История ничему нас не научит

      Боль была невыносима. Она обволакивала, проникала в самое существо, туда, куда, казалось, ничто не могло проникнуть. Она расползалась по венам холодной рекой, полной острых ледяных осколков, которые царапали, цепляли, рвали, кромсали внутренние органы, словно острыми ножами. Напряженные до предела мышцы, казалось, скрипели от натуги, готовясь в любой момент не выдержать и лопнуть. Несмотря на то, что в комнате стоял полумрак, перед закрытыми веками мелькали всполохи ослепительно-белого света.       Ривер давно перестала сдерживать крик, потому что сил на это не осталось, но и кричать перестала – ее голос сломался, скатился в истошный, но слабый хрип, а затем стих совсем: она скатилась в беспамятство. Она не знала, сколько провела в блаженной темноте, но когда снова открыла глаза, над ней нависал темный потолок, спину холодил металлический стол, на котором ее удерживали прочные зажимы. Перед глазами все плыло. Где-то на границе зрения мелькнула грузная черная тень, Ривер осторожно повела головой, чтобы разглядеть своих мучителей – и ее тут же прошила ослепляющая боль.       Их, – неожиданно напомнила она себе. Их мучителей.       Ящеры двигались спокойно, медленно, плавно, перебирая приборы и о чем-то переговариваясь, но язык их по-прежнему был Ривер непонятен. На задворках сознания всплыло удивление – почему? Почему ТАРДИС не переводила речь ракхов? Ответ возник сам собой мгновением позже: возможно, их речь была слишком примитивной или заключалась вовсе не в словах. Она знавала расы, которые общались при помощи запахов, феромонов, телепатически, прикосновениями, знаками…       Пришельцы, похоже, пока оставили ее в покое. Было ли это связано с тем, что она потеряла сознание, Ривер не знала, но и проверять не торопилась. Стараясь не выдать себя стоном, она осторожно повернула голову туда, откуда несколько минут назад раздавался истошный вопль Эллы. Девушка лежала на столе, повернув голову набок, волосы, налипшие на вспотевший лоб, разметались. Кожа ее белела, как полотно, глаза были закрыты. Она потеряла сознание. Руки ее были изрезаны, капавшая из ран кровь падала на стол и, шипя, практически мгновенно испарялась, оставляя алые пятна на металле – скрытое маскировкой природное пламя Эллы, над которым она от боли потеряла контроль, нагревало металлический лист.       Ривер все еще чувствовала ноющий зуд на внутренней стороне локтя. Скосив глаза, она увидела опухшую, покрасневшую точку инъекции. Вокруг колотой ранки расползлось тонкое иссиня-черное кольцо. Пальцы дрожали. Что бы ни ввели ей ракхи, организм из последних сил отторгал это и боролся, пытаясь одолеть чужеродное вещество, гулявшее по венам. Ривер била лихорадка, жар гулял по всему телу, кожа была липкой и влажной от пота. Время от времени перед глазами начинали бегать черные точки.       Если пришельцы или боль не убьют ее, эта дрянь точно закончит начатое.       За кровавым туманом, поглотившим разум Ривер, гнездилась еще одна, в этот раз неприятная, мысль: почему так долго нет Доктора? Проваливаясь в беспамятство и вновь выныривая из него, трудно было уследить за временем, но она была уверена, что с той минуты у шахт прошло уже несколько часов. Более чем достаточно времени, чтобы найти и вытащить их отсюда. Доктор справлялся и с большими неприятностями.       Если, конечно, он жив.       Один из пришельцев вдруг посмотрел на нее и кивнул товарищу. Тот взял со стола какой-то предмет и, быстро скользнув к ней, остановился, нависая над жертвой. От него неприятно несло кровью и смертью, но Ривер не могла найти в себе силы даже отвернуться. Пришелец наклонился. В его здоровой когтистой лапе блеснуло вытянутое устройство, из которого бил тонкий лазерный луч.       Скальпель. Или его подобие.       Несмотря на всю ее выдержку, Ривер захлестнула паника. Превозмогая боль, усталость, она дернулась, безуспешно пытаясь вырвать руки из цепкого плена обручей. Отлично. Ее препарирует пришелец.       А затем произошло нечто еще более мерзкое и ужасающее. Пластина на груди ракха дернулась и медленно, осторожно раскрылась. Ривер услышала странный, но смутно знакомый звук. Взгляд ее сам собой остановился на том, что открывалось за пластиной. Там, за тонкими плетями слизи, тянущейся от скрытой внутренней полости в груди пришельца к створкам пластины, с грохотом билось большое зеленое в прожилках сердце. От боковых стенок полости вдруг отделились две короткие, тонкие руки. Они были похожи на птичьи лапки с тремя пальцами с короткими, но острыми коготками. Они высунулись наружу и осторожно потянулись вперед. Ривер почувствовала приступ дурноты, но не могла отвести от них насмерть перепуганного, полного отвращения взгляда.       Пришелец вложил в одну из крошечных рук лазерный скальпель. Ривер снова ощутила всепоглощающий страх, отступивший было перед удивительным открытием. Скальпель скользнул у нее перед лицом, бросив в глаза вспышку света, и горячий лазер коснулся ее груди.       И в этот миг гулкий, мощный взрыв тяжело ухнул где-то внизу, сотрясая стены.       Пришелец дернулся, тонкая рука скользнула вниз, оставив неглубокий порез на ключице Ривер. Она беззвучно охнула. Ракх сердито обернулся на своего товарища, что-то прорычал, и тот, нацепив на толстое запястье когтистой лапы свой браслет, мигом вылетел в коридор.       И уже через мгновение дверь открылась снова, и Ривер захлестнула такая волна счастья, что только окончательно севший голос не позволил ей закричать. Держа руку с оружием в боевом режиме, в другой руке сжимая слабо гудящее очень странное устройство, состоящее, казалось, из спонтанного набора металлических пластин и вороха проводов, вошел Альтос. На скуле его красовался тонкий порез, рукав куртки был прожжен в районе локтя, но он был невредим и очень зол.       Он остановился, направляя браслет в голову пришельца. Тот замер.       – Стоять и не двигаться, – угрожающе проговорил он. – Я, может, и не умею обращаться с этой штуковиной как надо, но с небольшого расстояния по такой здоровой цели точно не промахнусь!       Его взгляд скользнул по Ривер. Очевидно, выражение ее лица сказало ему все, что было нужно знать, потому что он слабо улыбнулся нервной, дерганой улыбкой, и кивнул. Затем он посмотрел на Эллу.       