***
Стол у окна сегодня не был похож сам на себя: такая чистота и порядок сияли на нем. Впервые за долгое время все бумаги были разобраны и рассортированы. Поломанные перья и исписанный пергамент угодили в мусорную корзину, а на подоконнике кроваво алели ветки рябины, принесенные из леса накануне. Липы за окном, одетые в теплые снежные покрывала, мирно дремали, и Трандуил с удивлением отметил, что слышит их сонное бормотание. Наверняка Эннель не раз обошла любимые деревья, проверяя и помогая им. Зимой дел у старшего Орофериона заметно убавлялось, словно другие королевства тоже впадали в спячку, и все свободное время он отдавал лесу, проводя его с Лаэрросом, энтами или попросту бродя в одиночестве, любуясь причудливыми изгибами, которые приобретали деревья, сгибаясь под тяжестью снега. Сидя в кресле, Трандуил изредка отпивал из высокого бокала, опустошенного более чем наполовину. Итиль только что выглянула из-за верхушек деревьев, разом превратив сад в зачарованное королевство; от веток рябины на стол легла угольно-черная тень, разбегаясь по светлому дереву, будто пыталась дотянуться до оплетенной бутыли. Сделав очередной глоток, Трандуил блаженно прикрыл глаза, откидываясь на мягкую спинку кресла. Тишина успокаивала, расслабляла, и делать ничего категорически не хотелось. Клонило в сон, и Трандуил вяло подумал, что пора ложиться спать, если он не хочет провести ночь в кресле. Торопливые шаги раздались в коридоре, кто-то явно спешил. «Куда можно торопиться в такую умиротворяющую ночь?» — недоуменно подумал эльф, раздраженно поджав губы, когда шаги замерли за его дверью. Со вздохом вернув бокал на стол, Ороферион легко поднялся, принимая деловой и сосредоточенный вид, и пошел открывать. Однако вид стоящего в коридоре гонца в секунду прогнал сонливость: тяжело дышавший и запыхавшийся эльф был одним из тех, кого Трандуил отправил следить за Химрингом. Молча пропустив вестника внутрь, Трандуил отошел к окну, залпом осушив бокал. Стянув тяжелый плащ, тот прошел следом, опускаясь в предложенное кресло и с благодарностью принимая вино от хозяина покоев. Тихим ровным голосом он повел свой рассказ обо всем увиденном несколько дней назад. Пережитый ужас все еще плескался в его глазах, стоило вновь вспомнить об огромной огненной тени, что заслонила полнеба и улетела к Реиру. — Горы извергали пламя и плавились от жара, — прерывающимся голосом рассказывал эльф. — Мы наблюдали за происходящим, находясь в предгорьях на достаточном расстоянии, но даже там снег плавился под нашими ногами. Задерживаться далее не представлялось возможным, поэтому я не могу точно сказать, что стало с Химрингом… Пытаясь справиться с охватившим его волнением, Трандуил нервно прохаживался по комнате, сцепив руки в замок за спиной. Сбивчивый рассказ гонца о том, как они добирались обратно, его мало интересовал. В голове билась одна мысль: жива или нет? Впервые за всю жизнь ему было страшно, так страшно, что стало тяжело дышать. Остановившись у окна, Трандуил зажмурился, но перед глазами поплыли зеленые разводы вместо привычного алого пламени. — Спасибо, можешь идти, — не оборачиваясь, он отпустил гонца, поспешившего домой. Стоило двери за ним с тихим стуком закрыться, как Трандуил подался вперед, прислонившись лбом к ледяному стеклу, и тихо застонал сквозь зубы. Собственное бессилие сводило с ума, но он понимал, что сейчас уже ничего не может сделать. Выстоял Химринг, или же потонул в пламени — в ближайшее время он об этом не узнает. Оставалось лишь ждать. Ждать новых новостей, если останется тот, кто сможет их принести… Ночь, наполненная сомнениями и отчаянными планами, подходила к концу. Устало потерев виски, Трандуил откинулся в своем кресле, где так расслабленно и беспечно сидел еще несколько часов назад. День предстоял тяжелый: следовало сообщить обо всем Тинголу. Речь была полностью готова, доклад о нападении тварей Моргота и о начале войны был продуман от начала и до конца. Оставалось лишь надеяться, что Владыка проникнется им и наконец начнет собирать армию в помощь нолдор. Голова гудела от мыслей, Трандуил с усилием отгонял их — но усталость все же взяла свое, и сон наконец