вы думаете, Ониай нас догонит? — на бегу спросил лисоволк.       — Буря не расширяется, пока. Думаю, он нас догонит, — неуверенно ответил Нохаво, стараясь игнорировать боль в лапах. Обожженные кислотой, они теперь болели и от усталости.       — Нохаво! Впереди! — рыкнула Найва, и самец присмотрелся. На зеленом фоне явно выделялись какие-то пятна…       — Это двуногие.       — Что они тут делают?!       — Пришли узнать, что не так с Великой Бурей? — тигроволк и сам знал, насколько глупо это звучит.       — В Затишье невозможно попасть телепортом, — пробормотал Доран, замедляясь. Он стер лапой слезы и ощерился, отчего тигроволки разом прижали уши. — Они могли только ждать нас.       — Верное замечание, — прошипел Шоэс, приземляясь перед зверьми. Нохаво отскочил, оскалившись и готовясь разорвать вестника манипуляцией. Пасть крылатого змея была в крови, которая пахла Ониаем.       — Какого демона, Шоэс?!       — О… не буду вас утомлять своими речами. Скажу лишь, что нам, вестникам, уготована неплохая роль при будущем Союзе разумных.       — Ты рассказал двуногим о том, куда мы направляемся, — не спрашивая, а утверждая произнесла Найва. — Похоже, клятва для тебя ничего не значит.       — А я не клялся хранить эту тайну, — змей свернул свое тело кольцами, явно показывая, что ему ничего не страшно — ни зубы лисоволка, ни манипуляция тигроволков.       Нохаво пораженно замер. В голове сами собой всплыли слова Шоэса, произнесенные им на поляне.       «Мы, вестники, умеем хранить тайны. И пусть небо будет мне судьей»       «Он лишь сказал, что умеет хранить тайны. Он не клялся хранить тайну! Почему мы ничего не заметили?! Почему Ониай ничего не заметил?!»       — И зачем ты прилетел? — пробормотал Доран, пустыми глазами смотря сквозь вестника. — Позлорадствовать?       — Нет, конечно нет, — прошипел змей. — Мне нужна тетрадь Айво. Двуногие многое готовы за нее отдать.       — Тетрадь? — Нохаво фыркнул. Еще раз, оскалился. — Мроах, ты дурак, Шоэс. Тигроволки не берут с собой чужие вещи, исключение — еда, и очень редко — снаряжение, вроде брони и дротиков.       — Значит, тетрадь у Айво. Тогда вы нам не нужны.       Не договорив, Шоэс рванулся к тигроволку, распахнув пасть, и так и замер. Начал извиваться, пытаясь сдвинуться хоть немного.       — Удивлен? — подражая шипению змея, проговорил Нохаво. — Все знают что вы, вестники, неуязвимы для манипуляции. Но только я и Айво знаем, что я, как полукровка, хвостом махал на вашу неуязвимость. Как знал старик, что пригодится, — последнее самец пробормотал себе под нос, выдергивая внутренности Шоэса через раскрытую пасть.       — И что дальше? Двуногие все еще там, — с явным безразличием поинтересовался Доран. Его не смутила даже кровь, что обрызгала его мех.       — Дротиков бы сюда, — вздохнув, произнесла Найва, ложась на землю.       — Уже… сдались?..       Нохаво подпрыгнул на метр и развернулся прямо в воздухе. Перед ним стоял на дрожащих лапах Ониай.       — Ты жив!       — Придурок Шоэс укусил меня… За основание крыла, впрыснув яд. Только забыл, что я сам… немного ядовитый…       — Ты — потомок Энихея? — Найва уронила челюсть. — Но ведь…       — Он умер за столетия до Великой Бури?.. Верно… Я так выгляжу потому… что Буря искалечила меня…       — Вечно молодой старик, — рассмеялся Нохаво. — Понятно, почему ты такой ленивый!       — И все же, что делать? — оживился лисоволк. То, что Ониай выжил, вселило в него надежду и на выживание Хассеша — он сильно привязался к этому зверю.       — Смотри, — дракон вытянул лапу, показывая куда-то в небо. Все звери развернулись и как один ахнули.       В небе строгими прямоугольниками выстроились какие-то черные точки. Впрочем, только одна раса использовала строевые построения даже в небе.       — Мантикоры, — усмехнулся Ониай. — Похоже, Хассеш был отмечен на Плите.       — И что это значит? — Доран почувствовал неладное.       — Когда отмеченный на Плите мантикор гибнет, то на ней указывается место его смерти. Прости, Доран, но он погиб. Я в этом уверен.       Лисоволк несколько секунд пытался сдержать слезы, но после отвернулся и начал всхлипывать. Его никто не трогал.       Двуногие спешно убегали — их было в пять раз меньше, чем мантикор. Смерть Хаша, да еще и главного претендента — не то событие, которое можно замять. Особенно если его смерть отметилась на Плите.