***
— Ты хорошо все обдумала? — Келеборн сидел, прислонившись спиной к стволу престарелой ивы, что полоскала свои косы в коричневой глади пруда. Галадриэль откинулась ему на грудь, и потому он не мог видеть выражения ее глаз. Серебристая сталь в них вспыхнула на миг и погасла, оставив после себя тлеющий огонек. — Мы уже не раз обсуждали это, — в голосе эллет слышалось глубоко спрятанное раздражение. И правда, сколько можно уже об этом говорить! Он первый начал просить ее открыть тайну Владыкам. Она и сейчас помнила его лицо, когда Келеборн рассказывал о проклятых братьях, с которыми сражался практически плечом к плечу. Она помнила и его удивление, связанное с тем, что феаноринги в большинстве своем просты в обращении, веселы и не прочь посмеяться над хорошей шуткой. А еще она и сама помнила их: харизму, способную увлечь хоть в пекло, хоть в стылую стужу, гордые взгляды, выворачивающие наружу самые потаенные желания, голоса, вызывающие невольный трепет в душе, перерастающие в громкую песнь свободы… — Я поговорю с Владычицей, — вздохнула Галадриэль, осторожно погладив ладонь мужа, лежащую на ее согнутом колене. Тонкие пальцы чуть дрогнули в ответ, но на этом остановились. Келеборн колебался и боялся. Страшно даже представить, какова будет реакция Элу, когда он узнает, что они молчали все эти годы… — Трандуил скоро возвращается? — перевела тему Артанис, чувствуя, как напряжен любимый. Он охотно переключился с неприятного разговора. — Не знаю, надеюсь, к лету поспеет, — Нэрвен услышала в голосе мужа улыбку и улыбнулась в ответ. Дружба между Келеборном и Трандуилом вызывала у Галадриэль легкую зависть, в которой она не призналась бы даже самой себе. У нее больше не осталось друзей, на которых можно было бы положиться, разделить с ними свои страхи и сомнения. Да, у нее был Келеборн, были братья, но иногда так не хватало подруги, оставшейся во льдах, в стылой воде… Благодарная ветру, что легкими касаниями осушил две слезинки, сбежавшие по щекам, она тихонько прикрыла глаза, радуясь, что муж не видит ее лица.***
Трандуил неспешно ехал по знакомой дороге, то и дело поглядывая на расступавшиеся перед ним деревья. Зная брата, он ожидал, что тот притаился где-то рядом, ожидая момента, чтобы выскочить. Прошло шесть лет с того дня, как старший Ороферион покинул дом и напросился к Белегу в отряд. Днями и ночами они выслеживали оставшиеся отряды орков, разбежавшиеся по Белерианду. Стоило им приблизиться к границам закрытого королевства, как пограничные стражи безжалостно и бесшумно истребляли их, не оставляя ни следа. Трандуил многому научился за это время, но понимал все же, что этого мало, слишком мало для настоящего опытного воина. Да, теперь он намного лучше стрелял из лука, попадая белке в глаз с пятисот шагов, но как же это было мало по сравнению с любым из воинов, служивших в том же отряде! Тяжелый лук Куталиона так и не хотел поддаваться, а любви к этому оружию у Трандуила так и не прибавилось. Белег сам отпустил его домой, сказав, что пора послужить с Маблунгом во внутренней охране Менегрота. — Вижу, что любовь к стали в тебе сильнее, нежели к дереву и перьям, — усмехнулся лучник, хлопнув Трандуила по плечу. — Маблунг будет ждать тебя, я уже отправил ему птицу. Уж он-то тебя погоняет как следует! И вот уже который час Трандуил потихоньку плелся по дорогам близ дворца, боясь погонять коня, чтобы не задавить брата, который обязательно выскочит из-за поворота. Время шло, но дорога оставалась пустынной, и это будило в душе тревожные мысли. Хотя птицы не спешили замолкать, солнце все так же приветливо проглядывало сквозь резную вязь листьев, а зайцы и косули периодически мелькали по сторонам от дороги. Пригород, как всегда, начался внезапно: вот только что не было и намека на присутствие эльфов, — и