— Что я вижу — советник Владыки пошел в садовники?! — Келеборн прочитал название книги, которую вырвал из рук Трандуила секундами ранее: — «Трактат обо всем живом и растущем в Дориате. Способы общения, поведанные энтами». — Келеборн помахал книгой в воздухе: — Ты всерьез этим увлекся?
— Ну не всем же у подножия трона стоять да вникать в дела королевства, — усмехнулся Трандуил, скрестив руки на груди и закидывая ноги на стоящий в беседке столик. — А ничего не делать я не умею, не привык пока.
— Не думал, что ты скажешь это после того, как не показывался никому несколько лет, затворившись с Нарэлен.
— Поверь мне, если бы мы жили отшельниками в лесу, то до сих пор предавались бы лишь тому, о чем ты сейчас подумал, — Трандуил улыбнулся смутившемуся Келеборну. — А так… Стоит все же найти себе дело, да и прогулки с Лаэрросом в свое время не прошли даром.
— Он говорил тогда, что у тебя неплохо получается, — припомнил Келеборн, кладя наконец книгу на стол и присаживаясь на скамейку рядом с другом.
— Неплохо, — махнул рукой Трандуил. — У меня — неплохо, а вот у него к этому действительно дар. Зря он растрачивает себя на службу, лучше бы набирался знаний о лесе.
— Не могу поверить, что тебе действительно это интересно, — покачал головой друг, бросая пристальный взгляд на расслабленного Трандуила. Тот лишь неопределенно пожал плечами в ответ. Ему было горько, но делиться этим Трандуил ни с кем не собирался. Счастье, застившее глаза все это время, никуда не ушло, но теперь он все чаще думал о том, как не хватает ему дворцовой службы: прежде всего — знаний. Слухи, домыслы, пересуды — вот и все, на что мог рассчитывать бывший советник по делам с чужими королевствами. Он несколько сотен лет держал в руках тайные послания и записки, первым узнавал обо всем, что творилось за пределами королевства, а теперь оказался в полной пустоте. И если раньше он не обращал на нее особого внимания, то теперь, когда над Дориатом так явственно повисло тяжелое предчувствие беды, уже не мог отмахиваться от этого чувства, как прежде.
— Лютиэн по-прежнему живет на Нэльдоре… о, на Хирилорне? — как можно небрежнее спросил он. С того дня, как Трандуила отстранили от службы, у них установилось негласное правило: обсуждать лишь то, о чем и так говорят все в Менегроте. Решения, принимаемые за закрытыми дверями, не подлежали огласке даже лучшему другу.
— Да, — Келеборн вздохнул. — Мелиан ни с кем не разговаривает, Тингол стал столь мрачен, что Эол по сравнению с ним — золотоволосая эллет, играющая на лютне.
— Об этом адане что-нибудь слышно? — Трандуил покосился на друга. Тот молчал, словно обдумывал, стоит ли говорить о том, что узнал только сегодня. Ведь даже Галадриэли он не сказал пока страшную новость. Тяжело вздохнув, Келеборн решился, ведь рано или поздно об этом заговорят все:
— Его схватили у острова Тол Сирион. Он теперь называется…
— Тол-ин-Гаурхот, — продолжил за него Трандуил, невольно вздрогнув. — Значит, больше мы о нем не услышим…
— Это еще не все, — начав говорить, Келеборн не мог и не хотел останавливаться. Ему нужно было поделиться с кем-то, прежде чем объявлять обо всем жене.
— С ними в поход отправились Финрод и несколько эльфов. Он там, понимаешь, — король Нарготронда, заточенный в своей же собственной крепости! — племянник Тингола прерывисто вздохнул, опуская голову. Последующие слова его прозвучали глухо: — Сейчас я должен пойти и сказать Галадриэли, что ее брат, скорее всего, уже мертв. Как могу я принести эту новость после того, как она уже потеряла Ангрода и Аэгнора?! Как я могу сказать ей это, когда сам не в силах ничего изменить?! Отправить отряд на помощь — и тот не могу…
— Какой отряд, какая помощь, ты в своем уме?! — Трандуил резко сел, скидывая ноги на пол, потянулся к другу, заглянул в его глаза. — Какой отряд, Келеборн? — тише и мягче, успокаивая, проговорил он. — Даже если крепость охраняют малые силы, в чем я сомневаюсь, вспоминая те отчеты, что еще довелось мне видеть, Хитлум окружен, Анфауглит кишит орками. Армия ничего здесь не решит, по крайней мере, одна.