Взгляд его внезапно вспыхнул яростью. Губы сжались, превратившись в тонкую белую линию, рука дрогнула, ноздри раздулись. Он метнул на пришельца полный ненависти взгляд, и тот, словно под действием мощной волны, неожиданно шагнул назад. Альтос издал странный гортанный звук – нечто среднее между ревом и стоном. Мощный, ослепительно яркий заряд сорвался с его браслета и, пробив голову ракха, вонзился в стену. Ящер с грохотом рухнул на пол, мешком чешуи и плоти. Брызнувшие капли зеленой крови окропили стол Ривер и ее штаны. Недолго думая, Альтос развернулся и выстрелил снова. Очередной заряд ударил в стоявший у стены неподалеку компьютер. Тот взорвался, рассыпая вокруг себя искры. Один за другим разрушительные голубые огни вонзались то в мониторы, то в столы с инструментами.       – Альтос… – прохрипела Ривер и, собравшись с силами, вдруг крикнула: – Альтос!       Он замер, будто его неожиданно облили ледяной водой. Ярость словно сняло рукой. Тяжело бросив руку вдоль тела, он обернулся. В глазах его все еще стояло бешенство, но лицо было вновь сосредоточено. Он взял себя в руки и, подбежав к столу Ривер, быстрыми рывками освободил ее руки и ноги.       – Ты в порядке? – с тревогой спросил он, помогая ей сесть. – Ты горишь. Что они сделали?       На мгновение острая боль прошила тело Ривер с головы до пят, выдавив болезненный восклик, в глазах потемнело, но она легко, осторожно оттолкнула Альтоса, давая понять, что не примет его помощи.       – Лучше, чем Элла, – ответила и пояснила она одновременно, кивая в сторону девушки, все еще лежавшей без сознания. Альтос подскочил к ней.       – Элла? – негромко позвал он, боясь прикоснуться к ее израненному телу, чтобы ненароком не причинить новую боль. Но она не отзывалась. Он поспешно оторвал сдерживавшие ее кандалы и поднял Эллу на руки.       В этот миг корабль сотряс второй взрыв.       – Доктор? – не дожидаясь объяснений, шепотом спросила Ривер. На большее ее не хватало.       Альтос кивнул.       – Он отвлекает внимание. Нужно убираться отсюда как можно скорее. Ты можешь идти?       Ривер неуверенно кивнула и соскользнула со стола на пол. Ноги дрожали. Колени подгибались, но, сделав несколько шагов, она все же сумела выпрямить спину, отпустить металлический лист, за который держалась, и при этом не упасть.       Ривер замедляла Альтоса, и хорошо знала это. Но Элла все еще была без сознания, да и если бы пришла в себя, вряд ли смогла бы идти, а Альтос не мог нести их двоих. Поворот за поворотом, коридор за коридором, лестница за лестницей они спускались все ниже и ниже, и с каждым уровнем Ривер чувствовала себя немного, но лучше. Жжение, терзавшее ее кожу, стихло, дышать стало легче, и лишь спустя несколько минут Ривер догадалась, почему: дело было не только в курсировавшем по телу наркотике. Наверху помещения заливала слабая, но ощутимая радиация, и чем ниже они спускались, тем меньше становился фон.       Несколько раз им приходилось отстреливаться – точнее, отстреливаться приходилось Альтосу, коль скоро у Ривер оружия не было, да и даже если бы было, мир перед ее глазами плыл так сильно, что она не смогла бы попасть в ракха даже в упор. Проходя мимо того места, где их с Эллой держали, Ривер с надеждой огляделась в поисках своего отнятого бластера, но ничего не нашла. Альтос сунул ей в руки странное – наверняка собранное Доктором из металлолома – устройство.       – Эта штука телепатическая. Поможет найти Доктора, – бросил он на ходу.       Прибор фыркал и сбоил, время от времени отключаясь, и Ривер приходилось отнимать ладонь от стен, за которые держалась, из последних сил сохраняя равновесие, и как следует встряхивать устройство. Однако чем ниже они спускались, тем крепче и устойчивее становился сигнал.       Еще несколько минут они, следуя за вибрацией сканера, двигались по коридорам, и Ривер с беспокойством чувствовала, как все хуже слушаются усталые ноги, видела перед глазами все больше темных пятен. Голова истово кружилась, и она знала, что рано или поздно – причем скорее рано, чем поздно, – упадет и уже не сможет подняться.       – Сюда! – настойчиво шепнул Альтос, сворачивая из коридора в странный каменистый проем, в котором Ривер меркнущим сознанием с трудом узнала горную породу. Они входили в шахты.       В этот миг впереди послышалось грозное шипение и рев, и из темноты пещеры вынырнуло две ящерицы. Выучка и реакция бросили Альтоса вбок, прямо на Ривер. Все трое – Ривер, Альтос и лежавшая в его руках Элланаренталар – рухнули на пол. Альтос выкинул вперед руку с браслетом, выстрелил, но промахнулся. Тихо ругаясь сквозь зубы, он прицелился еще раз, но заряд лишь по касательной задел одного из ракхов. В ответ в них полетели визжащие энергетические снаряды, чудом не попавшие в цель.       – Грудная пластина, Альтос! – вдруг неожиданно для самой себя выкрикнула Ривер. – Целься в грудную пластину! Она защищает сердце!       Альтос прицелился в третий раз, глубоко вздохнул и сосчитал до четырех. Мощный голубой заряд промчался через коридор и ударил пришельца прямо в грудь. Послышался громкий, тошнотворный треск, ящер взвыл и рухнул. Осколки грудной пластины, вдавленные внутрь сильным ударом, пронзили сердце. Скрывавшиеся внутри тонкие ручки еще несколько мгновений шевелились, отчаянно пытаясь вытащить из умирающего органа кусочки кости, но вскоре затихли.       Голубой огонек промчался мимо головы Альтоса и ударил в стену позади него, взметнув столб каменной крошки. Он пригнулся, закрывая собой Эллу, а когда снова выпрямился, чужой браслет смотрел ему прямо в лицо.       Внезапно искусственный свет, лившийся из корабля и освещавший площадку, погас. Послышалось жалобное гудение отключающийся техники. Пещера погрузилась в темноту, и лишь крошечные огоньки на браслетах Альтоса и выжившего пришельца еще мерцали, обозначая местоположение противников. Затем сердце Альтоса подскочило, а Ривер издала радостный возглас: из темноты вдруг раздался такой знакомый, долгожданный вой звуковой отвертки, пришелец взвизгнул – яркая вспышка электричества осветила его искаженную морду и на мгновение ослепила Альтоса, – и мешком рухнул на пол.       Снова зажегся свет. Из темноты пещеры выступил Доктор, сутулый, бледный, но невредимый. Альтос помог Ривер подняться, подхватил на руки до сих пор не очнувшуюся Эллу и двинулся к нему.       – Ты не торопился, – ворчливо, но не особо настойчиво пробормотала Ривер, подходя на некрепких ногах, на всякий случай придерживаясь за стену. Должно быть, ее состояние хорошо читалось у нее на лице, потому что Доктор вдруг побледнел еще больше – если такое было вообще возможно, – и подскочил к ней, подставляя руку, на которую она с радостью оперлась.       – Думал забежать поковыряться в их навигационной системе, но меня оттуда быстро выкурили, – извиняющимся тоном проговорил он, и на лице его мелькнуло какое-то сумрачное, ничего хорошего не предвещающее выражение. Пробежавшая тень заставила его глаза потемнеть. Ривер слишком хорошо знала это лицо. Но обсуждать то, что он нашел в навигационной системе корабля пришельцев, можно и нужно было в другом месте и в другое время.       