меж стволов сверху и снизу уже мелькают постройки, а впереди шумит река, стиснутая каменными дугами моста. Стража кивнула, приветливо отсалютовав, и вот уже копыта застучали по знакомым мощеным улочкам, ведя туда, где один из поворотов заканчивался тупиком и дверью, покрытой искусной резьбой. Как был, верхом, Трандуил постучал в ворота, которые моментально распахнулись, пропуская хозяйского сына. Внутренний двор, как и во многих домах придворных, не прятался под тяжелыми сводами. Навстречу ясному небу уходил ввысь каменный колодец, теряясь в синеве. Отдав скакуна в распоряжение конюха, Трандуил прошел в комнаты, на ходу отряхивая пыль с плаща. Он не надеялся застать родителей дома: в это время они находились при дворе, но тишина в покоях брата заставила задуматься. «С учителями наверняка», — решил Трандуил, скидывая с себя дорожную одежду и с радостью погружаясь в теплую воду купели. Во дворце тем временем действительно царила суета: волшебные своды Менегрота принимали гостей из-за Завесы — Ангрода и Аэгнора с большой делегацией эльдар. Галадриэль сияла, не скрывая радости от встречи с братьями. Они, в свою очередь, восхищенно осматривали прекрасные подземные чертоги, вполголоса делясь впечатлениями. Торжественный прием, а затем и пир были запланированы на вечер, а пока дворец гудел, и все придворные сбивались с ног, пытаясь подготовиться к пышному балу. Сыновья Финарфина готовились к ужину с не меньшим тщанием, слегка робея от предстоящей встречи с Элу Тинголом и Мелиан. В памяти прочно засели слова, принесенные Финродом, о том, что Эльвэ не привечает гостей в своем королевстве, а они удостоены этой чести лишь по личной просьбе Мелиан, а до этого и Алатариэль. Там и нашел их Трандуил, спешивший к другу, чтобы поприветствовать его и узнать последние новости. — Давно вернулся? — Келеборн поспешил к другу, оставив гостей на попечение Галадриэль. — Пару часов назад, — улыбнулся Трандуил, пробегая глазами по лицу стоявшего напротив эльфа, с удивлением отмечая тревожную морщинку, заблудившуюся меж светлых бровей. — Что-то случилось, о чем я должен знать? — Н-нет, — немного рассеянно проговорил Келеборн, с усилием отводя взгляд от братьев. Отчего-то тревога поселилась в его душе, стоило им войти во дворец. Она тяжелым ярмом придавила плечи, не давая расправить их и вздохнуть спокойно. Наконец он заставил себя не думать о плохом и искренне улыбнулся другу: — Я видел Эннель у Мелиан, они собирались в сад, а Орофер не выходит от Тингола уже третьи сутки, — Келеборн невольно вновь вернулся к неприятному ощущению, которое противно зудело где-то в позвоночнике. Отчего советники короля засели в его кабинете, ему было неведомо. — А Лаэррос? — Трандуилу не терпелось обнять брата. — Он наверняка здорово подрос, пока меня не было. — Подрос-подрос, — улыбнулся Келеборн, — его приставили пажом к Лютиэн, он теперь за ней хвостиком ходит: то ленты носит за ней, то украшения… Ну да он сам тебе расскажет. Ты лучше скажи, отчего так быстро вернулся. Совсем Белег загонял? — Да скорее я ему надоел, — Трандуил подмигнул другу, — он меня к Маблунгу перевел. Говорит, что мечник из меня получится лучший, чем лучник. — Ты так и не научился стрелять? — получилось громко, и Келеборн понизил голос. — У самого Куталиона не начать попадать по мишени — это новая громкая сплетня! — Только посмей! — пригрозил Трандуил, притворно хмурясь. Но тут же рассмеялся, зная, что друг ни за что и никому не расскажет его маленький секрет. — Я думаю, нас давно уже заждались в тронном зале, — Трандуил кивнул Келеборну на гостей, поглядывавших на дверь.***