— Ты прав, — прошептал Келеборн, пряча лицо в ладони. Трандуил вернулся в кресло, откидываясь на его спинку. Он восхищался Финродом: золотоволосым королем, сумевшим провести свой народ сквозь жгучий холод, прошедшим не одну битву, создавшим прекрасное королевство с нуля… Да, вести о его смерти еще не пришли, но то был лишь вопрос времени… Келеборн дернулся, резко провел рукой по лицу и поднялся, отходя к резным перилам.
— Может, мне не говорить ей пока? — голос, его, полный тоски, звучал жалобно. Трандуил вдруг представил, что это ему надо пойти и сказать Нарэлен, что один из ее братьев умер. Проглотив горький комок, он тихо встал и подошел к другу, кладя руку тому на плечо.
— Если есть возможность скрыть это — дождись точных вестей, — Трандуил ободряюще сжал ладонь, — помнишь, он уже попадал в окружение и даже был в плену. Будем верить, что и на этот раз Оромэ убережет его от гибели.
Тихо садилось солнце, купая сад в своих заходящих лучах, а двое синдар, не мигая, смотрели на него, пытаясь угадать, насколько кровавым будет завтрашний рассвет. Последний луч вспыхнул и погас за верхушками деревьев, погружая сад и беседку в полумрак, когда Келеборн очнулся наконец от тяжелых мыслей и вздрогнул, почувствовав дуновение прохладного ветерка.
— А где твоя жена?
Трандуил моргнул, недоуменно глядя на друга. Задумавшись, он даже забыл о том, что тот стоит рядом.
— Нашла занятие себе по душе, — тепло улыбнулся при упоминании Нарэлен Ороферион. — Зайдешь? — Он забрал со стола книгу и направился вглубь сада, к темным окнам своих покоев. Келеборн пошел следом, пройдя внутрь и дождавшись, пока Трандуил зажжет все свечи в канделябре.
— Ты так и не сказал, где Нарэлен, — напомнил Келеборн, принимая из рук друга высокий бокал.
— В кузнице, — усмехнулся Трандуил, глядя, как поперхнулся поднесший было к губам вино друг.
— Скажи мне, что я ослышался, — попросил тот, делая-таки глубокий глоток.
— Нет, не ослышался. — Трандуил прошел по комнате, беря в руку изящный тонкий кинжал длиной чуть больше локтя. Узкая рукоять его была оплетена кожей, небольшая изогнутая гарда четко держала руку. Легко взвесив оружие в руке, Трандуил передал его Келеборну. Тот недоуменно взял его, вытащил из ножен и невольно залюбовался искусной вязью на квенья, покрывающей лезвие.
— Это она сделала? — выдохнул синда, переводя недоверчивый взгляд с кинжала на Трандуила и обратно.
— Она, — подтвердил тот, гордо улыбаясь. — Сейчас снова пропадает в кузнях с утра до ночи: говорит, что готовит подарок.
— Как тебе удалось уговорить наших кузнецов пустить ее в свою вотчину? — покачал головой Келеборн. Хотя стоило признать, что образ рыжеволосой нолдиэ, стоящей за наковальней, легко всплыл перед глазами.
— Она же внучка Махтана, — пожал плечами Трандуил. — Узнав это, наши кузнецы наперебой принялись зазывать Нарэлен именно к себе. В конце концов, решили тянуть жребий и теперь работают с ней по очереди.
— Рада приветствовать у нас гостя. — Высокая фигура вынырнула из темноты сада. Нарэлен, одетая в кожаные штаны и кожаный жилет, с туго заплетенными косами издалека почти не отличалась от кузнецов, что трудились неподалеку от конюшен и казарм. На почерневшем от сажи лице ярко сверкали серые глаза и белоснежные зубы.
— Я встретила Лаэрроса у казарм, сказал, что вернулся только сегодня. Обещал заглянуть вечером. Я, если честно, решила, что это он так быстро примчался к нам, — Нарэлен подошла к Трандуилу и легонько коснулась губами его виска, оставляя смазанный черный след. — Я прошу извинить меня, надо привести себя в порядок, пока вновь не испортила очередной гербарий, — она быстро показала язык притворно нахмурившемуся Трандуилу, кивнула Келеборну и скрылась за дверью купальни.
