Начни сначала. Огонь Дориата

Яркий знойный полдень ласкал виноградные лозы, сплетавшиеся в густые тенистые арки. Тингол застыл у очередного куста, внимательно рассматривая светло-зелёные ягоды, начинавшие наливаться сладостью. Вот цепкий глаз заметил засохшую точку, и рука уже потянулась к ней, чтобы аккуратно вытащить из грозди. — Ваше Величество, — стоявший неподалёку садовник деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание Владыки. — Орофер просит вас срочно принять его. Тингол недовольно посмотрел на слугу, затем на виноград и, смирившись с неизбежностью, кивнул. Советник появился не один: к удивлению Элу, за Орофером спешил Маблунг. Однако на этом сюрпризы не закончились. В начале виноградной аллеи появился Белег, ведя за собой смущённую эльфийку. Повернувшись к столь внушительной делегации, король сложил руки на груди и приготовился слушать. — Владыка, — Орофер подошёл первым и начал говорить без лишних вступлений: — Спешу сообщить вам печальную весть: Саэрос погиб. Самообладание на миг изменило королю, Тингол выдохнул, пытаясь осмыслить новость. Один из ближайших соратников, верный советник и друг… Погиб? Владыка недоумевающее посмотрел на застывших эльфов, надеясь услышать опровержение. — Это правда, мой король, — вступил Маблунг, видя замешательство короля. — Он погиб по вине Турина, сына Хурина, Вашего названого сына. Тингол дёрнулся: казалось, сегодня Валар решили испытать его выдержку и хладнокровие. Он любил юного адана, заполнившего пустоту, что образовалась в груди после ухода Лютиэн. Немало времени отдал Владыка Дориата смертному, ревностно следя за его обучением, радуясь успехам, подбадривая в случаях неудачи. А теперь… Он отплатил тем, что убил Саэроса. Можно ли этому верить?! Тем временем к эльфам подоспел Куталион; он тяжело дышал, не сводя глаз с короля. — Вы уже слышали о Саэросе, — он повернулся к стоявшей за его спиной эльфийке, — Нэллас говорит, что вина Турина не так велика, как может показаться на первый взгляд. Тингол посмотрел на эльфийку, выступившую из-за высокой фигуры лучника. — Нэллас приглядывала за Турином, — пояснил Белег Маблунгу и Ороферу, с удивлением рассматривавшим эллет. — Она воспитывала его, обучала искусству слышать лес. Турин давно забыл свою наставницу, но Нэллас продолжала следить за ним. Вот и сегодня она видела, как всё было, и утверждает, что Турин не виновен в гибели Саэроса. — Прошу простить меня, Ваше Величество, — покачал головой Маблунг, — я видел тело советника, лежащее на дне ущелья. Видел и сына Хурина, стоявшего с оружием в руках наверху, — военачальник повернулся к королю: — Он заставил Саэроса раздеться и гнал голым по лесу, пока тот не упал в пропасть, пытаясь перепрыгнуть ущелье! Мы не можем прощать смерть эльфа, пусть то даже и не умышленное убийство, от руки нашего гостя и друга! — Ты прав, не можем, — нарушил наконец молчание Тингол. Он тяжело вздохнул: решение давалось нелегко. — Собирай отряд, найдите убийцу и приведите во дворец. — Он защищался! — подала голос молчавшая до этого эльфийка. — Я видела, советник напал на Турина первым, а тот лишь отобрал его же оружие и хотел пошутить! Тингол обернулся к эллет, пристально глядя ей в глаза. Она вздрогнула, но выдержала взгляд, проникавший в самую глубину её души, позволяющий королю увидеть её глазами всё, что разыгралось в лесу несколько часов назад. — Защищался, говоришь, — задумчиво протянул Владыка, порадовавшись возможности избежать казни Турина. То, что он увидел в глазах Нэллас, частично снимало вину с его