История ничему нас не научит

      Сирена взвыла так внезапно и громко, что заглушила даже сотрясавшие стекла раскаты грома за окном. Несколько запоздалых сменщиков дернулись, как от удара, испуганно воззрившись на разрывавшийся оглушительным воем громкоговоритель, а затем, переворачивая стаканы и подносы, сорвались с места и исчезли в дверях.       Только один человек не пошевелился и даже не дрогнул, продолжая спокойно доедать свой ужин. Ему не нужно было бросать свое занятие, нестись по сети одинаковых коридоров на несколько этажей ниже, проталкиваться сквозь толпу ошарашенных людей в черной форме для того, чтобы понять, что случилось. Время и дата на наручных часах говорили ему все, что было нужно.       Для кого-нибудь другого эта дата ничего не значила. Черт, да она мало что значила даже для большинства людей в этой крепости, а их тут было не так уж много. Но для человека по имени Альтос Свенсон, оставшегося в столовой в гордом одиночестве, невзирая на общий переполох, это означало только одно: его ждет бумажная работа.       Альтос обреченно вздохнул и, залпом допив остатки жидкости, которую тут по ошибке называли чаем, вытер губы тыльной стороной ладони, поднялся, переставив поднос с грязной посудой на сервировочный стол, коротко кивнул торчащему у стойки повару и двинулся к выходу.       В коридоре стоял переполох. Сирена все еще выла, где-то наверху слышалась беготня, с ближайшего поста охраны доносилась ругань. Когда Альтос проходил мимо приоткрытой двери, из-за нее показалось раскрасневшееся лицо, но по выражению его Альтос понял, что мужчина просто старательно пытается сдержать смех.       – Я должен тебе сотню, Свенсон, – сказал обладатель красного лица и тут же исчез за дверью.       Альтос усмехнулся. Сегодня почти вся тюрьма должна ему по сотне.       Он опустил глаза. На часах было восемь вечера. Восемь ноль пять. И десять секунд. Оставалось всего секунд пять. Четыре. Три. Две. Одна.       Коммуникатор на запястье Альтоса призывно пискнул, и он, глубоко вздохнув, поднес его ко рту.       – Капитан Свенсон.       – Капитан, зайдите ко мне, – рявкнул из динамика недовольный басовитый голос и тут же отключился.       Альтос приподнял брови. Т’лон казался недовольным – и вот это случилось впервые за долгие годы. Сегодняшнее происшествие явно несло какое-то особое значение.       Он поднялся на верхний уровень и вошел в кабинет директора уже через несколько минут. Т’лон, огромный мрачный мужчина на вид лет сорока – хотя вся тюрьма знала, что ему давно перевалило за двести сорок – сидел за столом и, нервно постукивая пальцами по столешнице, смотрел в расположенный на стене справа от него монитор. Как и все ксенорийцы, он обладал вполне человеческими чертами, за исключением разве что по-кошачьи приплюснутого носа и большой лысины, обрамленной рядом гребней, из-под которых росли черные прямые волосы. Но лицо его было словно высечено из камня – оно почти никогда не меняло своего насупленного выражения, даже когда директор бывал доволен – а в таком невероятном расположении его видели лишь редкие индивидуумы.       Альтоса Т’лон занимал как вид. И дело было даже не в том, что он был пришельцем – в конце концов, для него они тоже все были пришельцами, да и через руки Альтоса за годы прошла тьма инопланетных арестантов. Скорее в том, что директор отличался даже от собственного народа своим свободомыслием, холодным спокойствием и, пусть это было не заметно, дружелюбным характером. Может быть, именно поэтому его заслали сюда присматривать за горсткой мало дисциплинированных людей, надзирающей за армией вовсе не дисциплинированных преступников.       Поймав себя на том, что до неприличия долго рассматривает начальника, Альтос поспешно перевел взгляд на монитор. Там раз за разом, снова и снова, прокручивалась видеозапись из камеры, которую Альтос узнал сразу: второй блок, двести одиннадцатая камера. Та, из-за которой вся тюрьма в мгновение ока встала на уши. Та, из-за которой, возможно, Альтос Свенсон сегодня стал самым богатым охранником в своем блоке.       И, может быть, уже потерял работу.       