— Гербарий? — брови друга взлетели вверх, почти касаясь кромки белых волос.
— Всего лишь пара засушенных редких экземпляров, — пожал плечами Трандуил.
Келеборн хмыкнул, недоверчиво кивая.
— И не смей об этом никому рассказывать! — пригрозил Ороферион. — А то знаю я вас — любую невинную вещь переведете в шутку, и буду я потом от желающих подарить мне сухой цветок отбиваться…
— У тебя Нарэлен есть, она поможет, если что, — не в силах более сдерживаться, Келеборн заливисто расхохотался, качая головой. Давно уже не было ему так легко и просто; казалось, что груз ответственности, давивший на племянника Тингола в последнее время, стал легче. Пусть ненадолго, пусть даже на несколько часов.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в покои серебряным вихрем влетел Лаэррос. Радостно улыбнувшись Келеборну, он заключил в крепкие объятия слегка опешившего от такой прыти Трандуила.
— Только не говори, что Нарэлен не предупреждала тебя! — Он оторвался от брата, наслаждаясь его замешательством.
— Предупреждала. — Трандуил наконец взял себя в руки, с подозрением разглядывая младшего брата. — Но не говорила, что ты слишком много времени проводишь с эдайн в последнее время.
— Знаешь, они довольно-таки просты в общении, с ними весело. — Лаэррос подошел к столу и по-хозяйски плеснул себе вина. — Тебе стоит попробовать с ними пообщаться, — он хитро подмигнул бирюзовым глазом и сделал глоток.
— Что нового на границах? — Келеборн поспешил перевести разговор в другое русло: с тех пор, как в Дориате появился Берен, Трандуил не особо любил слушать о смертных; слишком велика была его привязанность к Даэрону.
— Как обычно, — Лаэррос развалился в кресле, небрежно закинув ногу за ногу. — Орки и прочая нечисть. Пока ничего нового мы там не встретили.
— Ничего нового… — Келеборн вдруг помрачнел, вспомнив вести о Финроде, и, тяжело вздохнув, поднялся с кресла. — Я и так уже достаточно задержался, — ответил он на вопросительный взгляд Трандуила. Тот кивнул, вспомнив недавнюю беседу, и проводил друга взглядом.
— Что это он? — удивился Лаэррос, проследив за молчаливым разговором друзей. Но брат не стал отвечать, сложив руки пирамидкой перед собой и задумчиво глядя на рубиновую жидкость в стоявшем рядом бокале. Несколько минут Лаэррос послушно молчал, не прерывая мыслей, в которые погрузился Трандуил, но нетерпение подтачивало его изнутри, заставляя буквально ерзать в кресле. Наконец Трандуилу надоело делать вид, что он этого не замечает.
— Ты так скоро дыру протрешь. — Он склонил голову на бок, с любопытством глядя на младшего брата. — Рассказывай давай уже, что случилось.
Будто он только и ждал этих слов, Лаэррос сунул руку за пазуху и вытащил оттуда сверток, протягивая его Трандуилу. Тот с интересом развернул ткань, глядя на два кольца, лежащих на синем бархате.
— Я уж думал, что ты никогда не решишься, — покачал головой Трандуил, — сколько лет ты уже вздыхаешь по ней?
— После второй сотни сбился со счета, — беспечно пожал плечами Лаэррос. — Но ведь и она никому взаимностью не отвечает, а уж я-то знаю, сколько ей раз делали уже предложение. Значит, ждет.
— Я за тебя рад. — Трандуил осторожно свернул тряпицу, сжимая в кулак ладонь, державшую ее. — Родителям сказал?
— Сказал. — Лаэррос виновато посмотрел на брата. — Они рады.
— Еще бы, — беззлобно усмехнулся страший Ороферион. — Тинвен станет отличной женой. Когда собираешься говорить с ней?
— Не знаю еще, — замялся Дождик, пряча кольца обратно. — Может, завтра или на неделе…
— Да ты боишься? — широко улыбнулся Трандуил. — Нет ничего постыдного в этом, — он серьезно посмотрел на смятенного Лаэрроса. — Бояться отказа естественно. Не торопись, пока не почувствуешь, что это именно тот момент.
