Двери бесшумно закрылись, отсекая от многоголосья шумного пира. Некоторое время они молча стояли, не в силах оторваться, наглядеться друг на друга. Подавшись вперед, Трандуил осторожно взял в ладони ее лицо, легко касаясь большими пальцами тонких бровей. Нарэлен покорно замерла, чувствуя, как закипают в глазах слезы неизмеримого счастья и стекают ровными дорожками по щекам, теряясь в его ладонях.
— Живая, — тихий шепот разорвал тишину, выводя из оцепенения, бросая в объятия, переплетая руки, губы, волосы. Тишина ожила, зашевелилась, наполнилась звуками поцелуев, тяжелым дыханием, шелестом одежды. Время застыло, растянулось, позволяя влюбленным забыть о себе, забыть обо всем. Сколько длилось это безумие: минуту, час, век? С трудом заставив себя оторваться, Трандуил снова и снова смотрел на свою Нарбелет, пытаясь охватить ее всю, целиком и полностью. Тяжело дыша, Нарэлен ловила его взгляд, умоляюще потянувшись вперед.
— Я больше не позволю тебе просто так уйти, — хрипло прошептала она, путаясь в платине его волос. — И ждать еще четыреста лет не буду.
— Ты думаешь, я смогу сейчас уйти? — выдохнул Трандуил, ловя прерывистые выдохи, поочередно целуя уголки ее губ.
Запустив руку в свои волосы, Нарэлен с силой дернула ее вниз, заставив тихонько звякнуть диадему, держащую тяжелую рыжую копну, и протянула эльфу тускло переливающуюся в свете единственной зажженной свечи хрустальную кувшинку, оправленную в мифрил.
— У нас нет колец, но разве они нам нужны? — нолдиэ подняла глаза на Трандуила, решительно глядя на него.
— У меня есть, — невольно улыбнулся тот, снимая одно из многочисленных колец, унизывающих его пальцы: холодный берилл в сплетении серебряных веток плюща. Надев его на ее изящный тонкий пальчик, Трандуил улыбнулся, глядя, как оно крутанулось и повисло камнем вниз. Взяв в руку каменный цветок, он нежно поцеловал его прохладные лепестки и поднял сияющий взгляд.
— Моя, если и не в глазах эльдар, то в глазах Валар.
— Мой, отныне и навсегда.
Нет, гром не грянул, и небеса не разверзлись над их головами, но они и не ждали этого, произнеся свои клятвы для себя, а не для безликой толпы свидетелей. Свеча громко затрещала, вспыхнула и погасла, погрузив комнату во тьму, оберегая охваченных стыливостью эльфов. Руки робко потянулись к плечам, будто и не обнимали раньше, не гладили. Губы коснулись губ, слепо, на ощупь, изучая, словно и не было раньше поцелуев, тяжелых и страстных; заскользили робкими мелкими прикосновениями по лицу, задевая скулы, ловя легкое, прерывистое дыхание. Пальцы несмело потянулись к завязкам на одежде, многочисленным и ненужным, путаясь в шелковых шнурах, тихонько позвякивая пряжками ремешков. С тихим шорохом упал к ногам ворох ткани, оголяя горячую кожу, подставляя ее под неторопливые ласки длинных чутких пальцев, влажных мягких губ.
Атласная ткань покрывала приятно охладила спину, а Нарэлен даже не успела понять, как она очутилась на кровати. Лишь на миг Трандуил оставил ее, спешно избавляясь от последних мешавших деталей одежды, а Нарэлен вдруг засмущалась, обнимая себя за плечи, разом почувствовав прохладный ветерок, вызвавший мурашки на разгоряченной коже. Но вот он снова рядом, обнимает, разжигая жар внутри, осторожно отводя руки, целуя запястья, опускаясь ниже, впервые касаясь губами груди.
