***
Войско растянулось вдоль русла реки, постепенно стягиваясь к месту, где черные воды разделялись, обнимая пенистыми руками каменистый остров. Келеборн ехал рядом с Фелагундом, погруженный в свои мысли, почти не прислушиваясь к разговору, который вели между собой Финрод и Белег. Далеко впереди маячили высокие фигуры феанорингов. Время от времени ветер доносил обрывки фраз и громогласный смех. Он смотрел на них и не мог поверить, что эти воины, так яростно сражавшиеся с орками в долине, могли с такой же легкостью убивать своих сородичей. Келеборн раз за разом пытался разглядеть на их лицах печать искажения, что тронула их еще в Валиноре, но не находил. Светлые лики их мало чем отличались от лиц остальных эльдар, лишь шрамы, покрывавшие лицо Маэдроса, да культя, которую он неловко прятал под рукавом, напоминали об «особом» отношении к ним Мелькора. Да и то скорее говорили об их силе духа, но никоим образом не о вероломстве или предательстве. Да и эльфы, окружавшие их, не смотрели на братьев с осуждением, хотя, скорее всего, это было связано с тем, что все они оказались так или иначе причастны к случившемуся в гаванях Альквалондэ… Келеборн вздрогнул: он так и не смог себе представить, как можно жить дальше после всего, что там произошло. Лагерь постепенно обрастал новыми шатрами и палатками, ровными рядами расходящимися от центра, как лучи от Анора. Голубые, белые, красные, зеленые — в глазах рябило от разнообразия цветов и гербов. Широкие полотнища знамен и узкие полоски флагов громко хлопали на ветру, дым от сотен костров стелился по земле, разнося ароматы готовящейся еды. То тут, то там раздавался хлопок: очередная бочка лишалась своего дна под одобрительные крики. У трех шатров, стоящих в сердце лагеря, расставляли столы и лавки, наскоро сколоченные накануне. Доски доставили с Тол Сириона, специально для этого по лунной дороге всю ночь сновали телеги. Оттуда же прибыли и хрустящие скатерти, до которых было страшно дотронуться, чтобы не смять или испачкать ненароком. Эльфы, истосковавшиеся по чистоте, с громкими криками бросались в ледяную воду, смывая с себя грязь и пот, натирая до скрипа волосы, ныряя и фыркая не хуже выдр, что в испуге уплыли на другой берег и теперь таращили свои черные глаза-пуговки из-за сухих стволов тростника. Трандуил уже искупался и теперь сидел и обсыхал, поглядывая на рубашку, лежащую рядом. Чистая одежда нашлась на самом дне мешка, чему он не уставал радоваться: многим повезло меньше, и еще вчера берега украсились флагами в виде разномастных порток и рубах, сохнувших на ветру. За шею полилась вода, заставляя испуганно вздрогнуть и подпрыгнуть. Сердито оглянувшись, Трандуил попытался достать смеющегося Сулмелдира, успевшего отбежать на безопасное расстояние с сапогами друга. Прыгать босиком по камням Ороферион не захотел и ограничился тем, что погрозил кулаком. — Как там Келеборн, я его так и не видел по прибытии, — Трандуил решил отложить казнь Сулмелдира на потом и присел рядом с Синголло, который тщательно расчесывал спутанные русые волосы. — Нормально вроде, — невнятно проговорил тот, держа во рту ленты, — я его почти не видел. — Он у нас теперь королевских кровей, не подойдешь, — криво усмехнулся Сулмелдир, осторожно опуская сапоги на землю и ежеминутно ожидая подвоха. Но Трандуил лишь протянул руку и взял высокий сапог, собираясь его надеть. — Он и раньше им был, — напомнил Ороферион, натягивая второй сапог, — не вижу разницы в том, чтобы быть племянником Тингола или зятем Финрода. — В Дориате он всегда с нами был, — насупился Сулмелдир, бросая мелкие камешки в воду, — а сейчас ходит важный, от Владык не отходит… — Так мы не в Дориате сейчас, — Синголло потрепал друга по белой макушке, — вот вернемся, и все по-прежнему будет. Лучше вон расскажи Трандуилу, как ты орков рубил на уступах Дортониона. Воодушевленный эльф повернулся к приготовившемуся слушать Трандуилу, размахивая руками и в красках описывая сражения, которые тот пропустил из-за ранения.***