К тому же, она так устала… Сознание путалось, в глазах темнело, и Ривер уже не понимала, куда идет и что говорит.       – Надо же… герой… – только и успела неизвестно к чему пробормотать она, и вдруг мир свернулся вокруг нее, покатился куда-то вниз, под ноги, и она рухнула в темноту.              Первое, что Элланаренталар поняла, когда к ней вернулось сознание – боль ушла. Где-то глубоко под кожей, на самой грани ощущения еще подрагивал раздраженный нерв, но, по крайней мере, сейчас она почему-то знала, что он не отзовется на неосторожное движение – любое движение – нестерпимой, жгучей болью, разрывающей кожу, мышцы, внутренности и заставляющей белые пятна плясать перед слезящимися глазами. Не то чтобы ей хотелось это проверять. Двигаться она не решалась.       Однако она двигалась. Это Элланаренталар поняла во вторую очередь. Легкое покачивание говорило о том, что она перемещается в пространстве, но легкий ветер, щекотавший нежными теплыми прикосновениями босые ноги, подсказывал, что делала она это не по своей воле. В следующее мгновение усталый разум отметил крепкие руки, сжимавшие верхнюю часть ее спины и согнутые колени: ее несли на руках. Прикосновение к голой коже ног было чуть прохладным, но не сухим и шершавым, словно чешуя, а гладким и мягким. Руки явно были человеческие.       Не открывая глаз, она наклонила голову, крепче прижимаясь к невидимому спасителю. Веки наотрез отказывались подниматься: перед ее внутренним взором еще стояли склизкие маленькие, словно детские пальчики с острыми коготками и волокнами зеленоватой слизи, протянувшимися от них к дурно пахнущему желобу за выдвинувшейся грудной пластиной, за которой билось мерзкое на вид зеленоватое в коричневых прожилках сердце.       От этого воспоминания ее передернуло, и мужские руки теснее прижали ее к груди. Негромкий голос прозвучал над ухом: вкрадчиво и доверительно одновременно.       – Все хорошо, мы здесь, успокойся. Все хорошо.       Этому голосу, хоть он был знаком ей лишь несколько часов, хотелось верить безоговорочно. Дрожь прошла, Элланаренталар... Элла расслабилась.       – Как она, Альтос? – раздался откуда-то спереди немного хриплый и оттого грубоватый голос. Он был напряжен, словно его обладатель нес непосильную для него ношу. Или попросту непривычную.       – В шоке, но, думаю поправится, – ответил голос у нее над ухом. В нем было гораздо больше тревоги, чем в его словах. – Как Ривер? Ей серьезно досталось.       – Все будет хорошо.       Голос дрогнул и сорвался в шепот, словно в пропасть.       Ривер. Это имя окончательно сбросило с Эллы покров забытья. Она распахнула глаза.       Спина Доктора, выгнутая под тяжестью, маячила впереди. Рука Ривер безвольно перекинулась через его плечо, расслабленные пальцы качались при каждом шаге, как и кудрявая голова, устало прислоненная к груди. Лица Ривер видно не было, но нетрудно было догадаться, что она потеряла сознание. Но когда? Как давно? Как долго она, Элла, сама провела в беспамятстве?       Она попыталась заговорить, но охрипший от криков голос отказывался повиноваться. Заметив ее попытки, Альтос на ходу наклонил голову, почти коснувшись ухом ее губ.       – Спасибо… – только и сумела выдавить Элла. Он улыбнулся и молча еще крепче прижал ее к себе.       Помедлив несколько минут, пока пройдет головокружение, Элла дала себе разрешение оглядеться. Они двигались сквозь пустыню. Слева высилась мощная красноватая стена горы, протянувшаяся от нее тень накрывала четырех спутников, защищая их от постепенно сходящего на нет солнечного жара. Медленно, но верно на них спускалась ночь. Уже показался из-за края горизонта крошечный край белой, гладкой, как металлический лист, луны. За головой Альтоса поднималась в вечерне-багровое небо черная башня корабля ракхов. Откуда-то из ее подножия тянулся черный дым.       – Что ты взорвал? – не без надежды спросил вдруг Альтос.       Доктор попытался по привычке пожать плечами, но не сумел.       – Пару запасных генераторов и ангар, ничего особенно важного, – с сожалением ответил он. – Но достаточно, чтобы они отвлеклись и не бросились в погоню. К самым важным частям корабля не подобраться – они явно расположены выше, а там все буквально тонет в радиации. От ядра реактора, наверное. Меня туда и близко не подпустили бы – они ревностно стерегут это место.       Альтос промолчал. Неожиданно Доктор резко остановился, и Альтос замер вслед за ним. Руки его, державшие Эллу, ощутимо вздрогнули.       – Доктор, это?.. – проговорил он, но не закончил, словно растерял слова. Элла принялась лихорадочно озираться, пытаясь проследить за его взглядом, и наконец увидела, на что они оба смотрели с трагическими и горестными лицами: вдалеке, за невысокой грядой темно-красных в свете заходящего солнца скал тянулся в небо густой столб черного дыма.       – В ТАРДИС, – вместо ответа скомандовал Доктор. – Живо.       – Но…       – Живо.       Они развернулись и торопливыми, почти бегущими шагами ринулись обратно к горе, туда, где оставили синюю будку, казалось, целую вечность назад.              Когда они добрались до ТАРДИС, уже основательно потемнело. Моргнув последним алым лучом, солнце скрылось за горизонтом, и огромная, плоская, нетронутая кратерами луна, больше напоминавшая гигантский ночной светильник, выросла над песчаными дюнами. Снова поднялся ветер и принялся рвать на путниках одежду, взлохмачивать волосы. Взлетевший под резкими порывами песок танцевал, скручиваясь в миниатюрные торнадо, сталкиваясь и снова рассыпаясь.       – Песчаная буря? – спросил Альтос, глядя вдаль, где на горизонте виднелась широкая, густая стена песка, напоминавшая низко опустившиеся облака.       – Нет, – подала голос Элла. – Лишь ее отголосок. Она не дойдет сюда.       – Ты уверена?       Она усмехнулась.       – Я прожила здесь всю жизнь, Альтос. Я уверена.       ТАРДИС ярким синим пятном выделялась в окружавшей их сероватой мгле. Песок налип на ее стенки у самого низа, из матовых окон лился яркий свет, падавший на землю вокруг будки ровными белыми прямоугольниками. Подходя, Доктор неожиданно почувствовал тепло – старушка тянулась к нему, едва ли не распахивая двери навстречу.       Однако в паре шагов от нее Доктор вдруг заметил слабое движение позади будки и замер, словно врос в землю, слыша, как застыл позади и Альтос. Тихо скрипнул, раздвигаясь, браслет на его руке. Навстречу им выплыла тонкая, невысокая фигурка, и к белоснежному свету ТАРДИС прибавилось красноватое пламенное свечение. Сверкнул золотой медальон.       – Твоя машина ни капли не изменилась, как и ты, Доктор, – сказал Зола, осторожно касаясь пальцами деревянной дверцы ТАРДИС. – Вы всегда будете для меня загадкой.       Доктор облегченно выдохнул.       – Зола. Ты жив.       Старик повесил голову.       – Я – да. Другие – нет.       Элла сдавлено охнула на руках у Альтоса.       – Что случилось?       – Потом, потом, все потом, – поторопил их Доктор, поудобнее перемещая руку под спиной Ривер и направляясь к двери. Та сама собой приветливо распахнулась. – Все внутрь. Живо.       Они гурьбой ввалились внутрь, и вошедший последним Зола поспешно захлопнул за собой дверь. Оранжевый свет ТАРДИС казался почти ослепительным после бледно-голубого сияния ночного Лара, но даже он был каким-то неуютным и сумрачным – словно машина времени переживала потерю этой планеты вместе с ее выжившими обитателями. Ротор приветливо загудел, когда Доктор ступил на площадку, тот бросил на консоль благодарный взгляд, но прошел мимо, направляясь куда-то наверх по лестнице. Ривер на его руках тихонько застонала и мотнула головой, крепче прижимаясь щекой к отвороту его пиджака. Доктор почувствовал, как вместе с острым болезненным уколом в одном из сердец нарастает гнев и поспешно отмахнулся от этого чувства.       Не сейчас.       – Альтос, вторая дверь направо, первая налево, – бросил он через плечо и сам свернул налево.       Оказавшись в комнате, он, не зажигая света, бережно опустил Ривер на неразобранную кровать. Даже в полутьме он видел, как бледно ее лицо, какие глубокие тени залегли под глазами. Доктор выудил из бездонного кармана автоматический инжектор, приложил его к руке Ривер и с тихим шипением спустил курок. Она вздрогнула, но темное кольцо вокруг старого следа укола начало медленно рассасываться. Выждав минуту, он запустил ладонь во внутренний карман пиджака, вынул отвертку и провел ею вдоль тела Ривер. Получилось это не с первого раза: руки его дрожали от волнения и напряжения, палец соскальзывал с кнопки. Наконец, он сумел справиться с устройством, жадно вчитался в ему одному доступные данные и, облегченно выдохнув, – казалось, он сдерживал дыхание целую вечность, – тяжело опустился на край кровати. Ладонь его сама собой скользнула и сжала неподвижные пальцы Ривер.       Это была самая тяжелая задача в его жизни. Во всех жизнях, если быть честным. Знать, чем кончится история Ривер, и носить это знание с собой, каждый день, каждый час – это одно. Несмотря на поселившееся в глубине сердец гложущее чувство вины и страха, он давно привык смотреть на нее и видеть ту самую, старшую и уверенную в себе Ривер с потрепанным синим дневником, отверткой и… мощным хуком справа. Доктор невольно усмехнулся этой мысли, но улыбка его мгновенно погасла. Совсем другое было брать ее с собой, видеть, как она подвергается опасности и каждый раз переживать, что с ней что-нибудь случится. Снова и снова он повторял себе, что их временные линии так плотно сплелись, что почти каждый миг ее жизни превратился в фиксированную точку. Снова и снова тоненький, писклявый, противный голосок страха откуда-то из дальних закоулков памяти повторял старую, заученную, им же самим когда-то произнесенную фразу: «Время можно переписать».       Можно ли?       Сколько раз он в голове выстраивал временные параллели, в которых Ривер не приходилось погибать в Библиотеке – и все они оканчивались катастрофой. Сколько раз он с головой уходил в раздумья и летал в отдаленные уголки космоса, в самые продвинутые технологически времена в поисках способа безопасно вытащить ее из памяти КЭЛ, но всякий раз терпел неудачу. Не значило ли это, что Вселенная и само Время восставали против спасения Ривер Сонг?       Доктор не мог ответить на эти вопросы – да и не желал ответа, страшился того, что может услышать. Неведение в кои-то веки было благом даже для него. Но он точно знал одно: несмотря на ощущение, будто он сам, своими руками, ведет Ривер по направлению к Библиотеке, он ни за что не простил бы себе, если бы она погибла – здесь, на Ларе, или на Земле в окружении плачущих ангелов или на какой-нибудь отдаленной станции под неумолчное трещание далеков, все равно. Надвигавшиеся с неумолимостью разогнавшегося скорого поезда Башни Дариллиума не давали ему покоя. Рано или поздно ему придется лететь туда. И он с горечью понимал, что оттягивать этот день было уже нельзя.       Но он может попробовать.       Вздохнув, Доктор снова повернулся к Ривер и только сейчас заметил, что все еще сжимает ее ладонь в своей. Руки Ривер постепенно теплели, и даже немного краски вернулось на ее лицо. На ее взмокший недавно лоб налипли крупинки пустынного песка. Доктор осторожно провел пальцами по пыльной дорожке, и та осыпалась на покрывало. Ривер вздохнула и повернула голову, подалась навстречу прикосновению, и Доктор слегка вздрогнул от неожиданности, когда его ладонь целиком легла на ее щеку.       Он просидел так, без движения, еще несколько минут, а затем, снова вздохнув, осторожно отвел со лба Ривер упавший локон кудрявых волос, поднялся и тихо покинул комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.              – Альтос, постой.       Он обернулся, стоя на пороге, в буквальном смысле одной ногой наружу. Элла присела на кровати, оперевшись на локоть. Волосы падали ей на глаза, она с явным трудом подняла руку и убрала их назад. Она все еще выглядела усталой и измученной, порезы на руках, которые он кое-как, по-армейски затянул белыми бинтами, все еще ее беспокоили. Элла выжидающе смотрела на него, явно пытаясь подавить еще не окончательно оставивший ее страх. Альтос вернулся в комнату и остановился у кровати.       – Я… – начала было Элла и, словно смутившись, потупилась. Продолжила она лишь через несколько секунд, но уже решительно: – Я хотела поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь – уже во второй раз.       Альтос слабо улыбнулся.       – Не стоит.       Она упрямо мотнула головой.       – Стоит, – кивнула она. – Я ведь для тебя… – она запнулась, словно поняла, что собиралась произнести неподходящие слова, и вовремя исправилась. – Ты ведь ничего почти обо мне не знаешь. Почему ты это делаешь?       Альтос нахмурился, пытаясь понять, что она имеет в виду.       – Потому что я не оставляю друзей в беде, – четко и даже как-то резко ответил он.       – Друзей? – она задумчиво свела брови. – Еще день назад мы даже не знали имен друг друга. Ну… хорошо. Почему тогда ты спас меня в пещере? Почему ты вообще в это вмешиваешься? Лар – не твоя планета. И, если ты с Вестником, возможно, это даже не твое время. Почему же тогда ты рискуешь жизнью ради планеты, которой, возможно, в твоем времени уже или еще не существует?       Альтос вздохнул и сел на край кровати, вполоборота к ней, глядя куда-то вперед, на гладкую, кораллового цвета стену напротив.       – Потому что я видел войну, – осторожно начал он. – Все то, что происходит у вас, только в галактическом масштабе, и с более сильным, умным, жестоким и чудовищным противником. Я видел, как люди на оккупированных планетах превращались в животных, готовых растерзать самого дорогого человека ради дополнительного дня жизни. В тот день я отказался становиться одним из них, даже если альтернативой будет смерть.       Элла села, притянув колени к груди.       – Это… благородное решение. Почему же тогда Вест… Доктор говорит с тобой так, словно ты сделал что-то плохое?       Он покачал головой и еще больше повернулся к Элле, закинув колено на одеяло и глядя ей в лицо.       – Не думай о нем дурного. Доктор видел, пожалуй, даже больше, чем я. Чем… кто-либо из нас, наверное. Он пытается бежать от войны. Вот только бежать от нее некуда.       – Некуда? – голос Эллы дрогнул, но ни в глазах, ни в выражении лица не было страха. Через мгновение в них отразилось понимание. Она коснулась виска подушечками пальцев. – Ах. Здесь. Да. И… у тебя тоже?       Альтос кивнул, отворачиваясь. Перед глазами снова непрошено всплыло лицо Эньялы. В груди защемило. Пальцы непроизвольно сжались на строгом тонком ободке золоченого обручального кольца.       – Каждый из нас оставил на войне частичку себя, которую заменила частичка самой войны. Она хранится там, где нам ее не достать и не вырвать. В полученных ранениях. В воспоминаниях. В пустых углах наших домов, где когда-то царила жизнь.       – В памятных подарках? – продолжила она и многозначительно кивнула на его руки в ответ на вопросительный взгляд.       Он кивнул.       – Я потерял на войне жену, – нехотя сказал он. И нелепо, глупо, тоскливо усмехнулся: – Так что у нас есть кое-что общее, да?       Глупость и неуместность этих слов тут же больно резанула его, и Альтос поспешно встал, чтобы немедленно удалиться в попытке скрыть свое смущение. Но тонкая, удивительно сильная для ее комплекции рука Эллы удержала его, вцепившись в запястье.       – Мне очень жаль.       Он снова сел, словно притянутый какой-то неведомой силой.       – Это было давно, – словно оправдываясь, проговорил он. – Но воспоминания не так легко стереть, как…       – Как следы на песке, – закончила за него Элла. – Так говорят в моем народе. – Она помолчала и вдруг прямо, решительно и даже с некоторым вызовом спросила: – Ты ее все еще любишь?       Альтос несколько раз моргнул, глядя на нее. В комнате повисло тяжелое, вязкое смятение, словно ее вдруг наполнили болотистой водой. Он заметил, что на миг перестал дышать, и осторожно выдохнул. Этот вопрос неожиданно оглушил его. Все эти годы он лелеял свою память об Эньяле, снова и снова вспоминая время, проведенное с ней, последний миг ее жизни, все, что он чувствовал к ней… но, когда дело дошло до нынешних чувств, он… не знал.       – Я… – выдавил он, признаваясь в этом неожиданно даже для самого себя. – Я не знаю. До этого я просто… помнил… я… откуда… откуда такие вопр…       Элла не дала ему договорить. В одно мгновение она словно телепортировалась из своего маленького гнезда в одеялах и оказалась так близко, что Альтос от неожиданности отшатнулся. Зеленые глаза Эллы всматривались в его лицо, вблизи они были такие большие и светлые, он видел каждую темную прожилку на радужке – на удивление, они были тонкие и волнистые, придавая глазам Эллы странный, нечеловеческий вид, – видел собственное отражение в ее зрачках. Несколько мгновений, стоя на коленях, вытянувшись и глядя на него сверху вниз, Элла рассматривала замершего в ожидании Альтоса, а затем наклонилась и осторожно, бережно, словно боясь спугнуть дикую птицу, поцеловала.       Ее дыхание, коснувшееся губ Альтоса, было горячим, почти обжигающим. От нее пахло дымом и пустынным песком. Ее губы были мягкими и сухими, трещина в уголке нижней губы, возникшая, когда она слишком сильно закусила ее во время экспериментов ракхов, легонько царапала кожу. Его вдруг окружило невероятное тепло, и, открыв глаза, Альтос увидел, как из-под слетевшей маскировки снова показывается настоящий облик Эллы – пламя взметнулось, волнуясь, растекаясь вокруг, обнимая его, словно еще одна пара рук. Колючая волна мурашек пробежала у Альтоса по спине от шеи до поясницы, руки сами собой взлетели и вцепились в ее плечи, не зная толком, что сделать – прижать ее к себе, продлить мгновение бесконечно долго, так, как только будет возможно, или оттолкнуть и бежать, сейчас, немедля. Пока он раздумывал над этим, его губы сами собой раскрылись и ответили на поцелуй, и в этот миг Альтос решился.       Он осторожно, как можно мягче надавил на плечи Эллы и отстранился, разрывая поцелуй и глядя на нее – он был в этом уверен – распахнутыми глазами. Ее пламя вмиг погасло, взгляд был ироничным и смеющимся, словно она знала, что он собирался сказать.       – Н-но, но… как же… Ферран… или как его там… твой жених? И… и ваши обычаи?       Элла рассмеялась так звонко, что, казалось, даже стены зазвенели от этого смеха.       – Глупый, – сказала она счастливо, очевидно предвкушая эффект своих слов. – Союзы по договоренности не означают, что мы не следуем зову сердца. Это происходило… иногда.       Альтос отнял руки от ее плеч и осторожно сжал в ладонях ее лицо, не отрывая взгляда от ее глаз.       – К тому же, – уже тише продолжила она. – Мы все можем умереть уже сегодня.       Альтос снова ощутил неприятный укол в сердце. Что-то в войне эта девочка все-таки понимала. Он потянулся и снова коснулся губами ее губ – легко, почти воздушно, просто чтобы снова почувствовать ее обжигающее дыхание. Кожа под ладонями казалась лихорадочно горячей.       – Тут ты права.              Через некоторое время Альтос все же сумел уговорить Эллу немного отдохнуть после пережитого и, оставив ее спокойно засыпать под мерное, убаюкивающее гудение ротора ТАРДИС, вернулся в комнату управления. Доктор и Зола были там. Повелитель времени, как всегда, торчал у консоли, но, казалось, рычаги и кнопки его совсем не занимали. Он думал о чем-то своем.       Старейшина сидел в одном из кресел, подобрав под себя тощие ноги. Он явно только что закончил свой рассказ, был мрачен, грустен и нелюдим. Его голова поникла, в глазах, в самых уголках, стояли сдерживаемые невероятной силой воли слезы. Лица ни одного, ни другого не предвещали добрых новостей. Какими были эти новости, не нужно было даже спрашивать.       