Нарэлен освободила руки, запуская их в его волосы, притягивая Трандуила к себе и целуя, жадно, сладко, глубоко. Смущения больше не было, все правильно, естественно, так, как надо. Она шире развела ноги, отрываясь от его губ, глядя прямо в глаза, тускло мерцавшие в темноте. Медленно, плавно он заполнил ее, всю, до конца, вызывая слезы на глазах, слезы бесконечного, огромного счастья. Не нужно больше ничего, даже дыхание навсегда одно на двоих. Лежать так вечно, пока море не выйдет из берегов и не поглотит горы и подземный город… Все эти мысли пронеслись в голове в один миг, хотя казалось, что миг этот растянулся на вечность. Но первое же движение внутри разогнало всё, вызывая из горла грудной стон. Не было больше ничего, кроме желания двигаться, двигаться навстречу, в такт, обвить любимого ногами, бессвязно выкрикивая его имя, ловить его рваное дыхание, запуская руки в волосы, легонько покусывать шею, слизывая соленые капли, выступающие на плечах.
С каждым толчком душа освобождалась от оков плоти, — все еще держась в том месте, где соединялись их тела. Крики стали громче, смешавшись, не давая возможности различить, где заканчивается ее стон и начинается его. Громкий вскрик — и дыхание закончилось, а внутри взорвался яркий фейерверк, вспышка, заставляющая зажмуриться. Снова учиться дышать, постепенно впуская воздух в легкие, находя любимые губы, мягко обводя их своим языком…
— Я больше никогда отсюда не выйду, — хрипло прошептала Нарэлен, разводя наконец скрещенные за спиной Трандуила ноги. — И тебя не выпущу.
— Тогда твои братья убьют меня прямо здесь, — промурлыкал он, потершись носом о ее влажную шею, сдвигая в сторону слипшиеся пряди, зарываясь в них и глубоко вдыхая ее запах.
— Не раньше, чем дадут нам завершить начатое, — расслабленно прикрыла глаза Нарэлен.
Трандуил в ответ издал глухой смешок, пряча лицо где-то в ее волосах. Найдя наконец то, что искал, — мочку ее уха — он прикусил ее, вызвав удивленный вскрик. Упершись руками в крепкие плечи, она с усилием оттолкнула его, заставляя перекатиться на спину. На короткое время в комнате повисла тишина, дыхание постепенно восстановилось и успокоилось, погружая в блаженную полудрему. Нарэлен подвинулась поближе, устраиваясь на широкой груди, слушая ровный размеренный стук родного сердца. Он нашел ее руку, притягивая к себе и целуя кончики пальцев. Скользнул ниже, касаясь холодного кольца, задумчиво покрутил его на пальце.
— Я переделаю его завтра, — он легонько постучал по камню.
— Не надо, — Нарэлен поцеловала его ладонь, уткнувшись в нее носом. — Я повешу его на шею, тогда оно всегда будет у моего сердца.
— Ты дала мне кувшинку, — Трандуил приподнялся на локте, пытаясь разглядеть лицо любимой, — но разве в твоей диадеме они были?
— Ты заметил? — в голосе Нарэлен послышалось восхищение. — Она всегда со мной, я ношу ее в волосах, но прячу, чтобы никто не видел. Мама подарила, — Нарэлен замолчала, погрузившись в воспоминания. Наконец нолдиэ тихонько вздохнула и продолжила:
— Рядом с нашим домом был пруд, густо поросший белыми и розовыми кувшинками, — по звуку ее голоса Трандуил понял, что она улыбается. — Я могла часами сидеть на его берегу или нырять, собирая букеты и охапками притаскивая их домой. Отец ворчал, что кувшинки не стоят в вазе и стоило оставить их на месте, а мама смеялась. Называла Айлинон. Она подарила мне цветок почти перед самым Исходом. Будто чувствовала…
На этот раз Нарэлен, коротко вздохнув, замолчала надолго. Тишина укрыла мягким покрывалом, постепенно погружая в глубокий сон. Когда Трандуил открыл глаза, вокруг царил все тот же полумрак, но внутренние ощущения никогда его не подводили: все говорило о том, что уже наступило утро. Нарготронд еще спал, лишь стража изредка проходила по безмолвным коридорам. Осторожно вытащив руку из-под головы Нарэлен, Трандуил тихо сел, разминая затекшие мышцы. Легко сориентировавшись в темноте, он нашел дверь в купальню и проскользнул внутрь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить свою Нарбелет, свернувшуюся калачиком после его ухода.