Трехминутная запись показывала спокойный, тихий, готовящийся ко сну блок. Сумрачный коридор, освещаемый лишь узкими потолочным лампами, да тихим мерцанием ночников в камерах. Один из таких огоньков, виднеющийся между двух пустующих отсеков. Огромная копна неубранных золотистых волос, склонившаяся над книгой в синей обложке.       Внезапно картинка вздрогнула и, словно сорвавшись в пропасть, рухнула в море разноцветных помех, таких ярких, что у Альтоса зарябило в глазах. Спустя полминуты включился резервный блок питания видеокамеры, и картинка восстановилась. В коридоре царила тьма, едва разгоняемая аварийным освещением. Камера номер двести одиннадцать был пуста. Решетка закрыта. Кровать убрана.       Все как обычно.       – Ривер Сонг, – протянул директор так внезапно, что Альтос невольно вздрогнул и поскорее стер с губ зародившуюся было улыбку. – Эта женщина стоила мне больше нервов, чем все годы на этом посту.       Альтос бросил на начальника осторожный взгляд и заметил, что на виске у того пульсирует нервная красная жилка. Ксенориец не глядя ткнул пальцем в кнопку на панели, и экран на стене погас. Т’лон повернулся к Альтосу, сверля его пронзительным взглядом красных глаз.       – Ну, капитан?       – Сэр?       Альтос знал директора давным-давно, с самого первого своего дня здесь, но почему-то не смог сдержать дрогнувший голос. Директор был в ярости, и ничего хорошего от этого ждать было нельзя.       – Вы начальник этого блока, Ривер Сонг находится под вашей личной ответственностью, и я спрашиваю: что вы собираетесь в связи с этим делать?       Голос Т’лона был спокоен. «Но, – подумал вдруг Альтос, – удав ведь тоже сохраняет полное спокойствие, прежде чем проглотить жертву целиком».       – Сэр… – начал было Свенсон, но начальник, похоже, вовсе не ожидал его ответа.       – Эта женщина смеется над вами и надо мной, – все с тем же ледяным спокойствием продолжил он. Жилка у него на виске запульсировала быстрее. – Это Стормкейдж, капитан, а не какая-нибудь жалкая каталажка на границе Вселенной! И я не позволю одной-единственной арестантке высмеивать его, не в мою смену! Сколько побегов она уже совершила?       Альтос открыл было рот, чтобы ответить, но директор его опередил:       – Девять с момента вашего заступления на этот пост. Девять! Вам это число не кажется немного завышенным?       Альтос решил не отвечать – его ответ, кажется, и не требовался. Или директору необходимо было выговориться и выпустить пар, или он рано или поздно должен был подойти к самому главному. Словно прочитав его мысли, Т’лон продолжил неожиданно раздраженно:       – Утром я получаю письмо от Ее Святейшества с просьбой выделить одного особого человека для выполнения сложной и крайне важной миссии и с сообщением, что через три дня священник прибудет за ним – а вечером я узнаю, что этот самый человек сбежал из нашей тюрьмы в девятый раз! Что, по-вашему, я должен буду сказать святому отцу? Что арестантка Стормкейджа отправилась на короткую прогулку?       На некоторое время повисла гнетущая тишина. Альтос пытался уместить у себя в голове полученную информацию. Церковь хотела завербовать Ривер Сонг для решения своих проблем? Какая проблема могла сподвигнуть их обратиться к такому человеку, как она? Женщине, которая убила Доктора? Т’лон смотрел куда-то сквозь Альтоса, нервно барабаня пальцами по столу. Затем он вздохнул, прикрыл ладонью глаза и снова посмотрел на подчиненного.       – Я хочу услышать ваше мнение, капитан, – уже спокойнее сказал он. – Как мы будем выкручиваться из этой ситуации.       Альтос прокашлялся.       – Сэр, мы всегда можем сказать представителю Ее Святейшества, что Ривер Сонг переведена в карантинный блок из-за вспышки вируса. Такое случается, когда к нам привозят непроверенного заключенного. Но, на самом деле, я не думаю, что нам придется что-то объяснять. Я почти уверен, что Ривер Сонг вернется до приезда представителя Церкви.       Директор приподнял бровь.       – С чего вы решили?       Альтос пожал плечами.       – Такое время года, сэр. Такой день. Это случается каждый год.       Удивленное выражение Т’лона медленно сменило понимание.       – А, – выдохнул он, кивнув. – Хорошо. Я поверю вам на слово, капитан, если вы сможете за это поручиться.       