***
Пламя свечей трепетало в шандалах, разбрасывая по стенам неверные тени, отражаясь в глазах сидящих вокруг стола эльфов. Все они напряженно молчали, глядя на застывшего перед картой Тингола. Сложив руки за спиной в замок, Владыка изучал необъятные просторы Белерианда, внимательно разглядывая границы Дориата. Наконец он повернулся к собравшимся, тяжелым взглядом обводя каждого. — Насколько серьезна для наших границ угроза? — взгляд Эльвэ остановился на Белеге, отбивающем нервную дробь на подлокотнике кресла. — Отряды орков становятся слишком многочисленными, — доложил страж границ, бросая взгляд на карту. Стремительно вскочив, он подошел к карте, плавно прочертив дугу над востоком королевства. — Со стороны Химлада пока тихо: феаноринги не дают пройти большим отрядам незамеченными. Финголфин шлет вести о вылазках на границах Хитлума, — рука Белега плавно переместилась на запад, очертив горные цепи. — Они пока легко отбивают их, но участившиеся вылазки с двух сторон заставляют задуматься о злом умысле. И все мы легко можем догадаться, кто стоит за этим. — На Нан Дунгортеб с каждым днем становится все опаснее. Еще несколько лет и мы не сможем миновать северные границы Дориата без опасности для жизни. Потомки Унголиант не таясь спускаются с Эред Горгорот, заполняя долину, оплетая ее своими сетями. — Йант Йаур? — отрывисто спросил Тингол. — Мы удерживаем его, ваше величество, — кивнул Белег. — С этой стороны опасность нам не грозит. Но соседство с морготовыми тварями не радует наших воинов. — Радовать их должны дома, — бросил Саэрос, взмахнув тонкой кистью. — А на границах у них одна обязанность — служить своему королю и королевству. — Что они и делают, — Белег переглянулся с Маблунгом, незаметно закатившим глаза. Лощеного советника Тингола они недолюбливали, хотя и понимали, что отношение к Саэросу у обоих воинов было предвзятым. Нандо не уставал указывать на мелкие просчеты и неточности, которые иногда случались у обоих военачальников, чем неизменно вызывал глухое раздражение, которое не выливалось во что-то большее лишь благодаря Ороферу, всякий раз успевавшему затушить разгорающийся пожар. Вот и сейчас он поспешил вмешаться, переводя разговор на другое. — Гонцы от Финголфина и Финрода привезли вести о заключаемом союзе, — вступил королевский советник, заставляя Тингола посмотреть на него. — Они зовут нас присоединиться, чтобы одолеть Моргота и его дикие орды орков. — Присоединиться? — губы Тингола скривились, будто само слово вызывало горечь. — Им не хватает воинов? Или же они хотят укрыться в случае проигрыша за завесой? — Они предлагают, — Орофер выделил последнее слово, — вступить в бой всем вместе, обрушив на Ангбанд всю мощь объединенных армий. — Моргот загубил слишком много синдар, чтобы нолдор просили прислать им еще, — поджал губы Тингол, наливая себе вина. — К тому же я хозяин своего слова, и гибель Дэнетора все еще отдается болью в моем сердце. Присутствующие опустили головы, вновь погружаясь в воспоминания о кровопролитной войне под светом звезд. Возражения короля были справедливы, но Белег все же осмелился заговорить снова: — Позволено ли будет желающим добровольно сражаться с Морготом примкнуть к Финроду и Финголфину? Тингол долго смотрел на лучника, обдумывая его просьбу. Маблунг подался вперед, ожидая решения своего Владыки. Его горячее сердце жаждало битвы. Саэрос равнодушно крутил в руках бокал, наблюдая за игрой света в темно-гранатовом вине. Орофер медленно качал головой, погрузившись в свои мысли. Белег с надеждой смотрел на Элу, приняв для себя решение присоединиться к войскам в любом случае. Наконец король поднял голову, усмехнувшись при виде огня, тлеющего в зеленых глазах Куталиона. — Я не стану запрещать своим подданным участвовать в этой войне, — он прищурил глаза, блеснувшие холодом. — Но флагов Дориата на полях сражений быть не должно. Официально мы не принимаем участия в намечающихся битвах. — Спасибо, Ваше Величество, — Белег поспешно опустил голову, пытаясь спрятать довольную улыбку. — Позволено ли нам будет донести ваше решение до воинов? — Позволено, — кивнул Тингол, переводя серьезный взгляд с Белега на Маблунга, а затем на обоих советников. — Я не буду чинить препятствий любому, кто пожелает присоединиться к войскам Финголфина и Финрода. Поклонившись, оба военачальника покинули кабинет Эльвэ, вполголоса обсуждая эльфов, которые точно согласятся отправиться вместе с ними. Проводив их взглядом, Тингол покачал головой, задумчиво улыбнувшись. — Иногда мне кажется, что передо мной не воины, а мальчишки, не наигравшиеся в войну. — Он вздохнул, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. — Все им на месте не сидится. — Ваше величество, — осторожно проговорил Орофер. — Вы действительно позволите уехать каждому согласившемуся? — За Трандуила беспокоишься? — беззлобно усмехнулся Элу, приоткрыв глаза. — Пора тебе уже выпустить его из-под своего крыла. Хотя сражения, конечно, не самый лучший повод. Но там будет кому за ним присмотреть. — Я всегда буду за него беспокоиться, — вздохнул Орофер. Прекрасно зная сына, он ни на минуту не сомневался в его желании сбежать из Дориата на войну.***