сморил измученного эльфа. Закопченные стены огромной мрачной крепости вздымались перед ним, вход внутрь зиял черным пятном: одна створка ворот валялась неподалеку, вторая тоскливо скрипела на ветру, повиснув на единственной оставшейся петле. В воздухе вился пепел, серыми хлопьями покрывая все пространство вокруг. Некоторое время Трандуил просто стоял, оглядываясь, боясь сделать шаг внутрь. Затем, пересилив страх, он ступил вперед, оказавшись во внутреннем дворе и невольно поднося руку к лицу: запах горелой плоти, до этого будто сдерживаемый стенами, ударил в нос, заставляя глаза слезиться. Обгорелые тела еще дымились, вскинув скрюченные в муке пальцы вверх. В обугленной плоти торчали стрелы — смерть настигла их раньше, чем сжег огонь. Трандуил медленно шел по двору, вглядываясь в лица погибших, не обращая внимания на серый пепел, оседавший на волосах и плаще. Сердце билось тяжело и гулко, и казалось, биение это было единственным звуком в умершей крепости. Даже вороны не оглашали воздух своим карканьем, молча сидя на обугленных останках. Лестница, ведущая на крепостную стену, оказалась наполовину разрушена, но Трандуил отчего-то точно знал, что ему нужно подняться именно туда. Легко перепрыгивая через ступеньки, не обращая внимания на осыпающиеся под ногами камни, он шел наверх. Оказавшись на стене, эльф облегченно вздохнул: воздух здесь был намного чище, пепел не долетал сюда. Бросив взгляд вниз, Трандуил вздрогнул от открывшейся картины: двор походил на огромный чугунный котел, покрытый копотью и сажей, в котором лежали сотни тел, черными кляксами разбросанных по каменным плитам. Растерянно оглянувшись, он отступил от края, проходя дальше вдоль стены, за которой высились неприступные скалы, лишенные своих снежных шапок, оголенными зубцами подпирающие стальное небо. Защитники крепости обнаружились дальше — тела их были обуглены и изуродованы не меньше тех, кто остался внизу. Фут за футом обходил Трандуил стену, вглядываясь и замирая от ужаса всякий раз, когда взгляд натыкался на высокую фигуру: эльфов наверху оказалось намного больше, чем внизу. Громкий насмешливый звук разорвал тишину, заставляя вздрогнуть от неожиданности: прямо над головой, почти задев, пролетел огромный ворон, тяжело взмахивая крыльями. Трандуил проследил за ним взглядом и невольно охнул, покачнувшись и вцепляясь рукой в теплый камень. Там, впереди, спиной к нему лежало тело в длинном платье. Тонкая нога с обуглившейся до кости плотью выглядывала из-под оборванного обгоревшего подола. Спотыкаясь, Трандуил прошел вперед, падая на колени перед телом, осторожно разворачивая его к себе. Вся правая сторона была опалена, а рука, занесенная над лицом, так и осталась прижатой к щеке. Ужас, застывший на другой, нетронутой стороне, застыл в зеленом помутневшем глазу. Проведя ладонью по мягким рыжим волосам, будто в насмешку оставшимся на левой стороне лица, он прерывисто вздохнул, пытаясь наполнить воздухом отказывающиеся дышать легкие. Еще вздох, за ним еще один, раздирающий тело… из груди рвется тоскливый вой… Трандуил резко открыл глаза, тяжело дыша. Руки мелко подрагивали, когда он провел по лицу, стирая холодный липкий пот. За окном занимался рассвет, и Трандуил вздрогнул, глядя, как кружатся по саду хлопья пепла. Проснувшись окончательно, он вздохнул с облегчением: на улице снова пошел снег, грозясь перерасти в метель; тяжелые свинцовые тучи нависли над лесом. Это был сон, просто кошмар, навеянный измученным разумом. Даже мысль о том, что все это могло оказаться былью, заставляла кровь гулко стучать в ушах. Нет, он не поддастся. Он успокоится, приведет себя в порядок и пойдет с докладом к королю.***