воспитанника. — С чего началась ссора? — Саэрос сказал что-то про женщин его племени, — скривился Орофер, — в ответ мальчишка запустил в него кубком. — Оба хороши, — заключил Тингол, досадливо поморщившись. Вспыльчивость Турина и высокомерие советника были известны всем в Дориате. — Однако Саэроса нам уже не вернуть… — король тяжело вздохнул. Тот факт, что его друг погиб в мирное время в защищенном от опасностей Дориате, наполнял душу беспокойством и тревогой. — Ваше Величество, — вступил Белег, — позвольте мне выступить в защиту Турина! Он честный и отважный человек, он не способен на подлость и убийство из мести! Куталион обвел взглядом присутствующих, готовясь отразить любое слово, сказанное против воспитанника. Но все молчали. — Остынь, Белег, — голос Тингола звучал ровно. — Нет нужды не верить эллет, что видела нападение Саэроса в лесу. Я не буду карать Турина, хотя наша потеря и тяжела. Пусть возвращается, никто не станет спрашивать с него за эту смерть. — Я найду его, — Белег был не в силах сдержать улыбку. — И приведу обратно. Если вы отпустите меня, Ваше Величество. — Не вижу причин для отказа, — Тингол снова вздохнул. — К тому же, ты всегда возвращаешься, — он слабо улыбнулся. — Ступай в оружейную, выбери себе любой меч, который пожелаешь. Ты давно заслужил это. Куталион поклонился и поспешил во дворец. Оружейная представляла собой огромный зал, освещаемый множеством светильников, отражавшихся на начищенном до блеска оружии и доспехах. Белегу часто приходилось бывать здесь, каждый раз замирая от восторга при виде Аранрута, меча короля. Сегодня он твёрдо знал, что возьмёт в путь, поэтому взгляд лишь скользнул по рядам оружия, выкованного наугрим и синдар. Его цель находилась не здесь. Место меча, пленившего сердце лучника, было в одном из тёмных, малоосвещённых уголков. Там он, сам рождённый во мраке, тихонько пел свою колдовскую песню в ожидании хозяина. Беззвучно ступая по каменному полу, Белег подошёл к постаменту, на котором в чёрных тиковых подставках покоился меч. Тёмная, неземная сталь его тускло мерцала, поглощая свет. Казалось, она питается им, становясь темнее с каждой вспышкой светильника. Белег потянулся к орудию, кладя ладонь на рукоять, оплетённую мягкой кожей. — Я бы не советовала тебе делать это, — мягкий голос заставил лучника вздрогнуть от неожиданности и резко обернуться. За его спиной стояла Мелиан. Казалось, что тьма для неё привычнее, чем свет, так легко она сливалась с ней, мерцая серебром в одежде и волосах. — Твой выбор неверен, Белег Куталион, — майэ пристально посмотрела на лучника. — И меч этот не принесёт тебе удачи. — Король разрешил взять себе любое оружие, — позволил себе не согласиться с майэ эльф. — Я выбрал этот. Чем он хуже других? — Не хуже и не лучше, — кивнула Мелиан. — Для других. Тебе он принесёт смерть. Белег вздрогнул, переводя взгляд на меч, но ничего зловещего в нём не увидел. Он продолжал матово переливаться; зазывал, обещая защиту. — Возможно и так, — ответил Белег, с трудом отводя взгляд от Англахеля. — Но я всегда считал, что лучшая смерть для воина — в бою. Значит, мой меч лишь осуществит моё желание. — Мне жаль слышать это, — вздохнула Мелиан. — И тяжело смотреть, как ты выбираешь смерть. Но и запрещать тебе делать выбор я не вправе. Белег низко поклонился Владычице, осторожно взял меч и ушёл. Майэ долго смотрела ему вслед, а тихое эхо отражалось от каменных стен: — Никому не по силам избежать Рока…