Альтос промолчал. Т’лон снова вздохнул.       – В прошлый раз я приказал вам выяснить, как она это делает. Я все еще жду ответа.       Альтос замялся. Он сотню раз представлял себе, как будет излагать свои домыслы, но совершенно не собирался делать это сегодня.       – Сэр, я пока… пока не могу сказать точно. У меня есть предположения, но ни одного факта, поэтому я не готов сейчас их изложить. Я знаю наверняка лишь то, что в этом определенно замешан кто-то еще.       – Что вы имеете в виду? – Директор сощурил глаза, которые в свете мерцающих огней настольной панели управления сверкнули странными хищными искрами.       – Камеры. Подслушивающие и следящие устройства. Маячки. Охрана. Манипулятор временной воронки, который она регулярно вытаскивает из сейфа на пункте охраны. Все это невозможно провернуть из-за решетки. Для этого нужны глушители, отмычки – вещи, которых у нее нет. Мы обыскивали ее много раз, – добавил он, почувствовав скептицизм во взгляде начальника. – Я полагаю, кто-то помогает ей. Кто-то со стороны.       Т’лон опустил руку на стол. Жилка у него на виске вздрогнула.       – Хотите сказать, кто-то из охраны…       – Нет, нет, нет, – поспешно перебил его Альтос. – Я думаю, сэр… я думаю, это кто-то со стороны.       Директор понял намек. Он нахмурился и, поднявшись с места, принялся ходить взад-вперед вдоль стола.       – Кто-то взламывает наши системы? Открывает камеру? Стормкейдж – самое защищенное место во Вселенной, разве что кроме банка Карабраксос. Этот человек должен быть компьютерным гением.       «Или иметь в своем пользовании машину времени» – невесело подумал Альтос, но промолчал, лишь неясно пожав плечами.       – Именно поэтому я пока не выдвигаю никаких теорий, сэр. У меня нет фактов. Никому еще не удавалось взломать систему Стормкейджа, не то чтобы помочь кому-то бежать отсюда.       Директор задумчиво кивнул и окинул Альтоса подозрительным взглядом.       – Вы что-то недоговариваете, капитан?       Альтос изо всех сил постарался изобразить искреннее удивление, одновременно с этим сохранив невозмутимый вид.       – Сэр?       Несколько мгновений Т’лон не спускал с него пронзительного и тяжелого взгляда, словно надеясь, что под его весом подчиненный сломается. Но Альтос был крепким орешком, и директор хорошо это знал. Наконец, он отвел взгляд и уселся обратно в свое кресло.       – Хорошо, Альтос. Выясняйте. И доложите мне немедленно, как только Ривер Сонг вернется.       – Есть, сэр, – капитан отсалютовал и, развернувшись на каблуках, шагнул к двери. Стоило ему коснуться ручки, как до него долетел чуть насмешливый голос директора.       – Ах да, капитан. С рождеством.       Альтос обернулся и увидел, как уголок губ Т’лона медленно ползет вверх в некоем подобии улыбки. Любой другой человек, услышав бы от ксенорийца подобное пожелание, подумал бы, что его пытаются оскорбить. Но мало кто, кроме Альтоса, знал, что Т’лон увлекался человеческой культурой, как археологи Старой Земли – древними цивилизациями своей планеты. Он усмехнулся.       – С рождеством, сэр.       Когда дверь за его спиной закрылась, Альтос тяжело выдохнул. Гроза снова п мимо. Но в этот раз она была очень и очень близко – и все благодаря церковникам.       Спускаясь по лестнице к лифту, ведущему во второй блок, Альтос думал: возможно, в следующий раз ему – хочешь не хочешь – придется выдать директору свою теорию, какой бы бредовой она ни была. Однако он не ждал, что начальник поверит ему без веских доказательств. А значит, он должен был эти доказательства найти.       Вот только как доказать начальнику, что всякий раз сбегать из тюрьмы Ривер Сонг помогает тот самый человек, которого она убила?              На следующее утро Альтос проснулся, отчаянно жалея, что не может повернуть время вспять. Доктор Сонг выбрала самое неудачное время для побега: всего через неделю должен был начаться долгожданный трехнедельный отпуск, которого он добивался уже пять лет.       