— На данный момент это все, что нам известно, — закончил свой рассказ Трандуил. Последние полчаса он бесстрастно пересказывал услышанное ночью от гонца. Ни один мускул не дрогнул на бледном лице, только глаза лихорадочно блестели. В кабинете повисло тяжелое молчание, прерываемое лишь треском камина да завыванием вьюги за окнами. — Значит, Моргот решился-таки начать войну, — задумчиво проговорил Тингол, легонько постучав по губам кончиками пальцев. Владыка обвел взглядом стоявших и сидевших вокруг сановников: на лицах большинства из них были написаны растерянность и страх. «Трусы! Расслабились под Завесой и теперь боятся, как бы я не выгнал их наружу, сражаться с порождениями тьмы!» — отчего-то злобно подумал Тингол. Орофер прямо встретил взгляд повелителя, ожидая, что тот скажет. Саэрос задумчиво улыбался, словно услышал смешную шутку, катая вино по стенкам бокала. Маблунг упрямо поджал губы, нервно теребя кончик длинной косы, легонько позвякивая мелкими заколками в волосах. Трандуил застыл у окна, всем своим видом выражая полное безразличие к происходящему, Келеборн же не сводил обеспокоенного взгляда с друга. — Войск Дориат посылать не станет, — тяжело уронил Владыка, отмечая, как поджал губы Маблунг, нервно дернув уголком рта. — И от слова своего я не отступлюсь, пока враг не стоит у наших границ. — Мудрое решение, Ваше Величество, — угодливо заметил Гелеворн, один из советников короля. — На данный момент — единственно верное, — спокойно сказал Саэрос, оставив наконец бокал с вином в покое. — Это не наша война, и не нам в нее вмешиваться. — То есть вы в очередной раз предлагаете отсидеться в тишине и покое, пока там гибнут наши сородичи?! — не сдержался Маблунг, отбросив косу за спину и резко поднимаясь. — Сколько можем мы делать вид, что все, что творится в Белерианде, нас не касается?! — Столько, сколько прикажет нам наш Владыка! — отрезал Саэрос, одаривая воина холодным взглядом. — Скажет воевать — пойдем воевать, скажет ждать — будем ждать. Скажет веселиться — устроим праздник! Трандуил невольно вздрогнул при этих словах, но к спорщикам не повернулся. Келеборн незаметно подошел ближе, кладя руку на окаменевшее плечо и легонько его сжимая. — Да ты только в праздниках и сведущ, как я посмотрю! — повысил голос военачальник Дориата, подаваясь вперед. — Уже забыл, видно, как меч в руках держать! — Может, хочешь это проверить, а, Маблунг Тяжелорукий?! — Саэрос не выдержал и подскочил с кресла. — С радостью! — язвительно бросил Маблунг, кладя руку на рукоять своего меча. — Прекратите эту свару! — грозно прикрикнул на ссорящихся Орофер, многозначительно кивая на задумавшегося и, казалось, не слышавшего ничего вокруг Тингола. Мгновенно остыв, но не переставая кидать друг на друга яростные взгляды, эльфы замолчали, и в кабинете вновь повисла тишина. — Подождем вестей из Нарготронда и Хитлума, — Тингол поднялся, подходя к карте на стене. — Только когда мы получим полную картину происходящего и сможем решать, что делать дальше.***
Дворец погрузился в напряженное ожидание. Снег заносил все вокруг, наметая сугробы выше эльфийского роста, словно специально хотел отрезать Дориат от внешнего мира. Синдар бесшумно бродили по коридорам, непривычно тихим. Изумруды на каменных буках приглушенно мерцали, и даже птицы, казалось, начали петь тише. В покоях принцессы Дориата же, напротив, как всегда, царило непринужденное веселье. Даэрон исполнял новую балладу о любви энта к эльфийке, а Лютиэн звонко хохотала в особенно пикантных местах. Желая отогнать от себя мрачные мысли, к принцессе спешили все, кому это было дозволено, а потому в белокаменных палатах было людно и весело. — Завтра же, как утихнет метель, отправимся в Нэльдорет играть в снежки! — отсмеявшись, предложила Лютиэн. Окружающие ее эльфы с энтузиазмом встретили это предложение — сидеть во дворце всем порядком надоело. Снег, валивший несколько дней, кажется, решил передохнуть и сегодня вечером тихо падал с неба, обещая на завтра яркий солнечный денек. — Думаю, стоит наточить оружие! — шутливо заметил Сулмелдир, потирая руки и подмигивая Даэрону. — Мое оружие всегда в полной боевой готовности! — усмехнулся в ответ менестрель, поднимая руки и легко вращая тонкими кистями. — А что, может, не будем ждать утра и отправимся прямо сейчас? — загорелась Лютиэн, легко вспархивая с кушетки. — Встретимся через час у главных ворот! — и она тут же исчезла за дверью, ведущей в спальню и гардеробную. Эльфов не стоило просить дважды, и покои опустели в одно мгновение. Снег действительно прекратился, в разрывах желтых облаков проглядывало синее небо, подмигивая успевшим соскучиться эльфам