***
На завтрак здесь подавали тосты, бекон, овсянку и яйца в нескольких вариантах приготовления. Я привыкла есть на завтрак мясо и много овощей, и здесь этого очень не хватало — пришлось нагрести себе на тарелку омлета, присыпать всё это беконом и спрессовать с двух сторон двумя тостами, как сэндвич. Слава половнику Морганы, что хоть чай с молоком здесь был. Соседи по столу смотрели на меня как на идиотку, когда я сгребала продукты со стола с видом оголодавшего человека. И ещё более удивлённо они смотрели на то, как я взяла с собой несколько тостов с сыром. Смешные такие. Лично меня расписание кормёжки в Хогвартсе совершенно не устраивало. Впрочем, если посудить критически, меня в школе не устраивало превосходящее множество моментов. Например, лестницы. Точнее, не так. Чёртовы лестницы. Сто сорок две чёртовы лестницы, от одной мысли о которых мне хотелось завести себе сову-перевозчика или стащить метлу для транспортировки. Наслушалась уже за завтраком историй о заблудившихся, упавших, переломавших ноги — настолько наслушалась, что желание лишний раз гулять по замку отбило начисто. Стоящие вдоль коридоров доспехи отказывались подсказывать дорогу и постоянно переходили с места на место — бороться с этим беспределом я не решалась, слишком непробиваемыми были эти груды железа. А вот с картинами удалось найти общий язык. Точнее, точку соприкосновения. Мне доставляло настоящее удовольствие грозить нарисованным персонам своим ножом, демонстративно тыкая лезвием в полотно. Картинные визги тешили уязвлённое самолюбие, а наиболее пугливые дамы с портретов в спешном порядке помогали найти дорогу. Вот так мне стало предельно ясно, что хорошим в этой школе быть совершенно невыгодно. Я чувствовала себя той ещё скотиной, но производимый эффект мне определённо нравился.***
В огромном холле расписание висело рядом с четырьмя символическими часами. Первый день учёбы, по иронии судьбы, выпал на понедельник, и сегодня из уроков были история магии, чары и гербология — очевидно, тот самый предмет, на котором мы будем изучать растения. Это казалось интересным, я даже обрадовалась тому, что уже сегодня смогу побывать в оранжерее. Рано обрадовалась, конечно. Потому что весь урок по истории магии я готова была лезть на стену от чрезмерной скуки. Мало того, что предмет вело вялое привидение, так ещё и бубнил он настолько неразборчиво, что я едва понимала, о чём он говорит. Римус рассказывал по-другому. Его было по-настоящему интересно слушать, и эта разница вгоняла в ностальгическую депрессию. Я почти лежала на парте, ковыряла кончиком пера пергамент и только планировала заснуть, когда вдруг ударил колокол. Урок закончился, продлившись почти вечность. Зато одно теперь я знала точно — больше на этой лекции я не появлюсь.***
А вот Чары оказались интересными. В отличие от похожего на склеп кабинета истории, класс занятий по чарам был светлым и просторным, и в нём приятно пахло пергаментом и чернилами. Преподаватель был коротышкой, вполне вероятно, гоблиновский полукровка, но личностью он был весьма интересной. — Рассаживайтесь, дети, — кивнул преподаватель, и почему-то такого холода, который я испытывала по отношению к гоблинам, не ощущалось. — Меня зовут профессор Филиус Флитвик. Начнём занятие. Несмотря на то, что практически всё, сказанное профессором, мне приходилось услышать ещё в детстве от Сириуса, слушать его было интересно. Он был полной противоположностью профессора Бинса. И такой исход мне нравился. Забини и Нотт, каким-то образом решившие сесть рядом со мной, слушали мастера Чар не особо внимательно — их гораздо больше интересовала обстановка. А вот мне было интересно слушать о чарах — это искусство увлекло меня почти пять лет назад, когда Сириус начал готовить меня к обучению анимагии. Первое перо я подняла в воздух четыре года назад. И сейчас я развлекалась тем, что отлевитировала перо к задремавшему Нотту, пощекотав ему щёку. У него оказался очень приятный смех. Слизерину зачли десять баллов за идеально выполненное заклинание.***
Гербология оправдала все ожидания — воспользовавшись тем, что это был последний урок, а на обед можно было и припоздниться, я поговорила с профессором Спраут о растениях. Поделилась с ней тем, что одно время изучала травничество и делала травяные сборы, за что без лишних просьб получила разрешение брать некоторые немагические травы, которые она выращивала в одной из теплиц. Трансфигурация, которой случилось быть первой парой во вторник, оказалась занятием также весьма интересным — по меньшей мере за счёт того, что профессор МакГонагалл была анимагом. Сидящую на учительском столе кошку я разгадала сразу — слишком прямая была у неё осанка. А вот рыжий мальчишка с Гриффиндора на такие мелочи внимания не обратил, продолжая вещать свои соображения на тему компетентности преподавателей в школе. За что и поплатился — с его факультета профессор сняла сразу пятнадцать баллов. Впрочем, первое занятие было посвящено чистой теории — законам Гэмпа, в основном, и некоторым основным принципам трансфигурации. Я недолюбливала теорию, предпочитая учить всё методом проб и ошибок, но несмотря на это честно старалась слушать, что говорит преподаватель. Эта женщина вызывала трепет и уважение. Она тоже была хищником — возможно, я бы назвала её гордой львицей. У профессора МакГонагалл словно была аура уверенности, гордости и достоинства. Действительно, львица. Как и профессор Флитвик, напоминавший старого умного ворона, и как добрая, чуть тучная профессор Спраут, похожая на добродушного барсука, профессор МакГонагалл всецело олицетворяла свой львиный факультет. И мне всё сильнее хотелось узнать, кого из себя представляет мой декан. Я не заметила, как улыбка превратилась в оскал.