Следовало привести себя в порядок и отправиться на поиски феанорингов: скрывать произошедшее сегодня ночью от братьев своей возлюбленной он не собирался. Темнота в купальне ожила, разбегаясь по углам, стоило эльфу разжечь свечи. Отсутствие окон заметно напрягало, хотелось вдохнуть холодный горный воздух полной грудью, поделиться с рассветом своим неизмеримым счастьем… Ничего, скоро они вернутся в Дориат, и тогда все утра, дни и ночи будут принадлежать только им!
Белая мраморная купальня была наполнена теплой водой, в которую с готовностью погрузился Трандуил, прикрывая глаза и блаженно расслабляясь; удовлетворенно выдохнул, позволяя неге охватить его тело. Впрочем, долго разлеживаться он себе не дал, стремясь поскорее покончить с не самым приятным объяснением в своей жизни.
С сожалением покинув теплую воду, прошлепал босыми ногами по холодному мрамору, оставляя за собой мокрые следы. Неслышно приоткрыв дверь, он понял, что предосторожности были излишни: Нарэлен уже проснулась, зажгла свечи и теперь лежала, завернувшись в шелковое покрывало. Окинув Трандуила быстрым взглядом от макушки до кончиков пальцев на ногах, она вдруг залилась краской, смущенно моргнув несколько раз. Трандуил же, догадавшись о причине ее смущения, насмешливо приподнял угольно-черную бровь, прислонившись к дверному косяку.
— Ты уже встал, но ведь еще так рано, — с трудом сглотнув, проговорила Нарэлен, стараясь смотреть мужу прямо в глаза.
— Мне надо найти твоих братьев, — пожал плечами Трандуил, отделяясь от стены и подходя к пунцовой нолдиэ. Наклонившись и легонько подцепив двумя пальцами ее подбородок, он заглянул в полные смятения серые глаза. — Сказать им, что я тебя забираю с собой.
Нарэлен потянулась вперед, коснувшись таких близких тонких губ, и смело положила руки на его обнаженные плечи. Проведя рукой по острой скуле, Трандуил улыбнулся.
— Тебе безумно идет смущение.
Кончики ушей Нарэлен вспыхнули еще сильнее, и она прерывисто вздохнула.
— Непривычно видеть тебя… таким… — она не удержалась и опустила глаза, но тут же подняла их.
— Я бы с удовольствием посмотрел на тебя при свете, — жарко прошептал Трандуил, склоняясь к ее уху, посылая тысячи мурашек бежать по позвоночнику. — Но мне лучше поспешить и поговорить с твоей родней, пока у них не появился повод убить меня.
Трандуил чмокнул Нарэлен в нос и отошел к шкафу. Нарэлен села в кресло, получив возможность вдоволь любоваться мужем, облачающимся в струящиеся светло-зеленые одежды. Покончив с ремешками и завязками, он стремительно наклонился, поднимая с пола сверкнувшую кувшинку, и сжал ее в руке.
— Я скоро вернусь, — он мягко улыбнулся и скрылся за дверью. Нарэлен прислушалась к затихающим шагам и со счастливым вздохом повалилась на подушки.
***
Утро действительно было ранним, но, к его удивлению, Трандуил не застал ни одного из феанорингов в их покоях. Как ему передали, Куруфин и Карантир с рассвета пропадали в кузницах, а Келегорм ушел на конюшни: там ночью разродилась одна из его кобыл, потомок коней, привезенных из Валинора и чудом выживших. За время своей службы у Тингола, Ороферион с легкостью научился разбираться в хитросплетениях семейных связей сыновей Феанора, потому, рассудив, что говорить следует со старшим в семье, отправился прямиком на конюшни.
Едва ворота распахнулись перед эльфом, как в лицо плеснул ароматный воздух с предгорий, где уже зацветали эдельвейсы и крокусы. Глубоко вздохнув и улыбнувшись самому себе, Трандуил свернул на указанную дорогу и поспешил вперед. Воздух постепенно густел, наполняясь запахами лошадей, сена и конских яблок, подсказывая, что он идет верной дорогой. Вырубленные прямо в скале, конюшни уходили глубоко внутрь горы, теряясь в теплом полумраке. Здесь было немноголюдно, конюхи неспешно занимались повседневными утренними делами: кто-то чистил стойла, кто-то раскладывал сено, наливал воды или насыпал овес. Лошади тихонько фыркали, недовольно косясь на эльфов, тревожащих их утренний сон, но покорно отходили в сторону, позволяя проворным граблям сгребать солому.