***
Сверчки оглушительно выводили свои трели; казалось, что ночной лес заполнен ими. Музыка, что служила им аккомпанементом, не заглушала и не перебивала, придавая обычному стрекоту волшебное звучание. Душа, пребывавшая в смятении так долго, наконец успокоилась. Даэрона не терзали более все слова, произнесенные любимой в гневе; ведь главным для него было одно: её безопасность. Менестрель небрежно перебирал струны лютни, не вслушиваясь особо в звуки мелодии, что у него выходила. Она поймёт, она простит. Да, сейчас ее стенания горьки и полны ненависти, но это ведь ненадолго! Судьба адана уже предрешена, ничто не в силах изменить ее. Слухи о пленении его и короля Финрода разлетелись по дворцу с быстротой лесного пожара, но Лютиэн, сидевшей в заточении в своем доме на дереве, ничего об этом не было известно. На то был дан строжайший наказ Тингола: не говорить дочери о том, что Берен заточен на острове Оборотней. Что касается короля Фелагунда, то это был его выбор, его клятва…
Даэрон хмыкнул, пожав плечами: странные они, эти нолдор, постоянно клянутся в чём-то, а в попытках исполнить свои клятвы не боятся погибнуть… Возможно, король Нарготронда спасется. Кто знает, сколько его будет удерживать в плену Саурон? Но Берен… Тут губы менестреля изогнулись в хищной улыбке, подстать оскалу волка, склонившегося над добычей. Какой адан переживет мучения, которым, без сомнения, подвергает их прислужник Моргота?
Она забудет его. Забудет, потому что по-другому и быть не может. Разве может дочь майэ настолько сильно полюбить смертного? Увлечение, интерес к новому — не больше. Не больше! И все её слезы и мольбы — всё пройдёт…
А если он ошибается? Даэрон невольно поежился, чувствуя, как по спине скатилась капля липкого холодного пота. До этого момента такая мысль ни разу не приходила ему в голову, но сейчас она пронзила мозг яркой вспышкой. Если она действительно так сильно любит его, то… Не простит. Никогда не простит.
Лютня выпала из ослабевших пальцев, с тихим шорохом упав в траву, когда Даэрон резко поднялся, устремляя свой взгляд в лесную чащу. Рассказать ей обо всем, о том, что любит, о том, что жить не может. Она поймёт, обязательно поймёт. Если любит, то простит. А он поможет. Увидит, что ошибался, и поможет. Как мог он так заблуждаться?!
С этими мыслями Даэрон мчался по лесу, не разбирая дороги. Сердце колотилось, как бешеное, воздух болью разрывал легкие. Это стало важным: сказать. Именно сейчас сказать. Почему молчал? Зачем так долго скрывался?
Знакомый силуэт огромного трехствольного бука черным пятном вставал на фоне усыпанного звездами неба. Даэрон выскочил на поляну, тяжело дыша, и остановился на мгновение, облегченно выдыхая: в окошке мягко горел свет. Она не спит. Возможно, ждёт именно его. Сколько раз она просила помочь? Вот он, этот миг. Он уже пришёл.
Поспешно подходя к Хирилорну, Даэрон недоуменно огляделся: слишком тихо было вокруг. Обычно не менее пяти стражей дежурили внизу, да еще и пара слуг неизменно находились поблизости. Обойдя один из трех огромных стволов, он усмехнулся: стража была здесь, вот только спала вповалку прямо в корнях бука. Нет, он не сдаст их Тинголу, ведь это даже хорошо, что никто не увидит, как менестрель помогает принцессе сбежать. Пройдя дальше, он вздрогнул, наткнувшись на слуг, так же мирно спавших, не обращая внимания на яркий свет Итиль, серебривший их волосы. Холодея от тревожного предчувствия, он сделал еще несколько шагов вперед, пока лица не коснулось что-то нежное и мягкое. Невольно втянув воздух сквозь зубы, он распахнул глаза, задирая голову наверх — и замер в отчаянии.
Нет. Нет. Он не мог опоздать. Неужели? Без него? Сама? Куда?! Взлетев по веревке из знакомых шелковых волос, он заметался по комнатам, пытаясь найти хотя бы след, хотя бы намек на то, что ему это все кажется. Но покои Лютиэн молчали, наполненные еще её лёгким ароматом; ее безделушки и зеркала словно глядели на него с укоризной. Ноги отказали Даэрону, и он опустился на колени, подползая к ее кровати, цепляясь руками за шелковое покрывало, комкая и стягивая его на пол. Безумный взгляд вновь скользнул по полу, натыкаясь на тонкий красный шарф, оставленный за ненадобностью. Дрожащей рукой он притянул его к себе, утыкаясь в ткань лицом, и прерывисто вздохнул. Горько дрогнули его плечи.