***

— Сначала Даэрон, теперь Белег, — Трандуил горько вздохнул, крепче сжимая перила беседки. Они с Келеборном сидели здесь не один час, обсуждая последние новости, от которых гудел весь Менегрот. — Они все уходят… А ты мне ещё говоришь, что эдайн не несут в себе зла! — Ты, как всегда, предвзят, — вздохнул Келеборн, не сводя глаз с застывшей фигуры друга. — Белег сделал свой выбор, как, впрочем, и Даэрон. И эдайн здесь не при чём. — Ну да, это всего лишь Рок, — дёрнул плечом Трандуил, отмахиваясь от слов Келеборна. — В последнее время я слишком часто слышу о нём. И слишком часто думаю, — добавил он чуть слышно. Сад дышал покоем, пели цикады в густых зарослях, в глубине сада журчал фонтан. Тем необычнее было слышать слова о тяжелой и неотвратимой поступи Рока, что раздавалась в коридорах Менегрота, звуча всё чаще и громче. — Я тоже, — эхом отозвался Келеборн, встревоженно посмотрел на Трандуила. — Признаться, я удивлен, что ты это почувствовал. Мне всегда казалось, что ты не веришь в предначертанное. — Не верю, — согласился Трандуил, поворачиваясь и облокачиваясь на перила. — Не верю, — повторил он, — но и отмахиваться уже не получается. Мы сами вершим свою судьбу, и в этом меня никто не переубедит. Каждый эльф волен выбирать свою дорогу. Но меня не покидает ощущение, будто каждое решение подводит нас к чему-то неотвратимому… — Галадриэль говорит, что уже ощущала нечто похожее там, в Валиноре, — тихо сказал Келеборн, следя за реакцией Орофериона. — Перед концом. Трандуил, не удержавшись, вздрогнул, зябко провёл руками по плечам, разгоняя колкие мурашки. — Финголфин, Финрод, Фингон, — продолжил Келеборн, — мы проигрываем в этой войне. Ряды эльфов стремительно редеют, ударь Враг сейчас — и нас попросту сотрут с лица Белерианда. — Феаноринги ещё не побеждены, — напомнил другу Трандуил. Тёплый летний ветерок прогнал морозные предчувствия, возвращая самообладание и веру в будущее. — И сейчас вообще неизвестно где находятся, — скептично заметил Келеборн, — даже Маэдросу не под силу вновь собрать Союз. — Войны не будет, — твёрдо заявил Трандуил, — что бы мы ни думали, у Врага сил тоже поубавилось, ему нужно время, чтобы вырастить новую армию. — Времени, тем не менее, у него предостаточно, — заметил Келеборн. Оба надолго замолчали. Где-то вдалеке что-то глухо грохнуло, затем вновь наступила тишина. Эльфы переглянулись. — Опять гномы, — проворчал Трандуил, — они скоро у нас поселятся, вот увидишь. Скажут, что в Белегосте больше места нет, и король их примет. — Представляешь, заведутся несколько гномов в вашем саду, — хохотнул Келеборн. Трандуила передёрнуло: перед глазами ярко встала большая семья наугрим, деловито снующая по дорожкам. — Они под землёй живут, — напомнил Трандуил. — Мне кажется, Тингол слишком много внимания стал уделять сокровищнице и её безопасности, — Келеборн нахмурился. — Он больше времени проводит там, а не на совете. — Сильмариллы смущают разум, — пожал плечами Трандуил. — Зря он оставил один из них себе. Камни великолепны, но слишком много на них крови. — Если честно, меня они пугают, — признался Келеборн. — Пугают? Чем же? — Ороферион удивленно вскинул бровь. — Клятва, что упоминает их, страшна, не спорю. Но сами камни? Прекрасные сияющие украшения, не более. — И ты бы не оставил их себе, окажись ты на месте короля? — Мне дороже то, что уже у меня есть, — Трандуил дотронулся до хрустальной кувшинки, висевшей на груди. — Тебя, кстати, волосы твоей жены не пугают? Ведь в них отражается тот же свет, каким наполнены Сильмариллы. Келеборн укоризненно посмотрел на развеселившегося друга, молча качая головой.