В Стормкейдже вообще все было так: отпуск раз в пару лет, никаких выходных ни по праздникам, ни по болезни, и неважно, что твоей дочери сегодня исполняется год, и плевать, что завтра хоронят твоего отца. Охрана в Стормкейдже должна быть круглосуточной и неусыпной, а людей, готовых запереть себя в каменных стенах, окруженных непрекращающимися раскатами грома и вспышками смертельно опасных молний, было не так уж много. Ты подписался на это – ты знал, на что идешь.       К этому Альтос давно привык. И больше: ему это нравилось. Даже депрессивные ливни, почти никогда не стихавшие за зарешеченным окном, грохот разрывающегося на части неба, от которого подскакивали пластиковые стаканы на столе, и ослепительные вспышки света были лучше, чем стрекот винтовок, крики боли и отрывистые, гавкающие приказы разъяренных начальников. В сотни раз лучше, чем неживые вибрирующие электронные голоса далеков и жужжание энергетических залпов их смертоносного оружия. По сравнению с полем боя, здесь было тихо, как в могиле. Лишь редкие происшествия тревожили тягучие, как кисель, размеренные будни тюрьмы. Как правило, все они – ну, или большая их часть – были связаны с Ривер Сонг. Директор Т’лон не в первый раз при Альтосе сокрушался, что судьба определила эту несносную женщину именно в его тюрьму.       Ривер Сонг была проблемой, и не только для директора – для всех и каждого, кто хоть раз пересекал порог этой тюрьмы без наручников. Она была непредсказуема и, что уж греха таить, талантлива: она совершала свои побеги регулярно, но совершенно неожиданно. Сколько бы охрана ни готовилась, что бы ни предпринимала, какими бы ухищрениями ни старалась предотвратить новый побег, доктор Сонг исчезала, словно таяла в воздухе, не оставляя следов – даже тогда, когда ее поставили под наблюдение сразу трех камер. В последний раз все три объектива необъяснимым образом погасли на несколько минут, а когда всполошившаяся охрана прибыла к камере, спавшей всего мгновение назад арестантки внутри не оказалось, а ее койка была аккуратно застелена.       Через какое-то время Ривер Сонг стала не просто притчей во языцех среди старожилов Стормкейджа – она стала своеобразным экзаменом для новичков. Каждый новоприбывший охранник был обязан отдежурить ночь у камеры Ривер. Обязательство, конечно, было негласным, но об этом уже никто не спрашивал. Тем, кому повезло провести спокойную, ничем не нарушаемую ночь, потом долгое время люто завидовали. Хотя это продолжалось недолго: ровно до тех пор, пока однажды они не заступали в свою несчастливую смену и были вынуждены на себе ощутить все необычайные… таланты заключенной. Потому что даже Ривер быстро просекла, чем они занимаются, и то ли от скуки, то ли ради азарта принялась изобретать все более и более сложные и изощренные схемы побега. Даже директор Т’лон не противился этому странному развлечению – если они не нарушали каких-то важных планов. И в конце концов окончательно махнул рукой. По крайней мере, она всегда возвращалась назад.       И вот этого Альтос понять не мог. Он давно сбился со счета. Научился угадывать малейшие признаки надвигающегося побега. У нее было столько возможностей затеряться – ведь там, за стенами Стормкейджа, расстилалась огромная Вселенная. К тому же каким-то чудесным образом ей порой удавалось заполучить в свои руки манипулятор временной воронки, который охрана с такой старательностью и упорством идиотов продолжала у нее конфисковать, а значит, к ее услугам было еще и все время мира. И все же, Ривер Сонг возвращалась в свою камеру, ни разу не задержавшись больше, чем на неделю. И, конечно же, наотрез отказывалась говорить, где и с кем она была.       Возможно, ему, как начальнику ее блока, все же следовало задать себе пару важных вопросов. Как она это делала? Куда уходила? И главное – почему возвращалась?       С такими мыслями Альтос оторвал голову от плоской подушки, пригладил короткий ежик черных волос перед начищенным по-солдатски, до блеска, зеркалом, потер смуглое лицо над раковиной, оделся и, перекинув через плечо кобуру с табельным бластером, двинулся во второй блок.       Камера доктора Сонг все еще пустовала. Несмотря на то, что он этого и ожидал, Альтос почувствовал легкое разочарование. Если она снова задержится с возвращением, ему придется переносить отпуск. А это грозило очередным ожиданием, которое может продлиться минимум месяц.       