***
Переть по вокзалу огромный саквояж, обтянутый ремешками, оказалось занятием сложным и, более того, заметно скучным. Нет, это не самое тяжёлое, что мне приходилось поднимать в своей жизни, но багаж был громоздким и крупным, едва не больше меня самой, и это раздражало. На платформе я чувствовала себя лисой, попавшей в курятник. Римус и Сириус никогда этого бы не одобрили, но каждый раз, стоило мне оказаться в такой толпе, я не могла сдержаться от мародёрства. Мне нравилось забирать себе то, что плохо лежит. Это подло и гадко. Но это я. И я не собиралась себя менять. Такую клептоманию я позволяла себе не только в воровстве — мне случалось часто находить интересное в лесу, начиная редкими травами и заканчивая бродяжничеством по местам былых стычек. В лесу такие случались часто. Здесь вообще много чего случалось такого, что отбрасывает магов на века назад. Мы, наверное, остались веке в семнадцатом. И было невыносимо странно видеть, как сильно мир простых людей ушёл вперёд. Он стал новее, больше, развитее, но… Словно потерял душу. Если наша деревня словно сама была живой, то большие города магглов были каменными склепами погибшего мира. И это… пугало.***
Огромный красный локомотив дымился так, словно и сам горел. Густой белый дым клубился под округлым потолком платформы и застывал там кудлатыми облаками. От него слезились глаза и больно сжимались лёгкие. Я не могла вдохнуть воздух глубже, но кашель стал привычным. В Лондоне вообще паршивый воздух, в нём слишком много смога. И как люди могут жить в отравленном мире? Сириус осматривал людей на платформе недоверчиво и с заметной неприязнью. Со стороны он был похож на пса, которого окружили живодёры — не хватало только оскала. Он никогда не рассказывал о том, что заставило их уйти к оборотням, и, наверное, никогда не расскажет. Римус говорил, что мне не стоит этого знать. Я ему верила. Я вообще всегда верила тому, что он говорит. Римус был человек слова. Поэтому Римус был в нашей деревеньке учителем, объяснял нумерологию, языки и историю. Много рассказывал о магии, о зельях и травах, о том, что несёт смерть, а что может спасти жизнь. Сириус, в свою очередь, был человеком дела. Поэтому Сириус научил меня стрелять из лука, драться на кинжалах и лазить по деревьям. Он был неугомонным, и это было заразно. Мы катались верхом на оленях, мы выбирались в города и видели океан. Мы с ним, как единственные люди в поселении, были на особых условиях, и он с самого детства обучал меня своей особой магии. В полнолуние со стаей оборотней всегда были пёс и лиса. А ведь я и в жизни была похожа на лису — медные волосы, тонкое тело. Даже глаза немного раскосые, словно я всегда их прищуривала. Настолько же, насколько Сириус был псом, я была лисой. И это сейчас было единственным, что поддерживало меня и не давало отчаяться. Я ехала чёрт знает куда на дымящемся гремящем куске железа, огромный саквояж, в котором были все мои вещи, валялся чёрт возьми в каком вагоне и единственное, что у меня было при себе — это обтёсанная палка и маленькая бабочка. Метательная. Я вообще была довольно странным ребёнком.***
Как только гремящий локомотив выехал с вокзала и дорога затерялась в горной долине, которых явно не было на несколько миль вокруг Лондона, дверь скрипнула и на пороге показались двое мальчишек моего возраста. Я, глядя на них, неосознанно подтянулась, отводя плечи назад и чуть оборачиваясь, чтобы не оказаться к ним спиной. Хищники. Даже сейчас, в этих смехотворных мантиях и бесцветных галстуках, эти мальчики были похожи на хищников. — Здравствуй, здесь не занято? У смуглого мальчишки была белоснежная улыбка. У второго — оскал. Я не сдержала ухмылки и кивнула. Вряд ли я смогу вспомнить тот момент, когда начала делить людей на хищников и травоядных. И падальщиков. Но с тех пор я никогда не могла избавиться от этой привычки. И всегда держалась ближе к хищным. Просто потому, что лучше быть с сильными. Просто потому, что я даже в повадках повторяла лису. — Меня зовут Блейз Забини, — представился темнокожий парень, присев напротив меня. — Теодор Нотт, — коротко кивнул брюнет, не сводя с меня тяжёлого пытливого взгляда. Словно изучал. Словно они тоже пытаются сейчас определить, что из себя представляю я. В груди зарождалось приятное тёплое чувство — то самое, которое я чувствовала каждое полнолуние, когда слышала вой оборотней в лесу. Я буквально ощущала силу. Силу, похожую на мою. — Джемма Поттер. Эти двое — молодые хищники. Циничные, жестокие и сильные. И мне жаль того, кто решит пойти против них.