Тронный зал шумел, будто океан, непрестанно напоминающий о себе прибоем. Придворные столпились у резных стен, сверкая шелками и атласом, множа в сотнях драгоценностей пламя светильников, терявшихся в искусственных ветвях. Гул не умолкал, легкий и вибрирующй, но все звуки разбивались о подножие трона, где замерли в напряженном ожидании Владыки. Тингол каменным изваянием застыл на возвышении, сжав изящными пальцами малахитовый подлокотник. Суровое выражение застыло на его лице, губы сжались в тонкую полоску, а зеленые глаза метали молнии. Мелиан же, с легкой улыбкой обводящая присутствующих взглядом, напротив, была спокойна как никогда. Но те, кто знали королеву близко, отметили легкую тень морщинки, заблудившейся меж ее бровей, и искры тревоги, то и дело мелькавшие в синих глазах. Лютиэн, как всегда, была легка и непринужденна; она радостно расточала улыбки гостям и друзьям, у ее ног притих Даэрон, задумчиво перебирающий струны черной лютни. Орофер и Саэрос почтительно замерли за спиной своего Владыки, твердо глядя перед собой. Они походили на изваяния, застывшие по бокам трона. Трандуил внимательно оглядывал собравшихся, радостно кивая друзьям и знакомым. Эннель стояла неподалеку, рядом вертелся Лаэррос, которого он едва узнал, так тот вытянулся. Заметив брата, Дождик дернулся было вперед, но притихшая музыка возвестила о прибывших гостях, и непоседе пришлось замереть на месте. Эльдар вошли в зал, почтительно поклонившись Владыкам, и начали произносить приветственную речь, как обычно, скучную и почти во всех случаях звучавшую одинаково. Придворные тихо перешептывались за их спинами, обсуждая наряды и предстоящий бал, когда непривычно громкий голос Тингола заставил их прислушаться. — С глубоким почтением и доверием, говорите? — насмешка зазвенела в голосе Тингола и разбилась о резные стены. — О каком доверии может идти речь, когда слухи о ваших великих деяниях гуляют по Белерианду?! Трандуил заметил, как ощутимо вздрогнул Келеборн, и удивленно посмотрел на друга. Но тот не повернулся, продолжая напряженно следить за разговором. Галадриэль стояла рядом, судорожно стискивая его руку. — Как смеете вы являться ко мне, говоря о вечной дружбе, когда руки ваши обагрены кровью моих собратьев? О помощи, когда под вашими руками гибли корабли Ольвэ?! Эльдар молчали, опустив головы. Горькая складка пролегла на лбу Финрода, Ангрод терзал полу своего камзола. — Вероломно втершись ко мне в доверие, вы пользовались моим гостеприимством. Как могу я быть уверен, что вы не помышляли о том, чтобы убить меня и мой народ и захватить власть в Дориате? Ничего не понимая, синдар слушали речь своего Владыки, недоуменно глядя друг на друга. Трандуил же задумчиво прищурился, отмечая, как лицо его друга покрывается мертвенной бледностью, а на висках выступает испарина. — Мои подданные не знают о том, что сотворили вы в Благословенном Крае. Они считают вас героями, прошедшими через льды в Средиземье. Но теперь правда наконец стала известна нам, и я хочу, чтобы мой народ знал о ней так же, как узнал о ней я несколько дней назад, — голос Эльвэ загремел над головами собравшихся. — Эльдар, стоящие сейчас перед вами, убивали тэлери в гаванях Альквалондэ, потому что не хотели те отдавать им корабли свои! Потрясенный вздох пронесся по рядам придворных, они отшатнулись от стоявших в центре эльфов, будто кровь, которой те обагрили себя, могла попасть и на их расшитые золотом и серебром бархатные одежды. Финрод еще ниже опустил голову, не в силах сказать ни слова в свое оправдание. Начни он говорить, пришлось бы обвинять других вождей нолдор, а этого старшему сыну Финарфина совсем не хотелось. — Убивали подданных брата моего, Ольвэ, — повысил голос Тингол, — лжецы и убийцы! Вот кого принимаем мы сегодня в Менегроте! — Несправедливы слова твои, Владыка! — вскинулся Аэгнор, сверкнув глазами. Он один на протяжении всей речи кусал губы, сдерживаясь, чтобы не перебить короля синдар. Горечь и обида разрастались