яркими звездами. Облачка пара вырывались изо рта, щеки раскраснелись, глаза горели. Воины в воротах завистливо провожали взглядами смеющуюся ватагу, мечтая присоединиться к ним, а не стоять на страже зимней ночью. Первый снежок, угодивший Даэрону в затылок, вызвал оглушительный хохот, сменившийся оглушительным визгом Лютиэн: менестрель резко развернулся и бросил заготовленный снежок, рассыпавшийся прямо на голове принцессы. Бой закипел сразу в нескольких местах; лес огласили крики и смех. Небо окончательно прояснилось, и Итиль ласково смотрела на синдар, а снежная пыль искрилась в ее свете. Остановившись, чтобы перевести дух, эльфы весело переглядывались, определяя будущих соперников и ища пути к защите и нападению. Конское ржание, раздавшееся неподалеку, заставило их удивленно оглядеться в попытках определить, откуда исходит звук. Кони вышли из леса на поляну — уставшие, тяжело дышащие. Видно было, что проделали они немалый путь, и достигшие Менегрота всадники готовы были дать им долгожданный отдых. — Синголло! — Лютиэн узнала старого друга и вышла ему навстречу. Тот вздрогнул и устало заморгал: его нещадно клонило в сон, и появление перед ним принцессы явно удивило стража границ. — Ваше Высочество, у меня послание для короля из Нарготронда, — он нашел в себе силы поклониться. — Я должен найти Трандуила — беспокоить Владыку в это время мне не по чину. — Из Нарготронда? — Галадриэль выступила вперед, тревожно заглядывая в уставшие серые глаза. — Ты знаешь, что там? Скажи? — Я не знаю, — покачал головой Синголло, провожая глазами уехавших далеко вперед спутников. — Но думаю, Трандуил расскажет тебе, стоит только попросить. — Я прошу прощения, Лютиэн, — Артанис склонила голову. — Я должна узнать, что с моими братьями. — Мы все уходим, — кивнула принцесса. Веселье угасло, уступая место тревоге, вновь прокравшейся в душу. Снег на одежде принялся таять, и многих синдар начала бить мелкая дрожь. Играть больше не хотелось, и во дворец они возвращались в молчании, пытаясь не думать о том, что за вести привез Синголло. Никогда еще коридоры дворца не казались Галадриэли столь длинными и мрачными. Она едва успела сбросить промокший тяжелый плащ и переобуться — и сразу же поспешила к Трандуилу. Постучав, она дождалась приглашения и осторожно вошла, щурясь от яркого света двух десятков зажженных свечей. Келеборн сидел здесь же, барабаня пальцами по деревянному подлокотнику. Пара пустых бутылок на столе и несколько небрежно разбросанных набросков — вот и вся картина очередного вечера в компании друга. Тот обнаружился здесь же: замерев у высокого шандала, он читал письмо. Бумага в руке мелко тряслась, выдавая волнение такого спокойного обычно Трандуила. Проглотив комок, появившийся в горле, Галадриэль умоляюще посмотрела на него: — Пожалуйста, не тяни, скажи мне, что там, как там дела? Трандуил молчал, продолжая читать, и с каждым прочитанным словом все больше бледнел, прикусывая тонкие губы. Наконец он опустил руку с бумагой, растерянно глядя на молчащего Келеборна и теребящую подол шерстяного платья Галадриэль. — Дортонион захвачен Врагом, — прошептал он, — Ангрод и Аэгнор погибли в пламени дракона. — Трандуил посмотрел на Нэрвен, беззвучно шевелящую бескровными губами. Она невидяще смотрела перед собой, обхватив тонкие плечи руками, будто пыталась согреться. Келеборн мигом оказался рядом, прижимая любимую к себе, и она послушно прильнула к его груди, продолжая проводить ладонями по плечам. Ее горький, полный боли крик заставил друзей вздрогнуть, скорбно прикрывая глаза. Галадриэль забилась в руках мужа, захлебываясь рыданиями. Вырвавшись, она осела на пол, бормоча что-то бессвязное и раскачиваясь из стороны в сторону. Трандуил, молча наблюдавший за нею, поймал взгляд Келеборна и кивнул, подзывая к себе. Оставив Галадриэль на полу, тот осторожно подошел к другу. — Ты сказал еще не все? — чуть слышно прошептал Келеборн, но спрятавшая лицо в растрепавшихся золотых косах Галадриэль и так сейчас не замечала ничего вокруг. — Финрод попал в плен у топей Серех, — так же тихо ответил Трандуил, горько поджав губы. О феанорингах по-прежнему не было никаких вестей.