***
Даэрон ушёл. Трандуил мрачно следил за подрагивающим пламенем свечи, пытаясь заглушить тоску, что пришла к нему с этой новостью. Менестрель ушёл, не сказав никому ни слова. Просто исчез вслед за Лютиэн, чей уход погрузил Дориат в горе.
Тишина повисла в коридорах. Синдар, молчаливые и печальные, бродили по прекрасным переходам, не обращая внимания на мелодичные трели птиц и журчание многочисленных фонтанов. Музыка не звучала более во дворце, да и не хотелось никому исполнять её, тревожа Владык в их горе. Тингол сидел на своем троне, не двигаясь, казалось, даже не дыша. Скорбь нарисовала глубокие морщины на его гладком челе, волосы побелели, будто не могущественный эльфийский король, а обычный смертный занял место таура Элу в Менегроте. Мелиан все время проводила в своих садах, не желая никого видеть или слышать.
Трандуил прикрыл ладонью уставшие от света глаза и тяжело вздохнул. Вести от Келегорма и Куруфина на время всколыхнули дворец, многие сочли хорошим предзнаменованием то, что принцессу так быстро нашли, а значит, вскоре вернут во дворец. Трандуил, услышав о требовании Келегорма выдать за него Лютиэн, весело рассмеялся. Он помнил красавца-феаноринга, отдавшего ему руку Нарэлен, и уж точно Келегорм стал бы лучшим мужем для принцессы Дориата. Но, видно, Рок, о котором так часто упоминала в последние годы Владычица, всё же имел небывалую силу…
Даэрон ушёл, и на душе стало пусто. Кто бы раньше сказал, что незримое присутствие менестреля так много значило для Орофериона? Возможность получить совет или же просто помолчать вдвоём: кто бы мог подумать, что однажды он этого лишится?
Трандуил крепче стиснул зубы, сжатый кулак гулко стукнул о столешницу, заставляя подпрыгнуть и зазвенеть стоявшие на ней приборы. Шорох за спиной заставил расслабиться, прогоняя с лица несвойственную ему тоску. Нарэлен тихонько опустилась перед креслом мужа, кладя ему на колени длинный тяжелый сверток.
— Я знаю, возможно, тебе сейчас меньше всего есть дело до моих подарков, но… — она замялась и подняла глаза на Трандуила. — Я закончила его сегодня…
— Ты действительно думаешь, что для меня есть в Дориате что-то важнее тебя? — Трандуил мягко улыбнулся, пряча тяжелые мысли глубоко-глубоко в душе. С интересом посмотрев на сверток, он осторожно раскрыл его, замерев на миг в изумлении.
— Это… ты сделала? — Он недоверчиво посмотрел на Нарэлен. Та, прикусив губу, напряженно ждала его реакции и лишь кивнула в ответ. Длинный, больше чем в половину его роста меч смотрелся грозно даже сейчас, на его коленях, лежа на алой ткани. Осторожно коснувшись холодной рукояти, Трандуил вытащил его из резных коротких ножен, скрывавших лезвие лишь наполовину, кладя клинок на раскрытую ладонь. По всей длине лезвия от начала и практически до самого конца вилась сквозная узорчатая вязь. Пламя свечи плясало по мечу, матово сиявшему в его свете.
— Посмотри, — Нарэлен приподнялась на коленях, показывая на рукоять, покрытую схожим узором. — Вот, здесь, — она показала на едва различимую надпись, вплетенную в рисунок. — Я заговорила его для тебя. — Нарэлен подняла на него глаза, и на миг показалось, что в его взгляде промелькнуло недоверие. — Я умею, Махтан учил, — поспешно проговорила нолдиэ, скользя кончиками пальцев по узору. — Никогда тебя не оставит, никогда не предаст. А вот здесь, — она взяла его руку и коснулась края рисунка, — присмотрись.
Всё ещё не в силах произнести ни слова, Трандуил послушно склонился над рукоятью, почувствовав вдруг, как щиплет глаза. В искусной плетеной вязи, среди древних охранных рун пряталась маленькая кувшинка.