Шум, царящий сейчас на берегу Сириона, можно было сравнить с шумом битвы, вот только здесь то и дело раздавались раскаты смеха вместо грома, а стук кружек заменял звон стали. Раскрасневшиеся от вина и от победы эльфы уже давно распались на небольшие компании, и за столами остались немногие. Синдар были в их числе; собравшись вокруг Маблунга, они с горящими глазами слушали о последней битве. Удивительно: хотя почти все они принимали в ней участие, военачальник Дориата так расписывал бой, что эльдар только диву давались. Кто-то даже сидел и торопливо корябал что-то на невесть откуда взявшемся кусочке бумаги, чтобы затем дома поведать о случившемся стайке эллет при дворе. Неподалеку расположились и Финрод с Белегом, толкуя об устройстве приграничных постов и тонкостях обучения отрядов. Фелагунд пытался уговорить Куталиона приехать в Нарготронд, в котором сейчас вовсю велось строительство, чтобы помочь с обустройством безопасности в будущем королевстве. Белег пока отмалчивался, хотя для себя уже решил, что попробует уговорить Тингола позволить ему отлучиться на год-другой. Трандуил сидел плечом к плечу с Келеборном, задумчиво крутя в руках большую деревянную кружку. Вино тяжело вращалось внутри сосуда, темное, ароматное и густое. Он так и не мог понять, нравится ли оно ему или нет. «Слишком сладко, до приторности», — решил Трандуил и решительно отставил от себя сосуд. Праздник не приносил радости, — напротив, раздражал шум вокруг, смех, пьяные друзья и Итиль, так некстати нырнувшая в коричневые облака. «Того и гляди, дождь пойдет», — подумал Трандуил, тяжело вздохнув. Он не мог припомнить, когда хоть раз за всю жизнь всеобщее веселье навевало такую тоску, но и поделать с ней ничего не мог. — Ты сегодня сам на себя не похож. — Келеборн шутливо ткнул друга в бок, но не рассчитал и случайно задел руку, все еще висевшую на перевязи. В ответ Трандуил дернулся и зашипел сквозь зубы, как большой лесной кот, — только усов не хватало. — Не получается веселиться? — участливо спросил друг, глядя, как сын Орофера неопределенно пожал плечами и отвернулся, закусив губу. Единственный, кто знал о его таинственном спасителе, вернее, спасительнице, — Келеборн, — ничем не мог помочь Орофериону. В рядах нолдор, к удивлению друзей, сражалось немало эльфиек. Синдар это безмерно удивляло, ведь их народ женщин к оружию не подпускал, справедливо полагая, что на войне им не место. — Что же случилось в Валиноре, что даже эллет взялись за мечи?! — недоумевал Трандуил. Келеборн же лишь поджимал губы, стараясь сдержать рвущуюся наружу правду. Правду о том, что даже его Галадриэль обагрила руки красной кровью… И вот сегодня, когда наконец собрались в одном месте все армии, Трандуил надеялся, что снова увидит лучницу. Раз за разом обходил он постепенно заполнявшиеся столы и не мог найти ее. И с каждым разом надежда становилась все слабее, постепенно сходя на нет. Ее здесь не было, а насколько ему было известно, в лагере собрались все, тяжелораненых давно не осталось, те же, кто мог стоять на ногах, пожелали присоединиться к пирующим. А это означало только одно: загадочная эллет лежит сейчас где-то в выжженной, истоптанной сотнями ног земле — в безымянной братской могиле. Почему-то от этой мысли на душе становилось пусто, будто отняли