в его душе, ища выхода, и наконец эльда не сдержался. — Да, несправедливы и горьки, ибо вина наша состоит лишь в том, что прислушались мы к словам Феанора, — Аэгнор покачал головой, возвращаясь в мыслях к тем дням. — Смутил он наш разум, и мы пошли за ним, влекомые посулами лучшей жизни, свободной жизни. Ошибались ли мы тогда?! Возможно. Жалеем ли мы о своем поступке? Несомненно. Но нет на нас крови братьев наших! Мы пришли, когда все было уже кончено, — еле слышно добавил Аэгнор, опустив голову. — И ничем уже не могли помочь, и никого уже не могли остановить… — Как могу я верить вам, — горько усмехнулся Тингол, — если столько лет вы лгали мне в глаза, не называя истинных причин вашего исхода? — Это правда, Владыка, — подал голос молчавший все это время Финрод, — Феанор и Финголфин вели за собой свои Дома, охваченные желанием как можно скорее покинуть Валинор. Феанора вела страшная клятва, что дал он и его сыновья. Прекраснейшие камни, что когда-либо появлялись на свет, Сильмариллы, были украдены у Феанора Морготом и Унголиант, а Финвэ был убит на пороге своего дома, пытаясь защитить вместилища света Древ. И снова горестный вздох разорвал наступившую тишину, многие синдар закрыли лица руками, не в силах смотреть и слышать. — И тогда Феанор поклялся, что будет преследовать гневом и войной любое живое существо — кем бы оно ни было — которое попытается завладеть Сильмариллами, принадлежащими только ему, их создателю. Сыновья присоединились к нему, мы же, смущенные феаноровыми речами, шли следом. Мы виноваты во многом, Владыка, но не виновны в том, что ставишь ты нам в упрек. Тишина надолго повисла в тронном зале, казалось, даже светильники стали гореть слабее, погрузив всех вокруг в легкий полумрак. Наконец, Элу прервал затянувшееся молчание, вставая во весь рост и твердо глядя на смотревших на него эльдар. — Я услышал вас, сыновья Финарфина и подданные Третьего Дома, — он повел плечами, будто скинул с них груз, давивший до этого, и продолжил: — Отныне и навсегда ни один нолдо не смеет переступить границ Дориата, исключение составляют лишь те, кто стоит сейчас передо мной. Запрещается также в моем королевстве говорить на квэнья и использовать слова, образованные на его основе. Те, кто нарушит мой приказ, будут приговорены к вечному изгнанию. Он опустился на трон, и обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. Тихо вздохнул и прикрыл на миг глаза, когда же вновь открыл их, лицо его разгладилось и легкая улыбка заиграла на губах. — На этом пора закончить нашу затянувшуюся церемонию приветствия, — он кивнул Даэрону, и тот тронул струны, давая сигнал остальным музыкантам. — Мы собрались здесь пировать, а не поминать былое, — и, как ни в чем не бывало, король поднялся, протягивая руку Мелиан. Привыкшие к резким перепадам настроения своего Владыки синдар потянулись следом, обсуждая только что услышанное. Трандуил остался на месте и потянул Келеборна за плечо, прося его задержаться. Галадриэль уже исчезла в толпе, а Келеборн поднял взгляд на друга, боясь и ожидая этого разговора. — Ты ведь знал все это? — Трандуил испытующе заглянул в его глаза, ища и находя в них ответ на свой вопрос. — Знал, — подтвердил тот, отводя взгляд. — И молчал, — тихо проговорил Ороферион, отпуская его руку. — Все это время молчал. — Я не мог! — воскликнул Келеборн, с мукой глядя на потрясенное выражение лица друга. — Я дал клятву Галадриэль до того, как узнал, что именно следует хранить в тайне! — Клятву, — скривился Трандуил, отступая, — слишком много клятв окружает нолдор, как я погляжу. Клятв, которые с такой радостью все кидаются исполнять. — Прости, — прошептал Келеборн, — ты поймешь, что у меня не было другого выхода. — Пойму? Возможно. Со временем, — Трандуил резко развернулся и скрылся в толпе.