У камеры топтался дежурный. Нервно подергивая плечом, он все время оглядывался на пустующую койку заключенной, словно ожидал, что она прокрадется туда за его спиной или материализуется прямо из воздуха.       Последнее, на взгляд Альтоса, было как раз очень возможно.       Завидев начальника, дежурный дернулся, будто его застали врасплох за чем-то очень непристойным, и вытянулся по струнке, нервно хлопнув себя руками по бокам. То ли от волнения, то ли от смущения – а, может, и от того, и от другого, – его щеки сначала порозовели, а затем побелели.       Альтос испустил внутренний стон. Очередной юнец. Сколько раз он просил не присылать желторотиков в его блок? Сколько раз?       – С-сэр! – выдавил в испуге дежурный, взметнув вытянутую прямую ладонь к виску.       – Вольно, сержант, – устало осек его Альтос, но парень не пошевелился, даже не опустил руку. Альтос всмотрелся в его лицо: глаза его были красными, губы тряслись, а в самом их уголке, видимо незамеченное, алело крошечное пятнышко.       – Вольно, сержант, – повторил он снова, на этот раз громче. Парень вздрогнул и поспешно опустил руку, выглядя при этом еще более смущенным, чем раньше.       – Пр-простите, сэр, я… я еще не до конца… ну…       – Дай угадаю, – с легкой усмешкой предположил Альтос, стараясь, чтобы голос, хриплый спросонья, звучал как можно мягче. – Ты дежурил вчера? Галлюциногенная помада?       Сержант кивнул. Форменный шлем не по размеру качнулся на его голове. Сколько ему лет? Шестнадцать, что ли?       Альтос скрестил руки на груди и вальяжно привалился плечом к стене по другую сторону решетки, стараясь выглядеть как можно более расслабленным и спокойным. От ощущения дежа вю скрутило желудок. Несколько лет назад его начальник, ксенориец Т’брис, стоял на этом самом месте, сверля совсем молодого тогда еще Альтоса одновременно разочарованным и насмешливым взглядом. Ощущение отходняка от галлюциногенной помады с тех пор так и не забылось.       – Первый день?       Сержант покачал головой.       – Неделю здесь, сэр.       Альтос усмехнулся.       – Тебе повезло. Я вляпался в первые же пять часов.       Глаза дежурного округлились.       – Сэр?       – Представляешь, сержант? Был такой же, как ты, зеленый, разве что постарше. Только заступил, даже пистолет еще не получил. Нарвался на такой же поцелуй, как и ты, буквально через минуту. Бродил по блоку, как дурак, стихи сочинял. Вся тюрьма их потом месяц цитировала.       Глаза сержанта становились все больше, так что Альтосу на мгновение показалось, что они сейчас выскочат из орбит. Парень покраснел гуще прежнего, видимо, представив, что он сам мог делать под действием этого оружия массового поражения, и поднял взгляд на начальника.       – Не волнуйся, сержант, – ответил тот на незаданный вопрос. – У тебя из-за этого проблем не будет. Это Ривер Сонг. У тебя не было шансов.       Он оторвался от стены, подошел к ошарашенному сержанту вплотную и хлопнул его по плечу, ободряюще улыбнувшись.       – Говорят, поцелуй Ривер Сонг – на счастье.       И, увидев слабую, нерешительную улыбку на губах парня, он двинулся дальше по коридору, по направлению к дежурному посту. По крайней мере, хоть одному человеку сегодня в этом блоке стало повеселее.              Дежурный пост был пуст, если не считать Харла Тариума – молодого альдарийца, который развалился на стуле, закинув на стол скрещенные ноги в тяжелых армейских сапогах. Балансируя на задних ножках стула, он откинул голову назад и закрыл глаза, сложив руки на уже начинавшем формироваться округлом брюшке. На его синей коже гуляли сверхъестественные отсветы мониторов и редких вспышек грозы за крошечным зарешеченным окном под потолком.       Медитация, насколько он знал, была принята у альдарийцев, но Альтос решительно не понимал ее назначения. Синие пришельцы – как те, которые работали с ним, так и те, что сидели за решеткой, – не отличались глубокой философией жизни. Даже напротив: они были довольно изворотливы, хитры и в каком-то смысле легкомысленны, что делало их идеальными кандидатами на теплое место в Стормкейдже. Чего стоил один только Дориум Мальдовар. Вот уж кого начальник мечтал упечь на всю жизнь. Но мечты оставались мечтами: Мальдовар был слишком умен.       