Узнав у проходившего мимо эльфа, где искать Келегорма, Трандуил решительно направился вглубь конюшен, туда, где слабо горели масляные светильники, качаясь на легком ветру, и куда не долетали холодные сквозняки. Наконец в самой глубине, в теплом и терпко пахнущем полумраке он расслышал тихий успокаивающий голос, плетущий зачарованную паутину наговора на квенья. Сделав еще несколько шагов, Трандуил в удивлении остановился, глядя на открывшуюся картину. Кобыла невиданной доселе золотой масти лежала, поджав ноги, в углу, устало подергивая хвостом и то и дело пытаясь коснуться бархатной мордой маленького жеребенка. Тонконогий, нескладный, дрожащий, он испуганно замер в руках Келегорма, успокаивающе нашептывающего ему что-то на ухо. Сам принц Первого Дома сидел на грязном полу, ласково поглаживая окровавленными по локоть руками серую шкуру жеребенка. Он поднял голову на звук шагов, и Трандуил невольно вздрогнул, встретившись с горящими глазами, сверкнувшими из-под спутанных светлых волос. Тени, отбрасываемые светильником, заострили черты лица Тьелко, делая его похожим на жуткую в своей красоте хищную птицу, а улыбка показалась похожей на оскал. Но вот светильник качнулся, а Келегорм поднял руку, убирая упавшие пряди с лица, оставляя кровавый след на щеке. Еще миг — и страшное наваждение исчезло, перед Трандуилом снова сидел обычный дружелюбный нолдо.
— Смотри, теперь род меарас не прервется, — он с такой гордостью кивнул на жеребенка, будто сам являлся его отцом. Подобная мысль позабавила Трандуила, и он, не сдержавшись, улыбнулся.
— Я не видел подобных лошадей ранее. — Трандуил с любопытством разглядывал кобылу и ее жеребенка, наметанным взглядом отмечая сильные ноги и мощную грудь, перекатывающиеся под золотой шкурой тугие мышцы.
— Еще бы ты их видел, — беззлобно усмехнулся Келегорм, осторожно отпуская жеребенка к матери. — Я привез их из Валинора. — Тьелко поднялся с колен, стряхивая со штанов налипшие соломинки, и вышел из стойла. — Я надеюсь, удастся возродить их здесь, в Белерианде.
Келегорм обогнул Трандуила, заставляя того пойти следом. У входа в конюшни феаноринг опустил руки в бочку с водой, смывая запекшуюся кровь, умылся, громко фыркая, и с наслаждением подставил лицо под лучи Анора, выглянувшего наконец из-за горных вершин.
— Ты ведь не просто так пришел сюда? — вопрос застал Трандуила врасплох: столь стремителен был переход от расслабленности к собранному деловому тону. Однако и Ороферион не одну сотню лет провел при дворе, поэтому моментально подобрался, твердо посмотрев на Келегорма.
— Я забираю Нарэлен в Дориат. — Трандуил мог поклясться, что тень улыбки мелькнула в стальных глазах.
— Я могу узнать причину? — Тьелкормо вздернул подбородок, принимая высокомерный вид.
— Вчера мы поженились, — в тон ему ответил Трандуил, внутренне сжавшись и замирая в ожидании. Келегорм отвернулся, обратив глаза на ледяные вершины, и, сцепив руки за спиной, медленно качнулся на каблуках. Трандуил же, стиснув зубы, ждал ответа старшего брата Нарэлен. Тишина начала резать нервы, и синда уже собрался напомнить о себе, когда Келегорм вдруг повернулся, снова удивив эльфа своим переменчивым настроением: на лице нолдо играла широкая улыбка.
— Нет, я, конечно, ждал подобного, но чтобы сразу в день твоего приезда… — Тьелко покачал головой, окончательно развеселившись. — Будет чем повеселить Морьо и Финьо.
Трандуил слегка нахмурился, представив на миг, как феаноринги обсуждают подробности заключения его брака, и покраснел. Келегорм же, разглядев его смущение, оглушительно расхохотался, запрокидывая голову. Поджав губы, Трандуил терпеливо ждал, когда Тьелкормо отсмеется. Наконец тот замолчал, но, бросив быстрый взгляд на застывшего, будто статуя, Трандуила, вновь тихонько прыснул.