***

Серый зимний сумрак кабинета разгоняли несколько свечей в высоких шандалах. В камине уютно потрескивали дрова. Трандуил устало вздохнул и откинулся на спинку кресла, массируя виски. Разбор корреспонденции всегда занимал много времени, но сегодня ему казалось, что день длится бесконечно. Наугрим завалили жалобами канцелярию короля, требуя платы за каждый дюйм проделанной работы. Внутренними делами должен был заниматься Келеборн, но именно сейчас он отправился к Эолу по поручению Тингола, и обязанности друга временно легли на плечи Орофериона. О характере поездки оставалось только гадать: скорее всего, Тёмный Эльф создал очередной клинок, который Тингол непременно захотел получить взамен Англахеля, отданного Белегу. Как бы то ни было, работы прибавилось, а времени на выполнение прямых обязанностей почти не оставалось. Эльф тоскливо посмотрел на кипы бумаг, хаотично разбросанных по столу, и подумал о том, что к вечеру домой ему не попасть. А значит, он вновь застанет Нарэлен спящей, утром же жена сбежит в кузницы, и им снова не удастся поговорить. А поговорить было о чём. Например, о детях. О том, что тёмные времена могут затянуться на столетия, а лишать самих себя счастья глупо. Достаточно в их семье одного Лаэрроса, откладывающего свадьбу на неопределённый срок… Трандуил усмехнулся: стойкости Тинвен мог бы позавидовать любой воин. Она ждала, не жалуясь, незримо присутствуя в жизни семьи советника. К своему удивлению Трандуил вдруг понял, что давно не представляет ни одного семейного торжества без маленькой тихой эльфийки. А Эннель так и вовсе не отпускала её от себя ни на минуту, будто та давно уже вошла невесткой в их дом. К Нарэлен, тем не менее, отношение матери не изменилось. Хотя стоит признать, что и жена не проявляла особого рвения, пытаясь установить дружеские отношения с его матерью… Из размышлений о семейных перипетиях Трандуила вывел стук в дверь. Стук громкий и настойчивый, который так часто приводит с собой беду. Тревога легко кольнула, заставляя подняться и открыть дверь, хотя достаточно было просто крикнуть. Запылённый гонец был родом из эдайн. Низкорослый юноша тяжело дышал, глотая слова, дрожащими руками протягивая конверт, скреплённый знакомой печатью. В глазах адана Трандуил разглядел глухое отчаяние и страх, невольно заражаясь им и принимая конверт из его дрожащих рук. Закрыв за гонцом дверь, синда поспешно развернул послание, вчитываясь в ровную вязь букв, узнавая почерк Лаэрроса, отправившегося вслед за Белегом к Турину. Бумага запрыгала в руках, буквы задрожали, расползаясь по ней, сливаясь в одно темное пятно. Смысл написанного доходил медленно, заставляя перечитывать снова и снова злосчастное письмо. Шатаясь, Трандуил сделал несколько шагов к окну, распахивая створки, пытаясь вдохнуть морозный воздух. Он вцепился одной рукой в подоконник, бездумно комкая в другой бумагу, беззвучно шевеля губами. В груди разливалось новое, неведомое доселе чувство пустоты, что ширилась и росла, заполняя собой всё. Чувство невосполнимой потери, объёмное, мешающее сделать вдох. Он резко рванул завязки у горла, обхватив его ледяными пальцами, судорожно провёл рукой по лицу, с удивлением глядя на то, как она мелко дрожит. Белег мёртв. Такое чувство, что скала, скрывающая Менегрот, пошатнулась и задрожала под ногами. Могучий лук Дориата. Несгибаемая воля. Несокрушимая сила. Нелепая смерть. Если это правда — то, что говорят. Смерть от руки своего воспитанника. От руки Турина. От собственного меча. Трандуил прерывисто вздохнул: жгучая боль снова наполнила лёгкие, напоминая о себе. Как же так? Как могло так случиться? Почему это произошло?! Сотни вопросов роились в голове, не находя выхода, теснясь и наползая друг на друга. И поверх всего этого хаоса отчётливо билась одна мысль, перекрывая все остальные: может, они ошиблись? Ведь не могло же быть на самом деле так — это просто чья-то злая шутка. Розыгрыш. Лаэррос любит розыгрыши. Наверняка это он придумал. А сейчас они с Белегом сидят и смеются, представляя его реакцию. Почему так тяжело? Это далеко не первая потеря, но первая, подобравшаяся так близко. Трандуил несколько раз прерывисто вздохнул, поднимая голову, глядя в серо-жёлтое небо, не обращая внимания на то, что глаза заволокла прозрачная дрожащая пелена. Надо сообщить о случившемся королю. А погоревать о друге и учителе он успеет потом. Первые острые снежинки легли на мокрое лицо; кольнули, растворяясь в горячей влаге. Проведя по глазам рукой, Трандуил захлопнул окно.