Альтос осторожно обошел медитирующего подчиненного и сел в кресло перед мониторами. В коридорах его блока было пусто – только редкие голубые вспышки системы, сканирующей переходы на предмет нарушителей, да маленькие на расстоянии черные фигурки дежурных, неторопливо вышагивавших вдоль камер. Успокоившийся было юнец у камеры Ривер Сонг снова принялся время от времени бросать за решетку нервные взгляды.       Дверь у него за спиной распахнулась, и в комнату ввалился второй напарник – Сэлвин. Он хохотал как заведенный, едва не сгибаясь пополам. Когда он вошел, створка двери за ним громко хлопнула, Тариум, дернувшись, вырвался из своего транса и, потеряв равновесие, завалился назад с грохотом и недовольным испуганным возгласом. Это еще больше раззадорило Сэлвина, и тот все же согнулся, держась за живот. Нащупав кресло у себя за спиной, он тяжело повалился в него.       – Д’хар на рах, Сэлвин! – выругался Тариум, вскарабкавшись на ноги и поднимая стул. Он бросил на хохочущего напарника осуждающий взгляд, и тут на глаза ему попался Альтос. – Шеф! Простите, не видел, как вы вошли.       Альтос успокаивающе кивнул ему и повернулся ко второму подчиненному.       – В чем причина такого веселья, Найт? – стараясь сделать голос как можно холоднее, медленно проговорил он.       Сэлвин Найт успокоился, хотя плечи его еще долго продолжали вздрагивать от отголосков смеха, вытер выступившие в уголках глаз слезы и откинул назад длинные русые волосы. На пальце у него сверкнуло кольцо. Альтос внутренне улыбнулся, стараясь, однако, выдержать на лице серьезную мину. Сэлвин был старым другом, почти братом, и тот факт, что он собирался жениться, никак не желал укладываться у Альтоса в голове.       Тот факт, что он сам должен был стать шафером, был вообще невероятен.       Сэлвин помотал головой.       – Только что, – он икнул, по привычке не обращая внимания на суровый взгляд начальника, – узнал про вчерашнее приключение сержанта. Он серьезно думал, что за ним гонится стая вортизавров?       Его вдруг снова разобрал хохот.       – Хотел бы… – запинаясь, выдавил он, – хотел бы… я видеть… его лицо.       Тариум наконец уселся на свой стул и легонько усмехнулся, не удержавшись. Суровое выражение лица Альтоса растаяло. Вчера он так и не поинтересовался, что именно вытворял сержант, и это действительно казалось смешным. Ривер Сонг умела развлекать стражу.       По крайней мере, про его рифмоплетство никто не вспоминал уже минимум год.       Сэлвин вдруг перестал смеяться. Он смотрел на свою руку, на которой в тусклом свете мониторов лениво блестело позолоченное кольцо. Он вздохнул.       – Только как-то это не вовремя, – проговорил он, устраиваясь в кресле поудобнее: лицом к капитану, вполоборота к экранам. За годы совместной службы Альтос хорошо его узнал: могло показаться, что Сэлвин отлынивает, однако он первым всегда замечал неладное на мониторах. Хорошее периферийное зрение – настоящее спасение.       Альтос понимал его разочарование. Этот отпуск был долгожданным не только для него. Сэлвин собирался жениться, в конце концов. Свенсон откинулся на спинку кресла.       – Она вернется, – уверенно сказал он, сцепив пальцы в замок. – Не переживай.       – Тебе легко говорить, – хмыкнул Сэлвин, пожимая плечами. – Не твоя свадьба может накрыться.       – А почему вы до сих пор не женаты, шеф? – вдруг спросил Тариум, снова закидывая ноги на край стола, подальше от пульта управления. – Ведь люди в вашем возрасте обычно женятся?       Прежде чем Альтос успел ответить, Сэлвин фыркнул.       – Просто наш дорогой капитан еще не нашел свою единственную, – насмешливо протянул он, наклонившись и шлепнув друга и начальника по плечу, едва заметно сжав пальцы. В глазах его, несмотря на растянувшуюся на губах усмешку, блеснуло беспокойство. Тариум ошпарил напарника недовольным взглядом, очевидно еще не простив его за так грубо прерванную медитацию. Затем снова поднял взгляд на капитана.       Альтос пожал плечами. Затем зачем-то ответил:       – Я был женат.       