что-то важное, но вот что именно, Трандуил так и не мог понять. Вот и сейчас он сидел, опустив голову и прислушиваясь к себе, пытаясь разобраться в странной глухой тоске, заполнившей его изнутри… — Где эти синдарские рожи?! Эта кучка белобрысых и есть великая армия Элу Тингола? — громкий крик привлек внимание всех сидящих за столом. Во главе его, между Маэдросом и Амбаруссар, сидел Карантир, мутным взглядом обводя подобравшихся синдар. Вдруг он резко поднялся, сбрасывая с плеч руки пытавшихся удержать его с двух сторон братьев. Лавка загремела и упала вместе с сидящими на ней феанорингами, а Карантир оперся на стол, тяжело дыша и наклонив голову, как бык, что собирается напасть, но еще дает время убежать своему неприятелю. Синдар меж тем, повинуясь знаку Маблунга, остались сидеть на местах, с неприязнью поглядывая на среднего сына Феанора. — Что, языки проглотили, трусливые псы? — Он поднял стоявший рядом кубок и осушил его, не обращая внимания на багряные струйки, текшие изо рта по бронзовой шее и растворявшиеся на темно-красной ткани рубахи. Отшвырнув пустой кубок, Карантир покачнулся, но, удержавшись на ногах, снова посмотрел на притихших синдар. — Хорошо прятаться под юбкой майэ, а? Я смотрю, иногда вы вылезаете из-под нее на нас поглядеть. — Он сделал широкий жест, обводя собравшихся. Благо в лагере действительно было слишком шумно, чтобы на очередной крик кто-либо, кроме сидевших рядом, обратил внимание. — На нас, сражавшихся с врагом похуже этих жалких орков! На нас, переживших такую резню, что вам, сосунки, и не снилась в самых страшных и темных кошмарах! На нас, обагривших руки свои кровью… Тут он резко замолчал и осел под стол, а из-за его плеча показалась рыжая макушка поднявшегося Маэдроса. Они с Маглором быстро подхватили повисшего на их руках Карантира и подмигнули приподнявшемуся Белегу: — Учти, если что вспомнит, скажем, что это ты его бутылкой приложил. — Нельо поудобнее подхватил осевшего брата подмышки. — Если вспомнит, конечно, — усмехнулся Макалаурэ, и они вдвоем с братом потащили Морьо к шатру. Остальные выдохнули и нервно рассмеялись, переглядываясь. Чего-чего, а драки между Первым Домом и синдар никому не хотелось. — И чего это он так раздухарился? — недоуменно пробормотал Синголло, разливая вино чуть подрагивающей рукой. — Мне интереснее, что он имел в виду, говоря о резне?.. — задумчиво протянул Трандуил, продолжая смотреть в сторону давно скрывшихся в темноте братьев. Келеборн тихо выдохнул и прикрыл глаза, но через секунду уже взял себя в руки и, повернувшись к Трандуилу, подмигнул: — У шатра Келегорма всегда крутятся несколько эллет, может, пройдемся в ту сторону? Ороферион изумленно воззрился на друга. — Я не ослышался? Тебе одной нолдиэ мало, ты еще хочешь?! — Может, и хочу, — хитро усмехнулся Келеборн, поднимаясь и зовя друга за собой. Что угодно, лишь бы не давать ему повод обдумать услышанное. Пусть забудет, будто и не было ничего, лишь пьяный бред очередного эльфа…***
У серебристого шатра и впрямь царила веселая и непринужденная атмосфера. Вместо столов прямо на земле были разостланы скатерти, а походные плащи скатали и превратили в подобие валиков, на которые теперь опирались многочисленные эльфийки, с обожанием взиравшие на Келегорма. Даже здесь, в походе, некоторые умудрились облачиться в платья, невесть откуда раздобытые. Но и те эллет, что сидели в штанах и сапогах, сияли в звездном свете, не сводя глаз с прекрасного эльфа. Золотоволосый нолдо с благодушной улыбкой взирал на дев, хищным взглядом высматривая будущую добычу. Эльдар, предпочитавшие женское общество мужскому, тоже сидели здесь, шепча на ушко