— Не злись, Трандуил, — Келегорм хлопнул его по плечу — легко, но тот пошатнулся. — Я рад за сестру, и братья тоже возражать не будут. Пусть хоть кто-то из нас будет в безопасности.
***
Зеленая стена леса грозно шумела впереди; воды Сириона, обычно спокойные, вздымались белой пеной, с силой ударяясь о камни брода. Нарэлен тревожно замерла, неосознанно потянувшись к Трандуилу, и тот ободряюще сжал ее ладонь. Одновременно их лошади ступили в мутную воду, преодолевая скрытую дорогу. Едва Сирион остался за спиной, как Нарэлен широко распахнула глаза, судорожно цепляясь за руку мужа.
— Я ничего не вижу, — в обступившем ее тумане эльфийке казалось, что голос звучит глухо, а из внешнего мира осталась лишь рука, крепко сжимавшая ее ладонь. Звуки разом исчезли, потонув в молочной завесе, в сгустившемся воздухе трудно было сделать даже крохотный вдох. Сколько они так ехали, Нарэлен не могла бы сказать, но ей показалось, что прошла целая вечность. Все это время Трандуил удивленно смотрел на любимую, слепо смотревшую перед собой. Для него ничего не изменилось: лес приветливо кивнул, встречая путников. Наконец Нарэлен глубоко вздохнула и огляделась: Завеса пропустила нолдиэ в Дориат.
На третий день впереди показались ворота Менегрота, стража застыла у входа, провожая эльфов молчаливыми взглядами. Трандуил ехал прямо, не глядя по сторонам, не обращая внимания на любопытные взгляды друзей и знакомых. Лишь когда ворота его дома закрылись за ними, он выдохнул, спешившись и помогая спуститься Нарэлен.
— Вот мы и дома, — он ободряюще улыбнулся, пытаясь не показать своей озабоченности: слишком пусто было во дворе, обычно наполненном суетой и шумом.
Они нашли Орофера и Эннель в саду, будто они и не ждали прибытия сына с женой. Небрежно расположившись на изящных банкетках, советник с супругой наслаждались молодым вином — впрочем, кивнув на приветствие Трандуила и Нарэлен.
— Я рада познакомиться с родителями Трандуила. — Нолдиэ тепло улыбнулась, приложив руку к сердцу.
Эннель величаво кивнула, Орофер же поднялся и подошел к молодоженам.
— Я говорил с Тинголом и должен сразу сказать, — он серьезно посмотрел на Трандуила, — Владыка дал согласие на то, что Нарэлен останется жить в Дориате, — он перевел взгляд на замершую эльфийку. — Но для синдар она — подданная Финрода, жительница Нарготронда. Более им знать ничего не следует.
— Я поняла, — опустила глаза Нарэлен, стиснув зубы. — О своих братьях я никому не скажу ни слова, если ты это имеешь в виду.
— Именно это, — Орофер мягко коснулся ее сжатой в кулак руки. — Это не мое решение — нашего Владыки. И мы должны ему подчиняться.
— Мы не станем спорить с Тинголом, — ровно проговорил Трандуил, не сводя напряженного взгляда с Эннель, которая продолжала с непринужденным видом цедить вино из тонкого хрустального бокала.
— Это еще не всё, — тон Орофера заставил Трандуила перевести на него взгляд. — Ты больше не будешь служить при дворе. Можешь найти себе любое занятие по душе, но к совету Владыки больше допуска тебе нет.
— Это всё? — Трандуил холодно приподнял бровь, снова посмотрев на мать.
— Да, — тихо ответил Орофер, со вздохом отпуская сына и его жену. Едва они скрылись в пышных зарослях лип, он повернулся к Эннель.
— Ты могла бы быть приветливее, — укоризненно посмотрел он на жену.
— Ничего не могу с собой поделать, — Эннель пожала плечами, — она мне не нравится.
— Она не провела здесь и десяти минут, а тебе уже не нравится? — склонил голову набок Орофер. — Не слишком ли поспешны твои выводы?
— Возможно, — повторила Эннель, отставив пустой бокал, — но пока я ничего не могу с собой поделать.