Он собирался соврать, уклониться от прямого ответа, что угодно, но слова сами сорвались с губ. Тариум приподнял брови.       – И что же случилось?       Альтос услышал тяжелый вздох Сэлвина рядом с собой. Надо было попросить его рассказать в подробностях о вчерашнем побеге Ривер. Наверное, он так и сделает – но сейчас было уже поздно переводить тему. Сначала надо было хоть что-то ответить.       Наверное, надо было.       Он поднял тяжелый взгляд на синекожего подчиненного.       – Далеки.              Остаток дня прошел в глубоком молчании, которое не смог разрядить даже веселый рассказ Сэлвина. Захлебываться в хохоте не было сил даже у него – одно воспоминание о совсем недавно окончившейся войне выжгло веселье в комнате, словно спичка, зажженная в заполненном газом помещении.       Альдариец, очевидно жалея о том, что завел разговор о брачных традициях людей, вызвался проверить постовых, патрулировавших коридоры блока, и поспешно ретировался. Сэлвин, уперев локти в стол и одной рукой подперев голову, пальцами другой нервно барабанил по столешнице, уныло перводя взгляд с одного монитора на другой. Альтос дописывал отчет о вчерашнем происшествии. Мысли его блуждали далеко.       Как он ни старался, воспоминания о войне не оставляли даже здесь. Или, может, вернее было сказать – особенно здесь, ведь эти сравнительные тишина и спокойствие Стормкейджа никак не способствовали отвлечению внимания. Несмотря на объем работы, охрана была здесь предоставлена сама себе. Особенно если твой начальник сидит на самом верхнем уровне и беспокоит только в экстренных случаях.       Чтобы отвлечься от мрачных воспоминаний о боях и всплывавшего то и дело перед глазами лица погибшей жены, Альтос мотнул головой и принялся обдумывать план действий: ему нужно было во что бы то ни стало выяснить личность того, кто помогал Ривер с побегами. Вернее, доказать, потому что у него уже были мысли на этот счет.       Вот только трудно было поверить, что в этом замешан Доктор.       С другой стороны, почему бы и нет? Доктор был путешественником во времени. Альтос вполне допускал, что это могла быть его прошла версия. Но если так, знал ли Доктор, что за женщину он забирал с собой? Знал ли он, за что Ривер Сонг получила свой невероятный срок в самой защищенной тюрьме во Вселенной? Это тоже стоило выяснить.       К тому же, выяснить – это лишь полдела. Ему нужны были доказательства. Но еще ни одна камера не засняла ни один побег Ривер. С ними всегда что-то случалось в самый ответственный момент: возникали помехи, происходило локальное отключение энергии, камеры сами собой отворачивались в сторону, гас свет. Не говоря уже об охране, которую регулярно заставали в самом удивительном и, надо признаться, унизительном состоянии, под действием галлюциногенной помады, гипноза или просто оглушенными. Кто-то очень не хотел, чтобы его видели.       Альтос неуверенно погладил подушечкой пальца клавиши клавиатуры. Прежде чем доказывать что-то Т’лону, нужно было доказать это себе. Когда Ривер вернется, он самостоятельно установит за ней слежку, если понадобится – до самого отпуска. Он точно не позволит ей сорвать ему отдых. И свадьбу Найта.       Только для начала надо было, чтобы она вернулась.       – Альтос. Ты. Не. Поверишь.       Он вырвался из раздумий и поднял взгляд. Сэлвин пристально смотрел в монитор прямо перед капитаном. Глаза его сверкали от возбуждения и радости.       На экране ясно был виден тускло освещенный коридор и толстая решетка камеры. Сменившийся дежурный – в этот раз, крепко сбитый высокий мужчина в черной форме – стоял к объективу спиной, глядя вглубь камеры. Ривер Сонг, кокетливо склонив голову с всклокоченной копной золотистых волос и уперев ладонь в бедро, другой рукой с заискивающей улыбкой протягивала ему отстегнутый манипулятор временной воронки. На ее лице была написана удовлетворенность кота, наевшегося сметаны.       Альтос невольно улыбнулся.       – Я же тебе говорил, – сказал он напарнику, на губах которого растянулась широкая ухмылка. Он поднялся и двинулся к выходу, на ходу поднимая коммуникатор ко рту и нажимая кнопку вызова.       – Сэр, вы просили сообщить: Ривер Сонг вернулась.