бравым воительницам легкие скабрезности. Макалаурэ, успевший закинуть Карантира в его палатку, уже сидел здесь же, легонько перебирая струны, и стайка почитательниц его таланта собралась поблизости, прикрыв глаза и внимая нежной музыке. — Даэрона здесь не хватает, — ухмыльнулся Келеборн, отмечая, как подобрался друг, пристально разглядывая эльфиек, собравшихся вокруг шатра. Тьелкормо не был старшим в роду или храбрейшим в семье, но здесь он был Верховным Правителем. Тонкие и в то же время резкие черты лица придавали нолдо сходство с хищником, а зеленые глаза, блестевшие из-под угольно-черных ресниц, лишь добавляли загадочности. Белокурым волосам, небрежно рассыпавшимся по плечам, позавидовала бы не одна темноволосая эллет. Длинными тонкими пальцами он небрежно отщипывал от крупной тугой грозди темного винограда по ягоде и отправлял их в рот, нарочито не обращая внимания на сок, стекавший по губам вниз, к острому подбородку с ямочкой. Внезапно Трандуил подобрался, непроизвольно схватив друга за руку, и весь подался вперед, — туда, где в неверном свете пламени сидели несколько эльфиек. Она тоже заметила его, поднявшись — и, сопровождаемая изумленными взглядами подруг, приблизилась к замершим синдар. — Приветствую тебя, Сароэн*. — Эллет неспешно подошла к застывшему Трандуилу и слегка поклонилась. Келеборн неслышно отошел, растворяясь в темноте, а Трандуил даже не заметил этого, глядя на эльфийку и чувствуя, как с души с громким грохотом падает огромный камень. — Я искал тебя, чтобы поблагодарить, — склонился в приветственном поклоне Трандуил. Он с интересом разглядывал эллет, чье забранное шлемом лицо в прошлый раз рассмотреть не удалось. Черты ее были тонкими и острыми, будто набросок, сделанный четкими отрывистыми линиями. Острые скулы, брови — крылья чайки; слегка удлиненные к вискам глаза — в темноте не разобрать, какого цвета. И волосы, собранные в причудливое переплетение кос и косичек, темные, отливающие глубокой медью. А еще кожа. Необычного цвета, темнее, чем привык видеть у нолдор Трандуил, и уж точно темнее, чем у него самого. — Не стоит благодарить за то, что естественно. — Эльфийка все это время с не меньшим любопытством рассматривала Трандуила. Она невольно искала различия с Келегормом, но эти эльфы были сродни огню и воде: совершенно разные. Красота Тьелкормо была живой и яркой, подвижное лицо за секунды сменяло сотню выражений, громкий смех заражал всех весельем. Эльф, стоявший напротив, казался высеченным из мрамора. Белого холодного камня, впитавшего в себя звездный свет и теперь светящегося, как новое небесное светило. — Я могу узнать твое имя? — Трандуил слегка склонил голову, невольно любуясь стоявшей рядом девой. — Нарэлен. — Легкая улыбка тронула тонкие губы. — Трандуил, — улыбнулся он в ответ и кивнул в сторону берега: — Ты не против того, чтобы прогуляться до реки? Здесь слишком шумно. Эльфийка согласно кивнула и отошла от освещенного факелами круга, ступая во тьму, которая расступалась перед ней тем сильнее, чем дальше отходили они от огня. Пламя, полыхавшее в ее волосах, затихло на время, Трандуил же, напротив, сиял ярче с каждым шагом. Нарэлен зачарованно подняла руку, но остановилась в нескольких дюймах от его головы: — Можно? Трандуил кивнул, чувствуя, как тонкие пальцы запутались в длинных волосах, перебирая шелковые пряди, и прикрыл глаза, тихонько вздохнув, слыша, как кровь шумит в ушах, гулко и быстро стуча в такт сердцу. Нарэлен смотрела на искрящееся в руках серебро, вобравшее в себя весь свет Итиль разом, и чувствовала, как остановилось время вокруг, оставив только его и этот яркий холодный свет в ее руках.