— Ты никуда не поедешь, — безапелляционно заявила Галадриэль, сверкнув глазами. — Ты не должен ничего доказывать мне. — Я и не собираюсь, — устало вздохнул Келеборн, запустив пятерню в волосы. Спорить с любимой оказалось сложной и изнуряющей задачей. Она с упорством, достойным восхищения, отказывалась отпускать мужа на войну, приводя десятки разумных аргументов. Но Келеборн был непреклонен, для себя твердо решив участвовать в истреблении морготовых тварей. — Тогда я пойду с тобой. — Галадриэль умоляюще посмотрела на мужа. — Даже не думай! — отрезал Келеборн, кладя руки ей на плечи. — Тебе там нечего делать совершенно точно! — Я не могу понять, зачем тебе это нужно, — поникла эльфийка, опуская голову. — Ты ничего не должен нолдор. — Но они и не враги нам, чтобы отсиживаться в зачарованном лесу, пока они принимают на себя удар, — упрямо мотнул головой Келеборн. Галадриэль подняла глаза на мужа, тяжело вздохнула и твердо посмотрела на него. — То, что я расскажу тебе, не должно покинуть пределов нашей комнаты. — Эльф вопросительно приподнял светлую бровь, удивленно глядя на напряженную Галадриэль. — Поклянись, что не расскажешь об этом никому, даже Трандуилу. — Дождавшись утвердительного кивка, она продолжила: — Я не говорила тебе об этом, но мне пришлось совершать поступки, за которые мне придется держать ответ перед Манвэ и кругом Валар, когда придет срок. Я искренне надеюсь, что Владыки узнают об этом не скоро, а когда узнают, не будут судить нас слишком строго. Галадриэль вздохнула, низко опустив голову. Тихим, ничего не выражающим голосом она начала свой рассказ о клятве Феанора, о том, как пошли они следом за Пламенным, о гаванях Альквалондэ… Келеборн слушал, чувствуя, как от ужаса сердце сжимается и начинает биться с перебоями. То, что сейчас слышал он из уст своей любимой, переворачивало все представления об эльдар, что были у него прежде. Разве может один эльф убить другого?! Разве может разрушить его творения?! Он смотрел на хрупкую нежную жену, нервно терзающую сиреневую ткань платья, и ему безумно хотелось сжать ее в объятиях, защитить от всего мира, поцелуями стереть страшные воспоминания, заставить забыть пережитое. Келеборн смотрел на нее и будто видел впервые и снова влюблялся в нее, хотя казалось, что сильнее любить уже невозможно. Галадриэль подняла глаза на мужа, ожидая осуждения и гнева, но увидела лишь слезы, блестевшие в бесконечно голубых глазах. — Галадриэль, — тихо прошептал он, обнимая ее крепко, сильно, будто хотел врастить в себя. — Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю! И она плакала, цепляясь за родные плечи; плакала от облегчения, оттого что не висела меж ними более страшная тайна.***
Серая дорога вилась широкой лентой, огибая могучие дубы и буки. Всадники растянулись по ней, один за другим скрываясь за поворотом. Дориатских эльфов, пожелавших присоединиться к Белегу и Маблунгу, набралось не больше двух десятков: в основном это были юноши, грезившие о подвигах. Военачальники лишь тихонько посмеивались, прислушиваясь к их разговору. — Я убью пару сотен орков и вернусь в Дориат великим воином! — Синголло, подбоченившись, обвел взглядом ехавших рядом друзей. — И тогда Лютиэн не сможет мне отказать! — Пока ты будешь их убивать, Даэрон своим сладкогласным пением быстрее завоюет ее, — усмехнулся Келеборн, — к тому же, сейчас количество соперников у него явно поубавилось. — Умение распевать баллады не сравнится с воинской доблестью, — не согласился Синголло, мотнув русой гривой. — Какие они вообще, орки эти, хоть посмотрим, — задумчиво добавил он. — Я думаю, они похожи на Сулмелдира с похмелья, — хохотнул Трандуил, увернувшись от затрещины. — Ну, тогда я и пятьсот убить смогу, — рассмеялся Синголло, заставляя лошадь отъехать от насупившегося друга. Отсмеявшись, Келеборн снова впал в задумчивость, возвращаясь мыслями к разговору с Галадриэль перед отъездом. Рассказанное ею тяжелым камнем легло на душу, заполняя все мысли, а данная клятва давила, смыкая уста печатью молчания. С тоской Келеборн смотрел на Трандуила, смеющегося над очередной шуткой, жалея, что не может поделиться с другом страшной тайной. Деревья расступались неохотно, лес редел, в просветах стволов серебрилась лента Сириона. Ветер донес запах реки, и эльфы обрадовано загалдели, улыбаясь. Дориат заканчивался, оставалось миновать завесу, и они впервые шагнут в новый мир. Белег покачал головой, глядя на них: не тот повод выбрали юные синдар, чтобы посмотреть Белерианд. Сейчас он не был так уверен в своей правоте. Следовало тихо уехать с Маблунгом и не тянуть за собой неоперившихся птенцов. Он вздохнул, перехватив взгляд друга, полный тех же сомнений. Поворачивать назад было поздно, да и не согласились бы на это их спутники. Куталион крепче сжал поводья в руке и тронул коня, выезжая на яркий солнечный свет. Миновав брод, они остановились, глядя на раскинувшуюся перед ними равнину. Река вела вперед, указывая путь к Тол Сириону, — туда, где уже ждали Финрод и Ородрет.