Альтос неожиданно почувствовал себя усталым, разбитым и постаревшим. Тепло, которое разливалось внутри, и рвущаяся наружу счастливая, почти мальчишески глупая улыбка, еще пять минут назад приводившие его в какой-то нелепый восторг, теперь казались неуместными и оскорбительными. Альтос невольно одернул себя: опасность еще не миновала, им предстояло выбраться отсюда, не говоря уже о том, чтобы как-то остановить пришельцев, устроивших на Ларе кровавую бойню.       Не замедляя шага, он пересек стеклянную площадку, спустился по лестнице и вышел за дверь.       Луна уже высоко стояла в небе и казалась чуть меньше, чем раньше. Скрестив руки на груди, Альтос прислонился к стенке ТАРДИС, высоко задрав голову и глядя на сияющие в вышине огоньки звезд. Незнакомые, никогда прежде не виданные созвездия вызывали в душе одновременно странное спокойствие и невыносимую тревогу. Луна, гладкая, белесая, казалась просто подвешенным в небе фонарем.       – Она ненастоящая, знаешь? – раздался вдруг голос слева от него. Альтос повернулся: Доктор стоял на пороге, привалившись плечом к косяку. Взгляд его был устремлен вверх, но, казалось, он смотрел не на луну и звезды, а куда-то вдаль, в бесконечные просторы космоса.       – Кто?       – Луна. Ненастоящая. Искусственная звезда, созданная Империей для улучшения условий жизни на Ларе и нескольких соседних планетах. Поэтому она такая странная.       Альтос пожал плечами, не зная, что ответить.       – Зачем ты мне это говоришь?       Доктор скрестил руки на груди, переступил порог и, закрыв дверь, тоже привалился к ней.       – Да просто так, – спокойно сказал он и умолк, очевидно обдумывая что-то. Альтосу показалось, будто он борется с собой.       Спустя несколько мгновений Доктор вдруг тяжело вздохнул.       – Ты был прав.       Признание было настолько неожиданным, что Альтос первые несколько мгновений просто молча стоял, в глубине души наслаждаясь звучанием этих слов. Лишь спустя пару секунд он вдруг осознал, что не понимает, о чем говорит Доктор.       – В чем?       – Мне нужен был солдат в ТАРДИС.       Альтос усмехнулся.       – Я этого не говорил.       – Но ты об этом думал.       – Ты роешься у меня в голове?       – Мне это не нужно – у тебя на лице все написано.       Альтос снова усмехнулся, уже новой мысли: с некоторых пор – с каких, он уловить так и не успел – эти словесные перепалки стали для них с Доктором чем-то совершенно обыденным. Споры, маленькие незлобивые оскорбления – все это было ему хорошо знакомо, они с Найтом нередко развлекались таким образом. Как же давно, как далеко остались те времена, те скучные, невыносимо унылые ночи в каменных стенах Стормкейджа! Это словно была другая, совершенно чужая и чуждая ему жизнь. Он не знал, как вернуться к ней, когда все это кончится.       Он не был даже уверен, что это теперь будет возможно.       – Что ты будешь делать? – спросил вдруг Доктор. В его голосе было какое-то сожаление, словно повелитель времени догадывался о его мыслях, но Альтос не подал виду, что заметил это.       – Не знаю, – честно сказал он после короткого молчания. – Если, конечно, мы все выживем и выберемся отсюда… – он неосознанно обернулся, глядя на дверь ТАРДИС.       – Останься с ней, – кивнул Доктор, и Альтос перевел вопросительный взгляд на него. Он точно не рылся у него в голове? – Ей будет нелегко. Даже если мы остановим их, даже если все выживем – Лар останется пуст. Флемары погибли. Ее раса, ее планета погибли. Может быть, она еще этого не осознала, но это так.       Он помолчал, опустив голову.       – Поверь, я хорошо знаю, каково это.       Альтос открыл было рот, чтобы сказать что-то в ответ, но слова застряли в горле. Он кивнул. Доктор еще раз поднял взгляд на искусственную луну Лара и, развернувшись, скрылся за дверью ТАРДИС.              Когда Доктор вернулся в комнату управления, Золаноренталара там не было. Альтос все еще оставался снаружи, удивляться его неожиданному признанию. ТАРДИС мерно гудела, нашептывая осторожные, успокаивающие слова, но Доктор все еще чувствовал злость, собиравшуюся в груди тугим комом. Она начала нарастать еще там, на борту черного корабля, но по-настоящему дала о себе знать, когда он увидел кровоподтеки и порезы на теле Ривер. Она разрывала его изнутри, и, не находя выхода, обращалась на своего хозяина. Снова, в десятый, пожалуй, раз, он запустил руку в карман и нащупал небольшую металлическую коробочку. По пальцам, словно электрический ток, пробежала дрожь, он отдернул руку и опустил ее на консоль, мысленно отмахиваясь от заботливых утешений машины времени.       Услышав ее шаги, которые ни с чем нельзя было спутать, Доктор отвернулся, стараясь, чтобы она не увидела его лицо. Следить за выражением было тяжело, его одолевали слишком невеселые мысли. Но он видел ее отражение в стеклянном столбе ротора.       Ривер, посвежевшая, отдохнувшая, пусть и за такое короткое время, поднялась на площадку, глядя на его спину с привычной нежной и хитрой улыбкой, за которой, казалось, всегда скрывалась какая-то тайна. Она сменила измазанный пылью и зеленоватой кровью ракхов костюм на джинсы и серую рубашку, оставив свой любимый, хоть и бесполезный нынче, пояс с пустующей кобурой. Остановившись на последней ступеньке, она несколько секунд постояла, подбоченившись и заигрывающе упираясь кулаком в бок, но, не дождавшись реакции Доктора, подошла ближе и прислонилась к консоли.       Кожа ее еще была красновата и даже на вид слишком горяча, но ее больше не лихорадило – организм и антидот наконец уничтожили все, что ей ввели ракхи. Время от времени Ривер потирала все еще зудящий укол и стремительно зарастающие порезы на предплечьях, но теперь они были лишь неприятным напоминанием.       – Я в порядке, дорогой, спасибо, что спросил, – с притворной обидой проговорила она. Улыбка не сходила с ее губ.       Доктор в ответ многозначительно помахал отверткой в воздухе.       – Я знаю, – сказал он и, помолчав, добавил, вскинув на нее говорящий взгляд, из которого так и не смог прогнать тревогу: – И… я рад, что ты в порядке.       Как он ни старался, но дрогнувший голос его выдал. Доктор вдруг резко повернулся к ней и, заставив ее от неожиданности охнуть, крепко схватил обеими руками за плечи, прижал к себе, уткнувшись носом в копну золотистых волос. От Ривер пахло красной пылью Лара и химикатами из пещер ракхов. Но даже сквозь них пробивался тонкий привычный аромат апельсинов. Растерянно помедлив, Ривер сцепила ладони на его спине. Несколько секунд Доктор стоял, вдыхая ее запах, не шевелясь, словно боясь отпустить ее, словно только здесь, в его руках, она была в безопасности.       – Никогда… – наконец выдавил он и запнулся. – Никогда так больше не делай, Ривер.       Она подняла руку и мягко погладила его по волосам.       – Сладкий, ты же знаешь, что я не могу этого обещать.       Он помотал головой, по-прежнему не желая отрываться от нее. Ривер выдохнула, осторожно просунула ладони между ними и надавила на его грудь, заставляя немного отстраниться. Доктор нехотя ослабил хватку, но не поднимал на нее взгляда. Между сведенными бровями пролегла глубокая морщина. С тревожным изумлением Ривер подумала, что он больше не выглядит юным мальчишкой – тень челки, падавшая на лицо, опущенные уголки губ, дрожащие от напряжения закрытые веки делали его похожим на старика, пережившего множество потерь и навидавшегося множество ужасов. Каким он и был. Она осторожно сжала его лицо в ладонях, поглаживая щеки большими пальцами, и мягко приподняла голову. Доктор нехотя открыл глаза – они были мутны от страха, тоски и сожаления.       – Доктор, – тихо, но твердо проговорила она, не давая ему снова опустить взгляд. – Что бы ты ни делал, как бы ни старался, я все равно буду такой, потому что хочу быть такой. И я буду защищать тебя, буду помогать тебе, и я всегда буду с тобой, даже если ты этого не захочешь. Не жди от меня подобных обещаний.       – Ривер… – он отнял руку от ее плеча и накрыл ладонью ее ладонь. – Не смей. Я не могу тебя потерять. Я… я устал терять друзей. Я устал терять всех, кого люблю.       Его голос споткнулся и, ухнув в хриплый, тяжелый шепот, стих. Ривер ощутила острый укол тревоги. Предчувствия ее не обманули: случилось что-то ужасное. Что-то чудовищное. Она поняла это в первую же секунду, как он появился в ее камере в Стормкейдже, отстраненный и подавленный.       – Что случилось?       Несколько секунд Доктор молчал, по-прежнему не отрывая от нее мутного, далекого взгляда, смотревшего, казалось, куда-то сквозь нее, сквозь стены ТАРДИС и далекие горизонты Лара. Эмоции на его лице были нераспознаваемы. Казалось, внутри у него идет какая-то борьба, но определить участников и, тем более, победителя, было невозможно. Наконец, он легонько сжал ее пальцы, нежно коснулся губами ладони и мягко высвободился из ее рук.       – Спойлеры, – сдавленно проговорил он. А затем снова отвернулся, чувствуя на себе любопытный взгляд Ривер. Та быстро опустила глаза. Сделав пару глубоких вдохов, она повернулась и, прислонившись к консоли спиной, скрестила руки на груди.       – Какой у нас план, Доктор?       Он не ответил. Почувствовав какое-то напряжение в повисшей тишине, Ривер подняла взгляд. Доктор стоял у консоли, держа рычаг в одной руке – или, скорее, опираясь на него, – другую положив на рукоятку экрана сканера. Его пустой взгляд из-под нахмуренных бровей был направлен куда-то вдаль. Время от времени зрачки вздрагивали, словно фокусируясь на чем-то, но лишь на мгновение. Он не шевелился и не издавал ни звука, будто ничего вокруг не происходило, словно впав в своего рода транс. Ривер нахмурилась.       – Так. Я знаю это выражение, – осторожно сказала она, оглядевшись, чтобы убедиться, что, кроме них, в комнате управления никого нет, а затем подошла к нему вплотную. – Я знаю, что это значит.       Доктор моргнул, но не поднял на нее глаз.       – И что же это значит? – тихо спросил он скорее из раздражения, чем ради поддержания разговора.       – Что ты в тупике, – ни капельки не смутившись, ответила она, пытаясь заглянуть ему в лицо. – Что ты не знаешь, что делать.       Доктор прикрыл глаза, опустил голову, и это простое движение сказало Ривер все, что она надеялась и одновременно боялась услышать: что она была права.       – Да. Не знаю, – подтвердил он, хоть это уже и не было нужно.       Ривер положила руку ему на плечо, но он стряхнул ее и отошел на шаг в сторону, словно любой контакт сейчас был для него болезненным.       – Доктор, мы найдем выход. Мы всегда его находим.       – Из такого? – он не смог сдержать нервного смешка. – Оглядись, Ривер. Три года, год, шесть месяцев, даже два месяца назад у меня еще был шанс спасти этих людей. А теперь некого спасать, и нечего. Они убили всех. На этой планете два десятка крупных поселений. ТАРДИС нашла два десятка схожих сигнатур кораблей. Когда Зола вызывал меня, речь шла о корабле-разведчике, но это... это полноценное вторжение-тире-геноцид. И оно уже почти окончено. Наш единственный вариант – нажать рычаг дематериализации и улететь отсюда, как можно скорее, как можно дальше. И постараться забыть.       – Это не выход, и ты это знаешь, – настойчиво сказала она.       Он снова кивнул.       – Знаю.       Опять повисла тишина. Ривер подняла взгляд в глубокий потолок ТАРДИС, пытаясь подобрать слова. Она должна была сказать что-то, что вновь пробудит в нем желание бороться. Раньше ей это удавалось. Почему же сейчас было так сложно?       Может быть, потому что отчасти она была с ним согласна? Какие шансы у них были против этих чудовищ, которые были способны разорвать человека пополам, словно тот был из пенопласта? Без оружия, без солдат, без людей, готовых бороться за свой дом, потому что от дома не осталось почти ничего, а от людей – еще меньше? Если бы они прилетели немного раньше... Но теперь было поздно об этом горевать. Ничего уже не изменишь – проклятые законы времени...       Что выбивало ее из колеи больше всего – это состояние Доктора. Еще на корабле, пусть и меркнущим сознанием, она уже тогда видела это выражение его лица. Доктор никогда не отчаивался. Ее Доктор никогда не отчаивался.       – Это не все. Что еще? – наконец спросила она, снова поворачиваясь к нему. Доктор глубоко вздохнул, сунул руку в карман и, вынув из него небольшой предмет, кинул ей. Ривер поймала его обеими руками. При столкновении предмет негромко металлически щелкнул. Смерив Доктора недоуменным взглядом, но так и не дождавшись пояснения, она опустила глаза.       На ее ладони лежала небольшая – размером в несколько сложенных вместе спичечных коробков – железная коробочка. Точнее, куб. В свете ТАРДИС его шесть граней сверкали ленивыми серо-голубыми отблесками. На одной из граней виднелась утопленная черная кнопка, и каждая из них была полностью покрыта круглыми галлифрейскими письменами. Через несколько мгновений слабая волна вибрации пробежала по ладони Ривер, посылая в мозг слабый, едва различимый сигнал. Она поспешно поставила деталь на консоль.       – Инфозонд ТАРДИС. И что?       – А то, что много лет назад я использовал его, чтобы заманить Сливина в ловушку. Должно быть, забыл его здесь.       – И что? – снова повторила Ривер, пытаясь понять, почему он так нервничает из-за какого-то инфозонда.       – Ты не хуже меня знаешь, что делает эта штука.       – Передает записанную в него информацию телепатическим способом, через прикосновение, да.       – И излучает сигнал на нескольких редко встречающихся частотах. Инфозонды использовались не только как передатчики и справочные терминалы – но и как маяки, выбрасываемые в космос при крушении. И знаешь, где я его нашел? В навигационном отсеке корабля ракхов. Подключенным к калькулятору курса. Ты понимаешь, что это значит?       Ривер понимала. Пожалуй, даже слишком хорошо. Она скрестила руки на груди и опустила голову, мрачно глядя на несчастную деталь, которая, как оказалось, причинила столько горя. Последняя капля в море, заставившая его выйти из берегов. Последнее легчайшее перышко, поменявшее перевес на чашах весов.       – Обнаружив пропажу, я не волновался, – продолжил Доктор. – Я думал: кто сумеет поймать его сигнал, ведь он вещает на частотах, которые использовали только повелители времени? И вообще, кто еще, кроме крейсеров Империи, может оказаться в этом закоулке Вселенной? И это была моя ошибка. Я привел их сюда, – тяжело, словно приговор, произнося каждое слово по отдельности, закончил он. – Несколько сотен тысяч жизней – на моей совести.       Ривер подняла взгляд, чтобы сказать ему, что он неправ, что это не повод впадать в уныние, что он не виноват, как говорила всегда, но все эти привычные и нелепые слова застряли в горле: в глазах Доктора не было вины, только злость. Глубокая, мрачная ярость, направленная куда-то извне.       Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но в этот миг произошло сразу два события: на лестнице, ведшей в жилые помещения ТАРДИС, громко разговаривая, появились Элла и сопровождавший ее Золаноренталар; внешняя дверь распахнулась, с грохотом захлопнулась, и Альтос поспешно взлетел по лестнице, запыхавшийся и взмокший, словно только что пробежал марафон под палящим солнцем. Брюки его были измазаны красной пылью почти до середины икры.       – Ракхи вошли в пещеры с какими-то ящиками, – выпалил он, не переведя дыхание. Все разговоры тут же стихли. Элла и Зола поспешно присоединились к собравшимся у консоли, старик упал в кресло, девушка подошла к Ривер, переглянувшись, они кивнули друг другу и тут же обратили все свое внимание к Альтосу. Тот на минуту умолк, согнувшись, уперевшись ладонями в колени и переводя дух. Наконец, он выпрямился и продолжил:       – Я увидел, как они идут от корабля к пещерам с какими-то ящиками. Мне это показалось подозрительным – ведь у них есть прямой переход в шахты, мы сами уходили этим путем. Решил проследить за ними. Они вошли под гору и исчезли в тоннелях. И, думаю, я знаю, почему они шли по поверхности, – ящики были громоздкие, а мы все видели, что переход с корабля в шахты довольно узок. Они что-то задумали.       Ривер нахмурилась.       – Мне это не нравится. Как думаешь, что в тех ящиках?       Альтос пожал плечами.       – Взрывчатка? Оружие? Аппаратура для выкачки золота? Вы ведь повредили генераторы в шахте. Кто знает, что у них на уме?       – А что мы вообще о них знаем?       Доктор вышел на середину комнаты, задумчиво покусывая губу.       – Они используют золото в качестве топлива для питания всей своей технологии, вплоть до двигателей кораблей, – начал перечислять он. – Черная башня у шахт – их главная база, это я понял по компьютерам в навигационном отсеке. Они изучали там пленных, проводили опыты, исследуя их организм и выявляя недостатки и преимущества их тел, ища слабые места. Туда сводятся все каналы, проводящие золото, – значит, там еще и склад. Им плевать на жертвы со стороны местного населения. Они сильны, быстры, технологически развиты, но, похоже, повинуются основному инстинкту – выживание любой ценой. Это означает – сохранение технологий, которые обеспечивают им безопасность. Значит – добыча золота.       – Они словно звери, – добавила Ривер, вспомнив нескладную речь пришельцев. – Их язык так примитивен, что ТАРДИС его не переводит. Человеческая речь для них сложна.       – Звери с модифицированным мозгом, – продолжал задумчиво рассуждать Доктор. – Возможно, так и есть. Может быть, они – продукт генных модификаций. Биологических экспериментов.       – Как это нам поможет? – озадаченно спросил Альтос.       Доктор покрутил пальцем в воздухе, по-видимому, подыскивая ответ, но сдался и махнул рукой.       – Пожалуй, никак. Да.       Все это время внимательно слушавший их диалог Золаноренталар внезапно поднялся, сжимая худыми костлявыми пальцами спинку кресла.       – Доктор, этот корабль чудовищен. Много сотен моих сородичей погибло в его стенах. Многие сотни тысяч нашли свой конец во всех остальных, – мрачно и твердо произнес он. – И неизвестно, сколько еще планет падут перед ними. Мы должны уничтожить этот корабль и всех, кто будет на борту.       Повисла короткая тишина. Элла смотрела на своего обычно мирного и мудрого в своих решениях старейшину раскрытыми от удивления глазами.       – Зола, это не выход, – покачал головой Доктор.       – Друг мой, для моего народа не осталось больше выхода. Нас больше нет. Я, дряхлый, умирающий старик, и юная Элланаренталар – вот все, что осталось от моего народа. Нас уже не спасти – так спасем же других, тех, за кем они придут в следующий раз.       Доктор молчал. На лице его открыто была написана сложная внутренняя борьба. Ссутулившись, скрестив руки на груди, он смотрел в пол, лихорадочно подыскивая аргументы.       – Это не даст ровным счетом ничего, – предпринял он последнюю, тщетную попытку, без уверенности, словно для того, чтобы не изменить себе. – За ними придут другие.       – Я думаю, он прав, Доктор, – встрял вдруг Альтос и даже не удивился обжигающему взгляду, которым его ошпарил повелитель времени. – Мы ведь должны сделать хоть что-то?       – Как бы ты поступил, Вестник? – сказал вдруг Золаноренталар, решительно глядя Доктору в глаза, и в голосе его мелькнула злость. – Если бы бездушные чудовища пришли уничтожать твой дом, ты бы стоял в стороне?       Повисло тяжелое, гнетущее молчание. Все глаза обратились к побледневшему Доктору. Лишь в глазах Ривер и Альтоса, знавших его историю, было не ожидание, а испуг – как повелитель времени отреагирует на слова старика? Доктор не отрываясь смотрел в лицо Золе. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, он сжал кулаки до побелевших костяшек.       А затем повесил голову.       – Будь по-твоему, Зола.